Счастье

Существует несколько программ высшего порядка, которые выпол­няют особую роль: они контролируют выполнение остальных правил. К этим программам высшего порядка относятся счастье, чувство долга и религиозное чувство.

Счастье — это чувство радости, которое испытывает человек, ког­да происходят какие-либо желаемые события в его внешнем или внут­реннем мире. Например, он добивается какой-либо цели или достигает какого-либо уровня устремлений. Но, например, если человек хочет есть, а еду трудно получить, разве не достаточно чувства голода, чтобы

³¹ О том, что более убедительна угроза со стороны нерационального (или кажущегося таковым) человека, писали несколько авторов: Шеллинг Т. Стратегия конфликта. М.: ИРИСЭН, 2007; Hirshleifer J. On the Emotions as Guarantors of Threats and Promises // The Latest on the Best: Essays on Evolution and Optimality / J. Dupre (ed.). Cambridge, MA: MIT Press, 1987; Frank R.H. Passions within Reason. N.Y.: Norton, 1988.

94

заставить его преодолевать трудности для получения еды? Логичным здесь выглядит только одно объяснение: счастье — это специальное вознаграждающее чувство за успешное поведение в нематериальной, смысловой сфере, которая порождается обществом. Существование человека в обществе представляет собой систематическое решение оп­ределенных нематериальных задач (приобретение знаний, общение, создание связей, получение признания и т. п.). Поскольку вознагражде­ние за достижение этих задач не может быть прямым физиологическим следствием достижения цели как при удовлетворении голода или жаж­ды, в культуре создается понятие «успешности», а достижение этого состояния вызывает ощущение «счастья». При этом чувство счастья имеет физиологическую природу (выделение особых гормонов), но механизм запуска данного процесса — культурная программа.

Вероятно, этот механизм относится к принципиальным отличиям человека от животных, которые сделали возможным развитие чело­веческого общества. В обществе, ориентированном на материальное благосостояние, «успешностью» будет считаться достижение сравни­тельно высокого уровня богатства. Соответственно люди «счастливы», когда им удается получить доход или приобрести богатство большее, чем у других. Логично предположить, что такое общество будет разви­ваться быстрее и эффективнее в материальном смысле, чем общество, в котором понятие успешности связано с внутренним миром человека или какими-то другими смыслами.

При этом у эволюционно эффективного человека программа счас­тья должна предполагать систематическое повышение уровня устрем­лений. Человек не должен испытывать счастье бесконечно долго после достигнутого результата. Ощущение счастья должно быть кратким, чтобы выполнить функцию вознаграждения человека за стремление к успеху, но при этом не закрыть ему дорогу для дальнейшего развития.

Другой любопытный вывод, который можно отсюда сделать: если в рыночном обществе наблюдается дифференциация доходов, то счаст­ливой себя будет ощущать только определенная доля людей (скажем, 30 — 40%), считающих себя относительно богаче (то есть успешнее) других. При этом абсолютный уровень богатства общества (например, ВВП на душу населения) может быть разным, но пока наблюдается дифференциация доходов, средний уровень «счастья» в обществе будет постоянным. Эту закономерность обнаружил Р. Истерлин в 1970-х го­дах³² в ходе эксперимента, где людей из разных стран просили отметить уровень своего «счастья». Выяснилось, что уровень богатства страны не влияет на долю людей, которые считали себя счастливыми. Это наблюдение получило название «парадокс Истерлина» и вскоре стало популярной темой для обсуждения в различных социальных науках, породив в экономической теории целое направление — «экономику счастья». Правда, вместо слова «счастье» (happiness) для устранения ненужных ассоциаций зарубежные экономисты и социологи приме-

³² Easterlin R. Does Economic Growth Improve the Human Lot? Some Empirical Evidence // P. A. David, M. Reder (eds.). Nations and Households in Economic Growth: Essays in Honour of Moses Abramowitz. N.Y.; L.: Academic Press, 1974.

95

няют термин subjective well-being (SWB), под которым понимается «общее удовлетворение жизнью». Позже было обнаружено, что при межстрановых сравнениях за конкретный год парадокс Истерлина не подтверждается. Это означает, что население богатых стран счастливее, чем население бедных. Но при межвременных сравнениях в отдельной стране ВВП действительно очень слабо влияет на показатель счастья. Например, за XX в. доходы на душу населения в США возросли в де­сятки раз, а счастье увеличилось лишь немного: с 6,5—7 до 7,5 баллов по 10-балльной шкале³³. ^Получается, что технический и экономический прогресс почти не делают людей счастливее, если при этом не меняется статус страны по сравнению с другими странами.

Чувство долга

Во многих случаях, если человек не выполняет какие-либо формаль­ные или неформальные правила, он начинает испытывать отрицательные эмоции от того, что должен был что-то сделать и не сделал. Такие эмоции называются совестью, чувством вины или чувством долга.

Почему человек запрограммирован на такие эмоции? Если у чело­века нет опыта длительного взаимодействия в системе правил (напри­мер, если он молод), он может не понимать всех минусов их нарушения. В этой ситуации отрицательные эмоции создают ему дополнительные «затраты», которые заставляют его принять более правильное решение и в будущем получить все выгоды от этого поведения, не осознаваемые или не предвиденные им в прошлом. Очевидно, что способность ис­пытывать чувство вины — это один из фундаментальных инстинктов человека (программа высшего порядка), который делает в принципе возможным существование любой системы морали вне зависимости от конкретных норм. Если человек способен испытывать чувство вины, он способен соблюдать правила любой этической системы (религиозной, коммунистической, либертарианской и т.д.), в противном же случае никакая этика не будет для него значимой в принципе.

Религиозное чувство

Любую религию упрощенно можно представить как два базовых элемента: идея Бога и этический кодекс поведения. Конечно, религии содержат и другие компоненты, например историю происхождения мира, но принципиальное значение имеют только два элемента, указанных выше. Почему? Этический кодекс обычно включает все основные прави­ла поведения, эффективность которых была показана выше (честность, прощение/возмездие, помощь ближним, укрепление брака и т. д.).

А для чего нужна идея Бога? Эволюционное объяснение распро­страненности этой идеи как успешного мема дал Р. Докинз³⁴. Идея Бога находит чрезвычайно питательную почву в сознании человека,

³³ Hagerty M, R., Veenhoven R. Happiness Revisited: Growing Wealth of Nations Does Go with Greater Happiness // Social Indicators Research. 2003. Vol. 64, No 1. P. 1-27.

³⁴ Докинз Р. Эгоистичный ген. М.: Мир, 1993.

быстро распространяется среди людей и устойчиво воспроизводится. Но почему эта идея находит такую питательную почву в сознании че­ловека? Одно из объяснений заключается в том, что она дает простые и приятные ответы на вопросы, отсутствие ответа на которые приносит человеку огромные страдания. Человек думает о том, о чем ему прият­но думать, — при этом размножаются и успешно воспроизводятся соответствующие мемы. На это верующие люди обычно возражают, что в основе их веры лежат личные переживания, выходящие за рамки обычного сознания, которые непосредственно указывают им на нали­чие всевышней силы. Люди способны чувствовать Бога, и этот опыт, эти ощущения они считают бесспорным доказательством его существо­вания. Но наличие особого религиозного чувства вполне укладывается в новую модель человека. Как и другие чувства (эмоции), религиозное чувство способствует выживанию человека как в индивидуальном, так и групповом отборе. Религиозное чувство порождает уникальный механизм принуждения к следованию нормам — Божья кара за нару­шение божественных заповедей — и помогает принять эволюционно эффективный моральный кодекс на ранних стадиях развития человека, когда интеллект не в состоянии оценить долгосрочные преимущества данного кодекса. С этой точки зрения нет ничего удивительного в том, что в эволюционной борьбе победили люди с хорошо развитым рели­гиозным чувством, которое выполнило роль фундаментальной точки опоры для хорошо прописанной системы морали.

Основной задачей данной работы было показать, что социальная наука созрела для выработки новой модели человека, где все «неэконо­мическое» или «нерациональное» (что ранее не укладывалось в рамки экономического анализа, казалось досадным искажающим фактором и от­брасывалось) может быть частью единой целостной модели человеческого поведения. При этом существует несколько методологических трудностей в интерпретации новой модели человека, которые пока еще требуют до­полнительного эмпирического или концептуального исследования.

Первый вопрос: на каком именно уровне — генетическом или культурном — запрограммирована та или иная норма! В английском языке эта дилемма традиционно обозначается через игру слов: «Nature or nurture?» («природа или воспитание»). Дело в том, что с начала формирования человеческого сообщества прошло достаточно долгое время (около 50 тыс. лет), чтобы естественный отбор создал какие-либо специальные генетические программы поведения в обществе. Однако подавляющая часть этого периода времени приходится на примитив­ное человеческое общество охотников и собирателей. Означает ли это, что мы должны оценивать эволюционную эффективность тех или иных программ по отношению к этому периоду? И значит ли это, что в современном рыночном обществе большинство этих генетических программ оказываются неоптимальными и должны быть модифици­рованы культурой?

7. «Вопросы экономики» № 4

97

98 Второй вопрос: что считать единицей естественного отбора? Общая логика естественного отбора понятна — выживает наиболее приспособленный, но кто этот самый приспособленный? Здесь может идти речь об индивидуальном отборе, где за ресурсы конкурируют различные индивиды, или о групповом отборе, где за ресурсы кон­курируют сообщества. Кроме того, Р. Докинз предложил еще одну концепцию — генного отбора. Согласно этой концепции, единицей выживания и отбора выступают отдельные гены, потому что именно они передаются из поколения в поколения в неизменном виде. Индивид (особь) как уникальное сочетание генов — это неповторимое «произ­ведение» природы, которое не будет в точности воспроизведено в его потомстве и, следовательно, не может быть единицей отбора. Какой же из трех типов естественного отбора мы должны учитывать при проверке гипотез новой модели человека?

Вероятно, можно говорить о действии сразу трех механизмов: генного, индивидуального и группового. Например, только групповой отбор может объяснить ряд генетических и культурных программ, но он не может быть единственным (и даже главным). В противном случае человеческое общество должно быть похожим на муравейник или улей, где у отдельной особи нет никаких собственных интересов. Такое об­щество может эволюционировать только целиком (всех особей должна производить одна матка, мутации которой будут распространяться на весь муравейник или рой). Человеческое общество устроено иначе — для эффективного развития обязательно необходима индивидуальная мутация и индивидуальный отбор, внутривидовая конкуренция на брачных, продуктовых, ресурсных и прочих рынках.

Наконец, третий вопрос: с помощью каких целевых переменных нужно проверять рациональность выбора? В неоклассической теории критерием рациональности была полезность или прибыль. В новой модели человека главным критерием стало выживание, но здесь возни­кает несколько методологических трудностей. Во-первых, существует неоднозначность причинно-следственных связей. Даже если человек выживает, неизвестна точная роль всех программ. Во-вторых, человек может выживать с различным благосостоянием. Не будет ли выжи­вание слишком затратным? В-третьих, строго говоря, эксперимент по выживанию еще не закончился. Внешняя среда постоянно меняется, и качество, которое кажется устаревшим и неэффективным сегодня, мо­жет оказаться ключевым завтра. Можно сказать с уверенностью только то, что в условиях меняющейся внешней среды необходима вариация (постоянная мутация) всех качеств человека и постоянная отбраковка менее эффективных вариантов. В-четвертых, современное общество неоднородно, в нем множество различных профессиональных ниш, в которых могут выживать разные типы людей. Психопаты эффектив­ны в роли топ-менеджеров, а лгуны — в роли политиков. В-пятых, в современном обществе естественный отбор сильно замедлился благо­даря социальной защите людей и развитию медицины, но при этом человечество оказалось на грани открытия возможности сознательно модифицировать генетические программы. В рамках будущего разви­тия модели человека мы должны будем ответить на все эти вопросы.