Kairzhanov_A_K_Palaeoturcica_Manikheystvo_Buddizm_Khristianstvo_Ocherki_po_yazykovedeniyu_Kritika_Perevody_2-e_izd_ispr

обязательной ступенью номинативного процесса. Мотивиро­ ванность же характеризует синхронное состояние лексических единиц и их сочетаний, но может в современном употреблении и отсутствовать [10, с. 103). Как отмечает М.М. Копыленко, «мотивация и мотивированность противостоят произвольно­ сти - отсутствию отражения признака в его названии» [ 1 1 , с. 90].

Отметим, что проблема произвольности / непроизвольности языкового знака подвергалась дискуссии, начиная со времени античности, и особенно это продолжалось в течение всего :ХХ в. Представление о произвольности лингвистического знака в со­ чинениях Ф. де Соссюра, Ч. Морриса, Ч. Пирса, В. Уитни бьmо поколеблено исследованиями в области звуковой мотивации.

Отметим, что, различая первичную звуковую мотивирован­ ность, к которой относят звукоподражание, нужно четко раз­ граничивать непосредственную и опосредованную первичную звуковую мотивированность. Так, слово э Дэ э0перешло в русский из древнетюркского языка. В древнетюркских памят­ никах письменности зафиксирована лексема Д (кукушка), а в древнерусском для обозначения этой птицы использова­

лось совершенно другое слово - g1rg1ш1A (см. «Слово о полку Игореве»).

Так, С.В. Воронин считает, что «звукоизобразительными являются не только те слова, которые ощущаются носителями языка как обладающие фонетически мотивированной связью между звуком и значением [шипеть или звякать], но и все те слова, в которыхэта связь в ходе языковой эволюции оказалась затемненной, ослабленной и даже, на первый взгляд, полностью уrраченной, но в которых с помощью этимологического анали­ за (подкрепленного "внешними" данными типологии) эта связь выявляется>> [3, с. 66-67). Это является существенным, когда он обращает внимание наданные типологии, при помощи которых можно определить источник образования мотивированной свя­ зи меЖду звуком и значением и, главное, в каком языкеэтасвязь образована и как эта связь вместе с лексемой проникла в другой язык, то есть можно проследить пути заимствования этой моти­ вированности.

яшш

Теперь что касается непроизвольности / произвольности лингвистического знака. Мы, дискутируя с О.О. Сулейменовым [16], проанализировали некоторые <<первознаки», являющиеся солярными символами, что они бьши в начале непроизволь­ ными, но в результате дальнейшего «продвижения» по «кольцу Мобиуса» подверглись модернизации в контексте бытия. Имен­ но в перевернутой точке этого «кольца» «первознак» превра­ тился в произвольный знак. Иначе говоря, первичный смысл этого знака бьш <<вьщавлеН>>, вытеснен за рамки формы знака и забыт человечеством, он даже стал немотивированным, изоли­ рованным и подвергся аннигиляции. Образовавшуюся лакуну заполнили другие смыслы-семы, которые образовались толь­ ко в контексте предикации человеческой речи и связаны бьmи условиями бытия, то есть экстралингвистическими фактора­ ми. Именно эти факторы непосредственно связаны с процес­ сом мотивации [9]. Таким образом, вслед за М . М. Копыленко мы утверждаем, что любой языковой функционирующий знак

илюбой другой невербальный знак являются произвольными: <<Какой-либо материальный факт может стать знаком како­ го-либо другого материального или концептуального явления,

иисконной, естественной связи между ними при первичной номинации могло бы не быть. Однако психологическая приро­ да Человека, осуществляющего номинацию, противодействует

принципу произвольности>> [1 1, с. 9 1].

М.М. Копьшенко [11] и Н.Д. Голев [6], рассматривая динами­ ческий аспект мотивации, объективно связывают две противо­ положные тенденции - мотивированность и немотивирован­ ность (<<нулевую>> мотивированность). Первую тенденцию они вслед за Ф. де Соссюром выводят из склонности человека к пра­ вилам конструирования, вторую - из стремления, вытекающего из закона экономии, к синтетизму, то есть потреблению лекси­ ческих средств. М.М. Копыленко считает, что лингвистическое конструирование заключается в следующем: <<Человек, приемля новое, "примеряет", приспосабливает его к уже встречавшемуся ранее, усвоенному, сравнивает, сопоставляет, стремится обнару-

пбе,

имствование из древнетюркского языка - sii иуюос­шu Б.tшы - <<распределитель воды»; во французском - между 19я tждту(9 нтуя!уuржднs9uтужд.9 ­ждту«9tтуждя!t(уржднозначающие <(совершить рас­ трату», <<растратить чужие деньги>>. Первое фразеосочетание ассоциируется с образом лягушки (букв. «съесть лягушку>>), а второе - копилка (букв. <<разбить копилку»). Мотивирован­ ную связь можно восстановить при помощи этимологического

анализа. Так, первоначальное мотивированное значение обоих сочетаний восходят к одному источнику, что в их основе лежит

образ копилки - <<съесть копилку», то есть <<съесть ее содержи­ мое».

Как утверждает М.М. Копыленко [1 1, с. 93], во время вто­ ричной мотивации проявляется тенденция индивидуума моти­ вировать лингвистический знак. Эти явления мы наблюдаем в детской речи, которые опровергают стойкое убеждение в том, что «важнейшим фактором речевого развития ребенка является имитация взрослой речи, в частности, производных слов и мор­ фем>> [1 1, с. 93-94]. Эти явления в детской речи демонстрируют тенденцию к мотивации в онтогенезе, в которой психологиче­ ская основа номинации проявляется более отчетливо. Эту пси­ хологичность языка в мотивировании номинации И.А. Бодуэн де Куртенэ обозначил термином <<семасиологическая ассимиля­ ция>>, которым осмысливаются слова, <<неясные в своем морфо­ логическом составе, лишенные семасиологических ассоциаций

сдругими словами и вообще обособленные, изолированные>> [4, с. 285). Он подчеркивает, что этим процессом охватываются не

только заимствуемые лексемы, но и исконно свои, потерявшие семасиологическую связь с другими лексемами [1, с. 286].

Так, например, в русском языке функционируют высоко­ идиоматичные сочетания лексем - <mясы>> сочетается только

со словом «точить», «Рубикон>> - только с лексемой <mерейти», «закадычный» - только с компонентом «друг» и т.д. Значения их не только не мотивированы, но и изолированы. И только при помощи этимологического анализа можно восстановить моти­ вационную связь этих сочетаний.

зддд

1 . Бодуэн де Куртенэ Введение в языкознание // И .А. Бодуэн де Куртенэ. Избранные труды по общему языкознанию. Т. 11. - М., 1963.

2. Бодуэн де Куртенэ О психологических основах языковых ямений //

И .А. Бодуэнде Куртенэ. Избранные труды по общемуязыкознанию. Т. П. -

еаир1963.

170

3. Воронин С.В. Этимология и фоносемантики // Проблемы этимологии тюркских языков. - Алма-Ата, 1 990.

4. Воронин С.В. Основы фоносемантики. - Л., 1 982.

5. Гак В.Г. К диалектике семантических отношений в языке // Принципы и методы семантических исследований. - М., 1976.

6. Голев Н.Д. Динамический аспект лексической мотивации: автореф. дис. ...

д-ра филол. наук. - Свердловск, 1 99 1 (машинопись).

7.Журавлев А.Н. Фонетическое значение. - Л . , 1974.

8. Колчин С.А. Пять этапов процесса номинации // Семантика слова и син­ таксической конструкции. - Воронеж, 1987.

9. Каиржанов А.К Первознак информации или «троеверие» как фундамен­ тальный смысл коллективно-бессознательной основы бытия // Матери­ алы 1 -й Международной научно-практической конференции «Современ­ ные (дистанционные) технологии обучения в едином образовательном пространстве XXI века: проблемы и перспективы». - М.-Астана, 2000.

10. Копыленко О. мотивации наименований животных в тюркских язы­ ках // Проблемы этимологии тюркских языков. - Алма-Ата, 1990.

1 1 . Копыленко М.М. Мотивация какфактор развития языка// Копыленко М.М. Актуальные проблемы лингвистики. - Алматы, 1998.

12. Блинова О.И. Русская мотиволоrия. - Томск: Изд-во Томского универси-

тета, 2000.

13 . Левицкий В.В. Семантика и фонетика. - Чер1-1овцы, 1978.

1 4. Мартынов ь. ь. Кибернетика. Семиотика. Лингвистика. - Минск, 1966.

15. Хусаинов К.Ш. Звукоизобразительность в казахском языке. - Алма-Ата, 1988.

16. Блинова О.И. Явление мотивации слов: лексикологический аспект. -

Томск, 1 984.

17.Сулейменов О.О. Язык письма: взгляд в доисторию - о происхождении письменности и языка малого человечества. - Алматы-Рим, 1998. - 503 с.

171