Глава 09
- Алло?
- Тимур? Ну, что? Ты идешь?
Через пятнадцать минут я сидел на бортике у входа на станцию "Академия Наук".
Еще через десять появился Дима.
- Ты опоздал, - говорит он мне.
- На пять минут...
Мы пожали друг другу руки.
- Как пойдем?
- В смысле?
Я просто могу тебя через дворы завести.
- Пошли, как быстрее.
- Ты чего такой угрюмый?
- Заебало все.
- Понимаю.
Дальше мы шли молча. Пропетляв минут десять по дворам, мы подошли к какому-то заброшенному кирпичному дому, расписанному граффити. Дима остановился возле большой железной двери и торжественно произнес:
- Вот он - НАШ клуб!
Затем он потянул дверь на себя и зашел внутрь. Я зашел следом. Тут же мне ударил в нос резкий запах пота. Различить что-то конкретное было вообще невозможно из-за сигаретного дыма и лучей стробоскопов. Музыка ревела так, что Димин голос распадался на миллиарды кварков. Он что-то говорил мне, но я не слышал что именно, и лишь кивал головой и шел следом за ним.
Мы прошли мимо пьяной молодежи, недружелюбно смотрящей на чужака в темных очках - на меня. Мне казалось, что кто-нибудь ко мне подбежит и начнет с радостной улыбкой бить мое тело. А следом за ними и все остальные. Наверное, мне даже хотелось, чтобы это произошло. Чтобы меня убили здесь. В этом свинарнике.
И ПУСТЬ АНГЕЛЫ ВОЗНЕСУТ МЕНЯ В РАЙ.
Вдруг мы резко свернули куда-то влево. Дима толкнул синюю дверь, и мы оказались в какой-то комнате, где не так ревела музыка.
Здесь стояло четырнадцать столиков вдоль желтых кирпичных стен, таких, как в психушке. Или даже, публичном доме, времен Федора Михайловича Достоевского.
За ближайшим к выходу столиком какая-то девушка, на вид, не больше семнадцати лет, вдыхала дорожку через трубочку, сделанную из двадцатидолларовой купюры. Рядом с ней сидел ублюдок и нагло улыбался.
- Давай милая. Плохо от этого не будет, - сказал он, и начал ржать.
- Не обращай внимания. И не встревай, если ты не хочешь сдохнуть. Они сами решают, что им делать. Не хотела бы сама - не пришла, - от Диминых слов мои кишки свело судорогой.
Мы прошли в дальний левый угол, к столику, на котором стояла нелепая, для этого места, бумажка: "4". Тут же откуда-то появилась официантка. На ней были джинсы, заляпанные кетчупом, и полосатая кофточка.
- Два пива. Или ты водки хочешь?
- Нет. Пиво будет в самый раз.
- Только пиво? - переспросила официантка.
- Да. Только пиво, - раздраженно ответил ей Дима. - И давай побыстрее. Чего стала, бля?
- Уроды...
- Пошла отсюда, сука тупая. Совсем охренела? - Дима вскочил, и замахнулся на официантку. Я тоже встал, и перехватил его руку.
- Успокойся, - сказал я ему.
Затем перевел взгляд на официантку.
- Принеси нам пиво, пожалуйста, - она быстро-быстро закивала головой и убежала.
- Никогда! Слышишь?! Никогда так больше не делай! - Похоже, Диму задело, что я не дал ему ударить местную "королеву красоты".
Я ничего не сказал ему в ответ. Мы молча сидели и ждали наше пиво. Его принесла нам уже другая официантка. Такая же грязная, как и предыдущая.
- Что-нибудь еще, мальчики? - с не очень хорошо сыгранными вежливостью и радушием спросила она.
- Нет. Пошла на хрен отсюда! - Дима все еще никак не мог успокоиться. Но после первой пинты пива он снова стал прежним.
- Она звонила?
В ответ я отрицательно покачал головой.
- Позвонит, - уверенно голосом сказал он. Скорее, чтобы меня уверить. Но я не верил, как не верил и он в то, что говорил.
Я попытался закурить. Чиркнул зажигалкой... один раз... другой.
- Извините, у вас спичка будет? - Обратился я к парню за соседним столиком. Он посмотрел на меня. Потом протянул дешевую одноразовую зажигалку, какие продаются в любом киоске на остановках. Я подкурил и отдал ему ее назад.
- Спасибо, - поблагодарил я.
Он ответил кивком головы.
- Трахаться хочешь? Я тут одну бабу знаю, сосет так, что яйца немеют. Хочешь?
- Нет, - я покачал головой.
- А еще одна есть. Она, короче, это... В жопу ее, короче, можно трахнуть. А? Как ты?
Я затянулся. Выпустил дым, и сказал:
- Нет, - и снова покачал головой.
- Тебе надо трахнуться. Пройдет две недели. И все будут тип-топ. А пока, я говорю, надо тебе хорошенько трахнуться. Эй, Малая!
Какая-то девушка, с крашенными рыжими волосами подошла к нам. Она была в потертых джинсах, черной облегающей майке и джинсовой куртке. Ее волосы были разобраны на пробор и свисали ниже плеч.
- Привет, Димочка.
- Привет! Слушай, Олька, мой друг очень переживает. Его надо утешить.
Меня здесь, как будто нет. Я жалкие свернувшиеся в узел кишки.
- Кончено, - с радостью в голосе говорит Оля.
- Пойду, отолью, а вы тут не скучайте. - Дима подмигнул мне и ушел.
Оля села на мои колени, лицом ко мне, широко раздвинув ноги.
- Ну и как нас зовут, таких красивых? - она мне улыбалась, и, похоже, я ей действительно нравился. Или мне только так казалось?
- Тимур, - я чувствовал себя как школьник, которого молодая учительница географии с большой грудью, в короткой юбке и прозрачной блузке оставила после уроков. Закрыл кабинет на замок, сделав два оборота. Расстегнула блузку, спустила юбку, и заставила вылизывать свои гениталии.
- А чего мы так смущаемся? - ее руки начали расстегивать мой ремень.
- Я не смущаюсь, - я лгал.
- Мы врем, - ее руки расстегнули болты на моих джинсах. И она начала расстегивать свои. Они были без ремня и на молнии.
- Не надо.
- Что не надо? - улыбка сползла с ее лица. Оля была удивлена. - Я не нравлюсь тебе?
- Нет. Нравишься. Просто не надо.
- Ты хочешь минет?
- Я ничего не хочу. Пусть меня все оставят в покое. Пусть все перестанут лезть в душу. Я привык быть один. И больше всего на свете я хочу сейчас побыть один.
- Ну, прости, - Оля быстро застегнула свои джинсы. О моих она деликатно забыла. Наверное, чтобы лишний раз не тревожить мою плоть. - Можно хоть сигарет пару взять?
- Забирай, - я отдал ей всю пачку.
- Что? Все? - ее, наверное, поразила такая щедрость. Пачка почти полная.
- Да. Да. Только иди, пожалуйста. Оставь меня.
Она ушла. Я застегнул джинсы, и откинулся назад. Ну, хоть стулья у них тут удобные.
Прошло минут двадцать, прежде чем я заметил Диму, идущего ко мне с двумя пластиковыми стаканами пива.
- Ну, как? Доставила она тебе удовольствие? - Он нагло ухмылялся.
- Нет. И больше так не делай.
- Я хотел, как лучше...
- Я понимаю, но больше так не делай. Ладно?
- Да. Конечно.
Так мы молча сидели и пили пиво около часа. Выпив приблизительно два литра, я сказал:
- Пойду в сортир загляну.
- Давай братан. Вон туда, - Дима показал в черный угол. - Вниз по лестнице, потом прямо... Короче там увидишь дверь с надписью "WC".
- Спасибо, - пробормотал я, но мой подвыпивший товарищ уже меня не слышал.
Я благополучно добрался до туалета. И к моему счастью там оказалась пустая кабинка. Я ненавижу писсуары. Я вообще не могу нормально сходить в общественный туалет, поэтому о том, чтобы я воспользовался писсуаром, не может быть и речи.
Ногой я поднял крышку унитаза. На вид она была вроде и чистая, но я все равно не решился дотронуться до нее рукой. Пока я писал, дверь в туалете сильно хлопнула. И тут же следом раздался мерзкий мужской смех, причем в два голоса.
- Андрей, блядь! Я без резинки не буду, - это женский голос, при чем, принадлежащий девочке лет шестнадцати.
- Вовка, у тебя гандоны есть? - как я понимаю, это говорил Андрей.
- Один. Но я тоже хочу ее выебать...
- Перебьешься. Она у тебя в рот возьмет. Правда, Катенька? Возьмешь в рот у Вовы?
Тут же девочка Катя вскрикнула, а в ответ на это раздался смех двух идиотов.
Я открыл дверцу кабинки.
- Хули, вылупился? - обратился ко мне смуглый парень, наверное, Андрей.
Девушка стоит перед ним на коленях, а он держит ее за волосы. Она безропотно тянется к его ширинке. Такое впечатление, что она меня даже не видит.
Я не сдвинулся с места. На всякий случай, я снял часы и кольца еще в кабинке и положил их в карман.
- Пошел вон отсюда, пока я не разозлился, - сказал тот, что держал за волосы девушку Катю. Я видел, что могу справиться с ним быстрее, чем он вспомнит свою фамилию.
- Отпусти ее, - говорю я.
- Вовка, - он обращается к жирному борову, стоящему у дверей. - Если ты объяснишь этому пидору, кто он такой и где его место, то я отдам тебе эту сучку, - он с силой дернул девушку за волосы, как будто хотел встряхнуть ее. Раздался сдавленный стон.
- Хорошо, - Вова улыбнулся. Ему понравилась альтернатива овладеть девушкой лишь за то, чтобы сломать мне пару ребер и выбить какую-то часть моих зубов.
Он приблизился ко мне. Я не ждал, а сразу же нанес ему прямой в голову. Кровь брызнула мне на лицо. Парень на секунду остановился. Потом схватился левой рукой за лицо. Посмотрел на свою ладонь. Увидел кровь, и его лицо приняло выражение пятилетнего ребенка, который вот-вот расплачется.
- Сука! Сука, бля! Андрюха! Он сломал мне нос!
- Ты отсюда так просто не выйдешь, - "Андрюха" оттолкнул девушку в сторону, так, что она, стоя на коленях, упала на пол. Достал неизвестно откуда кастет, и направился ко мне. Когда он подошел на расстояние вытянутой ноги, я подался вперед и ударил его с силой в пах. Он сложился пополам. Опустился на колени и начал кашлять.
- Что ж, как баба по яйцам бьешь? - стонал он.
- Новую жизнь для себя откроешь. Книги, театры и так далее, - проходя мимо него, я еще раз, с силой ударил рукой его по лицу. Он упал на бок, продолжая держаться за своего маленького друга. Из его носа на пол тонкой струйкой потекла кровь. Вова молча стоял в стороне. Катя забилась в угол и тихонько там всхлипывала. Я подошел к ней.
- Пошли, - протянул я ей руку. Она неуверенно взяла ее. Я помог ей встать. На ходу я выдернул пару бумажных полотенец, чтобы вытереть лицо от Вовиной крови, которая уже начала подсыхать.
Вдвоем с Катей, мы вышли из туалета.
- Где здесь выход? - проорал я ей в самое ухо.
Она сжала мою руку сильней, и куда-то меня потянула, надо было полагать к выходу.
Продираясь через сходящую с ума толпу, мы, наконец, оказались на улице. Это был другой выход. Не тот, через который я сюда попал. Держась за руки, мы спустились по ступенькам и, смеясь, побежали вверх по улице. Добежав дороги, перешли ее, и зашли в арку, во дворы. Нашли скамейку. Я сел, а она стала передо мной. На ней была джинсовая юбка и черная майка и темно-зеленые колготки с замысловатым узором. А ногах высокие "Камелоты". Волосы русые. Они были распущены и свисали до плеч.
Я похлопал по карманам в поисках сигарет. Потом вспомнил, что отдал их... Как же ее звали? Кажется, Оля.
- Тебя как зовут?
- Катя.
- А меня Тимур. Тебе сколько лет?
Катя перестала улыбаться, и, вдруг, из ее глаз потекли слезы. Она плакала, как мужчина - без звука. Только плечи вздрагивали. Я никогда не знал, что нужно делать, когда девушка плачет.
- Успокойся, - говорю я, но это не помогает. Я протягиваю руку к ее маленькой руке. Она вздрогнула. Я потянул ее к себе. Катя села рядом, и я обнял ее за плечи. Она уткнула мне свое лицо в то место, где соединяется шея с туловищем. Я не нашел ничего лучше, как гладить ее плечо. Вскоре она перестала плакать.
Катя подняла голову. Тушь потекла. Мы смотрели друг на друга.
- Шестнадцать, - неожиданно, еле слышным шепотом произнесла Катя.
- Что, шестнадцать? - я сразу не понял, что она имела в виду.
- Мне шестнадцать, - до меня дошло.
- Что же ты делаешь тогда в этой помойке?
- Ищу свою смерть.
- Дура, - я улыбнулся. - Успеешь еще.
Мы засмеялись.
А почему, собственно, дура? Разве я не делал то же самое с тех пор, как ОНА исчезла? Разве я не хотел, чтобы меня не стало? Разве я хотел продолжать свое существование без НЕЕ?
- Я устала, - Катя снова начала плакать, но на этот раз она не прячет свою мордашку, которая, надо сказать, оказалась довольно симпатичная. - У моей матери любовник. Она с ним постоянно трахается. Ей даже плевать, что я дома. Она приводит его к нам домой, и они трахаются, трахаются и трахаются! Это животное даже ко мне приставал, когда мать была в душе. А отцу все равно. Он выпьет бутылку и довольный идет спать. А на меня им плевать.
- Посмотри на меня, - говорю я. - Ну, посмотри.
Катя посмотрела на меня.
- Сейчас ты улыбнешься. Я обещаю.
Сказав это, я провел ладонью, касаясь одними кончиками пальцев, по ее лицу. Сверху вниз.
- Ну, как? Лучше?
Она улыбнулась и закивала головой. Потом потянулась ко мне, чтобы я ее обнял. И я ее обнял. Так мы сидели минут пять.
- Есть хочешь? - спросил я. Она отрицательно завертела головой. - Ну, а проводить тебя хоть можно? - на этот раз она закивала по-другому, да еще и заулыбалась. Мы встали. Я взял ее за руку, и мы пошли.
Возле метро стояла бабка и продавала ландыши. Поздновато уже. Чего она стояла, не понятно. Я купил у нее букетик ландышей и подарил их Кате.
- Мне никогда не дарили цветов, - она улыбалась, а на лице было видно маленькое, минутное счастье. Катя поцеловала меня в щеку. - Ой! Какой ты колючий!
Я засмеялся.