31. В Афинах, незадолго до нашего приезда, случилось, как нам говорили,

одно любопытное происшествие. Какой-то воин, отданный начальником под суд,

положил все деньги, какие у него были, - сумму весьма скромную, - на руки

статуи Демосфена. Рядом с оратором, который стоит, переплетя пальцы рук, рос

невысокий платан. Ворох листьев с этого дерева, - то ли случайно принесенных

ветром, то ли умышленно накиданных сверху солдатом, - прикрыл деньги и

долгое время прятал их под собою. Когда же воин, вернувшись, нашел деньги

нетронутыми и слух об этом разнесся по городу, многие остроумцы усмотрели в

случившемся доказательство Демосфенова бескорыстия и наперебой сочиняли

стихи в его честь.

Демад недолго наслаждался своей черною славой - мстящая за Демосфена

Справедливость привела его в Македонию, и те самые люди, перед которыми он

так подло заискивал, предали его заслуженной казни. Он и прежде вызывал у

них неприязнь, а тут еще оказался неопровержимо уличенным в измене: было

перехвачено его письмо, где он призывал Пердикку напасть на Македонию и

спасти греков, которые, дескать, повисли на ветхой и гнилой нитке (он

намекал на Антипатра). Коринфянин Динарх обвинил его перед Кассандром, и

тот, вне себя от ярости, приказал убить его сына в объятиях отца, а потом -

и самого Демада, который ценою величайших, непоправимых несчастий убедился,

наконец, сколь справедливы были частые, но тщетные предостережения

Демосфена, что первыми предатели продают себя самих.

Вот тебе, Сосий, жизнеописание Демосфена, составившееся из всего, что я

читал или же слышал о нем.