- •Драма и драматургия
- •Тема 33. Классическая и “новая” драма. Трагедия, комедия, драма как жанр
- •Комедия
- •3) Melchior-Bonner a. La comedie // Littérature et genre littéraires / Par j. Bessière et al.
- •Трагедия
- •3) Dictionary of World Literary Terms / By j. Shipley.
- •4) Rétif a. La tragédie // Littérature et genre littéraires / Par j. Bessière et al.
- •5) Пави п. Словарь театра.
- •6) Волькенштейн в. Трагедия // Словарь литературных терминов: b 2 т. Т. 1. Стлб. 959-965.
- •Драма как жанр
- •1) Sierotwiński s. Słownik terminów literackich.
- •2) Wilpert g. Von. Sachwörterbuch der Literatur.
- •3) Couty d. Le drame // Littérature et genre littéraires / Par j. Bessière et al.
- •2) Робортелло ф. Толкование всего, относящегося к искусству комедии / Пер. В. Бибихина // Эстетика Ренессанса: в 2 т. / Сост. В.П.Шестаков. Т. II.
- •2) Шиллер ф. О трагическом искусстве / Пер. А. Горнфельда // Шиллер ф. Собр. Соч.: в 7 т. Т. 6. С. 41-64.
- •3) Гегель г.В.Ф. Эстетика: в 4 т. Т. 3. (Пер. А.М. Михайлова).
- •4) Ницше ф. Рождение трагедии из духа музыки / Пер. Г.А. Рачинского // Ницше ф. Соч.: в 2 т. Т. 1. С. 57-157.
- •5) Иванов Вяч. О существе трагедии // Иванов Вяч. Собр. Соч. II. С. 190-202.
- •6) Фрейденберг о.М. Образ и понятие [1951-1954] // Фрейденберг о.М. Миф и литература древности (VI. О древней комедии. VII. Трагедия). С. 282-487.
- •7) Кургинян м.С. Драма // Теория литературы: Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы. С. 238-362.
4) Ницше ф. Рождение трагедии из духа музыки / Пер. Г.А. Рачинского // Ницше ф. Соч.: в 2 т. Т. 1. С. 57-157.
“Очарованность есть предпосылка всякого драматического искусства. Охваченный этими чарами, дионисический мечтатель видит себя сатиром и затем, как сатир, видит бога, т. е. в своем превращении зрит новое видение вне себя, как аполлоническое восполнение его состояния. С этим новым вúдением драма достигает своего завершения” (с. 86).
“...сцена совместно с происходящим на ней действием в сущности и первоначально была задумана как видение и что единственной «реальностью» является именно хор, порождающий из себя видение и говорящий о нем всею символикою пляски, звуков и слова. Этот хор созерцает в видении своего господина и учителя — Диониса, и поэтому он извечно — хор служителей: он видит, как бог страждет и возвеличивается, и поэтому сам он не принимает участия в действии. При этом решительно служебном по отношению к богу положении он все же остается высшим и именно дионисическим выражением природы и изрекает поэтому в своем вдохновении, как и она, слова мудрости и оракулы; как сострадающий, он в то же время и мудрый, из глубин мировой души вещающий истину <...> Теперь на долю диферамбического хора выпадает задача поднять настроение зрителей до такой высоты дионисического строя души, чтобы они, как только на сцене появится трагический герой, усмотрели в нем не уродливо замаскированного человека, но как бы рожденное из их собственной зачарованности и восторга видение” (с. 87).
“Несчастье, коренящееся в сущности вещей <...> противоречие, лежащее в самом сердце мира, открывается ему как взаимное проникновение двух различных миров, например божественного и человеческого, из коих каждый как индивид прав, но, будучи отдельным и рядом с кем-либо другим, неизбежно должен нести страдание за свою индивидуацию. При героическом порыве отдельного ко всеобщности, при попытке шагнуть за грани индивидуации и самому стать единым существом мира — этот отдельный на себе испытывает скрытое в вещах изначальное противоречие, т. е. он вступает на путь преступлений и страданий” (с. 92).
“...все знаменитые фигуры греческой сцены — Прометей, Эдип и т. д. — являются только масками этого первоначального героя — Диониса” (с. 93).
“...раздробление, представляющее дионисическое страдание по существу, подобно превращению в воздух, воду, землю и огонь <...> мы должны рассматривать состояние индивидуации как источник и первооснову всякого страдания, как нечто само по себе достойное осуждения. <...> мистериальное учение трагедии — основное познание о единстве всего существующего, взгляд на индивидуацию как изначальную причину зла, а искусство — как радостную надежду на возможность разрушения заклятия индивидуации, как предчувствие вновь восстановленного единства” (с. 94).
5) Иванов Вяч. О существе трагедии // Иванов Вяч. Собр. Соч. II. С. 190-202.
“В нижеследующих размышлениях о существе трагедии мы исходим из мысли <...> что Аполлон есть начало единства, что сущность его — монада, тогда как Дионис знаменует собою начало множественности (что и изображается в мифе, как страдание бога страдающего, растерзанного)” (с. 191).
“...такое искусство должно быть внутренне-диалектическим. Оно будет изображать страсти и события, связь коих образует диалектическую цепь”.
“Монологизм, присущий эпосу и лирике, исключает полноту раскрытия диады <...> Целью искусства диады будет показать нам тезу и антитезу в воплощении; перед нашими глазами развернется то, что Гегель назвал «становлением» <...> Разрешение изображаемого процесса должно заключаться в «снятии», или упразднении, диады. Поскольку последняя будет представлена в искусстве живыми силами, воплощена в личностях, — упразднению подлежат, следовательно, они сами: им надлежит совлечься с себя самих, стать по существу иными, чем прежде, — или погибнуть. Этот логически неизбежный конец должен сделать искусство, посвященное раскрытию диады, катастрофическим. Становление, им воспроизводимое, будет являться безостановочным склонением к некоему срыву” (с. 192).
“Понятие диады предполагает первоначальное, коренное единство, в котором вскрывается внутренняя противоположность” (с. 193).