Глава 3. Происхождение первоначального письма и его особенности

1

Происхождение письма - один из сложных и недостаточно разработанных вопросов истории культуры. Вопрос этот может быть расчленен на четыре более частных: 1) о характере и особенностях первоначального письма; 2) об источниках, послуживших основой для его формирования; 3) о предполагаемом времени его возникновения; 4) об общественных условиях, способствовавших его возникновению. До начала 50-х годов в советской литературе о происхождении письма господствовала теория, выдвинутая академиками Н. Я. Марром и И. И. Мещаниновым. Теория эта исходила из двух принципиальных положений: первоначальное письмо возникло одновременно или даже раньше звукового языка из "языка жестов"; это первоначальное письмо имело в основном магическое назначение.

"Потребности от наросшего, не умещающегося в средствах ручного языка накопления идей,- писал Н. Я. Марр* - вызвали к жизни диалектический процесс выделения из единой вначале кинетической или линейной речи двух языков, из которых один - звуковой язык, другой - письменный, т. е. письмо первоначально магическое". "Более чем вероятно,- утверждал И. И. Мещанинов**,- оказывается возведение начальных стадий письма к эпохам, предшествующим периодам даже формирования членораздельной звуковой речи. Следовательно, письмо как таковое старше звукового языка".

*(Н. Я. Марр. Язык и письмо. "Известия ГАИМК", т. VI, "ып. VI. Л.,1, стр. 17. )

**(И. И. Мещанинов. К вопросу о стадиальности в письме и языке. "Известия ГАИМК", т. VII, вып. V - VI. Л.,1931,стр. 7.)

Согласно Н. Я. Марру*, "в неолите, да и на значительной глубине палеолита имеем уже письмо, а в неолитические эпохи обнаруживается совершенно разработанный алфавит". Согласно И. И. Мещанинову**, кинетическая речь возниклав эпоху нижнего палеолита, письмо - в эпоху "среднего палеолита", а звуковой язык - лишь в эпоху верхнего палеолита. Таким образом, письмо, по И. И. Мещанинову, оказывалось старше речи на целую археологическую эпоху.

*(Н. Я. Марр. Избранные работы, т. III. М.- Л.,1933-1936, стр. 46.)

**(И. И. Мещанинов. Указ. соч., стр. 92.)

В зарубежной литературе положения, близкие к Н. Я. Марру и И. И. Мещанинову, защищали Г. Маллери, Чжан Чжонмин, Я. ван Гиннекен и другие авторы. Так, Г. Маллери доказывал происхождение из языка жестов многих изобразительных знаковв пиктографии американских индейцев*. Чжан Чжен-мин выводил из языка жестов почти всю китайскую иероглифику**. Опираясь на данные Г. Маллери и Чжан Чжен-мина, ван Гиннекен выдвинул теорию, согласно которой пиктографическое письмовозникло из языка жестов в период, предшествовавший появлению даже нечленораздельной речи***.

*(G. Маllеrу. Picture Writing of the American Indians. "Tenth annual report of the Bureau of American Ethnology", X. Washington, 1893, p. 223.)

**(Tchan Tchen Ming. L'ecriture chinoise et le geste humain. Paris, 1938.)

***(J. van Ginneken. La reconstruction typologique des langues archaiiques de 1'humanite. Amsterdam, 1939.)

Отразилась эта теория в монографии чешского ученого Ч. Лоу-котка, переведенной в СССР. "Первые попытки передачи сообщений посредством письма,- утверждает Ч. Лоукотка*, - носили, по-видимому, магический характер, являлись как бы элементом колдовства. ...При этом мы видим, что очень многие знаки и символы происходят из кинетической речи. Это чисто графический наглядный эквивалент определенного жеста, уже вошедшего в обиход; он внедряется в письмо главным образом там, где кинетическая речь оперирует символическими движениями, заимствованными из магии".

*(Ч. Лоукотка. Развитие письма. М.,1950, стр. 24.)

Теория о более раннем возникновении письма по сравнению с звуковой речью не имеет реальных оснований. Так, археология, на которую часто ссылались сторонники этой теории*, никаких доказательств о существовании или об отсутствии звуковой речи в дописьменный период развития человечества представить вообще не в состоянии; памятников речи, не закрепленных в письме, в распоряжении археологии нет и быть не может. Более богатыми данными о возникновении письма располагают антропология, история и этнография. Однако данные этих наук опровергают положение о возникновении письма до возникновения языка.

*(Так, например, мезолитические "масдазильские знаки" (см. ниже) принимались за развитую систему письма, возникшую еще в эпоху палеолита наряду с этим бездоказательно отрицалось существование звуковой речи в эпоху палеолита.)

История не знает ни одного человеческого общества, будь оно самое отсталое, которое не имело бы своего звукового языка. Этнография не знает ни одного отсталого народа, будь он таким же или еще более первобытным, чем, скажем, австралийцы или огнеземельцы прошлого века, который не имел бы свого звукового языка. Тем более не известны ни истории, ни этнографии человеческие общества, которые бы пользовались письмом, не обладая звуковой речью. Наоборот, народы, владевшие звуковой речью, но не обладавшие письмом (тасманийцы, огнеземельцы и др.), известны и истории и этнографии.

Наличие звуковой речи у первобытного человекав дописьменный период его развития подтверждают, кроме того, данные антропологии*.

*(См., например, В. В. Бунак. Происхождение речи по данным антропологии. В сб.: "Происхождениечеловекаи древнее расселение человечества". М., стр. 205 - 290.)

Теория о появлении письма до возникновения языка противоречит также марксистскому материалистическому учению. Пользование письмом предполагает наличие развитого мышления, а мышление невозможно без языка.

Как показано далее, не соответствует фактам и отнесение времени возникновения письма к палеолиту 12.

*(В современной советской литературе это ошибочное положение защищал А. Г. Спиркин (см. выше, стр. 27).)

Противоречит фактам также утверждение, будто бы первоначальное письмо имело в основном магический характер, "использовалось,- как писал И. И. Мещанинов*,- почти исключительно для общения с тотемом и магической силою...". Правда, магические и заклинательные формулы, знаки табу и другие знакии надписи магического назначения занимали в древнейшем письме значительное место.

*(И. И. Мещанинов. Указ. соч., стр. 35.)

Однако большинство известных истории и этнографии пиктографических памятников служило все же не магически-культовым, а практическим целям - охотничьим, военным, торгово-обменным и др. (см. характеристику различных разновидностей пиктограмм на стр. 47 - 50).

В основном реалистический характер имело и первобытное искусство, служившее важнейшим источником возникновения первоначального пиктографическогописьма. Правда, многие первобытные рисунки (например, изображения зверей, пронзенных стрелами),вероятно, служили задачам охотничьей магии*. Однако в основе большинства этих рисунков лежало прежде всего стремление отразить в образах окружавшую первобытного человека реальную действительность.

*(Существует также и иной взгляд на эти первобытные рисунки, согласно-которому оиислужилимишенями для упражнений в попадании в цель (см. примечание А. А. Сидорова к книге: С. Рейнак. История искусств. М.:- Л., 1938. стр. 21).)

Что касается "языка жестов", то и в современной советской и в зарубежной литературе получили преобладание взгляды, согласна которым жесты, хотя и играли большую роль в общении первобытных людей, но не образовывали особую "стадию" в развитииречи, а были лишь компонентом звукового общения.

Несомненно, ведут свое происхождение от жестов и многие изобразительные знаки, встречающиеся в пиктографии и логографии Таковы, например, широко применяемое в пиктографииизображение-руки с вытянутым пальцем, как указание направления; китайский иероглиф ю - 'друг', 'дружба', воспроизводивший в своей архаической форме две распростертые руки; многие цифровые знаки (китайские, римские и др.), имитирующие счет на пальцах, и т. п. Такое происхождение многих изобразительных знаков, в частности цифровых, обусловлено тем, что их было очень трудно передать в рисуночном письме иным способом, кроме как воспроизводя соответствующие жесты. Отчасти прав и Чжан Чженмин; жесты, действительно, оказали влияние на форму некоторых древнейших китайских иероглифов. Однако, как справедливо указывает Ж. Феврие, в; форме знаков других древнейших систем письма, например египетской и шумерской, жесты почти не отразились. "Египетские иероглифы,- пишет Ж. Феврие,- так же как шумерские идеограммы-это только очень верные и точные изображения самих предметов, а не жестов, которые на них указывали, это то, что видит глаз, а не то, что стремятся выразить пальцы"*.

*(J. Fevrier. Histoire de I'ecriture. Paris,1948, p. 14 - 15.)

В целом же письмо всегда в первую очередь предназначалось, для закрепления и передачи основногосредства общения между людьми - звукового языка.

2

Важнейшим источником формирования первоначального пиктографического письма, видимо, послужило первобытное искусство. В свою очередь началом формирования пиктографического письма следует считать период, когда первобытные рисунки начинают применяться не только для познания мира, для удовлетворения художественных потребностей человека или для магически-культовых целей, но (хотя бы частично) и для щелей коммуникативных и мемориальных, т. е. для передачи каких-либо сообщений (в дополнение к устному рассказу), или же для закрепления их во времени (в памяти самого рассказчика и его слушателей). Периодомже окончательного сформирования пиктографии надлежит считать время, когда рисунки начинают использоваться не только в дополнение к устному рассказу, но и для самостоятельной передачи сообщений, в частности, для передачи их адресатам, отсутствующим в момент создания-этих рисунков, отделенным от их создателя расстоянием или временем.

Вопрос, когда именно это произошло, очень трудно разрешим в связи с синкретизмом, свойственным первобытному искусству.

Однако анализ дошедших до нас несомненных памятников первоначального пиктографическогописьма показывает, чтопочти всем им свойственны некоторые своеобразныеграфическиеособенности. Учет этих особенностей помогает решить вопрос о преобладании художественно-образного или практически-коммуникативного назначения в различных первобытных рисунках. Так, большинство несомненных памятников пиктографического письма современных народов представляют собой не отдельные, изолированные изображения, а или сложные изобразительные композиции повествовательного характера, или же серии последовательносвязанных друг с другом рисунков, как бы "рассказы в картинках".

К первому типу относятся: пиктографические записи условий обмена (например, рис. 1, а), большая часть пиктографических писем (рис. 1, б; 2, а), мемориальные записи крупных событий, военных, судебных и т. п. (рис. 2,6).

1. Образцы пиктограмм, представляющих собой сложные изобразительные композиции: а - пиктографическая запись условий обмена 30 убитых на охоте (знак ружья) бобров на бизона, морскую выдру и овцу; б - пиктографическое письмо семи индейских племен президенту США (просьба о разрешении переселиться в район трех озер; линии, соединяющие головы и сердца животных, указывают на единство мыслей и чувств племен). 

2. Образцы условно-символических пиктограмм: а - пиктографическое письмо юкагирской девушки: девушка (1) живет в своем доме, но ее мысли витают над домом другого человека (2), хотя у него жена и двое детей (3) и хотя вокруг дома девушки бродит юноша (4), мысли которого над ее домом; б - пиктографическая запись (племя Нсибиди, Нигерия) судебного разбирательства: под деревом (1) внутри круга представители сторон (2) и вождь (3) со свитой (4), над кругом сторонники выигравших дело (5); двое обнимаются (7); ниже сторонники проигравших дело (6); один протестует (9); в связи с сложностью дела посылали за свидетелями в соседние деревни (10); перекрещивающиеся линии (11) указывают, что дело шло о нарушении брака ('Народы Африки'. М., 1954).

Ко второму типу относятся: пиктографические рассказы о событиях войны и охоты (рис. 3, а),большинство надгробных мемориальных надписей (рис. 3, б),пиктографические племенные летописи-хроники (рис. 3, в).Сюда же могут быть отнесены пиктографические записи молитв, заклинаний, обычаев и легенд (рис. 3, г).Правда, рисунки этой последней категории обычно служили лишь опорными пунктами для устного рассказа или как бы иллюстрациями к нему. Поэтому к памятникам письма эти пиктограммы могут быть отнесены лишь условно*.

*(М. Коэн называет эту последнюю категорию пиктограмм (поскольку она служит как бы вехами для устного рассказа) "пиктограммами-сигналами" в отличие от всех остальных (полностью заменяющих устный рассказ), которые Коэн именует "пиктограммами-знаками" (М.Cohen. L'ecriture. Paris, 1953,стр. 16).)

Близкую к пиктографии, ноособую группу составляют отдельные, изолированные изображения и знаки, служащие для передачи каких-либо сообщений (рис. 4). К числу таких знаков относятся: 1) родовые и племенные знаки (например, тотемные); 2) царские и другие личные знаки (на печатях, монетах и т. п.); 3) знаки собственности, родовой, племенной или личной (тамга, тавро, васм); 4) клейма мастеров на изготовленных ими предметах; 5) магические и культовые знаки, например, знаки богов и демонов, знаки, охраняющие от несчастий и зла (на амулетах, талисманах и т. п.), знаки запрета (например, табу), знаки заупокойного культа и др.; 6) прочие изолированные знаки, например, знаки направления (чаще всего изображения стрелы), знаки опасности, изображение ведра, применявшееся кочевниками Сахары для указания источников воды, и др. Знаки эти появляются почти одновременнос пиктограммами (в узком смысле этого термина). Типологически их сближает с пиктограммами то, что они служат для передачи не отдельных звуков, слогов или даже слов, а целых сообщений; например: "этот предмет - собственность племени Оленя", или "этот человек неприкасаем", или "здесь - вода". Отличаются они от пиктограмм тем, что многие из них имеют не картинный, а символический или даже чисто условный характер*.

*(О происхождении этих знаков см. стр. 71.)

Правда, символические (см. рис. 1 - 2) и даже чистоусловные элементы (например, черточки, указывающие количество, см. рис. 1, а; 3, б) встречаются в подавляющем большинстве и обычных пиктограмм и служат наиболее убедительным доказательством их пиктографического назначения. Без этих элементов нередко обходятся только пиктограммы (рис. 3, а; 3, в), состоящие из серии связанных друг с другом рисунков.

3. Образцы пиктограмм, представляющих собой 'Рассказы в картинках': а - пиктографическое письмо эскимоса о событиях охотничьей поездки; б - пиктографическая надпись на надгробии индейского вождя (вождь по имени Олень пережил семь походовдевять сражений и во время похода, продолжавшегося две луны, убит секирой); в - пиктографическая погодная летопись племени Сиу (каждый год обозначен изображением, передающим важнейшее событие этого года); г - пиктографическая запись магической песни американских индейцев (каждое изображение соответствует строфе песни; например: 'Я слышу волшебные слова Меды, мои друзья (1). Благодаря кому текут эти реки? Благодаря Монедо текут эти реки (2). Посмотрите на меня, задавайте мне вопросы, мои друзья

4. Древнейшие условные знаки: а - масдазильские знаки; б - знаки из пещеры Пасьега; в - знаки собственности негроз и айнов; г - условные знаки на австралийском жезле вестника; д - условные знаки на чуринге

Таким образом, вероятным временем возникновения первоначальногописьма следует считать время, когда в первобытном искусстве появляются изображения сложного повествовательного типа, а тем более последовательно связанные друг с другом рисунки или же рисунки, включающие элементы символического и знакового характера. Отличительной особенностью пиктографических изображений является также их обычно более схематический, условный характер; основная задача их - не создание художественного образа, а обеспечение понимания того, что изображено*.

*(В истории письмаприменение художественно выполненных и даже многокрасочных реалистических изображений встречается (например, в мексиканском пиктографическом письме, в некоторых древнеегипетских иероглифических надписях", но сравнительно редко. Подавляющее же большинство даже самых ранних пиктографических памятников письменности в графическом отношении очень схематично.)

Однако в связи с синкретизмом первобытного искусства даже самый внимательный учет перечисленных выше признаков позволяет лишь с большей или меньшей степенью вероятности предположить, но не доказать, по преимуществу художественное или пиктографическое назначение тех или иных первобытных изображений.

Совершенно несомненным является только то, что зачаточное картинно-синтетическое письмо могло возникнуть никак не ранее времени возникновения первобытного искусства.

3

К какой же эпохе относятся древнейшие памятники первобытного искусства и когда появляются в них особенности, характерные для пиктографических изображений?

От нижнего палеолита до нас не дошло никаких памятников искусства. Лишь в самом конце нижнего палеолита - в период мустьерской культуры (примерно 100 - 4 тыс. лет до н. э.) и неандертальского человека - обнаружены первые следы краски (охры). Однако эти следы представляют собой еще "бесформенные красные полосы и пятна, нанесенные на каменную плиту (пещера Ла Ферраси, Франция). Видимо, "неандертальский человек еще не мог нарисовать или вылепить фигуру зверя"*. Таким образом, относить (подобно Н. Я. Марру, И. И. Мещанинову, А. Г. Опиркину и др.) даже самое начало формирования картинно-синтетического письма кэпохе нижнего палеолитанет никаких оснований.

*(А. П. Окладников. Происхождение человеческого общества. "Всемирная история", т. 1. М.,1956, стр. 47.)

"Первые следы первобытного искусства относятся к эпохе верхнего (позднего) палеолита"*, кориньяко - солютрейской (примерно 40 - 2тыс. лет до н. э.) культуре, и, видимо, возникают всвязи с формированием современного кроманьонского человека. Памятники изобразительного искусства этого времени, как правило, представляют собой контурные, линейные изображения животных (лев, носорог, лошадь, олень и т. д.), высеченные на камне, вырезанные на кости или нанесенные черной и красной краской на скалы и стены пещер (см. рис. 5,а)**; скульптурные памятники того же времени представлены почти исключительно фигурами женщин с подчеркнутыми признаками пола. Изображения эти еще очень примитивны, но достаточно реалистичны.

*(Н. А. Дмитриева. Происхождение искусств. Всеобщая история искусств, т. 1. М.,1956, стр. 12.)

**(Исключение - рельефные человеческие фигуры из Лосселя.)

Возникновение древнейших из этих изображений, видимо, было вызвано вспыхнувшими в сознании первобытного человека ассоциациями сходства между очертаниями камней или скал и обликом тех или иных животных; творчество лишь подчеркивало это сходство*. Изображения, целикомобязанные СБОИМ (возникновением творческому воображению первобытных людей, вероятно, появились позже.

*(А. П. Окладников. Указ. соч., стр. 63.)

5. Образцы первобытной живописи: а - ориньяко-солютрейская культура; б - мадленская культура верхнего палеолита; в - эпоха мезолита

Пиктографическим ни один из этих ориньяко-солютрейских рисунков, видимо, считать нельзя, так как ни один из них не имеет повествовательного сюжетного характера; все они представляют собой изолированные, обособленные, не связанные друг с другом и, как правило, статичные изображения отдельных животных. Кроме того, выполнены эти рисунки с несвойственным для пиктографии стремлением к художественно-образному воспроизведению натуры*.

*(Некое условное значение имели, возможно, только точки, обнаруженные около некоторых орйньяко-солютрейских изображений животных (например, на плитах из ориньякск их слоев пещеры Ла Ферраси).)

Основное назначение этих рисунков - художественно-познавательное. Они представляют собой первоначальные попытки первобытного человека обобщить свои наблюдения, отобразить в рисунках те явления окружавшей его действительности, которые вызывали у него наибольший интерес, имели для него наибольшее жизненное значение. Именно этим объясняется, что почти единственными объектами этого искусства были: зверь - предмет охоты и главный источник пищи и женщина - предмет любовного влечения и мать - прародительница, покровительница -матриархальнородовой общины*.

*(Наряду с этим, оежвщым их назначением многие первобытные рисунки, как уже умазывалось, вероятно, служили и для магических целей.)

Наибольшего расцвета первобытное искусство достигает в следующую, мадлен с кую культуру (примерно 25 - 1 тысяч лет до н. э.) верхнего палеолита. Стены многих пещер этой эпохи (пещер Комбарель, Кап Бланк, Фон де Гом, Трех братьев во Франции, Ла Пасьега, Альтамира, Кастильо в Испании и др.) покрыты бесчисленными изображениями, образующими как бы "картинные галереи" того времени. Изображения эти еще реалистичней, обнаруживают еще лучшее знание натуры, чем ориньяко-солютрейские. Кроме того, изображения эти отличаются от однокрасочных, контурных и статичных ориньяко-солютрейских рисунков своей многоцветностью, деталировкой, чрезвычайной выразительностью и экспрессией, в частности, умелой передачей движения.

Однако и в эту эпоху большинство рисунков представляют собой изолированные изображения отдельных животных. "Даже в тех случаях, где наблюдаются большие скопления рисунков, в них необнаруживается никакой определенной связи"*. Лишь очень немногие являются более сложными композициями, изображениями каких-либо сцен. К числу таких изображений относятся: изображение группы лошадей и готовящегося прыгнуть в их сторону льва (пещера Фон де Гом), изображение группы переходящих реку оленей, у ног которых плывут рыбы (грот Лортэ в Верхних Пиренеях, рис. 5, б) и др. При этом конкретное содержание даже таких рисунков делает их пиктографическое истолкование очень маловероятным. Против такого их истолкования свидетельствует также чрезвычайно тщательное, детальное, нередко многокрасочное, художественное их выполнение.

*(А. П. Окладников. Указ. соч., стр. 64.)

Об этом же косвенносвидетельствуют и материалы этнографии: ни у одного из культурно отсталых народов, находившихся перед появлением европейских колонизаторов на ступенях общественно-экономического развития, аналогичных концу верхнего палеолита - началу мезолита (огнеземельцы, тасманийцы, некоторые наиболее отсталые племена Меланезии, экваториальной Африки, тропических лесов Амазонки), не было обнаруженонесомненных памятников письменности.

Особый интерес представляют рисунки мадленскойэпохи, содержащие изобразительные элементы, которые могут быть истолкованы как условные знаки. К числу таких рисунков относятся: обнаруженное в пещере Марсуляс изображение бизона с нанесенными на его тело буквообразными знаками; обломок оленьего рога из пещеры Турдан с тремя знаками, еще более напоминающими буквы (в частности, финикийский "алеф"), и некоторые другие. Вероятней всего эти знаки служили целям первобытной магии; это подтверждается, например, тем, что голова зубра из пещеры Марсуляс проткнута наконечником копья, а знаки на его теле напоминают отпечатки ладони, как был символизирующие обладание этим зверем. Еще больший интерес представляет в этом отношении изображение, найденное на скале у входа в мадленскую пещеру Ла Пасьега во Франции (рис. 4,6). Изображение это толковалось некоторыми исследователями как пиктограмма, сообщающая о запрете входа в пещеру*. Однако такое истолкование лишь гипотеза, которая не может быть доказана.

*(К. Вейлэ. От бирки до азбуки. М. - Пг., 1923, стр. 56.)

В своей работе о происхождении речи В. В. Бунак приходит к аналогичному выводу: "То, что известно о древнейших, вернее палеолитических изображениях человека и животных на стенах пещер, ни в какой мере не подтверждает гипотезы о значении этих изображений, как особых сигналов, заменяющих или дополняющих речь"*.

*(В. В. Бунак. Происхождениеречипо данным антропологии. В сб.: "Происхождение человека и древнее расселение человечества". М., 1951, стр. 271.)

Тем не менее, полностью отрицать мемориальное и коммуникативное назначение некоторых изображений верхнего палеолита было бы неправильным. Вполне возможно, что первобытный охотник, возвратившись с охоты, стремился рисунком закрепить в своей памяти образ особенно поразившего его зверя; возможно также, что, рассказывая об охоте сородичам, он дополнял рассказ изображением этого зверя. В первом случае рисунок имел, хотя бы частично, мемориальное назначение, во втором - коммуникативное. Правда, ни рисунокдля памяти, ни "иллюстративное" дополнение к устному рассказу, как уже отмечалось, не являются еще пиктографическим письмом, но элементы пиктографии здесь уже налицо.

Еще более вероятноналичие пиктографических элементов в искусстве мезолита (примерно с 15 по 8 - 6тысячелетия до н. э.). Наряду с изолированными изображениями отдельных животных, характерными для верхнего палеолита, в мезолитическом искусстве появляются многочисленные более сложные изобразительные композиции сюжетного, повествовательного характера. В особенности широко они представлены в позднекапсийской культуре Восточной Испании и Северо-Западной Африки (рис. 5, в). "Здесь мы видим по преимуществу обширные многофигурные композиции повествовательного характера, строго продуманные стройные сцены, в которых участвуют люди и различные животные, объединенные единством сюжета и действия. Каждый рисунок, каждая такая композиция представляет собой целый рассказ в красках, с конкретной фабулой, всегда пронизанной определенным чувством, всегда эмоционально окрашенной"*.

*(А. П. Окладников. Указ, соч., стр. 101.)

Появление таких изображений в мезолитическую эпоху, несомненно, было связано с дальнейшим развитием человеческогомышления, а следовательно, и речи. "Постепенно усложнившиеся представления человека об окружающей природе заставили искать объяснения связи явлений. Непосредственная яркость восприятий времен палеолита была утрачена, но в то же время первобытный человек этой новой эпохи научился более глубоко воспринимать действительность в ее взаимоотношениях и многообразии. В искусстве нарастает схематизация изображения и одновременно повествовательная сложность, приводящая к попыткам передать действие, событие"*. "Появляются изображения, передающие более сложные, глубокие и отвлеченные понятия"**.

*(В. Шлеев. Основные этапы развития первобытного искусства. "Всеобщая история искусств", т. 1. М., 1956, стр. 31.)

**(А. П. Окладников. Первобытные изобразительные искусства и архитектура. БСЭ, изд. 2, т. 3. М.,1955, стр. 359.)

Многие из памятников мезолитического искусства, несомненно, сочетали художественные функции с пиктографическими. Многие из них являлись развернутыми, сюжетными (в отличие от верхнего палеолита) "иллюстрациями" к рассказу о том или ином крупном событии (военном, охотничьем) или же служили для закрепления этого события в памяти, причем, возможно, не только в индивидуальной памяти рассказчика и слушателей, "о и в коллективной памяти данного родового общества. Однако и эти изображения навряд ли можно считать чисто пиктографическими.

Это подтверждается, в частности,тем, чтоу культурно отсталых народов, находившихся до недавнего времени на ступенях развития, близких к мезолиту, и применявших аналогичные изображения (у бушменов и т. д.), еще не было пиктографии в чистом ее виде, т. е. не было писем-посланий, летописей-хроник, надгробных надписей и других изображений, рассчитанных на передачу сообщений отсутствующим, воображаемым адресатам.

Этот вывод подтверждается также тем, что членораздельная речь, видимо, получила окончательное оформление ко времени мезолита*. Между тем применение письменности возможно лишь на базе еще более развитого мышления, чем пользование членораздельной речью, предполагает еще более сложные связи с действительностью (типа действительность - мышление - язык - письмо).

*(См., например, уже упоминавшуюся работу В. В. Бунака "Происхождение речи но данным антропологии", стр. 275 - 276. )

Особое место среди изобразительных памятников мезолита занимают так называемые "масдазильские знаки". "Знаки" эти, обнаруженные в 1887 г. в мезолитической пещере Маед'Азиль (французские Пиренеи), представляют собой плоские камешки (гальки) с нанесенными на них красной охрой геометрическими узорами (овальные пятна, поперечные полосы, кресты, зигзаги, решетки, звезды и т. д.- см. рис. 4, а). Аналогичные рисунки на гальках были обнаружены и в других мезолитических пещерах Верхних Пиренеев (пещеры де ла Круазад, де ла Турасс, де Гурдан, Риета и др.). Французский ученый Э. Льетт, открывший "масдазильские знаки", считал их памятниками некоей древней письменности, а пещеру Мас д'Азиль - грандиозной подземной школой мезолитических писцов; Э. Пьетт выдвинул даже теорию о происхождении от масдазильских знаков букв финикийского письма*.

*(Е. Piette. Les galets colories du Mas d'Asil. "Antropologie". Paris,1896, v. 7, № 4, p. 385 - 427.)

В настоящее время такое понимание "масдазильских знаков" сторонников почти не имеет*. "Как можно представить себе использование такого письма,- справедливо спрашивает Ж. Феврие,- если каждый камешек имеет в подавляющем большинстве случаев только один знак?"**. Кроме того, наличие у людей эпохи мезолита развитой письменности с целой системой условных знаков резко противоречит всем сведениям о людях этой эпохи.

*(Временное возрождение теории о лиасдазяльском происхождении финикийских букв произошло послеоткрытия зиаишв, аналогичных масдазилъеким, на неолитических дольменах Альвао, в Португалии. Некоторые немецкие историки (Г. Вильке, Г. Шуяардт и др.) увидели в знаках Альвао "промежуточное звено" между масдазильскими знаками и финикийскими буквами и вновь выдвинули на этой основе теорию об арийском, а не семитическом происхождении буквенно-звукового письма (см. например G. Wilkе. Sudwesteuropaische Megalithkulturundihre Bewegungzum Orient. Wurziburg, 1912).)

**(J. Fevrier. Histoire de 1'ecriture. Paris, 1948, p. 34.)

Поэтому большинство современных исследователей считают, что масдазильские знаки служили для целей первобытной магии или гадания. Большое распространение получила гипотеза, согласно которой масдазильские знаки (подобно деревянным и каменным австралийским "чурингам" - см. ниже) представляли собой как бы "вместилища душ" умерших сородичей*. Это подтверждено находкой в другой мезолитической пещере Бирзек (Швейцария) более чем двухсот таких же галек; большинство из них еще в древности было нарочито разбито. Видимо, это было сделано с целью уничтожения душ - покровительниц пещеры Бирзек при нападении на ее обитателей враждебного им рода. Не исключено также, что масдазильские гальки являлись какими-то простейшими счетными знаками.

*(П. П. Ефименко. Первобытное общество, изд. 3. Киев, 1953, стр. 252, 624.)

Окончательное сформирование картинно-синтетического (пиктографического) письма вероятнее всего относится к эпохе неолита, начавшейся для большинства народов с 8 - 6 тысячелетий до н. э., или же ко времени перехода к энеолиту.

Вывод этот подтверждается прежде всего данными археологии и истории, в частности анализом древнейших памятников письменности великих цивилизаций Востока. Правда, почти все дошедшие до нас древнейшие шумерские (середина IVтысячелетия до н. э.), египетские (конец IVтысячелетия до н. э.), протоиндийские (IIIтысячелетие до н. э.), критские (конец IIIтысячелетия до н. э.) и китайские (середина IIтысячелетия до н. э.) памятники письменности относятся ко времени, когда народы этих стран переживали энеолит. Однако в этих памятниках шумерское, египетское, протоиндийское, критское и китайское письмо предстает уже как письменные системы, далеко продвинувшиеся в своем развитии от первоначального пиктографического письма к логографии (см. гл. 4).Поэтому если только не считать, что письменность этих народов возникла под каким-либо чужим влиянием (а такая гипотеза, как показано в гл. 4, допустима; лишь для критского и протоиндийского письма), то время первоначального зарождения письма у этих народов следует относить ко времени, когда эти народы еще переживали неолит или только начинали переход к энеолиту.

Вывод о том, что формирование и расцвет первоначального картинно-синтетического письма следует относить к неолиту, подтверждается также данными этнографии. Как уже указывалось, народы, стоявшие ко времени появления европейцев на ступенях общественно-экономического развития, соответствовавших концу верхнего палеолита (огнеземельцы, тасманийцы и др.) и мезолита (например, бушмены), сколько-нибудь сформировавшейся письменности не имели. Наоборот, большинство народов, находившихся ко времени европейских завоеваний на ступенях развития, близких к неолиту (индейцы Северной Америки, многие народы Крайнего Севера, некоторые африканские племена), обладало развитой картинно-синтетической письменностью. В отличие от "рисунков для памяти" и "иллюстраций к устному рассказу", письменность эта была, как правило, рассчитана на адресатов, отсутствующих в данном месте или в данный момент. При этом она включала самые различные виды пиктограмм. Одни предназначались для закрепления сообщений во времени (надгробные надписи, племенные летописи-хроники, мемориальные записи каких-либо крупных событий, условий обмена, молитв, заклинаний, обычаев, легенд и т. д.- см. рис. 1,а; 2, б; 3, б; 3, в; 3, г),другие для передачи сообщений на расстояние (послания войны или мира, сообщения о событиях войны и охоты, письма-прошения, любовные письма и т. п. - см. рис. 1, б; 2, а; 3, а).

Материалы для этой письменности применялись тоже самые разнообразные, в том числе очень легкие и транспортабельные (кора, береста, бамбук, кожа, кость и т. д.).

6. Изображения символического характера, применявшиеся в пиктографическом письме североамериканских индейцев для передачи отвлеченных понятий (по Я. Б. Шницеру): 1 - жизнь (сказочная рогатая змея); 2 - смерть (животное или человек вниз головой); 3 - счастье, успех (черепаха); 4 -ловкость (человек с крыльями вместо рук); 5 - война (лук со стрелой); 6 - мир (трубка мира с перьями); 7 - заключить мир (человек курит трубку мира); 8 - дружба (соединенные уки); 9 - любовь (соединенные сердца);10 - внимание, слух (голова с волнисыми линиями у ушей); 11 - опасность (две змеи); 12 - быть на страже (собака); 13 - молиться (рука, воздетая к небесному своду и к богам) 

Наряду с реалистическими или схематическими изображениями конкретных предметов и явлений, все чаще появлялись в этой письменности изображения символического и эмблематического характера, служившие для передачи отвлеченных понятий (см. рис. 6). Возникали и чисто условные знаки (например, счетные, тотемные, знаки собственности и т. д.). Нередко использовалась также символика цвета (например, окраска красной краской ноги или руки как знак ранения).

Пиктографический характер имела нередко татуировка тоже осо-oбенно распространенная у племен, переживавших ступени развития, близкие к неолиту. У многих из этих племен (Полинезия, Новая Зеландия и т. д.) татуировка имела сложноекоммуникативно-смысловое значение - указывала на общественное положение ее носителя, рассказывала о совершенных им подвигах. Наступление половой зрелости, вступление в брак, участие в военном походе, военные и охотничьи успехи, занятие общественного поста - все это обозначалось на коже условными знаками. Знаки эти иногда покрывали сложным узором почти все тело, рассказывая посвященному о важнейших событиях в жизни человека.

Наиболее высокого развития достигает картинно-синтетическое письмо у ацтеков и других народов древней Мексики. Поскольку, однако, это письмо было переходным к логографии, оно рассматривается ниже, в гл. 4.

Вывод о сформировании картинно-синтетического письма в эпоху неолита может быть обоснован также соображениями общесоциологического порядка.

Письмо является дополнительным к звуковой речи средством общения. Поэтому оно возникает лишь тогда, когда одна звуковая речь оказывается уже не в состоянии полностью удовлетворить возросших и усложнившихся потребностей в общении, когда созревает необходимость в передаче речи на большие расстояния и закрепления ее во времени. А это, в свою очередь, могло произойти лишь в результате образования сравнительно крупных и стабильных форм общности людей, в результате развития внутри них и между ними многообразных общественных связей.

В эпоху верхнего палеолита и мезолита человечество состояло еще из относительно небольших и разрозненных матриархально-ро-довых групп. Поэтому оно вполне могло удовлетворять свои потребности в общении при помощи одной звуковой речи (может быть, иногда только с использованием рисунков, как "иллюстративных" дополнений к речи).

Иное положение создалось в эпоху неолита. В эту эпоху на основе прежних матриархально-родовых групп возникают новые, значительно более сложные, крупные и долговечные формы общности людей - племена, а впоследствии даже союзы племен. Эти племена и союзы племен нередко располагались на очень больших пространствах; внутри племен постепенно усиливалось разделение труда и в связи с этим обмен продуктами труда, требовавший иногда закрепления в виде записей; развивалась сперва родоплеменная, а затем и личная собственность, для обозначения которой были необходимы знаки типа тамги, тавра и т. п.; формировались стабильные обычаи и традиции, передаваемые из поколения в поколение; выделялись племенные жрецы и вожди, деяния которых также требовали закрепления в памяти поколений; в этом же нуждалось и народное устное творчество. Между племенами и союзами племен тоже развивались различные обменно-торговые, военные и другие связи.

В результате всего этого в эпоху неолита должна была созреть потребность в письме, как в наиболее удобном средстве закрепления устной речи и передачи ее на большие расстояния.

Для правильного понимания выдвинутого положения необходимо учитывать также следующее. Формирование первоначального письма было связано с развитием производительных сил, свойственных неолиту, лишь постольку, поскольку именно эпохе неолита соответствовало возникновение таких относительно сложных, крупных и долговечных форм общности людей, как племена и союзы племен. Однако такое соответствие было закономерным только для археологического неолита, а также для тех народов (например, для американских индейцев, народов Океании, Крайнего Севера и т. д.), которые развивались в условиях временной изоляции от влияний более передовых общественных формаций. Наоборот, в более поздние эпохи, в результате заимствования технических достижений других народов, развитие производительных сил нередко резковырывалось вперед и намного опережало развитие общественных отношений. Так, например, германцы 1 тысячелетия до н. э. и славяне первой половины 1 тысячелетия до н. э. уже знали и широко применяли не только бронзу, но и железо, хотя и находились еще на различных ступенях развития родоплеменного строя. Поэтому и зарождение первоначального письма у славян, германцев и иных, исторически молодых народов, видимо, происходило не в эпоху неолита, а в эпоху бронзы и железа (см. гл. 7 и 8).

Согласно М. Коэну, пиктографическое письмо получает наибольшее развитие и распространение "у охотничьих и рыболовных народов", "в общественных группировках однородных и сравнительно многочисленных" и с относительно регулярными связями между этими группировками*.

*(М. Соhen. L'ecriture, p. 16.)

Следует отметить связь пиктографического (картинно-синтетического) письма с особенностями языков тех народов, у которых это письмо получило наибольшее развитие. Как указывалось, пиктограмма обычно представляет собой единую сложную композицию (или же "рассказ в картинках"), передающую целое сообщение, почти не расчлененное на слова изобразительными элементами пиктограммы. Такой синтетический характер пиктограмм, несомненно, соответствовал полисинтетическому строю языков* тех народов, которые особенно широко применяли пиктографию (ацтеки, американские индейцы, например, ирокезы, многие народы Крайнего Севера и др.). Отсюда, конечно, не следует, что полисинтетический строй языка послужил причиной появления у этих народов пиктографического письма; пиктография возникала у народов и с иным грамматическим строем языка, но находившихся на тех же ступенях развития племенного строя. Однако полисинтетический строй языка можно считать одним из факторов, способствовавших развитию пиктографического письма у многих народов.

* (Полисинтетическими (инкорпорирующими) обычно называются те языки, в которых предложение представляет собой как бы одно сложное составное слово, образуемое путем присоединения к главному члену предложения (к сказуемому) остальных членов предложения, а также формальных морфем; последние тоже относятся не к отдельным словам, а ко всему предложению в целом и обычно ставятся в его начале и конце. Так, например, в чукотском языке предложение "Я жирных оленей убиваю" передается как бы одним сложным словом: "ты-ота-каа-имы-ркын", "ты" здесь - префикс первого лица, "ркын" - суффикс настоящего времени, а все остальное - как бы корневые основы слов "жир", "олень", "убивать".)

Все сказанное выше может быть кратко резюмировано следующим образом. Выделение пиктографического письма из первобытной живописи происходило путем постепенной дифференциации их функций: функции художественно-образного познания мира - для искусства и коммуникативно-мемориальных функций - для письма. Дифференциация функций в свою очередь вызывала дифференциацию в средствах: средствами искусства оставались конкретные художественные образы, средствами письма становились все более схематичные, а затем условные изображения. Процесс этот, вероятно, начался еще в эпоху верхнего палеолита с использования изображений отдельных животных для закрепления в памяти первобытного человека образа того или иного зверя, а также в качестве "иллюстративных" дополнений к устным рассказам об охоте. Еще большее развитие этот процесс получил в эпоху мезолита; изолированные рисунки отдельных животных сменились развернутыми сюжетными композициями повествовательного характера, хотя все еще продолжали применяться лишь как "рисунки для памяти" (возможно, не только индивидуальной, но и коллективной, родоплеменной) и как "иллюстрации к рассказу". По-видимому, завершился этот процесс в эпоху археологического неолита и перехода к энеолиту. В связи с образованием в эту эпоху более сложных, крупных и стабильных форм человеческой общности - племен и союзов племен - произошло окончательное оформление картинно-синтетического письма. Пиктограммы стали применяться для передачи самых разнообразных сообщений адресатам, отсутствующим в данном месте или в данный момент; при этом, наряду с реалистическими изображениями, все чаще использовались изображения символического характера и даже условные знаки. Способствовал развитию пиктографии также полисинтетический строй языков тех народов, которые широко применяли пиктографическое письмо.

4

Иногда использовали пиктографическое письмо для сношений с туземцами и европейские колонизаторы (рис. 7).

Сохранило некоторое применение пиктографическое письмо и в настоящее время. Пиктографический характер имеют изображения товаров на вывесках магазинов и мастерских, многие дорожные знаки (например, знак стрелы или руки с вытянутым указательным пальцем как знаки 'Направления). Элементы пиктографии используются в изобразительной рекламе, в плакатах и т. д.

В прошлом, когда значительная часть населения была неграмотной, такие пиктографические изображения играли еще большую роль и даже не сопровождались текстом. В настоящее время изображения эти используются преимущественно в тех случаях, когда необходимо привлечь особое внимание к какому-либо сообщению, придать ему максимальную понятность и действенность.

Само собою разумеется, что пиктография первобытного человека периода неолита и энеолита, пиктография американских индейцев и современные пиктографические изображения - это явления во многом разного порядка. Общим для них является лишь то, что все они предназначались для передачи целых сообщений, графически почти не расчлененных на отдельные слова, а также то, что почти все они имели более или менее ярко выраженный изобразительный характер.

5

Вторым (наряду с первобытным искусством) источником формирования первоначального письма послужили различные внеписьменные, "предметные" способы передачи сообщений.

Способы общения людей при помощи различных предметов и явлений, которым придается условное смысловое значение, очень близки к письму, так как они: 1) тоже служат для передачи речи на расстояние или для закрепления ее во времени и 2) как правило, тоже воспринимаются зрительно (исключение - звуковая сигнализация, например, передача сообщений барабанным боем, звонками и т. д.). В то же время эти способы общения отличаются от письма по используемым средствам, имеющим не графически начертательный, а, как правило, предметный характер.

7. Пиктографическое послание губернатора Тасмании к туземцам с предложением мира и указанием последствий, ожидающих нарушителей мира 

Использование различных (во всяком случае естественных, природных) явлений и предметов для передачи и закрепления простейших сообщений, вероятно, предшествовало не только возникновению первоначального письма, но и первобытной живописи. В частности, первые чисто условные знаки, вероятно, появились не в пик тографическом письме, а в этих внеписьменных способах общения

Развитие этих способов общения рисуется следующим образом.

Сперва первобытный человек стал понимать, как "условные знаки", различные явления окружавшей его действительности 38, например, следы или надломленные ветви в лесу как знак того, что здесь прошел человек или какой-то зверь, пепел от костра как знак того, что здесь была стоянка, и т. д.

38 Такое "понимание" было свойственно не только человеку, но и животным; однако у животных оно имело не сознательный, а или инстинктивный или условно рефлекторный характер.

Умение понимать эти "природные" знаки, видимо, получило особенное развитие во время последних палеолитических оледенений. "Может быть, не оказывается достаточного внимания,- пишет Ж. Феврие,- роли, которую могли сыграть в этом отношении в верхнем палеолите следы на снегу... Во всех странах, где свирепствовал холод, человек в обеспечении своей повседневной жизни отныне зависел много больше от результатов своей охоты, чем от собирательства. И вот снежный покров образовывал, если использовать это избитое выражение, "природную книгу", на которой всякое существо вынуждено было оставлять свой отчетливый знак. Охотники ориньякской или магдаленской эпохи знали, таким образом, многие сотни следов, каждый из которых был связан в их уме с определенным родом животных, с соседним племенем и т. д. Следовательно, можно сказать, что они научились читать раньше, чем научились писать"*.

*(J. Fevrier. Histoire de l'ecriture. Paris, 1948, p. 17 - 18.)

У большинства современных охотничьих и скотоводческих народов умение "читать" следы достигало столь же исключительного совершенства. Искусный "следопыт" мог определить по следам не только количество и породу прошедших животных, но и их возраст, цель их движения. М. Косвен рассказывает о туркменских следопытах, что "если они знали след верблюдицы, то узнавали и след ее детенышей, если они знали следы отца и матери, то узнавали и следы их детей"*.

*(М. Косвен. Очерки истории первобытной культуры. М.,1953.)

На следующем этапе развития "предметных" способов общения человек научился искусственно воспроизводить и уничтожать эти предметные знаки; например, нарочито оставлять следы при ходьбе по каменистой почве, надламывать на своем пути ветви, чтобы его могли найти товарищи по охоте, сознательно стирать следы для маскировки пути и т. п.

На последующем этапе человек научился применять условные знаки, не встречающиеся в природе. Например, американские индейцы во время охоты и походов прикрепляли на дереве стрелу как знак, указывающий направление их пути; австралийцы, покидая стоянку, проводили ногой черту в песке и в конце черты втыкали ветку; направление и длина черты указывали направление и расстояние пути*.

*(Там же, стр. 131.)

Постепенно использование различных предметов для передачи сообщений все более усложнялось.

Так, североамериканские индейцы в знак объявления войны посылали томагаук. Томагаук приносил посол и клал его на землю; если противник поднимал томагаук, это означало, что он принимает вызов. Аналогично символом мира являлась трубка, которую в знак мира поочередно курили представители враждующих племен. На Суматре знаком дружбы служила посылка соли, знаком вражды и гнева - посылка перца. Поднесение хлеба и соли использовалось как знак приветствия и дружбы у славянских племен. У многих равнинных африканских племен для передачи на большие расстояния различных сообщений (известие о приближении врага, о смертивождя, о прибытии европейца, призыв к оружию, приглашение на празднество и т. д.) применялась подчас довольно сложная сигнализация огнем и дымом костров; у степных индейцев - размахивание одеялом. У многих лесных племен для той же цели использовалась еще более сложная сигнализация боем барабанов.

8. Способы передачи сообщений при помощи предметов, имеющих условное значение: 1 - вампум; 2 - кипу; 3 - бирки (целая и расколотая)

Широкой известностью пользуется рассказ Геродота о "предметном" послании скифов. Скифы будто бы отправили однажды персам своеобразное предметное послание, состоявшее из лягушки, мыши, птицы и пяти стрел. Послание значило: "Если вы, персы, не умеете летать в небесах, как птица, скакать по болотам, как лягушка, и прятаться под землей, как мышь, вы все погибнете, осыпанныенашими стрелами". Исследователь Африки Георг Швейнфурт сообщает об аналогичных "посланиях", применявшихся африканскими племенами ньям-ньям. "Как только им грозит враг, они втыкают на дороге, по которой должен идти противник, початок кукурузы и гусиное перо, а в сук дерева - стрелу. Все вместе означает: если вы отважитесь сорвать хоть один початок кукурузы или похитить хоть одну курицу, вы умрете от этой стрелы"*.

*(К. Вейлэ. От бирки до азбуки, стр. 116.)

Наряду с передачей на расстояние, различные предметы использовались и для закрепления сообщений во времени. Так, могильный холм, плита, курган, различные виды надгробий издавна служили памятными знаками захоронений; межа, межевые камни, ограда -символами собственности и т. д.

Для передачи сообщений на расстояние, так и для мемориальных целей, особенно часто применялись палки с зарубками и шнуры с узлами.

Палки с зарубками использовались самыми различными народами для счета, для оформления различных договорных отношений и в мнемотехнических целях.

В случаях применения палок с зарубками для закрепления договорных отношений, в частности отношений между кредитором и должником, зарубки, нанесенные на палку (так называемую "бирку" - рис. 8, 3),указываликоличествопредметов (например, мешков с зерном), взятых в долг. После нанесения зарубок бирка расщеплялась на две половинки; одна отдавалась кредитору, другая оставалась у должника. Бирки широко использовались славянскими племенами, а в дореволюционное время русскими крестьянами и народамиСевера России как долговыедокументы, для учета уплаты налогов и т. д. Для аналогичных целей палки с зарубками применялись некогда также во Франции, в Англии и других странах*. Еще чаще использовались палки с зарубками для мнемотехнических и счетных целей. Так, у некоторых племен американских индейцев муж, уезжая в поход или на охоту, оставлял жене палку с зарубками; зарубки указывали предполагаемое число дней его отсутствия. По мере истечения дней жена перечеркивала зарубки.

*(К. Wuttke. Geschichte der Schrift und des Schrifttums. Berlin, 1872, S. 62.)

Близки к биркам "жезлы вестников" австралийских и африканских племен. Жезлы эти (рис. 4, г), которыми снабжались посланцы от одного племени к другому, выполняли двоякую роль: во-первых, они являлись подтверждением полномочий посланца; во-вторых, число и расположение зарубок на жезле служили для посланца памятными знаками. При этом общепонятное значение имело лишь число зарубок, указывавшее количество предметов, о которых сообщалось в послании (например, количество приглашаемых на охоту, на празднование и т. п.); конкретное же содержание послания полностью известно было только посланцу.

Несколько точнее, чем "жезлы вестников", указывали на содержание послания так называемые "вампумы", которыми снабжались посланцы гуронов, ирокезов и других племен американских индейцев. Вампумы (рис. 8, 1) представляли собой комбинации цветных раковин, вплетенных в пояс или подвешенных к нему. Количество, цвет и взаиморасположение раковин имели определенное смысловое значение. Иногда на вампумы наносились рисунки, уточнявшие содержание сообщения.

Иное назначение имели "чуринги" австралийских племен. Чуринги (рис. 4, д) представляли собой овальные дощечки, являвшиеся как бы "вместилищами душ" австралийских туземцев и в то же время связывавшие их с предками. На чуринги наносились концентрические круги и полукружия, указывавшие количество предметов, о которых шла речь; имели значение также взаиморасположение и размеры этих кругов и полукружий. Все остальное хранилось в памяти владельца чуринги.

В связи с "жезлами вестников" и чурингами может быть поставлен вопрос о происхождении условных (не картинных) знаков (рис. 4),широко применявшихся первобытными племенами как для магических целей (круги и полукружия на чурингах, масдазильские знаки), так и для целей общения (некоторые знаки собственности, племенные эмблемы, различные виды зарубок и т. д.). В большинстве случаев эти знаки имели следующее происхождение. Одни из них некогда представляли собой примитивные рисунки, которые в результате постепенной схематизации и стилизации (подобно схематизации и стилизации, нередко наблюдаемым в орнаменте) утеряли картинный характер и превратились в геометрические фигуры; таково вероятное происхождение некоторых геометрических племенных эмблем и знаков собственности, видимо, возникших из тотемистических изображений. Другие из этих знаков никогда не имели картинного характера, да и не могли его иметь; они являлись только обозначениями числа (многие виды зарубок на палках) или же служили памятными знаками, указывающими на количество и на соотношение предметов, о которых шла речь (зарубки на "жезлах вестников", отчасти круги и полукружия на чурингах).

Наряду с различными видами палок с зарубками столь же широкое и аналогичное применение имели некогда шнуры с узлами.

Наибольшего развития этот способ закрепления и передачи сообщений достиг, как известно, в "кипу" перуанских инков. Основной частью "кипу" (рис. 8, 2) служила толстая веревка, к которой прикреплялись шнуры с различного рода узлами и сплетениями. Количеству шнуров и узлов, их величине, взаиморасположению и цвету придавалось определенное смысловое значение. Так, если шнуры не были окрашены, они служили для числового учета или для запоминания знаменательных дат. Окрашенные узлы, видимо, использовались для передачи более сложных сообщений: например, черные шнуры обозначали смерть, несчастье, красные - войну, белые - мир, желтые - золото, зеленые - маис.

Испанский историк де ла Вега (мать которого была из племени инков) оставил следующее описание кипу (начало XVIIв.): "Для войны, управления, дани, церемоний имелись различные кипу,и в каждой из них множество узлов и привязанных нитей - красных, зеленых, голубых, белых и т. п.; так же как мы находим разницу в наших двадцати четырех буквах, размещая их различными способами, чтобы передать различные звуки, так и индейцы получали большое число значений при помощи различного расположения узлов и их цветов"*. Точное назначение кипу досих пор не установлено. В отличие от сказанного выше, некоторые исследователи ** считают, что кипу служили только для целей учета и для закрепления важнейших дат.

*(G. de la Vega. Commentarios reales. Lisboniae, 1609.)

**(E. Nordenskold. Picture-Writing and other Documents. "Comparative Ethnographical Studies", v. 7, pt. 1. Goteborg, 1928.)

Шнуры с узлами применяли для мемориальных и счетных целей, кроме инков, также и другие племена (острова РюКю, Окинава, Гаваи и т. д.).

"Предметные" способы общения появились задолго до возникновения первоначальногопиктографического письма.

Как уже указывалось, понимание природных "знаков" (следов и т. п.), хотя бы и не сознательное, а инстинктивное, свойственно не только человеку, но даже животным. Видимо, еще в период формирования первобытного человека он уже умел искусственно воспроизводить и уничтожать эти природные знаки. К очень древним эпохам, вероятнее всего к верхнему палеолиту, восходит и применение для мемориальных и иных целей "знаков", не встречающихся в природе, в том числе таких сравнительно сложных, как палки с зарубками. От конца верхнего палеолита дошли кости с нарезанными на них прямыми, косыми и перекрещенными линиями. Некоторые исследователи считают их "мнемотехническими знаками", служившими для закрепления в памяти определенных событий или же для счета*.

*(G. Gоury. Origine et evolution de rhomme. Paris, 1927, p. 245 sq.)

Возникновение "предметных" способов общения задолго до появления первоначального письма подтверждается также данными этнографии. Многие культурно отсталые народы, стоявшие на ступенях развития, аналогичных концу верхнего палеолита (например, австралийцы) или мезолиту (например, бушмены), сколько-нибудь оформленной пиктографической письменности еще не имели; но они уже использовали довольно сложные способы предметного общения (например, у австралийцев - сигнализация дымом костров, "жезлы вестников", чуринги и т. п.).

Появившись, вероятно, за несколько тысячелетий до пиктографического письма, предметные способы общения оказали большое влияние на его формирование. В частности, первые условные знаки появились, видимо, не в письме, а в предметных способах общения (например, у американских индейцев стрела - знак направления, томагаук - символ войны, дымящаяся трубка - символ мира и т. д.). Перейдя в пиктографическое письмо, они образовали в нем первые условные письменные знаки.

Предметные способы передачи сообщений сохранили применение и внастоящее время. Так, на морских и речных судах широко применяются для передачи сообщений сложные системы сигнализации флагами и фонарями; на дорогах аналогичную роль выполняют светофоры и семафоры. Для мемориальных целей используется завязывание узелков на платке и перебирание четок; условно-мемориальный характер сохранили могила, крест как знаки захоронения, ограда как знак собственности и т. п.

Подобно пиктографическим изображениям предметные способы общения очень выразительны, понятны и экспрессивны, в особенности при передаче сообщений на большие расстояния.

Глава 4. ЗАКОНОМЕРНОСТИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ И РАЗВИТИЯ ЛОГОГРАФИЧЕСКОГО ПИСЬМА

Как установлено в предыдущей главе, формирование зачаточного картинно-синтетического письма в значительной мере было обусловлено превращением первоначально небольших и разрозненных родовых групп в более крупные и долговечные племенные общины, а также возникновением между ними постоянных торгово-обменных и других связей.

Важнейшей особенностью этого зачаточного письма было то, что применявшиеся в нем изображения имели неустойчивый, непостоянный характер и обычно создавались для каждого отдельного случая. В связи с этим такое письмо не требовало специального обучения грамоте и было доступно для всех. Такая общедоступность картинно-синтетического письма соответствовала тому древнему периоду развития человечества, когда еще не существовало классового деления и связанного с ним разделения на грамотное меньшинство и неграмотное большинство.

Однако при всей его общедоступности картинно-синтетическое письмо представляло собой крайне несовершенное, примитивное, неупорядоченное письмо. Пиктографические изображения были нестабильны, они допускали разное толкование и иногда разгадывались с трудом, как современные ребусы. Очень трудно было при помощи этого письма передавать отвлеченные, абстрактные понятия и сколько-нибудь сложные записи.

Поэтому по мере развития общества, мышления и языка, по мере возникновения потребности в упорядоченной переписке, случайные пиктографические изображения все более расчленялись на отдельные изобразительные знаки, которые все более стабилизовывались как по своему значению, так и по своей графической форме.

Постепенно почти каждый такой изобразительный знак начинает обозначать отдельное определенное слово, а картинно-синтетическое письмо тем самым преобразуется в более совершенное и упорядоченное, но то же (Время более сложное логографическое письмо.

Первоначально из пиктографии выделялись идеографические логограммы, непосредственно связанные со значением слов; почти одновременно некоторые из этих идеографических логограмм превращались на основе омонимии в фонетические логограммы, непосредственно связанные со звучанием слов. Позже обычно формировался комбинированный идеографически-фонетический способ обозначения слов (по принципу - фонетическая логограмма, служившая для передачи нескольких омонимически звучащих слов, плюс идеографический дерминатив, указывающий, какому из этих омонимических слов относится данная фонетическая логограмма).

1

Некоторые историки письма - Ф. Гоммель, И. Гельб, Р. Вуллии другие - выдвигают теорию моногенезиса логографического письма, считают, что упорядоченное логографическое письмо возникло некогда в одном месте у одного народа и получило затем распространение у других народов IBрезультате заимствования. Так, Ф. Гоммель* и X. Неясен** выводят египетское письмо из шумерского, Ч. Лоукотка***, наоборот, выводит шумерское письмо из египетского, а И. Гельб**** в таблице происхождения алфавита, напечатанной на форзаце его монографии по истории письма, выводит из шумерского не только египетское, но даже китайское письмо (через протоиндийское).

* (F. Ноmmеl. Der babylonische Ursprung der agyptischen Kultur. Berlin.)

**(H. Jensen. Geschichte der Schrift. Hannover, 1925, S. 40 - 41.)

***(Ч. Лоукотка. Развитие письма. М., 1950, стр. 54.)

****(I. Gеlb. A Study of Writing. Chicago, 1952.)

В защиту наиболее распространенной за рубежам гипотезы моногенезиса логографических систем письма, выводящей их из шумерского, обычно приводятся следующие аргументы: 1) шумерское письмо является древнейшим; 2) многие шумерские изобразительные логограммы сходны по их форме с соответствующими египетскими, китайскими, критскими и другими (например, знаки воды, огня, человека и т. д.); 3) науке известны начальные стадии развития шумерского письма (от логографии с отдельными элементами пиктографии к логографически-слоговой системе), развитие это занимает около полутысячелетия; наоборот, все остальные древнейшие системы письма, в том числе египетская и китайская, будто бы предстают перед нами в старейших своих памятниках, как уже почти сложившиеся, развитые логографические системы с широко представленными в них фонетическими знаками*.

*(I. Gelb. A Study of Writing, p. 217 - 220.)

Первый из этих аргументов (большая древность шумерского письма) ни в коей мере не является доказательством. Мало доказателен и второй аргумент (сходство формы (многих логограмм). Как отмечает это сам И. Гельб, изобразительные логограммы обычно воспроизводят объекты внешнего мира, а большинство этих объектов (люди, части тела, животные, растения, земля, вода, огонь и т. п.) имеют повсюду очень много общего. Кроме того, даже эти шумерские, египетские и китайские изобразительные логограммыво многом сильноотличались друг от друга в соответствии с отличиями природы и быта Шумера, Египта и Китая (см. раздел 13 настоящей главы).

Наиболее серьезен последний аргумент. Правда, как показано ниже (см. раздел 3),древнейшие, додинастические памятники египетского письма были по их типу еще далеко не логографическими, а в основном картинно-синтетическими (пиктографическими), хотя и (включали отдельные логограммы, в том числе фонетические; переход к лотографически-консонантному письму произошел в Египте лишь в период I - IIдинастии. В пользу гипотезы заимствования здесь говорит только относительная быстрота, почти внезапность этого перехода. Что касается древнейших памятников китайского письма - гадательных надписей на костях Иньской эпохи (см. раздел 6),то они действительно показывают китайское письмо как в основном уже сложившуюся чисто логографическую систему (пережиточно пиктографический характер имеют лишь некоторые изображения на ритуальной бронзе).

Однако почти полное отсутствие сведений о самом начальном периоде развития китайского письма, так же как относительная быстрота развития египетского письма совсем не нуждаются в гипотезе об их происхождении от шумерского письма.

Несколько большая изученность начальных стадий развития шумерского письма по сравнению с египетским и в особенности с китайским может быть объяснена большей долговечностью применявшихся шумерами письменных материалов. Основной материал шумерского письма - глиняные плитки - был исключительно долговечен. Наоборот, материалы египетского письма (черепки, кожа, папирус) и в особенности китайского (кости, деревянные дощечки*) были легко подвержены разрушению и тлению.

*(В древнейших китайских надписях (иньсхих) встречается знак "книги", изображающий связанные между собой деревянные дощечки.)

Что касается относительно большей быстроты (по сравнению с Шумером) развития египетского и, возможно, китайского письма, то она, вероятно, была обусловлена тем, что системы письма этих народов оформились в переломные периоды объединения Египта (при I - II династиях) и Китая (в Иньскую эпоху) в крупные и сложные рабовладельческие государства. Наоборот, в Шумере рабовладельческий строй и государственность развивались более медленными темпами, и до середины IIIтысячелетия до н. э. в Шумере существовали лишь небольшие государства-города.

Наконец, относительно раннее появление в египетском письме фонетических знаков может быть объяснено иным, чем в Шумере, содержанием древнеегипетской письменности (см. раздел 8).

Гипотеза о моногенезисе всех древнейших систем письма маловероятна и в других отношениях. Прежде всего она совершенно неприложима к американским системам письма майя и ацтеков*. Навряд ли приложима она также к Шумеру, Египту и в особенности к Китаю, так как в периоды, когда в этих древнейших очагах рабовладельческой культуры происходило формирование письма, почти никаких культурных связей между этими народами еще не существовало. Кроме того, как показано ниже, шумерское, египетское и китайское письмо сильно отличались друг от друга по своим внутренним и внешним особенностям.

*Правда, во второй половшие XIXв. выдвигались бездоказательные и в настоящее время никем гае поддерживаемые гипотезы о заселении Америки десятью коленами Израиля, выходцами из Египта через Атлантиду и т. я. (Ю. В. Кнорозов. Древняя письменность Центральной Америки. "Советская этнография", 1952, № 3, стр. 103).

Поэтому гораздо вероятнее, что большинство древнейших систем письма, в частности шумерская, египетская и китайская (а тем более американские системы майя и ацтеков), возникли не в результате заимствований, а самостоятельно, в связи с примерно одинаковыми общественными условиями и уровнем развития Шумера, Египта и Китая в те исторические периоды, к которым относилось формирование систем письма этих народов*.Как будет показано дальше**, чужеземное влияние, 'видимо, сыграло роль при формированиилишь сравнительно немногих из древнейших письменных систем, в частности при формировании oпротоиндийского и критско-минойского письма.

*(Этими же причинами, вероятию, объяснялась и некоторая общность элементов материальной культуры Шумера, Египта и Китая в периоды, к которым относятся древнейшие памятники их письма (например, применение в Египте в начале династического периода цилиндрических печатей, аналогичных шумерским, появление в иньском Китае военных колесниц, аналогичных ближневосточным, и т. п.).)

**(См. гл. 5.)

Какие же общественные условия создали необходимость перехода от несовершенных и случайных пиктографических записей к упорядоченным и развитым логографическим системам письма?

Некоторые авторы, в частности Р. Вулли, считают важнейшей причиной возникновения систематизированного письма "урбанизацию общества", развитие городской жизни. Несомненно, появление крупных городов, развитие городской жизни оказало немалое влияние на развитие письма. Однако появление крупных городов было, в 'свою очередь, вызвано образованием древнейших государств и развитием торговли в связи с переходом от первобытно-общинного к рабовладельческому строю.

Таким образом, основной причиной возникновения первых лого-графических систем письмаследует считать формирование рабовладельческого строя, в особенности-жеобразование древнейших государстви развитие торговли, нуждавшихся в упорядоченной переписке.

История подтверждает это положение. Упорядоченные логографические системы письма - египетская, шумерская, китайская и другие - действительно возникали почти одновременно с возникновением древнейших рабовладельческих государств.

Наряду с общественными причинами, вызывавшими, обусловливавшими переход от пиктографии к логографии, возникновению и закреплению логографического письма способствовали также некоторые особенности языка. К числу важнейших из этих особенностей относятся: 1)сравнительная легкость выделения слов из речи, восприятие слов как основных, самостоятельных элементов языка, каждый из которых может быть передан особыми письменными знаками; 2) грамматическая неизменяемость слов, так как логограмма передает слово (или его знаменательную часть) в целом и не может без помощи каких-либо дополнительных фонетических знаков (слоговых или звуковых) отразить грамматические изменения слова.

Из различных типов языка в наибольшей степени способствовал развитию и закреплению логографического письма корнеизолирующий тип языка*, так как грамматически неизменяемое слово особенно легко выделяется из речи как основная ее единица и, кроме того, не требует дополнительных слоговых илизвуковых знаков для передачи грамматических форм.

*Корнеизолирующими называются такие языки (например, китайский), в которых слова грамматически не изменяются, а отношения между славами выражаются при помощи строго определенного порядка слов в предложении, служебных слов (например, предлогов) и интонации.

В меньшей мере соответствовал логографии агглютинативный тип языка*, так как для передачи формообразующих аффиксов необходимы слоговые или звуковые знаки. Но зато в агглютинативных языках сравнительно легко выделяются неизменяемые корневые основы слов, хорошо передаваемые логограммами; кроме того, логограммы, передающие корневые основы, без особых затруднений сочетаются здесь с фонетическими знаками, служащими для передачи аффиксов.

*(Агглютинативными называются такие языки (шумерский, отчасти японский, корейский, тюркские и др.), в которых слово четко делится на неизменяемый корень, являющийся носителем смыслового значения слава, и на формообразующие аффиксы, выражающие отношения между словами. В отличие от флективных языков аффиксы эти механически присоединяются, как бы "приклеиваются" к неизменяемой основе, причем каждый из них всегда выражает только одно грамматическое значение и, наоборот, для выражения каждого грамматического значения, как правило, служит один и тот же аффикс.)

Совершенно не соответствуют логографии флективный и тем более полисинтетический типы языка*,так как в флективных и в особенности в полисинтетических языках слово гораздо труднее выделяется из предложения, кроме того, в флективных языках слово труднее делится на корневую основу и аффиксы.

*(Флективными называются языки (например, русский, немецкий и др.), в которых корневая основа слова и формообразующие аффиксы настолько тесно сливаются, что иногда их трудно выделить. О полисинтетических языках см. стр. 64.)

В частности то, что логографическое письмо наибольшего развития достигло в Китае, в значительной мере объяснялось корнеизолирующим типом китайского языка; в свою очередь, агглютинативность шумерского и японского языков облегчила развитие шумерского и японского письма по логографически-слоговому пути.

Способствовал формированию логографии также однослоговой состав слов в языке (например, в древнекитайском, шумерском, отчасти в египетском), так как, если слово всегда или почти всегда совпадает со слогом, оно особенно легко выделяется из речи. С другой стороны, наличие IBязыке не только однослоговых, но и многослоговых слов способствовало последующему превращению однослоговых фонетических логограмм в слоговые знаки, применявшиеся для обозначения отдельных частей многослоговых слов.

2

По сравнению с картинно-синтетическим фотографическое письмо отражало язык значительно точнее). Оно передавало не только содержание речи, но и членение ее на слова, а в развитом виде также синтаксическую последовательность слов в речи, свойственную данному языку. В особенности ярко это проявлялось в случаях заимствования логографического письма одним народом у другого (например, японцами у китайцев). Eсли синтаксическая п оследовательность слов в языках этих народов была различной, то даже при использовании для передачи какого-либо предложения одинаковых логограмм они располагались в этих языках IBразной последовательности (см. стр. 180 и рис. 47).Обычно отражали логограммы и словарный состав языка, который хотя и очень велик, но все же ограничен. Кроме того, логограммы были более стабильны и образовывали "системы письма". В наиболее развитом ее виде логография (например, современная китайская) создает возможность передачи любых самых сложных произведений и документов.

Имеет лорографическое письмо некоторые преимущества и по сравнению с буквенно-звуковым и слоговым. Важнейшие из этих преимуществ следующие:

1) большая емкость логографического письма, обусловленная тем, что знак обозначает здесь целое слово, а не отдельный слог или звук; так, согласно подсчетам Всесоюзного научно-исследовательского института полиграфии, для передачи одного и того же текста требуется примерно в пять раз меньше китайских иероглифов чем русских букв*;

*("Инструкция по подсчету авторских знаков языках". Рукопись ВНИИ полиграфии. М., 1945.)

2) своеобразно международный характер идеографических логограмм, обусловленный тем, что знаки эти, аналогично нашим цифрам, непосредственно связаны не со звучанием, а со значением слов; поэтому одни и те же логограммы могут использоваться представителями различных языков (например, китайцами и японцами), хотя читаться будут ими по-разному.

В частности, благодаря второй из этих особенностей логографические системы письма были очень удобными для древнейших, пестрых по их этническому составу государственных образований (Вавилон, Ассирия, древняя Персия), а также для тех народов, у которых не получил еще достаточного распространения единый общенародный литературный язык (Китай).

Вследствие аналогичных преимуществ идеографических логограмм (большая их емкость и международный характер) они получили широкое применение в современных науках; идеографический характер имеют цифры, а также алгебраические, химические, астрономические и другие научные обозначения. Так, выражение √2881563033616м3 = 4604 м3 Х 1151 понятно людям, говорящим на различных языках, и, кроме того, передается всего лишь 28 знаками. Написанное же русскими буквами, это выражение ("корень квадратный из двадцати восьми биллионов восьмидесяти одного миллиарда пятисот шестидесяти трех миллионов тридцати трех тысяч шестисот шестнадцати кубических метров равен четырем тысячам шестьсот четырем кубическим метрам, умноженным на одну тысячу сто пятьдесят один") было бы понятно только для знающих русский язык и потребовало бы во много раз большего количества знаков, заняло бы гораздо больше места.

Табл. 1. Египетская иероглифическая надпись, сочетающая текст с художественными изображениями (гробница из Гизы, Древнее царство)

Однако, наряду с достоинствами, логографическое письмо имеет еще более крупные недостатки. Важнейшие из них: трудность передачи при помощи идеографических логограмм многих слов абстрактного значения и собственных имен; сложность (многознаковость) логографических систем и трудность передачи при помощи логограмм грамматических форм слов.

Первый из этих недостатков был характерен лишь для первоначальных этапов развития логографических систем письма, когда в нем еще не получили распространение различные чисто идеографические (см. раздел 7 настоящей главы), а также комбинированные идеографически-фонетические (см. разделы8 - 9) приемы передачи слов абстрактного значения и собственных имен.

Второй недостаток логографических систем - их чрезвычайная сложность, миогознаковость - обусловлен тем, что логограммы обозначают, как правило - слова, а количество слов в языке очень велико.

Недостаток этот смягчался лишь при двух благоприятных обстоятельствах: когда сложные многосложвые слова образовывались в языке путем слияния первоначальных однослоговых слов, превращавшихся таким образом в корневые морфемы, а письменные знаки обозначали не целые слова, а эти корневые морфемы, количество которых не так велико; при последовательном применении комбинированного фонетически-идеографического способа обозначения слов, а тем более корневых морфем (по принципу - фонетическая логограмма или морфемограмма плюс идеографический детерминатив).Как показано ниже (см. раздел 10 настоящей главы),сочетание этих двух обстоятельств обеспечило точную передачу речи при сравнительно ограниченном количестве основных знаков в современном китайском морфемо-логографическом письме.

Тем не менее, даже при сочетании двух указанных обстоятельств количество логограмм и морфемограмм, потребных для точной передачи речи, оставалось все же гораздо большим, чем при слоговом или буквенно-звуковом письме. Это и послужило основной причиной перехода от логографичеокого к слоговому или звуковому письму. Больше того. В связи с этим недостатком, развитые чисто логографические системы истории письма не известны. Логография встречается, как правило, только в двух разновидностях: либо это письмо еще переходное от пиктографии (например, ацтекское) и пригодное для передачи только простейших сообщений; либо это письмо, в котором, наряду со знаками слов - логограммами, уже применяются знаки более элементарных частиц языка - морфем (Китай), слогов (клинопись) или звуков (Египет). Без таких знаков логографическое письмо или должно было бы включать десятки тысяч разных логограмм или же оставалось бы непригодным для точной передачи речи. Третий недостаток логографических систем - невозможность передачи при помощи логограмм грамматических форм слов (например, падежных окончаний) - обусловлен тем, что логограмма обычно обозначает или целое слово или его знаментальную часть (например, корневую морфему). Поэтому без помощи слоговых или буквенно-звуковых знаков логографическое письмо не в состоянии отразить грамматические изменения слов. Так, при применении в русском письме цифровых знаков, которые являются логограммами, приходится для передачи падежных окончаний дополнять цифру буквами, например, 3-х, 3-мя и т. п.

Этот недостаток логографических систем делал их особенно неудобными для тех народов (египтян, шумер, критян, японцев, корейцев и др.), в языках которых слова грамматически изменялись. Недостаток этот послужил дополнительной причиной превращения логографических систем этих народов в логографически-слоговые (например, клинопись, письмо майя, критское, японское) или в логографически-звуковые (например, египетское, корейское письмо). Лого графическим (вернее логографически-морфематическим) осталось только китайское письмо; в наибольшей степени это было обусловлено, во-первых, корнеизолирующим строем китайского языка, во-вторых, образованием сложных многослоговых слов путем слияния первоначальных однослоговых слов, в-третьих, широко представленной в китайском языке омонимией.

3

Рассмотрим несколько подробнее начальные стадии формирования логографического письма на примерах четырех более изученных в их истоках и наиболее самостоятельно развивавшихся систем письма - египетской, шумерской, китайской и ацтекской*.

*(Критское письмо и письмо майя, быстро получившие слоговой характер, разобраны ниже, в гл. 5.)

Старейшие из дошедших до нас памятников египетской письменности, открытые при раскопках в Иераконполе, Абидосе и других местах, в большинстве своем относятся к так называемому "второму додинастическому периоду" (вторая половина IVтысячелетия до н. э.), т. е. ко времени, когда в Египте завершалось формирование первых рабовладельческих государств, но едва начиналось объединение их в единое государство Верхнего и Нижнего Египта.

История древнего Египта обычно подразделяется на следующие периоды: 1) архаическая, додинастическая эпоха - до образования единого государства Верхнего и Нижнего Египта, т. е. примерно до III тыс. до н. э.; 2) "Древнее царство" - от объединения Египта до распада его на номы, т. е. почти все IIIтысячелетие до н. э. (распад Египта на номы - последние века IIIтыс. до н. э.); 3) "Среднее царство" - период высшего расцвета древнеегипетской литературы и искусства, от нового объединения Египта до народного восстания в Египте и завоевания его гиксосами, т. е. XXI - XVIIIвв. до н. э. (Египет под властью гиксосов - XVII - начало XVIв. до н. э.);

4) "Новое царство" - период наибольшей внешней экспансии Египта, от падения династии гиксосов до завоевания Египта ливийцами, т. е. XVI - Xвв. до н. э. (ливийское, нубийское и ассирийское владычество в Египте - с середины Xдо середины VIIв. до н. э.);

5) "Позднее, Саисское царство" - от конца ассирийского до начала персидского владычества в Египте, т. е. 663 - 5гг. до н. э. (персидское владычество 525 - 3гг.; 6) "Эллинистический Египет" - от завоевания его в 332 г. до н. э. Александром Македонским и до завоевания Египта арабами в 639 г. н. э.

Что же представляли собой древнейшие из дошедших до нас памятников египетской письменности?

Ч. Лоукотка утверждает, будто бы "египетские письмена входят в историю как законченная форма, как точно продуманная и до конца разработанная система, в дальнейшем лишь несколько упорядоченная"*.Аналогичных взглядов на египетское письмо держится и Д. Дирингер. "Некоторы еученые,- пишет он,- сомневаются даже, в праве ли мы допускать здесь процесс постепенной эволюции"**.

*(Ч. Лоукотка. Развитие письма, стр. 29.)

**(D. Diringer. The Alphabet. London, , p. 58.)

Анализ старейших памятников египетского письма показывает, что эти утверждения неверны.

Старейшие, дошедшие до нас памятники этого письма представляют собой короткие, в основном пиктографические надписи на шиферных и костяных пластинах, царских булавах, печатях и т. п. Крупнейшие из этих надписей состоят из нескольких изображений, объединенных в одну графическую композицию и повествующих о каком-либо событии. Пиктографические изображения почти всегда сочетаются с изображениями художественно-образного характера, как бы дополняющими, иллюстрирующими содержание пиктографической надписи. Будучи в основном пиктографическими, надписи эти в то же время включают отдельные знаки и изображения логографического и даже фонетического характера*.

*(См. работы: К. Sethe. Vom Bilde zum Buchstaben. Leipzig,; S. Schott. Hieroglyphen. Wiesbaden; В. И. Авдиев. Происхождение древнеегипетской письменности. М., 1960.)

Ярким образцом этого древнейшего, в основном пиктографического египетскогописьма является найденная в Иераконполе шиферная табличка фараона Нармера, которого некоторые египтологи отождествляют с основателем I египетской династии фараоном Миной (около 3000 г. до н. э.).

На одной стороне этой таблички (рис. 9) изображен фараон в короне Верхнего Египта, заносящий булаву над головой поверженного врага; это изображение, по-видимому, представляет собой явление не письма, а изобразительного искусства. Но в правой верхней части той же таблички помещено несколько других изображений, объединенных в одну композицию. Элементы этой композиции (шесть стеблей лотоса, расположенный над ними сокол, держащий в лапе веревку, которая продета сквозь губы человеческой головы; прямоугольник с волнистыми линиями и изображение остроги) при буквальном, не символическом их толковании никак не связаны друг с другом, не могут быть поняты как простой рисунок. Видимо, каждый из элементов этой композиции имеет символическое значение, а в целом она представляет собой пиктографическую надпись.

9. Одна из древнейших египетских надписей - шиферная таблица Нармера

Надпись эта расшифровывается следующим образом. Сокол является символом фараона. Он держит в лапе веревку, продетую сквозь губы человеческой головы; это означает, что фараон вывел как пленников людей завоеванной им страны. Стебель лотоса в египетской цифровой системе обозначал "тысячу"; поэтому шесть стеблей лотоса, видимо, указывают, что число пленников было равно шести тысячам. Помещенное еще ниже изображение остроги, вероятно, указывает название завоеванной страны, которое звучало омонимически с египетским словом 'острога'(Wa); волнистые линии в прямоугольнике служат символом воды и указывают, что завоеванная фараоном страна была расположена на берегу озера или моря. Имя самого фараона передано изображениями рыбы и бурава и условно читается "Нар-мер". В целом надпись эта расшифровывается следующим образом*:"Фараон Нармер вывел из завоеванной им озерной (или морской) страны Ва шесть тысяч пленников".

*(A. Ermann. Die Hieroglyphen. Berlin - Leipzig, , S. 14).

Такая расшифровка подтверждается и другими как реалистическими, так и условно символическими изображениями на той же табличке. Так, помещенное рядом с разобранной надписью изображение фараона, поднимающего булаву над поверженным (Врагом, и находящиеся внизу изображения бегущих врагов указывают на победу, одержанную фараоном. На оборотной стороне той же таблички фараон в короне Нижнего Египта IB сопровождении визиря с письменным прибором идет по полю победы вслед за четырьмя знаменосцами с гербами -подчиненных фараону номов; справа - два ряда обезглавленных врагов; внизу - фараон в виде священного быка разрушает рогами стену крепости. Сам фараон изображен на этой табличке дважды, причем один раз - в короне Верхнего, другой раз - в короне Нижнего Египта; это, видимо, указывает, что одержанная победа привела к объединению царств Верхнего и Нижнего Египта.

Большой интерес представляет также другое изображение пиктографического характера, нанесенное в виде рельефа на на вершине каменной палицы "царя" Скорпиона; изображение это относят к еще более ранней, чем надпись фараона Нармера, додинастической эпохе*(конец IV тысячелетия до н. э.). В первой части этого рельефа (рис. 10) изображен царь в короне Верхнего (т. е. южного), Египта, в ритуальной одежде и с мотыгой в руках; перед ним нагнувшийся человек с 'корзиной в руках, из которой он готовится что-то высыпать. Считается, что эта сцена изображает ритуальную церемонию вскапывания земли фараоном с целью магического оплодотворения полей.

*(Н. М. Постовская. "Царь" Скорпион и его время. "Вестник древней истории",1952,№ 1, сир. 49 - 57.)

Справа от головы "царя" помещены два иероглифических знака: семилепестковая розетка, видимо, служившая символом царя, и изображение скорпиона, видимо являющееся фонетической логограммой, передающей имя царя. В верхней части рельефа на древках со знаками южных общин висят чибисы, которые, согласно утверждению ряда авторов (А. Л. Коцейовский, Б. Ганн, А. Шарфф и др.), служили символами обитателей Нижнего (северного) Египта. Сопоставляя это с тем, что "царь" Скорпион носит корону Верхнего (южного) Египта, изображение в целом, возможно, следует понимать как сообщение о победе, одержанной южными общинами во главе с "царем" Скорпионом над северными общинами, и о ритуально-магической церемонии вскапывая земли, проведенной после этой победы на территории, отвоеванной у северных общин.

10. Одна из древнейших египетских надписей - на вершие палицы 'царя' Скорпиона

Последнее предположение подтверждается тем, что в центральной части рельефа изображены папирусы, как бы растущие на земле, вскапываемой царем; изображение же стеблей папируса обычно применялось как символ Нижнего Египта*.

*(Приведенная здесь трактовка изображения на палице "царя" Скорпиона является одной из возможных гипотез, которая несколько расходится с существовавшими ранее.)

Несмотря на то, что по своей форме, по своему внешнему виду изображения, встречающиеся в разобранных выше древнейших египетских надписях, почти не отличаются от изображений, применявшихся в египетской живописи той же эпохи, они, несомненно, должны быть признаны памятниками ее живописи, а письма.

Это прежде всего обусловлено особой функцией, особым назначением этих изображений, тем, что они явно (служат не для показа, а для рассказа, для закрепления во времени какого-либо сообщения.

Эту основную разницу между живописью и письмом, разницу в функции, в назначении того и другого недоучитывали многие историки письма. Так, Д. Дирингер пишет о разобранных выше древнейших памятниках египетского письма следующее: "Осторожные исследователи рассматривают немногие сохранившиеся древние документы (например, известную таблицу Нармера или табличку из Аха или Ахай, приписываемые некоторыми учеными Менесу или Мене, традиционному основателю первой династии), как чисто живописное изображение, исключительно как рисунок, а не как грубую пиктограмму, или как переход от пиктографии к идеографии"*.

*(D. Diringer. The Alphabet, p.59.)

Такой взгляд на древнейшие памятники египетского письма, конечно, неправилен. Как показано выше, он противоречит и содержанию и назначению этих памятников.

Однако, признавая эти памятники памятниками письма, а не живописи, их никак нельзя считать вслед за Ч. Лоукоткой*"законченной", "точно продуманной", "до конца разработанной системой письма", которая в дальнейшем была только "несколько упорядочена".

*(Ч. Лоукотка. Развитие письма, стр. 29.)

В отличие от более поздних и действительно упорядоченных памятников египетского письма династической эпохи (см. ниже), эти древнейшие египетские письменные памятники должны быть признаны памятниками не логографического, а в основном пиктографического письма, причем такого пиктографического письма, которое еще только выделялось из живописи. В основном пиктографический характер этих древнейших египетских надписей подтверждается тем, что применяемые в них изображения обычно обозначают не отдельные слова, как в логографии, а образуют единую сложную композицию, передающую целое сообщение; изобразительные элементы такой композиции могут быть поняты только в их связи друг с другом. Кроме того, большинство этих изображений еще очень нестабильно они не так часто повторяются в различных надписях и, очевидно, придумывались применительно к потребностям данного сообщения. Не случайно также, что в этих памятниках пиктографические изображения почти всегда сочетаются с художественными, причем сочетание это настолько органично, что нередко трудно определить, где кончается надпись и где начинается сопровождающий ее рисунок. Не случайно и то, что слова "рисовать" и "писать", "живопись" и "письмо", "художник" и "писец" в древнеегипетском языке совпадали.

В то же время эти древнейшие египетские надписи, вероятно, относятся хотя и к одному из начальных, но не к самому начальному этапу развития египетского письма. Об этом свидетельствует широкое применение в этих надписях символических изображений, из которых развились впоследствии египетские идеографические иероглифы, служившие для передачи слов абстрактного значения. Подтверждается это и наличием в надписях отдельных фонетических элементов. Все это позволяет сделать вывод, что описанным выше египетским надписям предшествовал еще более примитивный, чисто пиктографический период развития египетского письма. Период этот, видимо, следует относить к началу или середине IV тысячелетия до н. э., т. е. ко времени существования в Египте племенного строя.

"Первоначально без сомнения,- пишет египтолог Н. С. Петровский,- египетское письмо, как и письмо других народов, не имело никакого отношения к звуковому письму. Это было пиктографическое (рисуночное) письмо... В конечном счете все египетские иероглифы произошли от пиктограмм"*.

*(Н. С. Петровский. Египетский язык. М., 196, стр. 30; см. также В. И. Авдиев. Происхождение древнеегипетской письменности. М., 1960, стр. 7 и др.)

Переход от разобранного в основном еще пиктографического письма к более совершенному и упорядоченному логографически-фонетическому письму происходит в Египте при фараонах I - II династий (начало III тысячелетия до н. э.), т. е. почти одновременно с образованием единого государства Верхнего и Нижнего Египта.

Египетское письмо этого периода существенно отличается от описанных в основном пиктографических надписей додинастической эпохи. Надписи периода I - II династий представляют собой уже упорядоченное, в основном логографическое письмо со значительным количеством стабильных, повторяющихся иероглифов, обозначающих слова как конкретного, так и абстрактного значения.

Для передачи слов абстрактного значения, а также собственных имен, широко используются в этих надписях фонетические логограммы. Встречаются также иероглифы консонантно-звукового значения. Знаки письма располагаются не в беспорядке, как прежде, а группируются по прямой линии, чаще всего по вертикальной (но нередко и по горизонтальной).Последовательность логограмм начинает отражать синтаксические конструкции египетского языка.

Образцом такого египетского письма может служить надпись на одной гробнице "Древнего царства", найденная в Гизе (см. табл. 1). Надпись выполнена в красках и тоже еще сочетает иероглифическое письмо с художественными изображениями. В верхней строке при помощи иероглифов передано обращение к богу Анубису с просьбой принять усопшего в свои владения. Внизу в левом прямоугольнике даны крупным планом изображения самого усопшего и приносимых им в жертву даров; в правом прямоугольнике изображены жрецы, несущие дары Анубису.

Несмотря на картинную форму, иероглифы этой надписи представляют собой в основном идеографические и фонетические логограммы. В отличие от пиктограмм большинство знаков обозначает отдельные слова или части слов, имеет установившееся стабильное значение, расположено в форме строк и передает высказывание в его линейной последовательности.

Столь резкий и быстрый переход от примитивных, в основном пиктографических надписей додинастического периода к значительно более упорядоченному логографически-фонетическому письму периода "Древнего царства" заставил К. Зете выдвинуть положение об "автоматичности" преобразования пиктограмм в знаки, обозначающие слова (Wortzeichen)*. Другие египтологи (А. Шарфф) и специалисты по истории письма (И. Гельб, Ж. Феврие) вынуждены были прибегнуть к гипотезе о внешнем воздействии, которое будто бы испытало египетское письмо в этот период со стороны какой-то другой системы письма, например, шумерской.

*(К. Sethe. Vom Bilde zum Buchstaben. Leipzig, 1939, S. 26.)

Так, Ж. Феврие, отмечая сходство египетского додинастического письма с пиктографическими надписями индейцев и эскимосов, пишет: "Но внешнее влияние ускорило его эволюцию, которая иначе, может быть, не привела бы к истинному письму". И далее: "Могут быть рассмотрены только два решения: иероглифическое письмо сформировалось на египетской почве и только вследствие неудачи раскопок мы не знаем еще об этапах его прогрессивного развития - или же оно сформировалось внезапно, но путем подражания иностранному примеру"*.

*(J. Fevrier. Histoire de 1'ecriture. Paris, 1948, p. 15, 129.)

Однако историческая обстановка начала III тысячелетия, отсутствие данных о сколько-нибудь прочных культурных связях между Египтом и Шумером в этот период делают эту гипотезу малоправдоподобной.

Иную, еще менее правдоподобную гипотезу приводит Д. Дирингер. Отмечая, что ряд ученых отрицает наличие развития египетской системы письма, Д. Дирингер пишет: "Вся эта система, как они думают, была искусственно создана целиком в эпоху объединения Египта при первой династии человеком, знавшим о существовании письма"*.

*(D. Diringer. The Alphabet, p. 58.)

Чем же в действительности был обусловлен столь резкий переход от додинастического, в основном пиктографического письма к логографически-фонетическому письму периода I - II династий?

Такой резкий и быстрый переход не нуждается ни в гипотезе о внешнем влиянии, ни в гипотезе об единоличном изобретении и вполне объясним из условий общественного развития Египта в этот период. Упорядочение, систематизация письма обычно бывает связана с возникновением государства. Между тем именно на этот период приходится образование огромного и единого государства Верхнего и Нижнего Египта.

4

Очень близки по типу к разобранным выше древнейшим памятникам египетского письма письменные памятники ацтеков и других древних культурных народов Мексики.

Ацтеки перед завоеванием их в 20-х годах XVI в. испанскими конквистадорами во главе с Кортесом, подобно египтянам додинастического периода, завершали переход от развитого родового строя к рабовладельческому; они стояли во главе созданной ими конфедерации племен и уже имели крупное, хорошо организованное государство со столицей Теногтитлан.

Древнейшие памятники ацтекской письменности относятся к началу II тысячилетия н. э., позднейшие - к XVII в. *;после этого ацтекское письмо постепенно забывается. Большинство ацтекских рукописей было уничтожено европейскими завоевателями Мексики и христианскими миссионерами; дошедшие до нас представляют собой исторические хроники, военные и хозяйственные сообщения, записи обычаев и обрядов; некоторые имеют сравнительно большой объем. Большинство рукописей написано на оленьей коже или же на особом материале, который получали из растения агавы, внешне напоминавшем бумагу.

*(Е. К. Kingsborough. Antiquities of Mexico, v. 9. London, 1831 - 1848.)

Письмо, применявшееся ацтеками, было в основном пиктографическим. Почти каждая рукопись представляла собой серию художественно выполненных, реалистических, обычно многокрасочных рисунков повествовательного характера, рассказывавших о каком-либо обычае (рис. 11), историческом событии (рис. 12) и т. п.; каждый такой рисунок соответствовал определенной части целого рассказа или сообщения.

Применялись в этом письме также идеографические и фонетические логограммы. Однако аналогично разобранным выше египетским додинастическим надписям логограммы эти использовались не самостоятельно, а лишь в дополнение к пиктографичесому рисунку, главным образом для обозначения чисел (ом. рис. 11), элементов календаря ('год','месяц','-неделя','день'- см. рис. 12), а также некоторых общих понятий (например, 'смерть','речь','жидкость' и т. п.),а чаще всего для передачи собственных имен и названия местностей*.Так, например, имя Ксилотепец ('гора кукурузных колосьев')передавалось схематически изображением горы с двумя кукурузными колосьями на вершине (рис. 13, а);имя Итцкоатл ('змея с ножом') - изображением сидящего человека, над головой которого нарисована змея с ножом (рис. 13, б).Иногда применялся и более сложный фонетически ребусный способ: так, то же имя Итцкоатл передавалось (рис. 13, в) знаками'стрелы'(itz), 'сосуда'(ko) и 'воды' (atl), название местности Толлантсинко передавалось знаками 'связка тростника'(tollen) и 'внутренности человека'(trintli). Большую роль выполняла в ацтекском письме символика цветов; так, например, знак жидкости, окрашенный в синий цвет, означал воду, окрашенный в красный цвет - кровь.

*(Ю. В. Кнорозов. Проблема изучения письменности майя."Вопросы языкознания", 1957, № 5, стр. 74.)

Изобразительные знаки, в том числе и логографические, применявшиеся в ацтекском письме, были еще недостаточно стабильны. В большинстве своем они создавались пишущим применительно к задачам данного конкретного сообщения; однако в ряде случаев в ацтекском письме уже проявлялись сложившиеся традиции (использование в разных рукописях аналогичных изобразительных знаков, а еще чаще одинаковых приемов для передачи одинакового содержания).

Такой (в основном пиктографический, но уже с применением идеографических и даже фонетических логограмм) тип ацтекского письма, подобно египетскому письму додинастического периода, соответствовал периоду формирования рабовладельческого строя и возникновения первых крупных государств.

11. Страница из ацтекского пиктографического трактата о воспитании детей

12. Страница из ацтекской пиктографической истории Мексики. Предполагаемое содержание. Вначале ацтеки жили на острове и делились на шесть племен, объединенных общим храмом, царем и жрецом (фигурки внизу острова). Затем они переправились на лодках на берег и за год (обозначен четырехугольником со знаком года) достигли (знаки следов) священной горы, где принесли жертвы и вознесли молитвы (знаки, принимающиеся к небу). Затем, разбившись на восемь племен, во главе с четырьмя жрецами они двинулись в плодородную страну, где деревья так велики, что человек не может обхватить их руками. После длительных совещаний четыре племени остались в этой стране; другие четыре (отмечены следами) во главе со жрецами двинулись дальше через горы. Путешествие продолжалось 28 лет (28 знаков в квадратах)

13. Изобразительные логограммы, применявшиеся в ацтекском письме для передачи собственных имен а и б - идеографическая передача собственных имен Ксилотепец (гора кукурузных колосьев) и Итцкоатл (змея с ножом); в - фонетически-ребусная передача имени Итцкоатл при помощи логограмм стрелы (итц), сосуда (ко) и воды (атл)

5

Во многом очень близки были по типу к древнеегипетским и ацтекским древнейшие памятники шумерской письменности. В то же время им были свойственны некоторые специфические особенности (сравнительно более раннее сформирование последовательного чисто логографического письма и более позднее появление в этом письме фонетических элементов). Как будет показано ниже, это в основном было обусловлено особым содержанием первоначальной шумерской письменности.

Шумеры говорили на изолированном, т. е. на не принадлежавшем ни к одному из известных языковых семейств, языке агглютинативного типа с преобладанием в нем однослоговых слов; поселились они в Месопотамии, в долине рек Тигра и Ефрата, не позже чем с начала или с середины IV тысячелетия до н. э. Древнейшие памятники шумеро-аккадской культуры принято делить на три последовательно сменявших друг друга периода, которые охватывают в сумме почти все IV и начало III тысячелетия до н. э., а именно (по названиям городов, в которых найдены памятники;): 1) период Эль Обеид, 2) Урук, 3) Джемдет Наср. Каждый из этих периодов в свою очередь делится на подпериоды, обозначаемые порядковыми цифрами, причем чем древнее подпериод, тем больше цифра.

Древнейшие шумерские письменные памятники были найдены при раскопках в сравнительно ранних слоях Урука; они относятся современными ассириологами ко второй половине IV тысячелетия до н. э., т. е. ко времени предполагаемого переселения шумеров в долину Тигра и Ефрата и образования ими там ряда небольших рабовладельческих государств с центрами в городах Ур, Урук, Ниппур, Эриду, Лагаш, Ларса и др. Крупнейший немецкий специалист по древнешумерской письменности А. Фалькенштейн* уточняет эту датировку, относя ранние шумерские надписи к подпериоду Урук IV (по современным данным - примерно 3200 - 3100 гг. до н. э.), а крупнейший советский ассириолог И. М. Дьяконов** датирует опубликованную им древнейшую шумерскую надпись на каменной табличке (рис. 15) еще более давним временем - подпериодом Урук IV (посовременным данным - около 3400 - 3200гг. до н. э.).

*(A. Fа1kenstein. Archaische Texte aus Uruk. Berlin, 1936.)

**(И. М. Дьяконов. К возникновению письма в Двуречье. "Труды отдела культуры и искусства Востока", т. III. Л.,1, сир. 28 - 30. В. В. Струве датирует эту табличку XXXIII в. До н. э. "Всемирная история", т, 1. М.,1956, стр.194.)

Согласно А. Фалькенштейну и И. М. Дьяконову (см. упомянутые сочинения),знаки, встречающиеся в древнейших дошедших до нас шумерских'надписях (слой Урук IV), могут быть подразделены на три категории. К первой из них относятся сложные знаки, представляющие собой целую композицию (рис. 14, а); таких знаков известно немного, причем в более поздние периоды, начиная с Урук III, знаки эти исчезают. К второй категории (рис. 14, б) относятся знаки, представляющие собой хотя и линейные, но реалистические и детализованные изображения отдельных предметов и существ. Число этих знаков более значительно, но применялись они, согласно А. Фалькенштейну, главным образом для обозначения более редких предметов и существ, в частности таких, которые требовали для их узнавания значительной деталировки (например, головы различных диких животных); знаки эти встречаются дольше, чем знаки первой категории, вплоть до самых поздних слоев Джемдет Наср (первая половина III тысячелетия до н. э.),но постепенно все более упрощаются или же заменяются сочетаниями из других более простых знаков (например, знак "дикий бык" заменяется сочетанием знака обычного быка и знака "горы").Наконец, к третьей категории относятся различные схематические знаки (рис. 14, в);знаки эти составляют большинство даже среди знаков Урук IV; впоследствии же они вытесняютвсе знаки первой, а затем и второй категории.

Табл. 2. Страница из ацтекской рукописи исторического содержания

Несмотря на то, что все знаки в надписях слоя Урук IV сохраняли изобразительно-картинную форму, только с разной степенью детализации или, наоборот, схематизации, эти надписи должны быть признаны (в отличие от древнейших египетских надписей) памятниками не пиктографического, а в основном логографического письма. Это явствует из того, что знаки эти не образуют единой графической композиции, передающей целое сообщение, а представляют собой раздельно начертанные, графически совершенно не связанные между собой изображения, каждое из которых, видимо, обозначает какое-либо отдельное слово*.На это определенно указывал еще А. Фалькенштейн, применяя только вместо термина "логография" аналогичный ему по значению термин "Wortschrift" ("письмо слов"). "Письмо времени IV архаического слоя,- писал А. Фалькенштейн**,- должно быть определено, насколько позволяет заключить весьма недостаточное понимание текстов, как "Wortschrift", т.е. каждому знаку или группе знаков соответствует слово".

*(Исключением являются несколько упомянутых выше сложных знаков слоя Урук IV (рис. 14, а), которые, видимо, представляют собой пережитки более раннего, неизвестного науке пиктографического шумерского письма.)

**(A. Fа1kenstein. Archaische Texte aus Uruk, S. 30.)

Иную точку зрения на древнешумерское письмо имеет И. М. Дьяконов. Признавая, что "каждый из этих раздельных элементов соответствовал определенному понятию или слову"*. И. М. Дьяконов отмечает следующие важнейшие особенности надписей Урук IV. Во-первых в письме Урук IV знаками обозначаются еще далеко "е все слова, входящие в сообщение, передаваемое надписью, а лишь некоторые, самые важные, являющиеся как бы опорными пунктами, "вехами", необходимыми для понимания того, о чем сообщает надпись. Во-вторых, каждый знак может обозначать различные близкие по значению слова (например, 'идти'и 'шагать'), а также различные грамматические формы слова (например, 'идти'и 'иду'). В-третьих, случайным и произвольным является порядок расположения знаков в этих надписях (рис. 16); в отличие от развитого логографического письма расположение знаков в надписях слоя Урук IV еще не отражает порядка слов в сообщении, передаваемом надписью, и тем самым не позволяет судить о синтаксических конструкциях, характерных для древнешумерского языка. Наконец, в-четвертых, видимо, полностью отсутствовали в надписях слоя Урук IV элементы даже самого зачаточного фонетизма**.

* (И. М. Дьяконов. К возникновению письма в Двуречье, стр. 33.)

**(Там же, стр. 31 - 32.)

Исходя из этих тонко отмеченных им особенностей древнейшего шумерского письма, И. М. Дьяконов делает, однако, неправильный, по нашему мнению, вывод по вопросу о типе этого письма. Используя широко распространенное в современной зарубежной и в особенности в немецкой литературе (А. Фалькенштейн, Г. Шефер, X. йен-сен и др.) (противопоставление "письма слов" (Wortschrift) "письму идеи" (Ideenschrift), И. М. Дьяконов приходит к заключению, что древнешумерское письмо передает не язык, не речь, а лишь "мыслительный комплекс", "понятийное содержание" речи*. "Поэтому,- уточняет далее И. М. Дьяконов,- древнейшее шумерское письмо принципиально не отличается от пиктографического письма"**.

*(И. М. Дьяконов. К возникновению письма в Двуречье, стр. 31 и сл.)

**(Там же, стр. 34.)

Как это показано в главе 2, такое резкое противопоставление "понятия" "слову" и "мышления" "языку" неправомерно, так как оно как бы подразумевает возможность отражения в письме "чистого мышления", не воплощенного в языке. Границу между пиктографией и идеографией (логографией) следует проводить не по линии "мышление" - "язык" или "понятие" - "слово", а по линии того, какие именно элементы языка передает пиктограмма (целое сообщение) и логограмма (термин, слово или знаменательную часть слова). А с этой точки зрения древнешумерское письмо должно быть признано логографическим; ведь, по признанию самого И. М. Дьяконова, каждый знак этого письма "соответствовал определенному понятию или слову"*. Что же касается того, что древнешумерское письмо передавало не все, а только некоторые, важнейшие слова сообщения, заключенного в надписи, что оно не всегда отражало обычную для шумерского языка последовательность слов в речи и т. д., то все эти отмеченные И. М. Дьяконовым особенности древнешумерского письма не опровергают его логографической основы (знак равен слову); они лишь свидетельствуют о том, что эта основа была еще недостаточно развита.

*(Там же, стр. 33.)

Как указывалось, древнейшие, дошедшие до нас, шумерские надписи почти совпадают по времени с предполагаемым переселением шумеров в долину Двуречья (начало или середина IV тысячелетия до н. э.)*. Отсюда многие исследователи делают вывод, что первоначальная, дологографичеокая стадия развития шумерского письма протекала еще до переселения шумеров в Месопотамию.

*(См., например, Б. Грозный. Доисторические судьбы Передней Азии. "Вестник древней истории", 1940, № 3 - 4.)

Так, например, Ж. Феврие, отмечая, что изображения, применявшиеся в древнейшем шумерском письме, довольно точно воспроизводят природу Месопотамии и быт шумеров середины IV тысячелетия до н. э., далее пишет: "Но, с другой стороны, как это указано

14. Различные типы древнешумерских (слой Урук IV) письменных знаков (по И. М. Дьяконову) а - сложные изобразительные композиции; б - отдельные изобразительно-реалистические знаки; в - отдельные изобразительно-схематические знаки (vulva, овца, бык и рука) 

15. Древнейшая шумерская надпись на каменной табличке. Значение логограмм: тиара, vulva, рука, ограда

нами выше, мы не находим даже следа более древнего "синтетического" письма, предшествовавшего этому "письму слов"; нужно было бы, таким образом, допустить создание его из ничего. Загадка разъясняется, если учесть, что прибытие шумеров в Месопотамию, вероятно, совпадает с появлением письма: они, несомненно, принесли с собой принцип "письма слов", но они обогатили или изменили при этом ассортимент знаков в соответствии с некоторыми местными особенностями, с прогрессом производственной техники и с художественными вкусами того времени"*.

*(J. Fevriеr. Histoire de 1'ecriture, p. 104.)

Гипотеза, что первоначальная, логографическая (картинно-синтетическая) стадия шумерского письма протекала до переселения шумеров в Месопотамию, очень правдоподобна. С одной стороны, она хорошо объясняет отсутствие в Месопотамии памятников чисто пиктографического (картинно-синтетического) шумерского письма; с другой,- она подтверждается наличием в древнейших шумерских надписях слоев Урук IV и V (рис. 14, а) отдельных пережиточно-пиктографических элементов.

Но даже при принятии этой гипотезы возникает вопрос, чем объясняется сравнительно более быстрый (по сравнению с древнеегипетским и ацтекским письмом) переход шумеров к письму чисто логографическому, т. е. к письму, состоявшему из раздельно начертанных, композиционно совершенно не связанных друг с другом изобразительных знаков, каждый из которых обозначал, как правило, отдельное целое слово.

16. Древнешумерская учетно-хозяйственная надпись с десятично-шестидесятиричными цифровыми обозначениями и с произвольным порядком слов (по И. М. Дьяконову): а - '(60 +10+четыре единицы) овцы черных'; б - '(6 раз по 60 + 4 раза по 10+8 единиц) черных овец'; в - '132 (2 раза по 60 + 1 раз10 + 2 единицы) козы черных'

Такое сравнительно раннее выделение логографических знаков из первоначального (предполагаемого) картинно-синтетического шумерского письма в наибольшей мере было обусловлено особым содержанием древнейших шумерских надписей. В отличие от государственно-исторических и культовых древнеегипетских и ацтекских письменных памятников* древнейшие шумерские надписи имели, как правило, учетно-хозяйственное содержание. Почти все эти надписи обычно строились по схеме: число плюс обозначение предмета учета (рис. 16). А такая схема особенно облегчала распадение картинно-синтетического письма на отдельные логограммы - цифровые, указывавшие количества, плюс изобразительные, указывавшие предметы учета.

*(Вероятно, древнейшее египетское письмо тоже применялось не только для государственно-мемориальных и погребально-культовых, но и для хозяйственно-учетных целей; надписи последнего типа не дошли до нас, видимо, лишь потому, что для них использовались в Египте менее долговечные материалы (кожа, черепки и т. п.). Однако даже при таком допущении древнейшая египетская письменность все же сильно отличалась по своему содержанию от древнейшей шумерской; в первой, наряду с не дошедшими до нас хозяйственными записями, были по крайней мере столь же широко представлены надписи государственно-мемориального и погребально-культового содержания; во второй - надписи этого последнего типа, в древнейшие времена почти не встречались. )

Как разобрано в разделе 8 настоящей главы, такое специфическое содержание древнейших шумерских надписей предопределило и относительно более позднее (тоже по сравнению с египетским и ацтекским письмом) появление в шумерском письме фонетических знаков.

6

Меньше фактических данных имеется в науке о начальных этапах развития китайского письма.

Согласно китайской традиции периодизация истории древнего Китая обычно производится по правившим в Китае династиям, а именно: 1766 - 1122 гг. до н. э.- легендарная династия Инь, 1122 - 249 гг.- династия Чжоу, 221 - 206 гг.- династия Цинь, 206 г. до н. э.- г. н. э.- 220 г. н. э. - династия Хань.

Древнейшие дошедшие до нас китайские надписи относятся к последним трем-четырем векам периода Инь, т. е. ко времени китайского энеолита и формирования рабовладельческого строя.

Подавляющее большинство этих надписей найдено в провинции Хэнань и выполнено на костях и черепашьих щитах. Почти все они служили для целей гадания. Для этого кость с начертанным на ней вопросом подвергалась с обратной стороны действию огня; ответ на вопрос давался в зависимости от места и формы трещины от огня, пересекавшей надпись*.

*(В. А. Рубин. К 50-летию изучения иньских надписей в Китае. "Вестник древней истории", 1954, № 2.)

Черепашьи щиты и кости с иньскими надписями были известны еще до нашей эры. Однако со II тысячелетия до н. э. форма китайских иероглифов настолько изменилась, что иньские надписи стали непонятными даже для хорошо грамотных китайцев. Поэтому начертанные на костях иероглифы обычно понимались как таинственные, загадочные узоры, а найденные кости или уничтожались или же - в более позднее время - превращались в порошок и использовались под названием "костей дракона" для изготовления различных лекарств. Лишь в 1899 г. китайский историк Ван Ичжун сделал первую научную попытку изучения и расшифровки иньских надписей. К началу 50-х годов нашего столетия, по данным китайского историка Ху Хоусюаня*, было обнаружено более 160 тыс. этих надписей, содержащих в сумме более 1,5 млрд. иероглифов (в среднем около 10 иероглифов в надписи); это свидетельствует о широком развитии письменности в иньском Китае.

*(В. А. Рубин. К 50-летию изучения иньских надписей в Китае. "Вестник древней истории", 1954, № 2.)

Разных иероглифов в иньских надписях встречается более 2,5 тысяч. Большинство иньских надписей к настоящему времени расшифровано.

Иньские надписи на костях и черепашьих щитах (рис. 17) показывают китайское письмо того времени, как уже развитую и последовательную логографическую систему. Каждый знак этого письма обозначал отдельное слово. При этом, наряду с идеографическими логограммами, применялись фонетические логограммы, а также сложные идеографические и идеографически-фонетические знаки, образуемые путем видоизменения или сочетания простейших знаков, получивших позже наименование "элементов"*.

*(Согласно древнейшему китайскому иероглифическому словарю "Шовэнь Цзэцзы" ("Объяснение знаков и анализ их производных"), составленному во II в.,т. е. в эпоху Восточной Ханьской династии, китайским ученым Сюй Шэном, к "элементам" относятся простейшие первоначальные иероглифы "изобразительной" и "указательной" категорий в отличие от более сложных знаков, составных (из нескольких иероглифов) и(видоизмененных (по значению или же по значению и по графике).)

17. Китайская надпись периода династии Инь (середина II тысячелетия).Значение иероглифов: 1 - пи (имя); 2 - восемь; 3 - тигр; 4 - позволить; 5 - пи (имя); 6 - взять; 7 - олень; 8 - восемнадцать; 9 - восемь; 10 - лошадь; 11 - один; 12 - кабан; 13 - тридцать; 14 - и (союз); 15 - два; значение надписи: 'Пи восемь тигров позволено взять, восемнадцать и tвосемь оленей, одну лошадь, тридцать и два кабана' (по М. Коэну).

"В истории китайского письма,- указывает И. М. Ошанин,- не было периода, в течение которого писали бы одними элементами. По-видимому, элементы сосуществовали с рисуночным письмом на ранней стадии развития и со сложными (из элементов) иероглифами... на более поздних ступенях"*.

*(И. М. Ошанин. Китайский язык. БСЭ, 2 изд., т. 21. М.,1953, стр. 320 - 321.)

Китайское письмона костях и черепашьих щитах иньской эпохи отличалось от более позднего главным образом в четырех отношениях: 1) в письме этом еще преобладали простейшие идеографические логограммы "изобразительной" и "указательной" категорий, хотя уже довольно широко были представлены сложные идеографические, а также фонетические логограммы (последние чаще всего применялись для передачи собственных имен);2) особенно редко встречались в этом письме смысловые определители ("ключевые знаки" - см. раздел 9 настоящей главы);3) общее количество знаков этого письма было меньшим (около 2,5 тыс.),чем в более поздние эпохи; 4) форма большинства знаков еще сохраняла свой первоначальный ясно выраженный картинный характер*.

*(В. А. Рубин. К 50-летиюизучения иньских надписей в Китае.)

Таким образом, иньское письмо на костях и черепашьих щитах предстает как последовательная и развитая логографическая система. Как указывалось, некоторыми сторонниками моногенезиса логографического письма делался отсюда вывод, что китайское письмо возникло в доиньскую эпоху, т. е. в конце III - в начале II тысячелетия до н. э., под влиянием шумеро-аккадского письма.

Однако такой вывод, во-первых, опровергается полным отсутствием данных о каких-либо связях иньского и доиньского Китая с Передней Азией. Во-вторых, вывод этот не согласуется с принципиально разным характером шумеро-аккадского письма конца III - начала II тысячелетия до н. э. и китайского письма иньской эпохи; шумеро-аккадское письмо в конце III - в начале II тысячелетия до н. э. по своему типу стало уже в основном слоговым, а по графике утеряло свою первоначальную изобразительную форму, превратившись в чисто условные комбинации клинообразных черточек; между тем китайские иероглифы иньской эпохи были чисто логографическими по типу и изобразительно-линейными сто графике. Наконец, в-третьих, указанный вывод противоречит фактам, свидетельствующим о существовании дологографической картинно-синтетической стадии китайского письма.

18. Пиктографические изображения на китайских ритуальных бронзовых сосудах эпохи Инь и Чжоу

"Иероглифическое письмо китайцев, - пишет по этому вопросу И. М. Ошанин,- самобытно. В 15 в. до н. э. иньские племена имели уже развитую систему иероглифического письма, что указывает на предшествующий длительный период развития". И далее: "Некоторые надписи на ритуальной бронзе 15 - 8вв. до н. э. позволяют предположить, что иероглифика, как и у других народов, развилась из комплексного рисуночного письма"*.

*(И. М. Ошанин. Китайский язык, стр. 320.)

В наиболее развернутой форме гипотеза о существовании не дошедшей до нас начальной картинно-синтетической стадии китайского письма дается в диссертационной работе И. М. Ошанина "Происхождение, развитие и структура китайского иероглифического письма". Кроме данных об аналогичном развитии письма у других народов, И. М. Ошанин выдвигает IB обоснование этой гипотезы две группы аргументов: анализ надписей на китайской ритуальной бронзе XV - VIII вв. до н. э. и анализ композиции некоторых китайских иероглифов*.

*(И. М. Ошанин. Происхождение, развитие и структура китайского иероглифического письма. Диссертация. М.,1943, стр. 42 - 45 (хранится в Государственной библиотеке им. В. И. Ленина). )

При изучении древнейших памятников китайского письма наибольшее внимание обычно уделялось иньским надписям на черепашьих щитах и костях. Менее изученной оставалась другая группа древних памятников китайской письменности - надписи на ритуальных бронзовых сосудах и треножниках. Это объяснялось сравнительной малочисленностью этих памятников, а также тем, что большинство из 'них относится к более поздней эпохе Чжоу (1122 - 249 гг. до н. э.).

Между тем надписи на предметах культа обычно отличаются наибольшей консервативностью; в них подолгу пережиточно сохраняются древнейшие, давно исчезнувшие из других областей виды и формы письма. Так, в Египте иероглифическое письмо применялось для культовых целей даже тогда, когда во всех других областях оно было вытеснено иератическим, а затем даже демотическим письмом; так, в католических богослужебных книгах по настоящее время применяется средневековое латинское, а в православных книгах - церковнославянское письмо.

Все сказанное в полной мере относится к китайской письменности. Несмотря на то, что надписи на ритуальной бронзе в большинстве своем моложе, чем надписи на костях и черепашьих щитах, в них, наряду с иероглифическими текстами, широко представлены сюжетные синтетические рисунки повествовательного характера (например, сцены жертвоприношения).

Рисунки эти (рис. 18) в отличие от памятников китайского изобразительного искусства выполнены чрезвычайно схематично и явно предназначались не для художественных, а для мемориально-коммуникативных целей; о том же свидетельствует сочетание этих рисунков с вкомпонованными в них иероглифами, передающими, как правило, имена жертвователей. Не могут быть поняты элементы этих рисунков и как изобразительные иероглифы (хотя многие из них почти совпадают по форме с такими иероглифами). Это подтверждается тем, что при попытках прочтения надписей на бронзе по тем принципам, по которым читается китайское иероглифическое письмо, никакого осмысленного связного текста получить не удается. Таким образом, эти рисунки могут быть поняты и расшифрованы лишь как мемориальные пиктограммы со включенными в них первоначальными элементами логографии.

"Едва ли не большинство надписей рисуночного письма на ритуальных сосудах Чжоу,- пишет И. М. Ошанин,- служили памяткой лицу, совершавшему жертвоприношение, памяткой, по которой произносилась определенная формула жертвоприношения"*.

*(И. М. Ошанин. Происхождение, развитие и структура китайского иероглифического письма, стр. 47.)

Вывод о том, что китайская логографическая письменность развилась из пиктографии, пережиточно сохранившейся на древних ритуальных сосудах, подтверждается также анализом современных китайских иероглифов. Многие из этих иероглифов представляют собой сравнительно сложные рисунки, вероятно, служившие ранее пиктограммами или элементами пиктограмм. К числу их относятся, например, иероглифы: 'парк'(поле с деревьями),'очаг'(очаг с дровами и с изображением двух рук, несущих огонь),'наблюдать'(человек, смотрящий в сосуд) и др.*

*(Там же, стр. 42.)

Из всего сказанного следует, что начало формирования китайского логографического письма следует относить ко времени, предшествовавшему дошедшим до нас иньским надписям, вероятней всего к началу II тысячелетия, т. е. к самому зарождению китайской рабовладельческой государственности и культуры. Этому, по-видимому, предшествовал еще более ранний период китайского пиктографического (картинно-синтетического) письма.

Из этого картинно-синтетического письма, видимо, и возникли иньские изобразительные логограммы. Отдельные наиболее часто повторявшиеся элементы картинно-синтетического письма сперва стабилизировались по их значению и форме, а затем получили самостоятельное существование и применение в качестве знаков слов - логограмм. Переход к такому упорядоченному, логографичеокому письму, как показывают это иньские надписи, совпал и, по-видимому, был обусловлен формированием в иньскую эпоху китайской рабовладельческой государственности и культуры.

7

С образованием рабовладельческих государств, видимо, было связано и становление остальных древнейших систем письма - критско-минойской, протоиндийской, майя и других, хотя фактические данные о начальных периодах развития этих систем письма еще более бедны и недостаточны. Поскольку же письмо перечисленных народов сравнительно быстро приобрело слоговой характер, анализ его дается в следующей, пятой главе, посвященной слоговому письму.

Как же развивались логографические способы передачи речи в системах письма разных народов?

Как уже отмечалось, одним из недостатков первоначального логографического письма была трудность передачи при помощи

19. Египетские изобразительные (первые две колонки) и изобразительно-схематические (третья колонка) логограммы, служившие для передачи слов конкретного значения логограмм слов сложного и абстрактного значения и собственных имен.

Для передачи слов конкретного значения (например, дом, человек, звезда, вода и т. д.) во всех логографических системах письма первоначально служили реалистические или схематические изображения тех предметов или явлений, которые обозначались данными словами.

Так, например, в египетском иероглифическом письме слово 'гора' передавалось изображением двух гор, между которыми пролегает долина; 'округ','область' - прямоугольником пахотной земли, разделенной оросительными каналами на равные участки; 'солнце'- кружком с точкой; 'вода'- зигзагообразными или волнистыми линиями и т. п. (см. рис. 19).Как отмечает В. И. Авдиев*,"эти древнейшие изображения, лишь постепенно превращающиеся в картинные знаки, обозначающие слова, появляются еще в период существования племенного строя". К концу архаического, к началу раннединастического периода относит возникновение этих картинных знаков и крупнейший немецкий египтолог К. Зете**.

*(В. И. Авдиев. Происхождение древнеегипетской письменности. 1960, стр. 7.)

**(К. Sethe. Vom Bilde zum Buchstaben. Leipzig, 1939.)

20. Шумерские изобразительные логограммы, служившие для передачи слов конкретного значения. Ниже - прием дополнительной штриховки в древнешумерском письме, служивший для уточнения или изменения значения изобразительных логограмм (а - стоять; б - основа, пьедестал; в - птица; г - яйцо; д - клин; гвоздь; е - соединять; ж - рот; з - живот; и - монумент)

21. Китайские изобразительные и простейшие символические (последние четыре) логограммы

Аналогичным способом передавались слова конкретного значения в древнейшем шумерском, например, знаки 'глаз', 'лес', 'гора' 'лук' и т. д. (рис. 20), в китайском, например, иероглифы 'солнце', 'луна', 'человек', 'дитя', 'рот', 'лошадь' (согласно классификации китайских иероглифов в древнейшем китайском словаре "Шовэнь Цзэцзы"эта категория иероглифов получила название "изобразительных" - рис. 21) и в Критско-минойском иероглифическом письме (рис. 22). Представляет интерес использование в раннем шумерском письме штриховки для уточнения значения изобразительных логограмм (рис. 20 внизу).

22. Критские изобразительные логограммы класса А и Б (по А. Эвансу)

Для идеографической передачи слов абстрактного значения, в частности глаголов и прилагательных, были выработаны особые приемы.

В древнеегипетском письме чаще всего использовались для этой цели изображения образно-символического характера (рис. 23).

23. Египетские образно-символические логограммы, служившие для передачи слов общего и абстрактного значения (вверху), в том числе для обозначения глаголов и прилагательных (внизу)

Согласно Ж. Ф. Шамшльону*, для этого применялись четыре способа. Способ синекдохи, т. е. изображение части, вместо целого. Так, например, слова 'воин', 'сражение', 'сражаться' передавались при помощи изображения двух рук, из которых одна держит щит, а другая - копье,

*(J. F. Champollion. Precis du systeme hieroglyphique des anciens egyptiens. Paris, 1828,p. 338.)

Способ метонимии, т. е. изображение причины, вместо следствия, инструмента, вместо изделия, органа человеческого тела, вместо функции этого органа. Так, например, слово 'день' передавалось при помощи иероглифа, изображавшего солнечный диск; глагол 'писать при помощи изображения письменного прибора; глагол 'ходить - изображением двух шагающих ног; глагол 'видеть'- изображением двух глаз.

Способ метафоры, т. е. изображение предмета или явления, с которыми ассоциировано передаваемое слово. Так, слова 'алчность', 'жадность' передавались изображением крокодила; слова холод, 'холодный' - изображением сосуда с вытекающей из него водой.

"Энигматический" (загадочный) способ, т. е. такой, при котором связь между словом и изображением была загадочной для непосвященного и основывалась на каком-либо предании или поверьи. Так, согласно египетскому писателю Гораполлону (IV в.), слово 'справедливость' передавалось при помощи изображения страусова пера, так как все перья в крыльях страуса считались египтянами одинаковыми по величине; слово 'год' передавалось изображением пальмовой ветви, потому что египтяне думали, будто пальма дает ровно 12 ветвей в год; слово 'бдительность' передавалось изображением головы льва, так как лев, согласно египетскому преданию, даже спит с открытыми глазами; слово 'царь' - изображением пчелы, потому что пчелы имеют царицу.

Такое широкое применение в египетском письме образно-символических изображений было не случайным явлением. В основном оно было обусловлено образно-символическим характером самого египетского языка.

"Основной чертой египетского языка,- отмечал В. И. Авдиев,- является его конкретность, образность, черта, которая с одинаковой силой отразилась как в египетском языке, так и в египетской иероглифике и в египетском искусстве. В египетском языке встречается чрезвычайно мало отвлеченных понятий, которые в большинстве случаев заменяются образными словами, обозначающими предметы видимого мира и действия, с ними связанные. Так, например, вместо "щедрость", древние египтяне говорили "протягивание руки", вместо "ум" - "острота лица", "зрения", а вместо "энергичный" - "выходящий из сердца"*.

*(В. И. Авдиев. Египетский язык, "Литературная энциклопедия", т. IV. М., 1930, стр. 62.)

Образно символические изображения использовались при идеографической передаче слов сложного значения также в письме майя и в ацтекском письме (см., например, передача понятия 'речь' в ацтекском трактате о воспитании, рис. 11).

Более ограниченное применение получил прием символических изображений IB шумерском письме. Так, например, знак 'солнце'одновременно использовался для обозначения слов 'свет', 'день', 'белизна', знак 'звезда' - для передачи слов 'небо' и 'бог'; знак 'саранча' - для передачи слов 'не', 'нет'.

Еще реже - главным образом для обозначения чисел и различных пространственных отношений (например, 'верх', 'низ', 'середина' и т. п.) - использовались условно-символические иероглифы в китайском письме (рис. 21)*. Близки были к ним по своему символическому характеру, но занимали еще меньшее место в китайском письме изобразительные иероглифы,получавшие новое значение в результате изменения положения первоначального знака (например, знак 'человек' в лежачем положении - 'покойник')**.

*(Согласно классификации "Шовэнь Цзэцзы", китайские иероглифы этом категории получили название "указательных".)

**(Согласно "Шовэнь Цзэцзы", китайские иероглифы этой категории получили название "видоизмененных".)

Гораздо большее развитие в шумерском и китайском письме в отличие от египетского получил другой идеографический прием передачи слав сложного и абстрактного значения. Слава эти чаще передавались в шумерском и китайском письме путем сочетания, комбинации двух идеографических логограмм, обозначавших слова более простого конкретного значения.

Так, в шумерском письме применялись для этой цели, например, следующие комбинации логограмм (рис. 24):

Птица + яйцо =рождать

Хлеб + рот =есть

Глаз + собака = злой

Звезда + вода = дождь

Бык + гора = дикий бык

Женщина +гора = рабыня

Женщина + платье = госпожа

24. Примеры логографической передачи слов общего и абстрактного значения в шумерском письме (второй элемент знака 'в' часто понимается, и как 'метательная палица')

Одна из двух логограмм, сочетание которых передавало какое-либо новое, сложное слово, иногда вписывалась в другую; так, для передачи глагола 'пить' логограмма 'вода'(вписывалась IB логограмму 'рот'.

Прием сочетания двух логограмм, обозначавших слова простого конкретного значения, для передачи слов сложного и абстрактного значения широко применялся и в китайском письме*, например рис. 25, а:

Солнце + луна = свет, блеск

Женщина + ребенок = любить

Ухо + Дверь = слушать, подслушивать

Дерево + глаз = смотреть

Человек + дерево = отдыхать

Вода + глаз = плакать, слезы

Рот + птица =петь

Сердце + нож =печаль

*(Иероглифы этой категории получили в "Шовэнь Цзэцзы" название "составных".)

Иногда такое сочетание иероглифов имело в своей основе сложную, отвлеченную идею. Например, иероглифы ю('держать') + чжун ('середина')обозначали слово 'историк', так как "историк - это тот, кто всегда придерживается золотой середины"*;сочетание иероглифов 'земля' + 'растение' + 'сын' обозначало 'пожалование ленным угодьем'.

Применялись в китайском письме и сочетания одинаковых иерогфов, например: два иероглифа 'дерево'='лес' ;три иероглифа 'дерево'='чаща'; два иероглифа 'огонь' = 'пламя'; три иероглифа 'огонь'= 'искры'; два иероглифа 'женщина' = 'болтливость' и т. п. (рис.2).

*(Возможно, такое толкование этого иероглифа возникло в более позднюю конфуцианскую эпоху.)

25. Примеры логографической передачи слов сложного абстрактного значения в китайском письме (а), в том oчисле путем двухкратного и трехкратного повторения иероглифа (б)

Такой отличный от Египта способ передачи слов сложного и абстрактного значения тоже в значительной мере был обусловлен особенностями шумерского и китайского языков.

Почти все древнейшие китайские слова* и большинство шумерских слов** были однослоговыми. Образование же новых, более сложных слов происходило в китайском и, вероятно, в шумерском языке путем слияния первоначальных однослоговых слов, которые превращались IB корневые морфемы нового сложного слова. В частности, IB китайском языке слияние это происходило 'и частично еще продолжает происходить по нескольким логическим принципам. Наиболее употребительные из них следующие: 1) слияние определяющего слова с определяемым, например, тун ('работа') + жень ('человек') = 'рабочий', гао ('высокий') + лян ('хлеб') = 'гаолян'; 2) слияние смысловых пар (синонимов, антонимов и т. д.), например, фу ('отец') + ма ('мать') = фуму ('родители'), до ('много') + шао ('мало')= 'сколько', мао ('секира') + дунь ('щит') = 'противоречие'; 3) слияние слов, обозначающих действие и объект или действие и результат, например, кань ('смотреть') + шу ('книга') = 'читать', туй ('толкнуть') + фань ('опрокинуться') = 'свергнуть', цзянь ('учредить') + ли ('стоять') - 'основать', дянь ('электричество') + хуа ('разговор') = 'телефон'и т. п.***

*(И. М. Ошанин. Китайский язык. БСЭ, изд. 2, т. 21. М., 1953, стр. 317.)

**(И. М. Дьяконов. Об языках древней Передней Азии. "Вопросы языкознания", 1954, № 5, стр. 48 и 50; см. также И. М. Дьяконов. К возникновению письма в Двуречье, "Труды отдела культуры и искусстваВостока", т. III. Л , 19,стр. 40.)

***(И. М. Ошанин. Китайский язык, стр. 319.)

Естественно, что те же принципы были использованы в китайском и шумерском письме "при создании новых знаков для передачи слов сложного и абстрактного значения.

Важной особенностью идеографических логограмм всех перечисленных категорий было тяготение их к полифоничности. Особенность эта обусловлена тем, что идеографическая логограмма непосредственно связана со значением слова; поэтому она может служить для передачи нескольких синонимов (например, слов 'идти' и 'ходить' - см. рис. 54), несмотря на разницу в их звучании. Кроме того, и идеографические и фонетические логограммы не могут передавать грамматических изменений слов.

Как то, так и другое обстоятельство нередко вызывало необходимость уточнения идеографических логограмм при помощи так называемых "фонетических дополнений". В качестве таких: фонетических дополнений в одних системах письма (например, з переднеазиатской клинописи, в японском письме, см. гл. 5) использовались слоговые знаки, IB других системах (например, IB корейском, в египетском письме, см. гл. 5 и 6) - звуковые знаки. Знаки эти, приписываемые к логограмме, служили или для уточнения того, какое именно слово (из двух или 'Нескольких близких по значению) передается данной логограммой (см. рис. 54), или же для указания на грамматическую форму слова (см. рис. 47).

Не применялись фонетические дополнения только в китайском письме. Это объяснялось: во-первых, тем, что слово сравнительно рано начало передаваться в китайском письме сочетанием фонетической логограммы со смысловым определителем (см. разделы 8 и 9 настоящей главы), а это обеспечивало прочную связь такой логограммы со строго определенным словом; во-вторых, корнеизолирующим строем китайского языка, слабым развитием в нем грамматических форм слов.

8

Несмотря на развитие описанных выше приемов использования символических изображений и сочетаний нескольких логограмм полностью устранить трудность идеографической передачи слов сложного и абстрактного значения все же не удалось. В особенности большую трудность представляла передача при помощи идеографических логограмм собственных имен, так как имена эти, в особенности иностранные, смыслового значения обычно не имеют.

Этот недостаток первоначального логографического письма был в значительной мере устранен лишь в результате превращения многих идеографических логограмм в логограммы фонетические, т. е. в знаки, хотя и обозначающие целое слово, но непосредственно связанные не с его значением, а с его звучанием.

Фонетические логограммы обычно возникали путем использования идеографических логограмм, обозначавших первоначально слова конкретного значения, для передачи омонимически или же сходно звучащих слов абстрактного значения и собственных имен. Поэтому, естественно, что развитию фонетических логограмм в наибольшей степени способствовало наличие в языке большого количества омонимов. В свою очередь, омонимия наиболее часто встречается в языках с однослоговым составом слов, так как однослоговой состав слов дает меньшее количество различных звуковых комбинаций.

В предыдущем разделе уже отмечалось, что в шумерском языке oоднослоговые слова составляли большую часть словарного фонда, а в древнекитайском - из них состоял почти весь словарный фонд. Значительную часть словарного фонда составляли однослоговые слова в египетском*, а также в ацтекском языке. Это сильно способствовало развитию омонимии и как следствие формированию фонетических логограмм в египетском, ацтекском, еще более в шумерском и в особенности в китайском письме.

*(М. Сhaine. Notions de langue egyptienne, t. 1. Paris,1938 , p. 32 - 33.)

Наряду со степенью развития омонимии в языке раннее или позднее возникновение фонетических логограмм в системах письма разных народов было обусловлено также различным содержанием первоначальной письменности этих народов.

Так, древнейшие памятники египетского письма - надписи фараона Нармера, "царя" 'Скорпиона и другие (см. раздел 3 настоящей главы) показывают это письмо как в основном картинно-синтетическое (рисунки, передающие целые сообщения и графически почти не расчлененные на отдельные слова). В то же время в этих памятниках уже встречаются не только идеографические логограммы (например, цифровые), но и фонетические(например, логограмма имени царя"Скорпиона, название страны, завоеванной Нармером, и др.); сравнительно очень рано появляются и получают распространение в египетском письме также консонантно-звуковые иероглифы.

Такое относительно раннее появление в египетском письме фонетических знаков, видимо, было вызвано преобладанием в древнеегипетской письменности надписей государственно-мемориального и погребально-культового характера, в которых встречалось очень много собственных имен. Для передачи этих имен использовались иероглифы, обозначавшие какие-либо омонимически звучавшие наименования предметов (например, уже упоминавшееся изображение остроги в надписи фараона Нармера для обозначения названия завоеванной страны, обозначение имени "царя" Скорпиона изображением скорпиона и т. п.).

Особенно частое использование омонимии для обозначения собственных имен и слов абстрактного значения наблюдается в египетском письме, начиная с эпохи "Древнего царства". Так, например, глагол 'быть'(по-египетски   - р - r) передается в письме изображением жука-скарабея (по-египетски тоже   - р - r),прилагательное 'большой'(по-египетски w - r) передается изображением ласточки (по-египетски тоже w - r) и т. п.

В связи с отличным от египетского, в основном хозяйственно-учетным содержанием древнейших шумерских надписей, собственные имена встречались в них значительно реже. Поэтому и фонетические логограммы появились в шумерском письме относительно позже, чем в египетском. Согласно Ж. Феврие*, впервые применение фонетической логограммы, основанной на омонимии, засвидетельствано в одной из надписей периода Джемдет Наср (начало III тысячелетия до н. э.). В надписи этой слово 'жизнь' (по-шумерски ti) было обозначено знаком 'стрелы' (по-шумерски тоже ti). Последующее же, все более и более широкое применение в шумерском письме фонетических логограмм, а затем и слоговых знаков (см. гл. 5) было вызвано дальнейшим развитием, изменением и расширением содержания шумерской письменности.

*(J. Fevriеr. Histoire de 1'ecriture, p. 108.)

Часто встречались собственные имена в исторических рукописях, в военных и хозяйственных сообщениях ацтеков (названия местностей, имена царей, военных вождей и т. п.), а также в китайских иньских надписях гадательного (имена гадающих) и ритуально-жертвенного (имена жертвующих) содержания. Это обусловило почти столь же раннее, как в Египте, применение фонетических знаков в ацтекском и китайском письме.

При этом наличие IB ацтекском языке (так же как в египетском), наряду с однослоговыми, многослоговых слов, сравнительно редко имевших омонимы, вынудило ацтеков к широкому использованию (наряду с фонетическими логограммами в их чистом виде, т. е. со знаками целых слов) так называемого "ребусного" способа передачи собственных имен. Согласно этому способу собственное имя делилось на части с подбором для каждой из этих частей фонетически сходного с ней знаменательного слова и с обозначением каждого такого слова особой логограммой (см. рис. 14, в).

Такой "ребусный" способ передачи собственных имен иногда называют "слоговым". Название это не совсем правильно, во-первых, потому, что используемые при этом способе изобразительные знаки обозначали не всегда однослоговые, а иногда и двух-трехслоговые слова; во-вторых, потому, что знаки эти вследствие их редкого, несистематического использования продолжали еще осознаваться как знаки слов. Лишь при долгом и систематическом применении такого "ребусного" способа знаки его переставали осознаваться как знаменательные знаки слов и начинали ощущаться как фонетические слоговые знаки. Было бы неправильным отождествлять "ребусный" способ письма и с разобранным ниже (ом. стр.1) китайскимморфематически-логографическим способом передачи многослоговых слов, так как при "ребусном" способе многослоговоеслово (чаще всего собственное имя) делилось не на морфемы, а на части, лишь случайно совпадающие в фонетическом отношении с какими-либо короткими словами.

Как показано в главе 6, аналогичный "ребусный" способ передачи собственных имена затем других слов, получил распространение также в Египте. Наоборот, почти полностью однослоговой характер древнекитайской лексики в сочетании с особенно сильно развитой омонимией позволил китайцам при передаче собственных имен* также слов сложного 'И абстрактного значения обойтись одними фонетическими логограммами в их чистом виде**.

*(Правда, китайские собственные именf часто состояли из двух слогов, однако каждый из этих слогов представлял собой отдельное целое знаменательное слово.)

**(По мере возникновения в китайском языке многослоговых слов (путем слияния первоначальных однослоговых) китайские фонетические логограммы превращались в морфемограммы.)

Впоследствии применение фонетических логограмм в китайском письме все расширялось. В настоящее время в основе подавляющего1 большинства китайских иероглифов лежат фонетические логограммы. Так, например, идеографическая логограмма 'холм'(по-китайски gan) применяется для обозначения сходно звучащих слов 'бык', 'сталь', 'твердый', 'основа сети'; идеографическая логограмма 'лошадь'(по-китайски та) применяется для обозначения сходно звучащего слова 'мать'(рис. 26), а также слова 'ругаться'*.

*(Согласно "Шавэнь Цзэцзы", иероглифы, используемые фонетически, получили название"заимствованных".)

9

Применение фонетических логограмм значительно облегчило обозначение слов сложного и абстрактного значения, а также собственных имен в логографичеоком письме. Однако поскольку фонетические логограммы возникали, как правило, на основе омонимии, постольку они почти всегда были полисемантичны, почти всегда могли служить для передачи нескольких сходных по их звучанию слов.

Для уточнения значения таких полисемантических фонетических логограмм к ним начали присоединять при письме так называемые* "смысловые определители" ("детерминативы", "ключевые знаки"), т. е. идеографические знаки, указывающие смысловую категорию, к которой относится слово, обозначенное фонетической логограммой.

26. Идеографически-фонетическая передача слова 'мать' в древнем однослоговом (ма) и современном многослоговом (мама) китайском языке

Наибольшее развитие такой комбинированный фонетически-идеографический способ обозначения слов получил также в китайском письме*.Так, например, фонетическая логограмма gan без всякого смыслового определителя обозначает в этом письме слово 'холм', та же логограмма со смысловым определителем 'металл' обозначает 'сталь', с определителем 'нож'- 'твердый', с определителем 'нить' - 'основу сети'. Аналогично фонетическая логограмма та (рис. 26) без смыслового определителя значит 'лошадь', с определителем 'женщина' значит 'мать', с определителем 'два рта' - 'ругаться'и т. д.** Потому же принципу создаются новые китайские иероглифы и в настоящее время; например, фонетическая логограмма guan ('излучение') + определитель 'металл'='радий'.

*(В египетском и переднеазиатском письме идеографические детерминативы тоже широко применялись, но использовались они главным образом для уточнения значения не фонетических логограмм, а слов, написанных слоговыми (Передняя Азия) или консонантно-звуковыми (Египет) знаками.)

**(В словаре "Шовэнь Цзэцзы" иероглифы этой категории (идеографически-фонетические) именуются "составными".)

В заключение необходимо отметить, что идеографические логограммы, как уже указывалось, тяготели к полифоничности, а фонетические логограммы почти всегда были полисемантичны. Поэтому чисто логографическими знаками, т. е. знаками одного определенного слова, первые нередко становились лишь при присоединении к ним фонетического дополнения; вторым же почти всегда для этого требовалось сочетание со смысловыми определителями.

В еще меньшей мере чисто логографический характер сохраняли смысловые определители. Как только идеографическая логограмм я превращалась в смысловой определитель, так сразу же (в этом новом ее качестве) она переставала быть логограммой (в точном смысле этого термина). Из самостоятельного знака слова она превращалась во вспомогательный идеографический знак, служивший лишь для уточнения значения той или иной фонетической логограммы путем указания семантической категории, к которой должно относиться слово, передаваемое этой логограммой.

10

В предыдущих трех разделах были разобраны различные приемы, при помощи которых обеспечивалась более или менее точная передача в логографическом письме слов абстрактного значения и собственных имен.

Значительно труднее поддавался устранению и даже смягчению другой важнейший недостаток логографических систем письма - их сложность, многознаковость.

В большинстве древнейших систем письма (в египетской, переднеазиатских и др.) сокращение общего количества разных знаков достигалось за счет развития слоговых или консонантно-звуковых знаков. Знаки эти постепенно все более и более вытесняли логограммы, которые сохраняли ограниченное применение преимущественно в качестве детерминативов.

Однако, наряду с этим, существовали возможности точной передачи речи при помощи сравнительно ограниченного количества знаков и в логографическом письме. Возможности эти обозначение логограммами не целых слов, а корневых морфем и последовательное применение комбинированного идеографически-фонетического способа обозначения этих морфем - в наибольшей степени были использованы в китайском письме.

Как уже отмечалось, древнекитайский язык состоял в основном из однослоговых слов. Однако по мере развития китайского языка, путем слияния этих первоначальных однослоговых слов образовались более сложные двухслоговые, а затем даже трех- и четырех-слоговые слова.

В результате этого процесса китайские иероглифы, обозначавшие первоначальные однослоговые слова, впоследствии начали обозначать соответствующие этим словам корневые морфемы, входившие в состав многослоговых слов. Но количество таких однослоговых корневых морфем значительно меньше* количества образуемых ими слов.

*(В современном пекинском диалекте насчитывается около 420 слогов, различных по звуковому составу. Если же учитывать, что многие из них произносятся в различных музыкальных томах, то количество фонетически различных слогов в пекинском диалекте составляет около полутона тысяч.)

В еще большей степени было сокращено количество основных составных частей (морфемограмм), из которых строятся современные сложные китайские иероглифы. Это было достигнуто путем последовательного применения описанного выше (см. раздел 9) комбинированного фонетически-идеографического обозначения корневых морфем. Иероглиф, обозначающий в китайском письме корневую морфему, обычно представляет собой сочетание двух частей) фонетической морфемограммы, обозначающей, как правило, несколько омонимических корневых морфем, и 2) смыслового определителя ("ключевого знака"), уточняющего, к какой именно из этих омонимических морфем относится данная фонетическая морфемо-грамма (рис. 26).

Таким образом строится сейчас более 90% китайских иероглифов. И лишь значительно меньше 10 % китайских иероглифов представляют собой чисто идеографические логограммы и морфемограммы или же их сочетания.

В результате для передачи основного словарного состава современного китайского языка оказалось достаточно пяти-шести тысяч сложных иероглифов. В свою очередь в основе этих иероглифов лежит всего около тысячи фонетических логограмм (или точнее морфемограмм)* и 214 смысловых определителей ("ключевых знаков").

*(При примерно полутора тысячах корневых морфем китайского языка.)

Именно таким путем китайское письмо и достигло высшего, почти предельного развития, возможного для систем письма логографического типа.

11

Государственное закрепление основных принципов китайского письма было осуществлено в циньскую (221 -207 гг. до н. э.) и ханьскую (206 г. до н. э. - 220 г. н. э.) эпохи.

Так, упоминавшийся древнейший иероглифический словарь "Шовэнь Цзэцзы" (II в. н. э.) включал уже все виды применяемых сейчас в Китае иероглифов: 1) "изобразительные" (идеографические логограммы изобразительного характера); 2) "указательные" (идеографические логограммы условно-символического характера);

3) "видоизмененные" (идеографические логограммы, получаемые путем изменения положения или формы первоначального знака);

4) "Заимствованные" (идеографические логограммы, превратившиеся в фонетические и используемые для обозначения нескольких омонимически звучащих слов); 5) "составные" идеографические (получаемые путем сочетания двух или нескольких идеографических логограмм); 6) "составные" фонетически-идеографические (получаемые путем сочетания фонетической логограммы с идеографическим "ключевым знаком")*.

*(Деление китайских иероглифов на указанные категории, влервые установленное в "Шовэнь Цзэцзы", применяется в китайской и зарубежной литературе по настоящее время.)

2 7. Образец китайской иероглифической надписи с транскрипцией, переводом и с анализом типа и происхождения знаков (заимствовано с изменением терминологии из статьи 'Письмо' И. Дьяконова, В. Истрина и Р. Кинжалова, БСЭ, изд. 2) 

Последующее развитие китайского письма в основном происходило в четырех направлениях: 1)общее количество разных иероглифов все более возрастало в результате создания новых сложных иероглифов для передачи новых ело"; так, в иньских надписях насчитывается около 2,5 тысяч иероглифов, в словаре "Шовэнь Цзэцзы" (II в. н. э.) 9353, а в наиболее полном словаре эпохи маньчжурской династии "Канси Цзыдянь" - 174*; 2) непрерывно возрастал также удельный вес фонетических логограмм за счет чисто идеографических; так, если в иньских надписях еще преобладали идеографические логограммы, то в ханьскую эпоху, согласно подсчетам И. М. Ошанина**,удельный вес идеографических логограмм снижается примерно до 20%,а к настоящему времени - примерно до 10%; 3) одновременно происходила постепенная систематизация письма, в частности сокращение числа смысловых определителей ("ключевых знаков") с 540 в ханьскую эпоху до 214 в настоящее время; 4) усовершенствование графики письма (см. раздел 13).

*(Из этого количества широко применяется в китайском письме, как уже указывалось, 5 - 6тысяч знаков; остальные представляют собой устаревшие или редко применяемые знаки.)

**(И. М. Ошанин. Происхождение, развитие и структура китайского иероглифического письма, стр. 80.)

Образец китайской надписи с анализом используемых знаков -см. рис. 27.

12

Достигнутое в китайском письме сокращение количества разных иероглифов и их составных элементов все же полностью не устранило основного недостатка этого письма - его много знаковости и сложности.

Так, для понимания даже самых простых китайских текстов необходимо знание не менее двух тысяч иероглифов, а в более сложных современных текстах применяется пять-шесть тысяч иероглифов. Поэтому обучение чтению и письму, в особенности же чтению классической китайской литературы, требует в Китае многих лет. Это очень затрудняет распространение грамотности в народе.

Чем же объясняется сохранение в Китае до настоящего времени логографического письма или, точнее, его высшей логографически-морфематической разновидности?

В основном это объясняется особенностями китайского языка.

Первой из этих особенностей является корнеизолирующий грамматический строй китайского языка* ,который, как это указывалось, в наибольшей степени соответствует логографическому письму.

*(В coвременном китайском языке существуют некоторые грамматические формы слов, но развиты они в сравнительно малой мере (см., например, статью академика НИ. Конрада "О китайском языке". "Вопросы языкознания" 1952., № 3, стр. 72 - 77).)

Второй важнейшей особенностью было то, что словообразование происходило в китайском языке почти исключительно путем слияния первоначальных однослоговых слов. Это привело к тому, что иероглифы, обозначавшие такие однослоговые слова, постепенно превратились из знаков слов в знаки морфем, а китайское письмо постепенно преобразовалось в наиболее совершенную разновидность логографии, в логографически-морфематическое письмо.

Третьей из этих особенностей является наличие в китайском языке большого количества омонимически и сходно звучащих слов. При логографическом письме такие слова обозначаются разными иероглифами, при обычном буквенно-звуковом письме многие из них писались бы одинаково'. Правда, этот недостаток мог бы быть в значительной мере устранен путем применения в буквенно-звуковом-письме дополнительных значков для обозначения музыкальных тонов (см. рис. 28),при помощи которых различаются в речи большинство китайских омонимических слов.

28. Китайские диакритические знаки для обозначения тонов и образцы их применения в китайском буквенно-звуковом письме. Слева направо слова: 'мать' (ровный тон), 'конопля' (восходящий тон), 'лошадь' (нисходяще-восходящий тон), 'ругаться' (нисходящий тон), вопросительная частица (без обозначения тона)

Четвертой важнейшей особенностью китайского языка, в наибольшей степени затрудняющей переход на буквенно-звуковое письмо,.. является наличие в Китае сильно разнящихся областных диалектов при все еще недостаточном распространении в народе единого литературного языка. Представители этих диалектов, например, пекинец и кантонец, могут понять друг друга при логографическом письме, поскольку фонетические логограммы обычно указывают лишь на приблизительное звучание слова и читаются представителями каждого диалекта по-своему; значение же слова уточняется, как правило, смысловым определителем ("ключевым знаком")*. С гораздо большим трудом понимали бы друг друга представители разных китайских диалектов при буквенно-звуковом письме, которое неизбежно отражало бы какое-либо одно определенное диалектное произношение слов (например, пекинское).

*(Такой характер китайского письма сильно облегчил также использование его в других странах Дальнего Востока. Так, например, Япония и Корея, несмотря на то, что японский и корейский языки принципиально отличны от китайского, в течение нескольких столетий пользовались китайским иероглифическим письмом (см. гл. 5).Больше того, несмотря на разницу в языках, китаец и японец могут объясняться друг с другом при помощи китайских иероглифов.)

Наконец, в-пятых, переход с логографического на буквенно-звуковое письмо создал бы разрыв с многовековой старой культурой Китая, воплощенной в иероглифической письменности. Последнее усиливается тем, что иероглифы имеют не только фонетическое, но и смысловое значение, подчас довольно сложное. Поэтому китайские тексты могут получать дополнительный стилистически-смысловой оттенок в зависимости от внутренней графической структуры используемых иероглифов и даже от сочетания их друг с другом. Эта особенность иероглифов широко использовалась в китайской классической литературе и исчезла бы при передаче ее буквенными знаками. В связи с указанными причинами переход на буквенно-звуковое письмо сможет осуществиться в Китае лишь в результате длительной сложной подготовки. Один из важнейших элементов ее - укрепление и 'распространение единого литературного языка. Такой язык (так называемый "путунхуа") в Китае существует (на базе пекинского диалекта). Распространение его обеспечивается происшедшим в результате победы революции экономическим и политическим объединением Китая*.

*(Lо Тсhang-pei et Liu Сhоu-Shiang. Vers l'unification de la langue chinoise. "Recherches, internationales a la lumiere du marxisme". Paris, N , 1958,p.94 - 126.)

Государственным комитетом по реформе письменности разработана на основе латинского алфавита китайская буквенно-звуковая "система письма; I.XI г. эта система апробирована Советом Министров Китайской Народной Республики и 11.111958 г. принята Всекитайским собранием народных представителей. Система эта включает 26 букв латинского алфавита, одну диакритированную (и), четыре лигатурных буквы (ch, sh, zh, ng) и апостроф; кроме того, в ней имеются четыре знака для тонов (ровного, восходящего, нисходящего и нисходяще-восходящего - см. рис. 28). Система эта применяется в Китае пока в опытном порядке*.Одновременно осуществлено некоторое сокращение количества иероглифов и упрощение их формы.

*(Wou Ju-Tchang. La reforme de 1'ecriture chinoise. Ibid., p. 7 - 1. Систематически буквенно-звуковое письмо применяется сейчас в Китае на телеграфе, для транскрипции, в на учло и номенклатуре и т. п.)

13

Н аряду с процессами приспособления логографии ко все более точной передаче речи во всех древнейших системах письма происходил и другой закономерный процесс, процесс постепенного упрощения графической формы знаков, утраты ими их первоначального изобразительного характера.

29. Изменение формы знаков (от картинной к условной) в египетском, переднеазиатском и китайском письме: а - египетское письмо; б - месопотамская клинопись; в - китайское письмо

Различные графические разновидности древнеегипетского письма нередко объединяют под общим названием "египетские иероглифы". Объединение это неправильно, так как название "иероглифы" может быть отнесено только к одной из разновидностей египетского письма.

Еще Климент Александрийский (конец II -начало III вв.) различал три графические разновидности египетского письма (рис. 29, а); 1) иероглифическое (священное, высеченное на камне); 2) иератическое (жреческое) и 3) эпистолографическое, т. е. применявшееся для посланий, писем. Это подразделение сохраняется и до настоящего времени*; но характеристика разновидностей египетского письма дается сейчас несколько иная. Кроме того, вместо термина "эписто-лографического", обычно используется сейчас термин "демотическое письмо"**. Согласно сравнению Б. А. Тураева***, эти три разновидности египетского письма относятся друг к другу приблизительно так же, как наш печатный шрифт, рукописный и стенографический.

*(Kpoмe перечисленных трех разновидностей египетского письма, сущесшовала еще четвертая, древнейшая его разновидность - картинно-синтетическое письмо; разновидность эта в графическом отношении отличалась тем, что отдельные изобразительные элементы ее обычно были связаны в единую композицию.)

**(Этот термин встречается еще у Геродота.)

***(Б. А. Тураев. Египетская литература. М., 1920, стр. 25.)

Иероглифическое письмо представляло собой древнейший вид: египетского письма, который отличается от других ярко выраженным изобразительным характером. Изображения эти настолько наглядно и точно передавали природу и быт той эпохи, когда они возникли, что, по утверждению египтологов, на основе даже одних этих изображений можно было бы восстановить особенности египетской жизни в эту эпоху. Так, французский египтолог М. Шен писал: "...Можно сказать, что иероглифические знаки, передавая мысль египтян, наглядно иллюстрируют также все то, что относилось к их манере жить, к их привычкам, учреждениям и нравам"*.Это является дополнительным аргументом против рассмотренной свыше гипотезы о шумерском происхождении египетского письма.

*(М. Chaine. Notions de langue egyptienne. Paris, 1938,t. I, p. 3. Это же положение убедительно доказывает В. И. Авдиев в своей работе "Происхождение древнеегипетской письменности" (М., 1966).)

Иероглифическое письмо применялось главным образом для монументальных надписей, которые высекались или вырезались на камне и предназначались для чтения на большом расстоянии. Реже и в более упрощенной форме это письмо использовалось для надписей на деревянных саркофагах, на погребальных папирусах и т. п. Всего насчитывается около двух тысяч разных иероглифов; однако в каждую эпоху применялось не более 700 - 800 (не считая различных вариантов одного знака)*. В последний период своего развития иероглифическое письмо делается достоянием жрецов - иерограмматов и чрезвычайно усложняется. Щеголяя ученостью и остроумием, жрецы превращают надписи в собрания ребусов: оформляют строки в виде ряда крокодилов или сидящих человеческих фигур, изображают целые фразы одним рисунком, к тому же имеющим мифологическое значение, и т. п. Именно в этот период получает распространение взгляд на иероглифы как на "непостижимое разумом" символическое письмо.

*(Там же, стр. 3.)

Иератическое письмо представляло собой графически упрощенную, скорописную форму египетского письма краской на мягких материалах, главным образом на папирусе. Каждый знак этого письма соответствовал аналогичному иероглифу или (реже) являлся лигатурой нескольких иероглифов; форма знаков была более упрощенной, курсивной и почти утерявшей изобразительный характер. Возникло иератическое письмо позже, чем иероглифическое, в связи с расширением областей применения письма и с появлением потребности в ускорении процесса письма. Первоначально иератическое письмо применялось для любых надписей на мягком материале (в частности, на папирусе). Впоследствии (с VIII - VII вв. до н. э.) иератическое письмо постепенно вытесняется еще более скорописным демотическим письмом (см. ниже); сфера его применения вое более сужается, и оно начинает использоваться главным образом для религиозных текстов.

Демотическое письмо отличалось от иератического следующим: еще большим преобладанием знаков буквенно-звукового значения, на что указывал еще Ж. Ф. Шампольон*; более широким применением лигатур (в связи с этим Б. А. Тураев уподобляет это письмо стенографии); еще более упрощенной, курсивной формой знаков, которые окончательно теряют изобразительный характер. Первоначально демотическое письмо использовалось для деловой переписки. Впоследствии оно начинает использоваться, наряду с иератическим письмом, для литературно-художественных, научных произведений и даже для религиозных текстов (в том числе для "книг мертвых").

*(J. F. Champollion. Precis du systeme hieroglyphique des anciens egyptiennes, p. 423.)

Подобно египетским иероглифам, изобразительную форму имели и древнейшие шумерские письмена (рис. 29, б).

Правда, даже самые древнейшие из шумерских письмен все же отличались от египетских более схематичным, упрощенным, линейным начертанием. Древнейшие египетские надписи обычно состояли из тщательно высеченных или вычерченных изображений, выполненных иногда в несколько красок и объединенных в единую художественную композицию; наоборот, древнешумерские письмена состояли из линий, очень условно, схематично передававших очертание предмета, обозначаемого данным знаком (рис. 15 и 16).

Такая более схематичная, линейная форма древнешумерских письменных знаков в основном объяснялась тем, что основным материалом шумерского письма были глиняные таблички (плитки), на которых письмена выдавливались при помощи заостренной тростниковой палочки; после нанесения письмен плитки обжигались. Наряду с глиняными плитками применялись также каменные, на которых письмена гравировались режущими инструментами. И тот и другой способ обусловливал линейный, абрисный характер древнейших шумерских знаков.

Однако, отличаясь от египетских иероглифов линейной, абрисной формой, изображения, применявшиеся в древнейшем шумерском письме, характеризовались большой выразительностью. Как отмечают А. Фалькенштейн, В. В. Струве и И. М. Дьяконов*,изображения эти, несомненно, были созданы самими шумерами, так как многие из них (изображения частей тела, одежды и т. п.) ярко отображают внешний облик шумеров, запечатленный в шумерском искусстве III тыс. до н. э. (рис. 30); изображения эти рисуют шумеров крепкими, приземистыми, склонными к полноте, с короткой шеей, с большими, несколько выпученными глазами и с крупным сильно выступающим носом. Изображения эти были созданы (или перестроены) шумерами в месопотамский период их существования, так как в них отображена не только внешность шумеров, но и подробности природы и быта южной Месопотамии (растения, животные, тростниковые хижины и т. д.).

*(A. Falkenstein. Archaische Texte aus Uruk; В. В. Струве. Иотория древнего Востока, стр. 66; И. М. Дьяконов. К возникновению письма в Двуречье, стр. 37 - 39.)

30. Сопоставление шумерских логограмм (а, в) с шумерскими художественными изображениями (б, г, д) (по И. Дьяконову)

С конца IV тысячелетия до н. э. шумерские письмена постепенно теряют свой изобразительный характер, превращаясь в условные комбинации горизонтально и вертикально расположенных клинообразных черточек; завершается этот процесс в начале III тысячелетия до н, э. От шумеров клинообразная форма письменных знаков переходит к вавилонянам (конец III тысячелетия до н. э.),затем к ассирийцам, хеттам, касситам, урартам, персам, угаритянам и другим народам Передней и Малой Азии. Благодаря клинообразной форме знаков системы переднеазиатского письма приобрели впоследствии общее название "клинописи".

Переход шумеров от изобразительной и линейной формы знаков к условной и клинообразной (рис. 29, б) обычно объясняется изменением орудий и техники письма, переходом от "черчения" знаков по глине заостренными палочками к выдавливанию знаков в глине при помощи палочек с трехгранным острием. В свою очередь это изменение техники письма чаще всего объясняют свойствами глины: вследствие ее вязкости глина не позволяла быстро "чертить" по ней прямые, а тем более закругленные линии; значительно быстрее пищущий мог наносить тростниковым острием на табличку из мягкой глины клинообразные углубленные знаки.

Несомненно, применение глины в качестве материала для письма способствовало тому, что шумерские письмена превратились в условные комбинации клинообразных черточек. Однако в основе этого (так же как в основе изменения формы египетских иероглифов) лежало стремление к ускорению письма. А это стремление сталь особенно настоятельным в конце IV - в начале III тысячелетия до н. э., в связи с более широким распространением письменности у шумеров. Недаром именно с этого периода, наряду с короткими несложными хозяйственными надписями, у шумеров появляются более объемные и сложные памятники письменности - учетно-бухгалтерские, литературные и др. В этот же период формируются в Шумере и общественные группы профессиональных писцов.

Очень схематическую, линейную и символическую, но все же изобразительную форму имели и древнейшие китайские иероглифы, представленные в надписях на костях, черепашьих щитах и в особенности на бронзовых сосудах иньского периода (середина II тысячелетия до н. э.). В дальнейшем по мере распространения письменности в Китае, формирования особого сословия ученых, введения обязательных экзаменов для государственных чиновников, развития науки и литературы китайские иероглифы (аналогично египетским и шумерским письменам) становились все более скорописными, теряли изобразительно-символическую форму и превращались в условные знаки*. Однако в отличие от знаков клинописи в большинстве современных китайских иероглифов все же можно узнать изобразительно-символические их прототипы (рис. 29, в). Сильно повлияло на графику китайского письма изобретение кисти, туши, а затем бумаги.

*(В некоторых китайских почерках изобразительная форма иероглифов возрождалась в результате стилизации.)

Умение красиво писать считалось в Китае самым высоким искусством; в Китае созданы целые поэмы, посвященные искусству каллиграфии. Это привело к возникновению очень красивых, но трудных для понимания каллиграфических почерков. Наиболее распространенным из китайских почерков является так называемое "нормализованное" или "канцелярское" письмо "кай-шу", разработанное в середине IV в. каллиграфом Ван Си-чжи; на основе "кай-шу"построены китайские наборные шрифты.

Постепенно теряли изобразительную форму также знаки критского письма (см. гл. 5).

Таким образом, во всех древнейших системах письма по мере их развития происходил процесс упрощения графической формы знаков, утери ими их первоначального изобразительного характера.

Основной и общей причиной этого процесса было развитие потребности в ускорении письма в связи с расширением областей его применения и круга людей, владеющих письмом. Очень способствовало этому процессу появление профессиональных писцов, особенно заинтересованных в ускорении письма, являвшегося их важнейшей работой. В большинстве древнейших систем письма (кроме шумерской) упрощение формы знаков было связано также с переходом от высекания и вырезания письмен на твердых материалах (камень, кость дерево, металл и т. п.) к письму на мягких материалах (папирус, шелк, бумага). Влияло также изменение назначения письменных памятников. B частности появление, наряду с монументальными надписями, рассчитанными на восприятие издалека, надписей книжного типа, предназначенных для индивидуального чтения на небольшом расстоянии.

В одних системах письма, например в шумерской, письменные знаки быстро и полностью утеряли изобразительный характер; в других, например в критско-минойской и китайской, процесс этот происходил медленней и знаки частично сохранили изобразительную форму; в-третьих, например в египетской, наряду с условными знаками (демотическими, отчасти иератическими),до самого конца продолжали применяться также знаки изобразительные (иероглифические).

Скорость и степень развития этого процесса в наибольшей мере зависели от изменений в назначении письменных памятников, а также от применяемых материалов и орудий для письма; они зависели, кроме того, от тормозящего, консервативного или, наоборот, от ускоряющего, прогрессивного влияния различных общественных групп, пользовавшихся письмом.