Глава 04

Интересно, можно ли назвать жизнью состояние, когда тебя нет? Когда ты просто существуешь просто, чтобы существовать?

А можно ли говорить о существовании вообще? Может я всего лишь точка на листике бумаги в клеточку. Но даже, если я точка, то я существую, хотя бы в пределах листика бумаги в клеточку, на котором я нарисован. При этом я могу существовать довольно долго. Годы, столетия... Пока бумага не превратиться в пыль.

А если я точка в электронном тексте? Выходит, меня могут скопировать сотни, тысячи, сотни тысяч раз. А могут и просто удалить, что гораздо вероятнее.

Да ладно! Такими вопросами можно изводить и себя, и окружающих довольно долго, так и не придя ни к чему. Отсюда вывод: надо послать все на ХРЕН. Все. Все. Все. Даже мечты. Ни в чем нет смысла. А если он и есть, то я его не вижу.

Может смысл в любви? А может в том, чтобы найти этот смысл? Мне больше нравиться первый вариант. Да, без сомненья, так оно и есть!!! Смысл жизни в любви. Но от чего же мне тогда так холодно?

Ничего не имеет смысла, если я не могу поделиться этим с тобой. Я постоянно ощущаю нехватку в тебе. Стоит сказать тебе "Привет", - и я уже твой.

Весь.

Я весь твой.

Я принадлежу тебе.

Странное чувство внутри. Как будто кто-то взял все мои внутренности, натянул, как скрипичные струны, и водит по ним лезвием бритвы. Но не режет сразу, а как если поролон натянуть и водить по нему острой бритвой? Он будет медленно рваться.

Доподлинно известно, что мы причиняем боль тем, кого любим. Но часто бывает и наоборот.

Все хорошее, что с нами происходит, заканчивается очень быстро, или происходит с такой скоростью (как пейзажи настенных труб в метро), что мы просто не успеваем это заметить.

Говорят, время лечит. Не верьте. Если вам больно, то со временем боль пройдет, но не исчезнет. НИКОГДА она не ИСЧЕЗНЕТ. Случайный телефонный звонок, сообщение на пейджер или по электронной почте... Да мало ли что?! И ваша рана снова раскроется. Она снова не даст вам спать. Она будет ныть, и кровоточить ночи напролет.

Но, может, это не так плохо? Боль подскажет вам, что вы ЕЩЕ не умерли. Только мертвый не чувствует боли.

Только мертвый не боится не смерти.

Этот мир слишком циничен. И в нем нет места жалости.

Мы с тобой против целого мира...

Глава 05

- Твою мать! Это град! - Дима произнес это так, что, находясь в туалетной кабинке, мне все равно показалось, что он произнес это слишком громко. Я застегнул болты на джинсах, спустил воду в унитазе, и открыл дверь.

- Смотри, - он протянул мне ледяные градины размером с шарик для пинг-понга. Теперь было понятно, почему он так возбужден.

- Неплохо, - говорю я, и направляюсь к выходу. Дима поспешил за мной. Вместе мы подошли к входным дверям института. Там было много народу. Все смотрели на град. Кто-то ругался матом. Кто-то причитал, что забыл дома зонтик.

- Бля, что мне теперь делать? Просили же эту суку! Если бы он, блядь, отпустил нас пораньше, я бы успела дойти до метро!

Ненавижу, когда девушки ругаются матом. Ругаются просто так. Лишь потому, что все ругаются.

- Дима!

- Чего? - он произнес это с раздражением, как ребенок, которого оторвали от чего-то интересного.

- Раздевайся.

- На фига?

- Снимай байку и пошли, - с этими словами я расстегнул свою оранжевую рубашку. Он тут же понял меня, улыбнулся и сбросил рюкзак.

- Ну, хорошо, твою мать. Давай сделаем это! - он смеялся, а я улыбался в ответ. Он стянул свою байку. Я расстегнул молнию на своем рюкзаке. Сбросил туда часы, пейджер, проездной и бумажник. Дима сделал все в точности то же самое, кроме пейджера, потому что он пользовался услугами мобильной связи. После этого своеобразного ритуала мы закинули рюкзаки за спину. А я взял его голову в свои руки и сказал:

- Это один из лучших моментов в твоей жизни. Не упусти его.

Он кивнул головой.

Я раскрыл парадную дверь, и первым вышел на улицу. Градины сразу же начали хлестать меня по плечам.

- Ну, как? - Дима вышел следом. Он ежился от холода.

- Заткнись и наслаждайся, - говорю я ему.

Мы спрыгнули с крыльца и начали прыгать по лужам. Вода брызгала во все стороны. Мои джинсы быстро намокли и стали очень тяжелыми. Но это не заставило меня остановиться, и я продолжил свой танец.

Дима бегал перед крыльцом, размахивая руками, и что-то радостно выкрикивал.

А я продолжал свой танец.

Дима подбежал к ближайшее от меня луже, и со смехом прыгнул в нее, выплеснув на меня все ее содержимое. Мы вместе засмеялись.

После этого я продолжил свой танец. Высоко поднимая ноги, я размахивал руками. И, что самое смешное, я не чувствовал боли от градин.

Я слышал чужой смех. Я чувствовал на себе сотню глаз. Они все ждали, чем закончиться эта безумная пляска двух сумасшедших. Может, они хотели, чтобы в нас ударила молния?

Вскоре град перешел в сильный ливень. Я раскинул руки в стороны и поднял свои глаза к небу. Раскрыл рот. Дождевая вода показалась мне самым вкусным напитком, что я пил за всю свою жизнь. Пускай она не самая чистая, но это вкус свободы.

Я начал крутиться по часовой стрелке вокруг своей оси. Я видел небо. Серовато-синие небо. Блеснула молния.

Мне было хорошо. Мне было очень хорошо. Не было ни радости, ни грусти. Не было ни счастья, ни боли. Мне было просто хорошо. Я свободен. Я чувствовал себя птицей, летящей в свободном полете над бескрайними широтами земли.

"Глупцы! Чего вы смеетесь? Вам никогда не испытать такого, потому что вы боитесь оставить свои затхлые норы, которые пропитаны запахом ненависти ко всем, кто не похож на вас. Свои мобильные телефоны и дорогие шмотки, которые стали для вас смыслом жизни. Вам никогда не испытать такого... Вам никогда не испытать чувства свободы."

От этих мыслей я засмеялся.

Мой вестибулярный аппарат потерялся в пространственной ориентации. Я сделал еще несколько оборотов. Небо превратилось в воронку, вращающуюся с огромной скоростью, и, с определенной периодичностью, втягивающую в свою спираль верхушки деревьев.

Я упал на колени в большую лужу, лицом к парадным дверям института, где столпились, наверное, больше половины студентов и преподавателей, что были в корпусе. Мои руки были все еще раскинуты в стороны. Я посмотрел во все лица, во все глаза, что были направлены на меня. Никто больше не улыбался. Похоже, им было больно. И больно оттого, что многие из них, никогда не решаться повторить нечто подобное. Никогда не смогут оторваться от земли и полететь над землей. Самозабвенно. Никого не стесняясь. Чувствуя вкус свободы и безграничной любви на своих губах. Любви к жизни. Такой любви, как я испытываю к НЕЙ. К моей девочке.

Дождь закончился.