«Там, где намечается теперь Россия...»

Своеобразной антитезой западной цивилизации в «исторической морфологии» Шпенглера выступает Россия,² которой, по его убеждению, еще предстоит создать свою самобытную культуру на бескрайних пространствах «от Вислы до Амура». Почему же этого не произошло раньше?

Ответ на этот вопрос содержится в помещенном во II томе «Заката Европы» разделе «Исторические псевдоморфозы». Псевдоморфозы (буквально: ложные формы) - гносеологический термин, обозначающий минеральные образования, внешняя форма которых не соответствует их составу и внутреннему строению. Историческими псевдоморфозами О. Шпенглер именует «случаи, когда чуждая древняя культура довлеет над краем с такой силой, что культура юная, для которой край этот - ее родное, не в состоянии задышать полной грудью и не только что не доходит до складывания чистых собственных форм, но не достигает даже полного развития своего самосознания. Все, что поднимается из глубин этой ранней душевности, изливается в пустынную форму чуждой жизни; отдавшись старческим трудам, младые чувства костенеют, так что где им распрямиться во весь рост собственной созидательной мощи?! Колоссальных размеров достигает лишь ненависть к явившейся издалека силе».

Такой исторический псевдоморфоз О. Шпенглер видит в петровской России. Представляет интерес набрасываемый мыслителем под этим углом зрения эскиз русской истории, содержащий любопытные параллели с евразийской исторической концепцией. Подобно евразийцам он начинает ее с московского периода, который, используя свой излюбленный метод аналогии, называет русской эпохой Меровингов. Эта эпоха начинается со свержения татарского владычества, пишет он, и длится через времена последних Рюриковичей до Петра Великого. «Я советую, - продолжает ученый, - каждому прочесть «Историю франков» Григория Турского, а параллельно с этим соответствующие разделы старомодного Карамзина, прежде всего те, что повествуют об Иване Грозном, Борисе

Годунове и Шуйском. Большего сходства невозможно вообразить».

Так начинала складываться русская культура, отличная от западной фаустовской. Но затем появился Петр, ставший «злым роком русскости». С основанием Петербурга последовал «псевдоморфоз, втиснувший примитивную русскую душу вначале в чуждые формы позднего барокко, затем в Просвещение, а затем – Х1Х столетие».

Последствия были гибельны для русской души и всей русской истории, сообщив ей некий призрачный, неподлинный характер. Народу, предназначением которого было еще на продолжении поколений жить вне истории, была навязана искусственная и неподлинная история, постижение духа которой прарусскость - вещь абсолютно невозможная. В лишенном городов краю с его изначальным крестьянством, как нарывы, угнездились отстроенные в чуждом стиле города. Они были фальшивы, неестественны, невероятны до самого своего нутра». И, прежде всего, это Петербург. «Москва- святая, Петербург - сатана».

Эти суждения иногда вплоть до наших дней трактуются как свидетельство недоброжелательного отношения и даже ненависти их автора к России.

Едва ли с этим можно согласиться, если следовать логике его «исторической морфологии», согласно которой каждая культура является уникальным организмом, развивающимся из своей перводушевности и проходящим весь цикл от примитивной эпохи до нового варварства. Реформы Петра I разрушили этот естественный процесс, навязав молодому народу чуждую ему культуру.

Революция 1917 г. разрушила петровский псевдоморфоз. Однако автор имеет ее противоречивую оценку. С одной стороны, Шпенглер подчеркивал ее инфернальную природу. «Если основание Петербурга, - писал он, - было первым деянием Антихриста, то уничтожение самим же собой общества, которое из Петербурга и было построено, было вторым». Однозначно крайне негативно характеризовались им активные деятели революции - большевики, которые виделись ему как «низший слой «общества), чуждый, западный, как и оно, однако им не признанный и потому полный низменной ненависти».

С другой стороны, это революция народная. «То, что придало этой революции ее размах, - полагал философ, - была не ненависть интеллигенции. То был народ, который без ненависти, лишь из стремления исцелиться от болезни, уничтожил западный мир руками его же подонков, а затем отправит следом и их самих - тою же дорогой». Революция

вернула к его подлинной истории, «не знающий городов народ, тоскующий по своей собственной жизненной форме, по своей собственной религии, по своей собственной будущей истории».

Начинается культура, которая будет принадлежать третьему тысячелетию. (Время существования каждой культуры, по Шпенглеру, примерно 1000 лет, например, западная датируется им 1000 - 2000 гг.). Так, закат Европы встречался с утренней зарей русской культуры.