Брачные отношения

Петр Великий, реформируя семейное право, имел перед собой двойную задачу: во-первых, лишить сговор имущественно-обязательной силы и, во-вторых, отнять у церковного обручения его религиозную обязательность. То и другое совершено указом 3 апреля 1702 г., по которому рядные и сговорные записи велено отставить и впредь их в приказ крепостных дел не писать; а вместо этого писать расписки приданому за руками, т.е. за подписью. Таким образом, удержана одна часть прежнего договора, именно обязательство выдачи приданного, если брак состоится; заряда же (неустойки) в этих записях писать не велено. Так исчезла прежняя имущественная обязательность обручения. После Петра и последняя черта этой обязательности – роспись приданого – отменена обычаем. Но это только половина дела: оставалось церковное обручение с его обязательностью. На этот счет тот же указ продолжает: обручение должно быть за 6 недель до венчания, и «буде обручатся, а после обрученья жених невесты взять не похочет, или невеста за жениха замуж идти не похочет же, и в том быть свободе по правильному св. отец рассуждению». Такая ссылка на св. отцов, совсем не оправдывается нашей кормчей: в ней обручение имеет почти такую же силу, как и брак. По каноническим постановлениям, причины для расторжения обручения почти те же, что и для расторжения брака. Основной причиной расторжения брака является то, что жених плохо ознакомился с физическим видом и здоровьем невесты, или, говоря проще, ему невеста не понравилась после обручения. Это вызвано предшествовавшим состоянием дела, когда обручались совсем незнакомые друг другу лица, а иногда взамен кривой, хромой или рябой невесты на смотринах подставлялась ее красивая сестра или служанка. Само собой разумеется, что при этом удерживаются и канонические причины расторжения обручения. Естественно рождается вопрос: зачем же в таком случае было удерживать обручение и еще требовать 6-недельного промежутка между ним и браком? Это опять объясняется обстоятельствами эпохи: до обручения молодые люди могли вовсе не знать друг друга; после обручения нравы того времени позволяли большую свободу обращения между женихом и невестой; и тогда могли установиться между ними симпатии или антипатии. Но этого же, конечно, можно достигнуть и без обручения: с переменой общественных нравов лица разных полов могли узнавать друг друга, и не будучи обрученными. Об этом постарался сам Петр, уничтожив азиатскую и несколько лицемерную раздельность полов в обществе, например, посредством своих знаменитых ассамблей. После него, в XVIII в., общество впало в противоположную крайность – дошло до общественной распущенности; уже нечего было заботиться, что молодые люди до брака могут не знать друг друга в лицо. В 1744 г. сделана была попытка возвратить обручению его прежнюю каноническую строгость; тогда дела о расторжении обручения велено было представлять через синод на высочайшее усмотрение. В связи с этим вновь появились все прежние затруднения перехода от обручения к браку; но такой порядок удержался недолго: в 1775 г. существование обручения как отдельного акта было уничтожено синодским указом; с тех пор обручение стало простым церковным обрядом, который совершается вместе с самим браком, а сговор превратился в семейный обряд без всякой юридической силы.

2.2. Условия совершения брака

Вопрос о брачном возрасте в XVIII в. и начале XIX в. колеблется: по указу о единонаследии, брачный возраст определен для мужчин в 20 лет, а для женщин – в 17 лет. Но с отменой указа, надо думать, исчезло и это определение брачного возраста: в 1774 г. синод предписывал духовенству, между прочими обстоятельствами, разведывать, «чтобы они возраст имели, юноши не менее 15 лет, а девицы 13 лет». Возраст, назначенный указом 1774 г., в XIX в. признан чрезмерно низким: в 1830 г. ни церковным, а уже государственным указом (указом 19 июня, данным синоду) установлены новые сроки. «Желая предохранить, - говорит указ, - верноподданных от тех известных по опыту вредных последствий, кои происходят от сочетания браков между несовершеннолетними и потрясают добрые нравы, признали мы за благо повелеть, дабы воспрещено было священникам отныне впредь венчать браки, если жених и невеста не достигли еще первый 18 лет, а последняя 16 лет». Вредные последствия, которые здесь видит закон, двоякого рода: физические и нравственные; последние состоят в неприменимости свободного волеизъявления к мальчику и девочке. Но в том же указе сделано исключение для природных жителей Закавказского края, где дозволен брак для мужчин в 15 лет, а для женщин – в 13 лет[2].

Что касается определения крайнего старческого возраста, за пределами которого запрещается брак, то ни в византийских узаконениях светских и церковных, ни в законах древнерусских нет об этом никаких определения. В инструкции поповским старостам 26 декабря 1697 г. патриарха Андриана приказывается писать в венечной памяти, чтобы «попы узнавали о женихах и невестах разыскивали, вдовцы мужи и жены не в престарелых ли лета». Но точного обозначения возраста престарелости, препятствующего совершению брака, указано не было. В 1722 г. (6 апреля, № 3949) вышел такой указ под заглавием «О свидетельствовании дураков в сенате». По толкованию государственного совета (18 июня 1815 г.), этот указ о дураках относится к людям, не имеющим здравого рассудка от рождения. При Петре и его ближайших преемниках, когда военная служба и профессиональное образование были обязательными для дворян, изложенный указ мог иметь применение именно к дворянскому сословию: неявка в школу и на службу оправдывалась только официальным признанием скудоумия у неявившихся. Но по освобождении дворян от службы и в отношении к прочим сословиям едва ли этот закон не находил себе надлежащее применение. Священник, венчающий брак, или церковная власть, выдающая венечную память, не были компетентны в разрешении этого щекотливого и трудного вопроса. Та же трудность остается и ныне, когда в своде установлено: «запрещается вступать в брак с безумными и сумасшедшими»; такое запрещение может простираться только на тех, кто признан таковым по свидетельствованию надлежащей власти.

Петровскому законодательству предстояла трудная задача: примирить две противоположности: охранить свободное произволение брачующихся и дать в то же время место для участия в заключении брака воле родителей. Такую задачу Петр надеялся выполнить своим узаконением 5 января 1724 г. – в случае принуждения - подвергали тяжкому штрафованию. Со времен Петра образовалось новое условие брака – это дозволение на брак гражданским и военным чиновникам от их начальства. Оно исходит уже не из права начальства устраивать браки, и из обязанности государства опекать своих поданных (заботиться о их личном благосостоянии) и вместе с тем из обязанности подчинять личные интересы служебным. Прежде всего (в 1722 г.) запрещение вступать в брак без дозволения начальства сделано для флотских офицеров (гардемаринов) под штрафом трехгодичной каторжной работы (в 1765 г. это постановление дополнено тем, что гардемарину вообще до 25 лет не дается разрешение на брак); затем в 1744 г. для ландмилиции (впрочем, последнее по представлению синода и из других оснований); в 1764 г. – для некоторых полков, здесь уже определенно выражена цель таких узаконений; в 1766 г. то же распространено и на кавалерийскую службу. Впоследствии появилось новое основание для удержания в силе этого постановления, а именно опасность двоеженств. В 1800 г. был даже издан указ, по которому на каждый брак генералов, штаб- и обер- офицеров должно испрашиваться высочайшее соизволение, но это отменено в 1808 г. Откуда явилось в Своде запрещение браков гражданских чинов без дозволения начальства – неизвестно.

Основное требование, чтобы брак совершался посредством церковного венчания, то оно не только остается в силе, но и получает новое подтверждение в XVIII в.

Далее, в XVIII в. точнее определено правило, что обряд венчания совершается при личном присутствии брачующихся. Из этого правило сделано в 1796 г. исключение в пользу особ императорского дома при женитьбах их на иностранных принцессах. При этом требуется только чтобы в брачных контрактах была обозначена доверенность брачующихся лиц присутствовать вместо них при обрядах обручения и браковенчания заочно, «потому что, - прибавляет синод, - обручение и бракосочетание по разуму благочестивой христианской веры, имеет все свое основание на взаимном сочетающихся согласии».

Появились смешанные браки лиц православных с лицами других христианских исповеданий; этого обстоятельства не было в Московском государстве, ибо и браки такие допускаемы не были. Смешанные браки в первый раз допущены при Петре: в 1721 г. от синода издано об этом особое «рассуждение». Однако это обстоятельство не заставило еще отступать от требования церковного венчания, ибо лица других признанных христианских исповеданий допущены были и в церковь для совершения венчания по православным обрядам. Но в XVII в. возник раскол; исповедание раскольников не признано государством: браки их между собой не признавались; поэтому и требование венчания при таких браках не имело уже места. Но так как в раскол перешла огромная масса граждан, то государство не могло не регулировать их брачного права ввиду большого значения брака для многих юридических правоотношений (преимущественно прав наследования). При Петре, во время наибольшего разгара расколоучения, вопрос этот был самым настоятельным. Но как относился к нему Петр, об этом существует разногласие в нашей литературе. Дело в том, что в 1719 г. Петр велел брать с раскольников, женящихся тайно, не у церквей, без венечных памятей, по три рубля с человека, с богатых и больше. На этом основании современники Петра думали, как можно думать и ныне, что браки между раскольниками, не освященные церковью, утверждались государством со взятием известных пошлин. Такое толкование, по-видимому, правильно. Недаром же между современниками Петра укоренилось мнение, что Петр и его сподвижник Феофан лишили брак значения таинства. Однако при том же Петре, в 1722 г., конференция сената и синода постановила, что раскольники не могут венчаться у своих священников, не придавая таким бракам и государственно-юридического значения. Такое состояние дел продолжалось в XVIII в. прошлом столетии до недавнего времени. Ясно, что из коллизии двух обстоятельств – непризнания за раскольниками свободы вероисповедания и необходимости регулировать гражданские последствия брака – был единственный выход: позволить им совершение брака гражданским порядком перед светской властью, что, наконец, и было разрешено им указом 19 апреля 1874 г.