Шестое.

Указ Наш Царский непорушно полагаем, ежебы ни единому кому зде в Царствующем граде Москве, и в прочих Нашея Царския державы градех, разве сего от Нас Великаго Государя учиненнаго училища в своих домех, Греческому, Польскому и Латинскому и прочим странным языкам, без ведомости и повеления училищ блюстителя и учителей, домовых учителей не держати, и детей своих не учити, точию в сем едином общем училище да учатся, воеже бы от разных домовых учителей, паче же от иностранных и иноверных противности каковой либо Вере Нашей православной не внестися, и не быти разгласию. Аще же кто дерзнет сие Наше Царское повеление приобидити, и оному да мстит Наше Царское правосуждение на его имении, яко преступнику Нашего повеления.

Седмое.

Аще же на которых учениках, того училища записанных, паче же наиприлежно учащихся, объявится на их лицах долги отцовские, а заплатить им будет нечем, или иныя какия вины, и в тех винах, разве убийственных, и иных великих дел, донележе имут они во учении пребывати, суда на них самих не давати, ради препятия науки.

Осьмое.

Аще блюститель училищ сам от учителей в некоем имать быти в Вере, или в церковных преданиях преступления зазрении, или во ином каковом деле, и его, при Нашем Царскаго Величества и Святейшаго Патриарха присланных людех, учители да судят. Аще же от учителей кто впадет в такоежде, или во иное в каковое прегрешение, и оный никаможе инуде в Приказы на суд да возмется, но блюститель училищ со учительми во училище да судят, и по Акадимицкому чину, иже от Нас Великаго Государя с советом Святейшаго Патриарха постановится и утвердится, оные суды да совершают.

Такожде и учеников во всяких их преступлениях, разве убийственных и иных великих дел, ни в которые Приказы не имати, и суда на них не давати; а судити их в тех делех блюстителю училищ со учительми, по оному же от Нас Великаго Государя утвержденному чину. Аще же случится до кого от учеников убийственное, или иное какое великое дело; и во оных делех имати их на суд, где кто доведется с ведомости блюстителя; а без ведомости его их в Приказы не имати.

Девятое.

Которые сего Нашего училища учители чина мирска, не восхотевше в научении юных труждатися, имуш Нам Великому Государю бити челом и учителей в Нашу Государскую каковую ни буди службу, и Нам Великому Государю их, без ведомости блюстителя и учителей и его руки прописания, в Наши ни в какия службы не допущати, и Нашего Государскаго жалованья таковым не давати. А которые в том Нашем училище учители труд свой в научении юных явят прилежный, и время довольное в том потруждаются; и те за оный и их подъятый труд, ради их к старости упокоения, пожалованы будут, за свидетельством блюстителя и учителей за их труды, Нашим особым достойным трудам их жалованьем.

Десятое.

Аще же которые люботруднии отроцы сего предрагаго сокровища, то есть, мудрости, по грамматической хитрости, и прочих наук свободных, аки из недр земли злата, из различных диалектов писаний, наипаче же Славенскаго, Еллино-Греческаго, Польскаго и Латинскаго потщатся изыскивати прилежно; и оным за их в науках тщание, за свидетельством училищ блюстителя и учителей, от Нас Великаго Государя имать быти достойное мздовоздаяние. А по совершении свободных учений имут быти милостивно пожалованы, в приличные чины их разуму, и Наше Царское особое восприимут, яко мудрые, щедрое милосердие. А не научащихся свободным учениям всяких чииов людей, детей их, разве благородных, в Наши Государские чины, в Стольники, в Стряпчие, и в прочие, в няже от Нас Великаго Государя жалуются благородные, ни за какия дела, кроме учения, и явственных, на войнах и в иных Государственных, Нашия Государския чести ко умножению, и Государства к разширению соделаний не допущати.