III. Феномен проблемы в научном познании

В научной литературе нет четкого определения понятия «проблема», это прежде всего связано со спецификой рассматриваемого термина. Каждый исследователь характеризует проблему с той или иной стороны. Поэтому рассмотрение этих подходов позволит глубже исследовать феномен, тем самым основательно выявить его существенные особенности.

Так, Н.К. Вахтомин и ряд других исследователей определяют проблему как ситуацию, где существует необходимость теоретического объяснения фактов. Аналогичное определение проблемы дается во Всемирной энциклопедии: «Проблема – ситуация, характеризующаяся недостаточностью средств для достижения некоторой цели»[30]. Таким образом, проблема отождествляется с проблемной ситуацией. По нашему мнению, такое определение некорректно, поскольку проблемная ситуация – это лишь психологическое содержание проблемы, некое объективно возникающие противоречие между знанием о потребностях субъектов деятельности в каких-либо результативных практических или теоретических действиях и незнанием путей, средств, способов реализации этих необходимых действий, поскольку отсутствуют знания о законах тех объектов, которыми приходится оперировать. Это эмоционально окрашенное стремление к обладанию определенной информацией, и поэтому его нельзя отождествлять с проблемой, которая, в свою очередь, представляет собой нечто большее, чем просто интерес или любопытство.

В философской литературе весьма широкое распространение получила лаконичная характеристика научной проблемы как знания о незнании или форме мышления, характеризующейся недостаточностью средств для достижения цели научного познания (И.И. Мочалов, В.Н. Карпович, В.Ф._Берков, К.Р. Поппер). Строго говоря, и такая характеристика не является в достаточной мере «проясненной» и обоснованной. Содержащееся в ней утверждение может быть истолковано как знание о чем-то таком, чего мы не знаем, как знание о предмете до появления какого-либо знания о нем. Формулировка «знание о незнании» оказывается, таким образом, равнозначной выражению «знание до знания», и толкование проблемы получает априористический оттенок. Однако такого знания не может быть в науке. Необходимо отметить, что характеристика проблемы как знания о незнании не учитывает императивной стороны проблемы и по существу является результатом весьма абстрактного, созерцательного подхода к ее изучению. Поэтому можно говорить о незначительной методологической значимости такой характеристики.

Некоторые представления, идеи, знания становятся проблемными в ситуации, которая характеризуется «не просто незнанием, а осознанием человеком того, что в известном есть нечто неизвестное, существенно важное для человека, и в то же время такое, что его нельзя сразу выяснить»[35]. Эти представления, идеи или знания не в состоянии удовлетворить познавательную потребность, поэтому выдвигается цель, следовательно, требование получить что-то, что является их конкретизацией. Проблема всегда подчинена поставленной цели как заранее формулируемому, но еще предполагаемому решению. Поэтому императив есть необходимое свойство проблемы, он является тем стимулом, который приводит к возникновению проблемы, определяет ее становление и решение.

В научной проблеме императив является формой выражения и реализации необходимости, подчиняющей себе развитие науки. Он отражает необходимость для субъекта исследовательской деятельности осуществить определенную научную деятельность в связи с наличием дисгармонии должного и сущего, расхождений условий нормального функционирования науки (ее целостности, непротиворечивости) и реального, фактического положения дел (присутствия в ней различных альтернатив, подходов к объяснению и пр.). Поэтому можно утверждать, что научные проблемы как императивы не произвольны, поскольку объективный исторический процесс развития науки и требования общественной практики вызывают их постановку, посредством различных социальных регулятивов заставляют принять в качестве предмета исследовательской деятельности. Гениальность ученого определяется, прежде всего, тем, насколько удачным оказывается соотнесение его личных запросов в поиске истины с объективными потребностями развития науки.

Весьма распространенным является определение проблемы как вопроса. Подобным образом характеризуют феномен П.В. Копнин, В.А._Лекторский, Ю.А. Петров, Э.З. Феизов, А.В. Панин. Так П.В. Алексеев и А.В. Панин определяют проблему как вопрос, «являющийся органической частью поисковой познавательной ситуации, когда имеют место поиски новых явлений, процессов, структур, законов, новой информации»[4]. В философском энциклопедическом словаре проблема также характеризуется как «объективно возникающий в ходе развития знания вопрос или целостный комплекс вопросов, решение которых представляет существенный практический или теоретический интерес» [88]. Эти высказывания кажутся нам не совсем верными, поскольку вопрос обычно задается одним человеком другому для того, чтобы получить какую-либо информацию. Решение проблемы в отличие от ответа на вопрос, по нашему мнению, не содержится в существующем знании и не может быть получено путем преобразований наличной научной информации. Хотелось бы подчеркнуть, что проблема для своего ответа требует практических и теоретических действий, соответствующих творческому характеру человеческого сознания. Поставленный вопрос в зависимости от того, имеются или отсутствуют у общества знания, необходимые для ответа, может остаться на уровне простого информационного вопроса или приобрести значение научного вопроса, который, в свою очередь, может оказаться либо просто научным вопросом, либо научной проблемой. Признаком, по которому отличается научный вопрос от научной проблемы, является различный характер предположения, которое содержится в вопросе. Если заключенное в вопросе знание о незнании превращается в результате научного поиска в знание о том, что неизвестное явление подчиняется уже известному, изученному закону, вопрос не оценивается как проблема. Если же вопрос сочетается с предположением (или содержит в себе предположение) о возможности открытия нового закона (чему в прикладных науках соответствует предположение о возможности открытия принципиально нового способа применения ранее полученного знания законов), тогда мы имеем постановку проблемы.

Несмотря на высказанное утверждение о том, что не следует отождествлять понятия «вопрос» и «проблема», на наш взгляд, заслуживает внимания концепция, согласно которой вопрос является видом императива (она возникла и развивалась благодаря исследованиям К. Айдукевича, И. Хинтикки, Л. Аквиста). Согласно этой концепции, вопросом формулируется требование перехода от информации менее полной и неопределенной к информации более полной и определенной. Задавая вопрос, спрашивающий требует обеспечить его таким истинным суждением, которое соответствовало бы сообщаемым им условиям. Поэтому можно говорить о том, что вопрос служит связующим звеном между некоторой предшествующей информацией (условиями, или предпосылками, вопроса) и ожидаемой информацией (ответом). В качестве предмета логического анализа вопрос (и в этом есть некое сходство с проблемой) раскрывает свою сущность лишь при сопоставлении с ответом (относительно проблемы мы будем говорить о разрешении).

Некоторые исследователи, такие как В.С. Степин, Т.И. Ойзерман, Л.М._Фридман, И.В. Прангишвили, А.И. Яблонский характеризуют проблему как нерешенную задачу. Чтобы понять насколько верно отождествление проблемы и задачи, необходимо раскрыть сущность понятия «задача», поскольку сам термин характеризуется многозначностью своей трактовки.

Так Г.А. Балл в работе «Теория учебных задач: психолого-педагогический аспект» отмечает, что термин «задача» употребляется в психологической литературе «для обозначения объектов, относящихся к трем различным категориям: 1) к категории цели действий субъекта, требования, поставленного перед субъектом; 2) к категории ситуации, включающей наряду с целью условия, в которых она должна быть достигнута; 3) к категории словесной формулировки этой ситуации»[9]. Г.А. Балл считает, что в психологической литературе наиболее распространено употребление термина «задача» для объектов второй категории. Объекты же первой категории можно обозначать терминами «цель действия» или «требование задачи», а объекты третей категории – термином «формулировка задачи». Термин же «проблемная ситуация», широко используемый для обозначения объектов второй категории, Г.А. Балл предлагает использовать для обозначения лишь некоторого класса этих объектов.

Анализируя различные трактовки понятия задачи, Г.А. Балл дал такую последовательность определений задачи во втором значении этого слова: 1)_задача есть ситуация, требующая от субъекта некоторого действия; 2)_мыслительная задача – ситуация, требующая от субъекта некоторого действия, направленного на нахождение неизвестного на основе использования его связей с известным; 3) проблемная задача, или проблема, – это ситуация, требующая от субъекта некоторого действия, направленного на нахождение неизвестного на основе использования его связей с известным в условиях, когда субъект не обладает способом этого действия[9]. Примером наиболее широкой трактовки понятия задачи является определение, данное Я.А. Пономаревым, где задача характеризуется как «состояние возмущения взаимодействующей системы (как состояние ее неуравновешенности)»[72].

В кибернетической и научно-технической литературе встречается весьма интересная трактовка понятия задачи, связанная с понятием перехода (перевода) некоторой системы из одного состояния в другое: «Задача возникает каждый раз, когда нужно перейти из одного состояния в другое. Два состояния могут быть двумя точками в пространстве, расстояние между которыми должно быть изменено…у любой задачи есть начальные условия, которые называются состоянием А или входом, а то состояние, которое нужно достичь, называют состоянием В, или выходом. Большинство задач такого рода имеет огромное число решений, то есть различных способов перехода из одного состояния в другое»[49].

В учебно-педагогической литературе, прежде всего, рассматривается вопрос о задачах-проблемах. Так, В. Оконь утверждает, что «проблема не есть то же самое, что и задача…Проблемный характер для данного индивида имеют лишь такие задачи, в которых содержится определенная практическая или теоретическая трудность, требующая исследовательской активности, приводящей к решению. При преодолении индивидом трудности задача утрачивает свой проблемный характер. Проблемой для него является трудность, для преодоления которой он еще не готов, хотя для кого-нибудь другого она может и не быть проблемой»[66].

Данные В. Оконем характеристики задач и проблем, как нам кажется, наиболее полно отражают сущность исследуемых явлений, поскольку проблемной может быть лишь та ситуация, где неизвестны не только методы и способы ее решения, но, что самое главное, не определена сущность самого явления. Задача – это «нечто», где известны все элементы явления и предлагаются методы их исследования, поэтому главным в исследовательском процессе является выявление их (элементов) отношений.

Отдавая должное высказанным мыслям В. Оконя, тем не менее, мы вслед за А.В. Брушлинским считаем, что в ней «далеко не всегда проводится ясное и четкое различие между проблемной ситуацией и проблемой»[18]. Поэтому, на наш взгляд, при раскрытии сущности понятия «проблема» методологически верным будет рассмотрение и определение сущности понятия «проблемная ситуация».

Проблемной ситуацией обычно характеризуют такую ситуацию, где на пути по осуществлению намеченной цели исследователь встречает преграду, которая не дает ему возможности придти к намеченной цели. Поэтому в структуре проблемных ситуаций можно выделить следующие компоненты: действующего субъекта, объекта деятельности, преграды (затруднения) на пути осуществления его деятельности. При этом необходимо отметить, что субъект осознавая себя в проблемной ситуации, может поступить двояко: отказаться от намеченной цели и, тем самым, выйти из проблемной ситуации, а может, осознав, что он оказался в проблемной ситуации, решить преодолеть, во что бы то ни стало, возникшие затруднения и осуществить намеченную цель. Причем в процессе анализа проблемной ситуации мыслящий субъект выявляет все ее составные компоненты, связи и отношения между ними, характер и особенности затруднения, и результаты этого анализа он выражает на определенном языке. Получающееся при этом описание проблемной ситуации и характеризуется как знаковая модель или задача.

Таким образом, генезис задачи можно рассматривать как моделирование проблемной ситуации, в которую попадает субъект в процессе своей творческой деятельности, а саму задачу – как знаковую модель проблемной ситуации, выраженную с помощью знаков естественного и/или искусственного языков. Естественно, что задача как модель отражает лишь некоторые стороны моделируемой проблемной ситуации, поскольку последняя всегда многограннее своей знаковой модели, хотя и в структурном отношении они подобны. Как уже было отмечено, существенное различие между ними состоит в том, что центральным элементом проблемной ситуации является субъект, и поэтому ее нельзя «передать» никому другому, между тем как задача – это знаковый объект, который можно передавать другим субъектам, можно ее изменять, переделывать, можно даже придумывать. Огромное число задач, которые решаются в исследовательской деятельности, – это искусственные, придуманные задачи, хотя, конечно, и их основой являются какие-то проблемные ситуации.

Таким образом, подводя итог вышесказанному, отметим, что проблема представляет собой целостное образование, в котором можно выделить такие компоненты как проблемная ситуация, которая раскрывает психологическое содержание проблемы, и задача, которая является языковом оформлением проблемы. Причем проблема может быть определена как организационная система, в которой заключена целесообразная связь отношения субъекта к проблемной ситуации и технологий управления этими отношениями (задачи).

Выделяя структурные уровни проблемы, обычно рассматривают два логических процесса: постановку проблемы и ее решение; причем, прежде всего, сложный синтез этих процессов, так как провести какую-либо четко фиксированную границу между постановкой и решением проблемы невозможно. Объяснить это можно, по меньшей мере, двумя обстоятельствами. Во-первых, развитие проблемного замысла, связанное с его детальным фактическим обоснованием и перерастанием в систему проблем (развитую проблему), имеет своей внутренней тенденцией постепенный и незаметный переход от постановки проблемы к ее решению. Поэтому проблема в своем развитом виде не может быть поставлена, если не созрели еще необходимые предпосылки для ее решения, но сама же проблема содержит в самой себе определенные условия для своего разрешения. Во-вторых, взаимоотношение постановки и решения проблемы проявляется также и в плане взаимосвязи общего и специфического. Развернутая постановка общей проблемы предполагает в качестве своего необходимого условия решения ряда частных проблем, а решение общей проблемы закономерно ведет к постановке новых частных проблем, ранее в процессе исследования не возникавших.

Итак, рассмотрим постановку проблемы как акт познания. Изучение показывает, что проблема отражает определенную противоречивость в отношении субъекта и объекта исследовательской деятельности. Именно поэтому оценка научной проблемы реализуется, как правило, по трем следующим направлениям:

1) истинно ли заключение ученого о том, что обнаруженное неизвестное является неизвестным (это, в свою очередь, зависит от выявления истинности того знания, которое легло в основу определения новой области как неизвестного);

2) истинно ли предположение ученого о том, что в неизученной сфере действительно действует закон, неизвестный науке, или предположение о возможности нахождения нового способа практического применения теоретических знании,

3) истинно ли понимание ученым того, что именно нужно исследовать, исходя из потребностей практики и нужд науки.

Критерий практики в отношении проблемы, пока она не решена, не может реализоваться точно так же, как он реализуется, скажем, в отношении суждения или теории, потому что в отличие от всех других идеальных форм проблема выражает запрос на познание нового, результаты которого (познания) нельзя проверить попросту из-за их отсутствия. Окончательный вывод об истинности или неистинности определенной проблемы можно сделать в итоге ее решения, апробированного практикой. До получения такого решения оценка истинности проблемы не выходит за пределы гипотетического знания и сводится к более или менее строгому определению необходимости разработки той или иной научной проблемы или отсутствия такой необходимости. Это определение реализуется путем соотнесения возможных результатов исследования нового явления с потребностями практики. При этом учитываются такие факты, как возможность дальнейшего развития практики без разрешения данной научной проблемы, практическая результативность и научная ценность проблемного явления.

Выполнение проблемой ее эвристической функции обеспечивается с логической стороны соблюдением ряда логических требований. Существенное значение при этом имеет требование отграничения известного от неизвестного. Отграничение это в значительной степени состоит в поисках обоснования предположения о функционировании в неизученной сфере неизвестного науке закона или о возможностях применения нового способа действия. Нет иного реального логического метода получить такое обоснование, кроме как путем определения того факта, что в данной сфере не действуют уже известные науке законы или неприменимы старые практические способы. Разумеется, реализация этого требования не может осуществляться как однократный акт, но стремление к такому отграничению должно иметь место в случае, когда ставится задача правильно сформулировать проблему. Из этого требования следует, что ни о какой постановке научной проблемы вне знания передовых рубежей науки и истории развития науки говорить нельзя. При этом очень важно выделить область неизвестного. Необходимость локализации неизвестного вытекает из гносеологического принципа конкретности истины и является формой ее выражения в применении к проблеме. Суть локализации заключается в том, что при постановке проблемы следует ограничивать сферу неизвестного, выделяя вполне конкретное неизвестное отношение. Значение этого требования нетрудно понять, если вспомнить, что прогресс познания выявляет все новые и новые области неизвестного, которые, не будучи отграничены от области известного, не могут стать предметом конкретного исследования.

Проблему едва ли можно считать поставленной, если не выполнено требование определения возможных условий для ее решения, в число которых в зависимости от характера проблемы и средств познания входит:

во-первых, определение типа проблемы;

во-вторых, определение метода исследования, что, в частности, прямо зависит от определения типа проблемы; и,

в-третьих, определение масштаба точности измерений и оценок.

Причем при постановке проблемы могут допускаться некоторые изменения. Так могут заменяться: ранее выбранные частные отношения, признанные необходимыми для исследования, новыми, более отвечающими задаче исследования; ранее выбранные методы, способы, приемы новыми для данного исследования методами, в число которых могут войти методы, специально создаваемые для решения данной проблемы; неудовлетворительные формулировки новыми[35]. Предельным случаем изменений в постановке проблемы является замена ее новой проблемой.

В процессе анализа проблемы важное значение имеет правильная постановка вопросов, поскольку сама постановка проблемы есть, прежде всего, процесс поиска вопросов, которые, сменяя друг друга, приближают исследователя к наиболее адекватной фиксации неизвестного и путей превращения его в известное.

Мы утверждаем, что если возникает необходимость ясного и наиболее точного выражения содержания какой-либо проблемы, то ее следует сформулировать в виде вопросительного предложения, так как вопрос является естественной и непосредственной языковой формой выражения проблемы. Так, Э. Цацковским, предполагающим, что поиски принципов правильной постановки проблем естественно вести в направлении анализа логико-грамматической структуры вопросов, выделяется две группы вопросов: «Первая группа охватывает вопросы, структура которых допускает только два возможных ответа: «да» и «нет». Например, множеством собственных ответов на решающий вопрос «Написал ли А.С. Пушкин «Героя нашего времени»? являются два суждения: «А.С. Пушкин написал «Героя нашего времени» и «А.С. Пушкин не написал «Героя нашего времени»…Эти вопросы будем называть разрешающими; они требуют только решить, какой из двух предполагаемых вопросом ответов принимается, подтверждается. Вопросы второй группы начинаются вопросительным наречием или вопросительным местоимением. К примеру, «Кто из людей в 1965 году побывал на Луне?». Они предполагают больше чем два возможных ответа; круг возможных ответов определяется объемом местоимения или наречия, которое входит в состав наречия. Вопросы этого типа мы будем называть вопросами пополнения; они требуют от отвечающего не только указания правильного ответа из возможных, но дополнительно требуют от него предварительного знания этих возможных ответов»[90].

Как видно из изложенного выше, вопросы обладают такими структурными особенностями, которые в то же время указывают на некоторые признаки того множества утверждений, в котором содержится суждение, являющееся верным ответом на данный вопрос. Такое множество Э. Цацковский определяет как множество «собственных ответов на данный вопрос» и считает, что «если в множестве собственных ответов на данный вопрос имеется хотя бы один правильный (истинный), то это значит, что вопрос был поставлен правильно. Но в таком случае ошибочное перечисление какого-нибудь истинного суждения к множеству собственных ответов данного вопроса ведет к ошибочной оценке этого вопроса»[90].

Необходимо, однако, заметить, что такой критерий корректности вопросов имеет весьма небольшую познавательную ценность. Пользуясь исключительно таким методом, мы окончательно убеждаемся в ценности какого-нибудь вопроса только после его решения, а в таком случае это убеждение уже не представляет интереса, поскольку решение вопроса равносильно его снятию. С другой стороны, при таком подходе мы не в состоянии элиминировать ошибочно сформулированный вопрос, ибо никакое конечное множество безрезультатных усилий, направленных на решение данного вопроса, не может служить основанием для того, чтобы окончательно отбросить этот вопрос. Необходимо, по-видимому, искать другой подход к данной проблеме.

Поиски данного подхода позволяют нам обратиться к высказываниям того же Э. Цацковского, который выделяет класс вопросов «пополнения» и подчеркивает тот факт, что вообще вопросительные предложения не являются суждениями в логическом смысле этого слова, и их нельзя классифицировать как истинные или ложные. Поэтому можно говорить лишь о корректно или некорректно поставленных вопросах, но никак об истинных или ложных. Говоря же о вопросах «пополнения», необходимо отметить следующее: 1)_вопросы пополнения имеют категориальный характер в том смысле, что местоимение или наречие, выступающее как необходимая составная часть, определяет ту категорию явлений, среди которых находится искомое явление, свойство, отношение; 2) они являются сложными вопросами в том смысле, что каждый из них основывается на некотором суждении, принимаемом как истинное; это суждение обычно определяется как предположение вопроса; 3) эти вопросы являются сложными еще и в том отношении, что их можно принципиально свести к конъюнкции некоторого множества вопросов разрешения. Проведенный Э. Цацковским анализ позволяет утверждать, что можно избежать неправильно сформулированных вопросов, если перед постановкой вопросов пополнения был положительно решен соответствующий вопрос разрешения: «Согласно этому требованию, только после положительного решения вопроса разрешения «Существуют ли на Марсе какие-либо формы жизни?» можно ставить соответствующий вопрос пополнения «Какие формы жизни существуют на Марсе?»[90]; а также, если с постановкой вопроса пополнения будет ставиться соответствующий вопрос разрешения. Примером могут послужить приведенные выше два вопроса, касающиеся жизни на Марсе, поставленные в данном случае одновременно. Их одновременная постановка является выбором направлений научной мысли: первое стремится обосновать отрицательный ответ на вопрос разрешения; второе стремится обосновать истинность одного из собственных ответов на вопрос пополнения. Если первое из направлений достигает успеха, тогда вопрос пополнения автоматически снимается (для его постановки нет тогда основания). Если же достигает успеха второе направление, то мы получаем подтверждение правильности данного вопроса пополнения, что равнозначно подтверждению положительного ответа на соответствующий предпосылочный вопрос разрешения.

Это очень важный момент постановки проблем, но постановка проблемы не исчерпывается этим моментом. Во-первых, не всякий научный вопрос есть проблема; во-вторых, даже научный вопрос не всегда охватывает проблему: он может оказаться всего лишь уточняющим вопросом; и, в-третьих, для постановки проблемы недостаточно вопроса. Требуется еще, в частности выявление оснований данного вопроса. Последнее представляет уже другую процедуру в процессе постановки проблемы. Эта процедура или, скорее, совокупность процедур по выявлению противоречия, вызвавшего к жизни проблемный вопрос, называется контрадиктацией. Выполнение процедуры заключается в фиксации реально существующего развернутого противоречия, которое нужно точно зафиксировать и описать и в предугадывании возникновения зародышей проблемных противоречий, в выборе заранее наиболее эффективных средств разрешения проблем и определении требуемой последовательности их исследования.

Большое значение для формулирования проблемы имеет финитизация, которая требует создания образа конечного результата исследования и эффектов от разрешения проблемы (следствий из достигнутых в этом процессе результатов). В процедуре финитизации выражается мотивация творческого процесса, поскольку финитизация базируется на опыте и интуиции ученого. Эффективность финитизации базируется на двух основах: на верном отображении противоречия, которое лежит в основе проблемы, и на научном прогнозе развития исследования и фона данной проблемы. «Под фоном понимаются все обстоятельства, с которыми связана или будет связана проблема и которые оказывают или будут оказывать влияние на результаты исследования»[90].

Исходным пунктом построения проблемы является операция расщепления, или «стратификация» проблемы, где формулируются необходимые подвопросы, без которых невозможно получить ответ на центральный (проблемный) вопрос, а также определяется совокупность подвопросов, без которых нельзя начать исследование и надеяться на получение ожидаемого результата.

Следующим этапом постановки проблемы является ее локализация, которая состоит в ограничении объекта изучения реально обозримыми и посильными для исследователя (коллектива ученых) пределами с выделением какого-то вполне конкретного неизученного отношения. В исследовании, на наш взгляд, весьма важно уметь отказаться от того, что может быть само по себе и интересно, но затруднит получение ответа на тот вопрос, ради которого изучение организуется. И.И. Мочалов считает необходимым и важнейшим элементом проблемы «по возможности четкое определение границ той области реальности, которая подлежит научному исследованию»[62]. Локализация подлежащей изучению области является формой выражения гносеологического требования конкретности истины в применении к постановке проблемы. Как отмечал П.В. Копнин, «постановка проблемы определяет контур будущей системы знаний...»[87].

Отграничение есть последовательное определение границ известного и неизвестного внутри всего поля проблемы. Практически процедура отграничения заключается в переборе всех вопросов, на которые необходимо получить ответы. Не отграничив, как следует, неизвестное и известное, ученый рискует попасть в ситуацию повторного открытия. Мы считаем необходимым, подчеркнуть мысль о том, что процедура отграничения по существу состоит в попытках объяснить неизвестное с помощью уже известного и использовать в данном случае представления, оказавшиеся пригодными для объяснения других явлений.

Кроме отграничения для проведения эффективного исследования проблемы необходимо упорядочение всего набора вопросов проблемы в соответствии с логикой исследования. Этому последнему служит процедура композиции, под которой понимается построение чего-то подобного модели. Весьма важно подчеркнуть, что значимость композиции тем выше, чем тщательнее осуществлено разделение всей совокупности вопросов проблемы на детерминированную группу (то есть такую, где решение одного вопроса зависит во временном или содержательном отношении от других; эта группа структурирована на основе четкой последовательности изучения) и на группу относительно самостоятельных, независимых вопросов, место и время которых в ходе решения проблемы может быть обозначено произвольно. Композиция, однако, не сводится к группированию вопросов и к определению последовательности их решения. Если некоторые вопросы связываются в относительно самостоятельную цепь для получения ответа на какой-то один, главный вопрос, имеющий прямой «выход» на центральный вопрос проблемы, но одновременно обладающий в некотором отношении самостоятельным значением, такую цепь называют подпроблемной. Она возникает внутри проблемы для ее целей, но может быть временно вычленена и решаться самостоятельно. Определение подпроблем, их структурирование и приведение в единую систему является важнейшей функцией композиции. Композиция похожа на план решения проблемы, однако в действительности она представляет собой предплановую содержательную схему зависимостей всех составляющих проблему элементов. И в этом смысле композиция, как и стратификация, является следствием некоторого прогнозного исследования.

Следующим этапом корректной постановки проблемы является ее оценка, при которой осуществляется процесс кондификации, состоящий в «определении всех необходимых для решения проблемы условий, в число которых в зависимости от характера проблемы и возможностей науки входит определение методов исследования, источников информации, состава научных работников, организационных форм, необходимых для решения проблемы, форм фиксации получаемых результатов, источников финансирования, видов научных обсуждений программы исследований, а также промежуточных и конечных результатов, перечня необходимого научного оборудования, площадей для размещения оборудования и проведения работ, возможных каналов пополнения приборного парка, партнеров наиболее вероятной кооперации по проблеме, и др.»[87].

Определяя наличные условия, необходимые для решения проблемы, осуществляется и процесс инвентаризации, при которой учитываются средства, которыми в момент постановки проблемы пользуется исследователь, или средства, которые есть у него «в запасе». Если кондификация дает перечень необходимых средств, сориентированный на некий абстрактный или конкретный мировой уровень, то инвентаризация «довольствуется» средствами, имеющимися в распоряжении ученых, – занятых данной проблемой. Кондификация и инвентаризация тесно связаны с выяснением меры неопределенности проблемы: чем больше неопределенность, тем меньше возможностей сделать полными и точными кондификационные и инвентаризационные перечни.

Средством отображения меры неопределенности проблемы является когнификация: оценка так называемой степени проблемности. Выявление степени проблемности в значительной мере определяется процессом мобилизации ранее полученных знаний. Но этого недостаточно, так как могут быть такие неизвестные в данной области науки, которые уже изучены другими науками. При попытке изучить все факты, связанные с конкретной проблемой, обнаруживается такая информационная избыточность, при которой оказывается невозможным перебрать знания в других областях. Реальный выход состоит в том, чтобы процедуру постановки проблемы осуществлять комплексно, то есть с привлечением специалистов различных научных областей. Это оказывается необходимым и при определении методов ее разрешения.

На базе описанных выше процедур становится возможной следующая стадия в процессе постановки и оценки проблемы – квалификация проблемы, процедура, направленная на определение типа и ранга сложности проблемы на основе изучения и определения ее черт, фиксирующих реальные особенности данной проблемы. Процесс квалификации имеет огромное значение для организации исследовательской работы, создания необходимой познавательной ситуации. К какому бы типу и рангу не относилась проблема, в процессе постановки и решения следует предусмотреть возможности изменения ее содержания и квалификации. Такое предписание учитывать возможность изменения проблемы называется вариантификацией, которая понимается как возможность (в ходе развертывания проблемы и в ходе ее решения) замены ранее выбранных отношений (считавшихся необходимыми для изучения) новыми, более отвечающими задаче исследования; методов, способов, приемов новыми для данного исследования, в число которых могут пойти методы, специально создаваемые для решения данной проблемы; неудовлетворительных или не совсем строгих формулировок новыми; ранее избранных источников информации иными и т.д. Предельным случаем вариантивности проблемы является замена ее новой проблемой.

Вариантификация предполагает, во-первых, научно обоснованную замену одних вопросов проблемы другими в силу невозможности получить ответы на эти вопросы, непреодолимой в приемлемые сроки трудности их решения, малой эффективности ожидаемых результатов от их решения. Во-вторых, сохранение (при замене любых элементов проблемы) целей, соподчиненных цели, содержащейся в центральном вопросе. Установка на вариантификацию является необходимым условием против всякого догматизма. Если мы заранее предполагаем изменчивыми все элементы проблемы и даже ее центральный вопрос, не остается места для догматического подхода к проблеме.

После того как проблема оценена, необходимым является проведение такого познавательного действия как обоснование проблемы, которая дает представление о возможных следствиях решения проблем в будущем. В группе обоснования на первом месте стоит процедура экспозиции – определение содержательных, аксиологических и генетических связей данной проблемы с другими. Здесь имеется в виду установление связей с ранее решенными проблемами и проблемами, решаемыми одновременно с данной, а также выяснение связей с проблемами, решение которых станет возможным в зависимости от решения данной проблемы. Далее производится актуализация проблемы, которая состоит в поисках аргументов в пользу возможностей решения проблемы с учетом имеющихся знаний, необходимости такого решения, практической или научной ценности ожидаемых результатов. Актуализация вызывает необходимость сравнивать данную проблему (или данную постановку проблемы) с другими. Однако, при оценке значимости проблемы нередко можно встретиться с переоценкой ее действительной значимости. В связи с этим у ученых постепенно вырабатывается защитная реакция: действительную значимость любой проблемы они склонны рассматривать в гораздо меньших масштабах, чем авторы научных трудов. Нередко это приводит к недооценкам важных проблем и неоправданной задержке развития новых направлений в науке. Для уменьшения субъективности оценки важное значение имеет и компрометация – выдвижение против проблемы неограниченного числа возражений. Под сомнение ставится все, что относится к существу проблемы, условиям постановки и следствиям ее разрешения. Компрометация выявляет возможные затруднения в достижении проблемной цели.

Необходимо отметить, что постановка проблемы осуществляется всегда с использованием средств какого-то научного языка. Избранные для выражения проблемы понятие и структура языка далеко не индифферентны ее смыслу. Имеется много случаев, когда непонимание учеными друг друга было связано не со сложностью самих проблем, а с неоднозначным употреблением слов. Понятийная путаница чаще всего возникает, когда один и тот же звуковой состав обозначает разные понятия (так называемая полисемия), а так же в результате того, что слова, разные по звуковому составу, обозначают одно и то же явление действительности.

Особенно важно не допускать терминологической путаницы в исходном пункте научного исследования. Именно поэтому в процессе постановки проблемы и в ходе ее развертывания необходима экспликация (определение) всех понятий, имеющих отношение к проблеме. Процесс экспликации состоит в переборе всех определении данного понятия и выборе того именно определения, с которым оно употребляется в контексте проблемы. Весьма важно, чтобы принятые к употреблению определения понятий были известны участникам выполнения программы исследований. Разумеется, это требование сохраняет полную силу и для публикации. В случае введения новых понятий не исключена конвенция между учеными относительно их содержания.

С этой точки зрения чрезвычайно полезным является перевод проблемы с языка, на котором она сформулирована, на другие языки, то есть перекодировка. Это особенно важно для комплексных проблем. В этом случае перевод представляется обязательным, потому что взаимопонимание разных специалистов, привлеченных к решению какой-либо комплексной проблемы, становится решающим условием совместной работы. Некоторые исследователи (М. Ярошевский, В. В. Налимов и др.) в качестве паллиатива предлагают включать в научные коллективы специального переводчика, который бы занимался поиском средств для взаимного понимания представителями разных наук содержания обсуждаемых и решаемых проблем. Но перекодирование имеет значение не только для комплексных проблем. Неясности, интуитивные неоднозначные моменты у тех, кто ставит проблему, могут с успехом быть устранены, если удастся «изложить задачу без специальных терминов». Идеал словарного состава для научных целей – однозначность понятий – является идеалом и для постановки проблемы. Приближение к нему возможно в рамках научной терминологии. Поэтому в любом исследовании необходимо интимизировать понятия, то есть подбирать языковые средства, которые адекватнее всего выражают суть проблемы [57].

Таков типичный порядок реализации действий, необходимых для постановки проблемы. В зависимости же от характера исследования и опыта исследователя возможно изменение последовательности процедур и операций. Некоторые из них могут осуществляться параллельно с другими, некоторые – по мере развертывания всех процедур и операций проблемы.

При этом мы полагаем, что от последовательного выполнения всех предписываемых действий можно достигнуть определенного эффекта. Во-первых, следуя правилам, мы вынуждены размышлять о проблеме в таких ракурсах, о которых чаще всего речь даже не идет при интуитивной постановке проблемы. В результате обогащается понимание проблемы, выявляются новые подходы к ней, появляются новые точки зрения на средства и условия се решения. Во-вторых, в ряде случаев происходит отказ от исследования, если обнаруживается, что предполагаемая проблема не является таковой на самом деле, или если разрыв между возможностями решить проблему и заданными в ней целями слишком велик. В-третьих, за счет соблюдения требований постановки проблемы обеспечивается качественное планирование научного исследования, эффективная организация труда исследователей. В-четвертых, психологическая готовность ученого к познавательной деятельности оказывается намного выше как за счет четкой целенаправленности, так и за счет уверенности, возникающей на базе достаточно ясного понимания сути проблемы, возможностей, которые в ней заложены, и трудностей, которые предстоит преодолеть.

Изучение реальных исследований в различных науках показывает: чтобы при постановке проблемы действовать наиболее рационально, необходимо все процедуры и операции постановки проблемы осуществлять поступательно-возвратным образом. Многократный «перебор» проблемы по всем процедурам и операциям позволяет уточнять ранее приобретенные знания о сути и характере проблемы. Основой такого перманентного пересмотра проблемы является приток новой информации, получаемой в процессе ее решения. Проблема выступает как беспрерывное изменение, как пульсация некоторого, постоянно меняющего форму содержания, как преобразование содержания, совершающееся в результате противоборства знания и незнания. Поставить научную проблему окончательно – это значит привести ее к неизменному состоянию, что противоречит самой сущности проблемы. Тогда проблема перестанет быть проблемой. Окончательная постановка проблемы в этом смысле совпадает с ее решением.

Обобщая все вышесказанное, отметим, что для того, чтобы проблема считалась правильно поставленной, необходимы следующие условия:

1)_наличие некоторого предварительного научного знания (данные, теория и методика), в которое может быть включена исследуемая проблема;

2)_формально правильное построение;

3) корректность проблемы, то есть ее предпосылки не должны быть ложными;

4) достаточная ограниченность, но не глобальность проблемы;

5) указание на условия существования решения и его единственность;

6) принятие соглашения о признаках приемлемого решения и способах проверки решения на приемлемость.

Разумеется, соблюдение этих условий не гарантирует безусловного успеха исследования, но, во всяком случае, предохранит от напрасной потери времени.

После того, как проблема или проблемный комплекс сформулированы и исследованы, то есть проанализированы на предмет правильности постановки, наличия и единственности решения и т.д., следует поиск решения проблемы. Сам процесс поиска решения зависит от того, с какого рода проблемой мы имеем дело, эмпирической или концептуальной. Некоторые проблемы разрешаются обращением к реальному миру, поиском новых фактов посредством процедур наблюдения, измерения и т.п., другие же проблемы могут быть решены только путем построения некоторых новых теорий, нового субъективного образа объективного мира. Попытаемся более подробно проанализировать процесс разрешения проблем.

Решение проблемы рассматривается с самых разных сторон и с использованием различных методов. В западной психологии и методологии науки можно отметить две основные, издавна существующие и противоборствующие тенденции, характеризующиеся различием исходных установок в исследовании этого процесса. Согласно одной из них, решение проблемы и достижение нового знания есть плавный логический акт. На стороне этой тенденции – практические успехи, наличие постоянно совершенствующегося логического аппарата, который «подкупает» строгостью методологической позиции, твердым противопоставлением интуитивизму. Другая тенденция связывает решение проблемы с обязательным отступлением от ранее установленной логики, с влиянием интуитивного момента. Она поддерживается ссылками на описания хода открытий, зафиксированных в истории науки, на воспоминания многих видных ее деятелей, содержащие примеры, никак не укладывающиеся в рамки логической позиции. Представители этой тенденции утверждают, что процесс научного творчества не сводится к решению логических операций. По их мнению, путь к принципиально новым, творческим результатам лежит через интуитивные решения, процесс которых не осознается их создателями.

Использование идей, предлагаемых сторонниками первого подхода, дает возможность рассматривать развитие проблемы как внешний по отношению к исследователю процесс трансформации и уточнения некоторого концептуального содержания. Безусловно, для логики и методологии науки такие результаты представляют большой интерес. Наиболее ценным качеством второго подхода является то, что при нем учитывается зависимость выдвижения и решения проблемы от исследователя, его информационно-теоретической и нормативно-ценностной ориентации в процессе изучения той или иной проблемной области, хотя в откровенно субъективистских методологических концепциях роль исследователя преувеличивается настолько, что рождение нового знания выглядит как иррациональный факт.

Эти подходы принято обозначать как объективный и субъективный. Объективный подход опирается на нормы и традиции рационализма. Это означает, что в идеале задачи должны быть хорошо определенными, корректно поставленными, методы решения должны быть детерминированными, обоснованными, с гарантированным результатом. При объективном подходе стремятся представить процесс решения задачи исследователем (или коллективом) как объективный процесс, по возможности, исключая субъективные факторы. Отметим, что в действительности процесс решения задачи исследователем – это всегда субъективный процесс, обусловленный субъективным пониманием задачи, привлекаемыми знаниями – своими и внешними, умениями и навыками, особенностями мышления и т.д. Какие-то субъективные факторы присутствуют, даже если он использует для решения средства автоматизации.

В рамках объективистского подхода выделяют когнитивный подход. Отличительной особенностью данного подхода является признание и акцентирование того, что представление об анализируемой ситуации, которая выступает в качестве исходных данных для решения задачи, субъективно. Оно рассматривается как когнитивная (познавательная) модель этой ситуации у конкретного субъекта исследовательской деятельности. Вместе с тем содержание и структура этих представлений обусловлены общей формализованной моделью таких представлений, и в соответствии с этой моделью идет их обработка в обычной объективной манере. Исследователь рассматривается при таком подходе чисто «внешне»: как подсистема, выдающая свою информацию, характер которой заранее регламентирован, не касаясь того, как эта информация получается.

Субъективный подход к исследованию и разработке средств решения научно-прикладных задач отличается от объективного, в первую очередь, тем, как трактуется процесс решения и его исполнитель. Процесс разрешения рассматривается, прежде всего, как творческий процесс, результат которого зависит от исследователя. Методы решения задач, которые предлагаются в рамках такого подхода, далеки от алгоритмов – их результаты всегда зависят от субъекта исследовательской деятельности. Спектр средств субъективного подхода к решению задач составляют не только методы решения (привычно понимаемые как описание процедур). Так, к числу средств, которые ценятся в рамках системного анализа, относятся концептуальные средства, отражающие опыт решения задач: подходящие общие понятия, «признаки структуризации» и различные мыслительные «конструкции». Они помогают осмыслить и структурировать сложную, неясную ситуацию или проблему, причем осмыслить ее таким образом, чтобы это способствовало отысканию приемлемых решений и их оценке, обоснованию. Типичными примерами являются понятия «система», «цель», «проблемная ситуация», «пространство решений». К этому же типу средств относятся и разнообразные общие теоретические модели, в терминах которых можно ставить и решать различные задачи. К субъективным средствам решения задач относится и такие яркие средства математического мышления как аксиоматический метод построения теорий и связанный с ним метод интерпретаций. Упрощенно, суть здесь состоит в том, чтобы выделять знания, существенные для построения определенной теории и решения задач на ее основе, с помощью понятий и аксиом, которые формулируются на основе этих понятий. Субъективный процесс интерпретации выделенных понятий и оценки справедливости аксиом позволяет абстрагироваться от знаний, несущественных в рассматриваемом аспекте.

Отметим, что решение проблемы может быть получено только в ходе поиска, и в этом случае решение проблемы характеризуется альтернативностью, многозначностью и т.д. Поскольку требования, которые применяются к научной проблеме при ее постановке, подразумевают получение ясного, однозначного, непротиворечивого результата, Постольку для научной проблемы решение имеет особый характер. Решение проблемы осуществляется поэтапно:

1)      сначала осуществляется ненаучное решение (догадка, идея); 2

2)      ) ненаучное решение преобразуется в научное (научная идея, гипотеза, теория, новая научная проблема). Таким образом, научное решение проблемы двойственно: или идет смена научных решений проблемы, или научная проблема приводит к постановке новой проблемы.

Решение любой проблемы (также задачи) начинается с догадки. Именно догадка, по словам Д. Пойа, выступает «ориентировочным обобщением»[71] проблемы, поскольку научное исследование происходит в ситуации неопределенности. Догадка, как правило, осуществляется интуитивным путем. Чтобы догадка стала логически оформленной мыслью (ведь догадка может быть и чувственным образом), ее необходимо преобразовывать в идею. Идею можно считать ненаучным решением проблемы. «Своеобразие идеи состоит в том, что в ней по существу теоретическое познание развивается до порога самоотрицания, знание намечает переход в иную сферу – практическую, в результате чего в мире возникают новые явления и вещи»[47]. Обладая идеей в качестве решения, проблема получает такие новые результаты своего поиска, которые можно верифицировать. Но эта идея может касаться любой области знания, не опираясь в своем основании на научное знание. Научная идея выступает тогда, когда в ней в концентрированном виде выражены достижения научного знания, область которых эта идея затрагивает; когда внутри себя она содержит стремление к собственной верификации, воплощению и утверждению; когда она содержит знание о себе, о путях и средствах своей объективации, является планом действия исследователя. Иными словами, когда идея и ее содержание соответствуют нормам научного знания.

Следующим этапом научного решения проблемы является выделение гипотезы. Научная идея в качестве нового знания может удовлетворить старую научную теорию, расширив ее границы (так идея позитрона, реализованная открытием Андерсона в 1932 г., не привела к смене существовавшей теории, а лишь способствовала ее развитию), но если вокруг научной идеи образуется система знаний, то тогда на ее основании формируется гипотеза. Гипотеза выступает как предположительное новое знание. В ней обязательно сохраняется определенная преемственность в отношении прошлого знания (гипотеза должна быть хотя бы сопоставима с ним), но обязательно содержится принципиально новое знание или информация. Гипотеза еще строже ограничивает возможности исследователя в его решении проблемы, нежели предыдущие этапы, именно поэтому она и выступает уже почти как готовая теория. В случае, когда ее проверка осуществляется удачно, гипотеза, получает статус теории (Например, гипотеза В. Праута о делимости атома, до конца XIX века не принимавшаяся многими учеными, была использована Э._Резерфордом, Г. Мозли, Н. Бором для разработки современной теории строения атома. То есть от гипотезы в качестве теории прижилось то, что соответствовало нормам современных знаний).

Важно отметить, что при решении проблем могут возникнуть несколько гипотез, альтернативных по отношению друг к другу, а также и несколько теорий, чью приемлемость для решения проблемы определяют их способности по объяснению и описанию той области действительности, которая затрагивает проблема. Только, если гипотезы существуют одновременно, конкурируя друг с другом, то из теорий, как правило выбирается одна, наиболее оптимальная. В свое время механика И. Ньютона четко решала проблему абсолютности пространства и времени в мире, пока теория относительности А. Эйнштейна не сменила ее в качестве решения вышеназванной проблемы.

Выбор той или иной гипотезы зависит от того, насколько она соответствует выдвигаемым исследователем требованиям. Можно выделить следующие требования: 1) научная гипотеза должна быть непротиворечива. «С помощью противоречивой гипотезы можно объяснить все, что угодно, но именно поэтому такая гипотеза не дает никакой информации об изучаемой области явлений»[68]; 2) научная гипотеза должна согласоваться с имевшимися фактами в своей области. Если существующая теория удовлетворительно объясняет установленные факты, то новые гипотезы, как правило, не выдвигаются. Потребность в новом объяснении становится наиболее острой в том случае, когда появляются факты, которые приходят в столкновение с признанными теоретическими представлениями. Выдвигаемые гипотезы должны в этом случае согласоваться с теми фактами, которые «противоречили» старой теории, а также и с теми фактами, которые успешно объясняла старая теория. Только тогда, когда гипотеза согласуется со всеми важными фактами в своей области, она приобретает интерес для ученых; 3)_научная гипотеза должна согласоваться с имеющимся теоретическим знанием. Гипотеза выдвигается в рамках сложившейся системы знания, и она не должна противоречить принятым в науке теориям и законам; 4)_важнейшим из требований, предъявляемых к научной гипотезе, является требование ее принципиальной проверяемости: следствия гипотезы должны быть непосредственно проверяемы наблюдением или экспериментом. Конечно, сама гипотеза редко может быть непосредственно сопоставлена с фактами, так как она может говорить о явлениях и связях, недоступных опыту. Однако гипотеза должна иметь следствия, относящиеся к фактам, доступным хотя бы косвенной опытной проверке. Если гипотеза не имеет таких следствий и, таким образом, не может быть проверена наблюдением или экспериментом то она не является научной гипотезой.

Самое плодотворное решение научной проблемы – это постановка новой проблемы. Но новая проблема всегда будет соотноситься с рамками старой проблемы, послужившей основанием ее постановки. Появление новой проблемы происходит в науке не так уж часто, ибо проблема будет принципиально новой только тогда, когда она коснется такого знания, которое обладает тематической новизной. Чаще в науке решение проблем предстает в качестве нового решения старой проблемы, ибо «возникновение и выделение принципиально новых научных проблем всегда связано с переходом одного класса объектов к другому, а также от объекта к предмету исследования»[11]. Переход же от одной познавательной задачи к другой, переход от одних целей к другим касается смены аспекта научной проблемы. Конечно же, аспект может перерасти в новую научную проблему, но происходит это достаточно редко. Переход от одних задач и целей к другим может происходить в связи с усовершенствованием методов и средств познания, смены мировоззренческих представлений и т.д. Таким образом, появление нового решения не ставит вопроса о решении проблем. Даже если и появляется новая проблема (как исследование новой темы), то она все равно будет состыковываться с той проблемой, чье решение породило ее саму в качестве решения одного из аспектов последней.

Решение проблемы является универсальным способом получения нового знания, в структуре которого (способа) можно выделить два уровня: эмпирический и теоретический. На эмпирическом уровне осуществляется: открытие эмпирического факта, предсказанного теорией (например, открытие мезона, предсказанного Юкавой; открытие омега-гиперона, предсказанного Гелл-Манол); открытие эмпирического факта, не предсказанного теорией, но вписывающегося в нее или ее развитую форму (например, теория Э. Ферми о b-распаде была непредсказуемой для существования научных представлений, но она непротиворечива вписалась в атомную физику); а также открытие эмпирического факта, который принципиально не мог быть предсказан существующей теорией и требует издания новой теории (например, результаты опытов по распределению энергии в спектре абсолютного черного тела, резко расходившиеся с классическими теориями («ультрафиолетовая катастрофа»). Для объяснения сущности «ультрафиолетовой катастрофы» потребовалось создание квантовой механики).

Теоретический уровень разрешения проблем заключается в получении новых знаний на основе дедукции, то есть логической выхода нового знания из старого (к примеру, классическая термодинамика была построена на основании логических следствий, исходящих из ее фундаментальных начал классической механики. Такое получение нового знания способствовало появлению у физиков мечты об идеальной теории физического мира, все положения которой бы вытекали из небольшого количества аксиом); а также в получении нового знания, логически не «выходящего» из существующего знания. Специфика такого решения заключается в том, чтобы решимость исследователя позволяла ему освободиться от давления господствующих научных идей.

Решение научной проблемы в случае, когда постановка ее осуществлена, проводится в форме решения задачи. Вопросы, обозначенные в качестве логического выражения научной проблемы, берутся в основу условий задачи, где выясняется, что дано и что требуется найти. Решение задачи будет одним из возможных решений проблемы. В рамках эротетической логики рассматривается характер вероятных ответов на вопросы любого типа. Это следующие виды: элементарные, допустимые (или просто ответы), исчерпывающие и частичные (неполные). Решение научной проблемы в форме решения задачи очень четко показывает зависимость получаемого результата от тех знаний, которые использовались в условии при постановке проблемы, поскольку нельзя прийти к новому знанию, не опираясь на старое.

Основываясь на представлении о том, что если найдены методы и способы решения проблемы, она представляет собой задачу, можно выделить общие и частные принципы построения и оптимизации алгоритма ее решения. Так, к общим принципам можно отнести:

1. Выделение (актуализация и "изобретение") альтернатив решения проблемы, их оценка и выбор оптимальной, а также последующая детальная разработка системы действий с их конкретными параметрами.

2. Планирование действий (комплексов действий) с одновременной оценкой их достаточности для достижения цели.

3._Создание условий, благоприятных для собственных действий и затрудняющих действия объекта, если он является противоборствующей стороной.

4. Предусмотрение действий, снижающих сопротивляемость объекта и мер, снижающих эффективность его противодействия.

5. Если достаточность планируемых действий и условий представляется проблематичной, предусмотрение "запаса прочности" действий – резервных, дополнительных шагов, мер и пр.

6. Планирование действий и условий с учетом рефлексии над «собой в собственных глазах» и над "собой в глазах объекта", особенно если это противоборствующая сторона. 7. Минимизация затрат и максимизация результатов (по возможности).

Частные принципы соотносятся с конкретными элементами деятельности. К примеру, цель деятельности должна четко формулироваться; причем формулируются реально достижимые, приемлемые, допустимые цели. К тому же должна определяться последовательность достижения промежуточных целей. Так, А.П. Хилькевичем приводятся частные принципы относительно субъекта и объекта деятельности; метода воздействия; силы и средств; условий времени; условий места, предметной и социальной среды; обеспечения регулирования процесса решения проблемы; фиксирования алгоритма в той или иной знаковой системе. Однако охарактеризованные ученым принципы выражены в достаточно общей форме и требуют адаптации к конкретному виду деятельности и характеру решаемой проблемы. Все-таки эти разработки заслуживают особого внимания, поскольку на их основе может быть построена общая матрица, отражающая процесс научного исследования операций и построения алгоритма решения практической проблемы.

Решение научной проблемы при всем его непредсказуемом, условном характере, имеет определенную закономерность. С одной стороны, исследователь не знает, получит он какой-нибудь результат, и если получит, то такой; а с другой стороны, решение научной проблемы происходит только там, где проводится научный поиск, когда исследователь погружен в проблему, мысленно работает в данном направлении и т.д. И в этом смысле решение научной проблемы не выглядит непредсказуемым.

Таким образом, для решения помимо открытия нового знания, характерным является обязательное проведение его логического обоснования. Логическое обоснование происходит поэтапно (понимая степень проблемности): сначала догадка или идея становятся научной идеей (то есть рассматриваются в соответствии с нормами научного знания), далее появляется гипотеза, ей придается статус теории (если гипотеза подтверждается), а «венцом» решения является постановка новой проблемы.

Следует также отметить, что существует класс слишком широких проблем, не разрешимых при любом наборе средств. Слишком широкие проблемы обладают наивысшей степенью трудности, в то время как разрешимые наличными средствами – наименьшей. Путь, по которому обычно идет наука при обнаружении слишком широкой проблемы, – ограничение сферы научного поиска. При этом изменяется, переформулируется и сама проблема, вопрос о разрешимости которой не зависит от того факта, что установлена неразрешимость проблемы, носящей более обобщенный характер. В других случаях удается обосновать неразрешимость проблемы, предотвратив тем самым бесплодную трату сил на дальнейшие попытки достижения неправомерно выдвинутой цели. Слишком узкие проблемы имеют противоречивую формулировку и являются, следовательно, мнимыми проблемами. Согласно известному закону формальной логики, при их решении можно получить «все что угодно», например, как утверждение, так и отрицание некоторого положения. Но такой результат не представляет познавательной ценности.

Среди методов решения творческих задач можно выделить метод развиваемой семантической модели и экспертно-логический метод разрушающего анализа обоснований. Конечно, этими методами не исчерпывается процесс разрешения задач, но они являются одними из основных.

Согласно методу развиваемой семантической модели, конечная цель и результат процесса описания рассматривается как семантическая описательная модель объекта, свойства, ситуации и т.д. В качестве мыслительного механизма, позволяющего прийти к результату в виде сложной семантической модели, используется постепенное развитие модели в процессе пошаговых уточнений. Процесс начинается с формирования исходной абстракции (называемой корневым понятием), которая фиксирует для исследователя общий смысл описываемых знаний и одновременно обозначает конечную цель всего процесса. В дальнейшем процесс представляет собой последовательность уточнений, порождающих все более конкретизированные модели объекта описания, обозначенного корневым понятием. Эти действия крайне важны для исследователя, поскольку многие проблемы возникают из-за так называемой ситуации семантической неопределенности, при которой неясна семантика (смысл или значение) употребляемых понятий. Причиной же ситуации семантической неопределенности является то, что «пропонент (отвечающий на вопрос) вербально не определяет понятие о том предмете (или его признаках), о котором он утверждает»[68]. Основные понятия необходимо всегда вербально определять, даже тогда, когда мы считаем их общеизвестными. Это необходимо хотя бы для того, чтобы зафиксировать собственную позицию относительно понимания основных терминов. Необходимым действием в исследовательской деятельности является и пояснение основного понятия, если оно вводится (определяется, разъясняется) автором впервые. В этом случае целесообразно привести примеры объектов, как удовлетворяющих данному определению (то есть объектов, входящих в объем определяемого понятия), так и не удовлетворяющих ему. Такой прием позволяет лучше дать представление о специфическом и существенном признаке определяемого объекта. Если же определение основного понятия довольно известно, то привести его для однозначности все же надо, но без особых дополнительных разъяснений и примеров. На заключительных шагах процесса происходит наполнение модели конкретными знаниями: «конкретизацией ее подлежащих раскрытию понятий фрагментами формализуемого знания»[75].

Основное назначение экспертно-логического метода разрушающего анализа обоснований заключается в выявлении источников недостоверности и причин ошибок в обоснованных для случаев, когда такие источники и причины неочевидны. При решении практических проблем нередки ситуации, когда требуется достаточно высокая степень уверенности в истинности результатов неформальных рассуждений и доказательств. Также этот метод необходим, при проверке (фальсификации) адекватности применения научных теорий к конкретным практическим проблемам и проблемным ситуациям в случаях, когда адекватность такого применения не очевидна. «Например, так бывает при нетривиальной интерпретации общих теоретических понятий и необходимости проверки допущений («аксиом») общей теории для конкретного приложения» [75]. Метод основан на технике приближения нечетких обоснований к логическому доказательству, в котором из истинных и непротиворечивых утверждений выводятся только истинные утверждения, и на использовании нечетких экспертных оценок обоснований, возникающих в процессе применения метода.

В качестве исходных данных для применения метода выступают некоторое утверждение и его обоснование. Первый этап применения метода начинается с приведения исходного обоснования к структуре так называемого псевдологического вывода. Этот вывод содержит основу: последовательность утверждений в произвольной языковой форме, которая заканчивается заключительным утверждением, и совокупность «правил вывода»: элементарных умозаключений, обосновывающих присоединение новых утверждений к уже имеющимся. Базу достоверности вывода составляет множество первичных утверждений в основе вывода и «правил вывода». Из достаточно очевидных логических соображений обоснование будет достоверным, если все утверждения в базе достоверности истинны, в совокупности непротиворечивы и присоединение каждого нового утверждения к первичным и выведенным ранее утверждениям не вносит противоречия. Таким образом, база достоверности определяет все потенциальные источники недостоверности в рассматриваемом обосновании.

Если по субъективным оценкам специалиста, проводящего анализ достоверности обоснования, реальных причин недостоверности «не видно», то есть если высока его экспертная оценка достоверности рассматриваемого обоснования, и вместе с тем есть стимул для поиска таких причин, реализуется второй этап метода – попытка «проявить» реальные источники недостоверности в выделенном множестве потенциальных источников недостоверности вне контекста всего обоснования. В этой части метод основывается на почерпнутом из практики наблюдении, которое говорит, что субъективная экспертная оценка достоверности нечетких неформальных обоснований часто падает при уточнении обоснования – дефекты обоснования становятся более «видимыми». Возможны два подхода к такому уточнению (как и их сочетание). Во-первых, «подозреваемое» утверждение, которое на первом этапе выделено как потенциальный источник недостоверности, может быть заменено обоснованием этого утверждения без изменения степени четкости (детализация общего обоснования). Во-вторых, такому утверждению может быть придана большая четкость за счет тех или иных видов структурной и/или понятийной формализации утверждения. «Обработка» всех потенциальных источников недостоверности производится в порядке, соответствующем отношению предпочтения, которое формируется при сравнении нечетких экспертных оценок степени уверенности в том, что для определенного потенциального источника недостоверности реальные причины недостоверности отсутствуют.

Второй этап оказывается успешным, если за счет уточнений субъективная степень уверенности в достоверности уточненного обоснования снижается до такой степени, когда становятся видными локальные причины недостоверности обоснования. Если за счет уточнений субъективная экспертная оценка достоверности уточненного обоснования снижается, но реальные причины недостоверности еще не достаточно проявились, снижение степени уверенности в достоверности обоснования стимулирует автора обоснования к его модификации с целью восстановить прежнюю степень уверенности за счет переформулировок, введения дополнительных соображений и т.д. После этого может быть проведен новый цикл применения метода, начиная с первого этапа. Если же снизить уверенность в достоверности обоснования не удалось, то после проведения второго этапа субъективная экспертная оценка достоверности уточненного обоснования нередко возрастает.

Эффект от применения описанного метода в значительной мере зависит от наличия стимулов для проведения нового цикла уточнения обоснования с целью снизить субъективную экспертную оценку его достоверности в тех случаях, когда проявить реальные источники недостоверности в очередном цикле не удалось. Если метод применяется в ситуациях, когда утверждение, полученное в результате исходного обоснования, вне контекста этого обоснования экспертно оценивается как неправильное, ошибочное, таким стимулом является необходимость проявления причины ошибки. Дополнительным стимулирующим средством, которое может вызвать проявление дефектов обоснования, как оказалось, служит уверенность в эффективности действия проверенных видов формализации, ориентированных на корректность, которая достигается опытом их применения.

Современная методология предлагает два метода анализа альтернатив – систематический (алгоритмический) и эвристический. Основная идея систематического метода заключается в испытании каждой из возможных альтернатив. Если выясняется, что принятие некоторой альтернативы ведет к противоречию, то она отбрасывается и начинается испытание следующей альтернативы и т.д. Альтернатива, не ведущая к противоречию, признается верной. Очевидно, что устранение любой из альтернатив ведет к сужению границ проблемы и, следовательно, к ее изменению и переформулировке.

Систематический метод проверки альтернатив при решении проблем имеет свои положительные стороны, хотя некоторые исследователи считают, что его недостатки превалируют над достоинствами. Продуктивность этого метода в том, что он позволяет свести решение многих проблем к одной общей форме и в принципе гарантирует достижение поставленной цели. Однако он не соответствует действительному пути решения сложных проблем в науке. Экспериментальные исследования показывают, что человек ищет и находит выход из мыслительного затруднения не по принципу выбора из альтернатив, а на основе строго определенного, непрерывно, но не равномерно формирующегося прогнозирования искомого.

При эвристическом методе исследователь действует не наугад, стараясь охватить и пересмотреть все возможные альтернативы, а избирательно, на основе соображений, имеющих нормативно-ценностный характер, отдавая предпочтение одним альтернативам перед другими. Действия же наугад, стремление к систематическому перебору всех данных и возможных альтернатив означали бы, что по отношению к оценке альтернатив у субъекта полностью отсутствует прошлый опыт и субъект выступает как tabula rasa. Важнейшим элементом в структуре эвристического метода являются допущения, присоединяемые к наличным условиям проблемы и ведущие к созданию идеальных объектов и ситуаций. Введением допущений достигается ограничение условий и производится оценка возможных альтернатив в соответствии с природой научного познания.

Допущение, ведущее к противоречию, отбрасывается как ложное. Совместимость с условиями проблемы является существенным свойством допущения как полезного эвристического фактора при выделении средств и их оценке на достаточность и необходимость. Но нельзя сказать, что допущение, ведущее к противоречию, вовсе бесполезно и не играет никакой эвристической роли. Оно является ценным как вспомогательное средство проведения мысленного эксперимента в процессе решения проблемы. Мысленный эксперимент, осуществляемый на основе совокупности допущений, выступает как средство проникновения в сущность предметов внешнего мира, что, в конечном счете, является главной, определяющей целью научного познания.

Специфика допущений во многом зависит от уровня, на котором ведется научное исследование. На эмпирическом уровне, когда целью является формулирование законов как обобщений научных фактов, исследователь исходит из реальных допущений, то есть таких, где предполагается, что в данной предметной области нет предмета, который не мог бы удовлетворить указанному в допущении условию. Формулирование же законов для идеальных предметов предусматривает наличие таких допущений, которые по крайней мере для некоторых предметов рассматриваемого класса невыполнимы.

Однако как бы ни менялся ход мысли исследователя в процессе решения проблемы, какие бы допущения им ни выдвигались, очевидно и то, что вся его мыслительная деятельность постоянно направлена на достижение одной и той же цели, которая как закон подчиняет эту деятельность. Вместе с тем с вовлечением в процесс мышления новых данных происходит изменение объекта исследования, вызывающее переформулировку проблемы.

Итак, как процесс проблема проявляется при поисковой деятельности в постоянно меняющихся условиях. Этот процесс в конечном счете представляет собой ряд последовательных этапов развития знания с уменьшающейся неопределенностью и, тем не менее, с сохраняющейся недостаточностью возможностей для получения окончательного решения, которое является целью научного поиска. Путь, по которому проходит развитие проблемы, – это путь ее вызревания. Вместе с тем он приводит к «вырождению» проблемы, т.к. она перестает быть собой в результате нахождения средств, достаточных для своего разрешения и превращается в закон.

Отметим, что сама культура решения конкретной задачи может быть сводима к следующим положениям. Во-первых, поиск решения должен совершаться на базе глубокого и всестороннего предварительного анализа задачи. Во-вторых, каждая из совершаемых проб должна обосновываться и в случае неудачи должна быть проанализирована и установлена причина этой неудачи. Причем важным для исследователя является формирование дисциплинированного подхода к поиску решения задачи. Для этого необходимым является: выделение состава задачи; восстановление ее предметной ситуации; упорядоченное выдвижение догадок и последовательное и систематическое их использование. Наконец, в третьих, после нахождения верного решения должен быть произведен ретроспективный анализ с целью выявления общих методов, примененных в этом решении, а также с целью отыскания более рационального решения, если это возможно.

Заключительный анализ представляет собой обсуждение выполненного решения задачи с точки зрения его рациональности. Для исследователя важным является нахождение и иных способов решения данной конкретной задачи, выявление положительных и отрицательных сторон предлагаемых способов решения. Должен быть обсужден и сам поиск плана или способа решения задачи, поскольку при этом определяется оптимальность используемых приемов. Естественно, конкретная задача должна быть сопоставима с другими задачами, ранее решенными, для выявления общих закономерностей подобного типа задач. Следует иметь в виду, что сама по себе деятельность по решению задач является обычно рассудочной деятельностью; лишь в процессе поиска решения проявляются элементы разумной деятельности. Для того чтобы вся деятельность по решению задач приобрела черты разумной деятельности, нужно, чтобы решающий осознал те средства и способы, которые он использует в процессе этой деятельности, осознал условия возможности использования каждого из этих способов и средств, при этом осознавая их ограниченность.

Проведенный анализ условий, при которых возникают проблемы в науке, показывает, что в каждом конкретном случае на постановку и разрешения проблемы влияют не только какие-то компоненты накопленного человечеством знания как идеального воспроизведения в знаковой форме объективных, закономерных связей практически преобразуемого объективного мира, но и факторы иного рода. К ним можно отнести систему ценностей, играющую роль своеобразного фильтра, благодаря которому в распоряжении исследователя оказываются средства, являющиеся его опорой в творческой деятельности.