11. Человек как субъект культуры
Слово «субъект» и производные от него формы происходят от лат. subject, которое можно перевести как «лежащий внизу, находящийся в основании, выступающий фундаментом» (от sub — под, jacio — бросаю, кладу основание, устанавливаю). Субъект — это не «идеальная вещь», но прежде всего практика. Сознательное воспроизводство объекта познания предполагает самосознание субъекта, ибо как объект, так и субъект не даны не-Посредственно, а воссоздаются активностью самого субъекту. При этом субъект не находится вне своей деятельности по объективации, опредмечиванию, трансформации и захвату окружающей реальности — без непрерывного воссоздания и перевоссоздания наличных
форм культуры его попросту не существует. Сегодня и в повседневной практике, и в
гуманитарном знании, в том числе в культурологии, под термином “субъект” подразумевается
носитель предметно-практической деятельности или познания, источник и агент активности, направленной на объект, которым является окружающий субъекта мир во всем его многообразии. Субъектом может выступать как индивид, отдельный человек,' так и социальная группа, некоторая совокупность людей. Однако для этого недостаточно просто быть человеком или образовать некоторое сообщество. Субъективность — не онтологическая, не бытийственная характеристика, но показатель отношений, возникающих между двумя сторонами: делателем и предметом возделывания. Поэтому ее необходимым уровнем является активная деятельность. Именно в актах овладения, трансформации, вторжения в
окружающий мир, воссоздания его проявляются субъективные черты. Субъект культуры — это активный деятель, творец, преобразователь культурной реальности. Он находится на пересечении множества факторов — как внешних, или объективных, в той или иной
степени его предопределяющих, так и внутренних, или субъективных, благодаря которым он сам, в свою очередь, посредством активной деятельности вторгается в культуру и изменяет ее.
Человек приходит в мир уже наделенным определенными биологическими,
физиологическими и психологическими параметрами. Как любая биологическая целостность, положенная в контекст природной реальности, он подчиняется тем или иным законам природы. Однако человек определяется как человек не этими чертами, а теми
характеристиками, которые позволяют ему стать активным реформатором окружающей реальности. Или, говоря другими словами, человек становится человеком в тот момент, когда в нем проявляется субъект культуры, ибо именно культура отличает человека от всех
феноменов реальной действительности. Благодаря ей мы можем очертить границы человеческой уникальности — только в культурной плоскости человек проявляется как существо суверенное и автономное, принципиально несводимое к другим формам природного мира. Субъект культуры присутствует лишь тогда, когда заявляет о себе Человек культурный, и наоборот. То же самое справедливо и относительно человеческих сообществ: некое образование индивидов лишь тогда становится социальной автономностью, когда начинает выступать в качестве коллективного субъекта культуры.
Поэтому необходимо более подробно остановиться на тех чертах человека и человеческих сообществ, в которых проявляется человеческое, т.е. культурное.
Ответ на вопрос о человеческой природе пытались дать многие мыслители в разные исторические эпохи. Сегодня существует целая область познания, специально занимающаяся данной проблемой.
Как существо природное, биологическое, человек не обособлен полностью от явлений окружающего мира — живой или неживой природы. Так же, как животные, он входит в состав биосферы земли. Следовательно, все те законы, которые определяют существование живой материи, проявляются и в нем. Биофизиологические пласты — существенный момент природы человека.
Безусловно, человек не исчерпывается биологическими или физиологическими характеристиками. Он принципиально отличается от животных. Тем не менее не так-то просто указать, в чем же именно состоит радикальное различие человеческого и природного миров. В самом деле, выражение «человек общественный», т.е. живущий в окружении себе подобных, не может считаться решающим аргументом. Нам прекрасно известно, что очень многие животные живут стаями, в которых имеется довольно разветвленная система специализации (волки, крысы, муравьи, обезьяны, пчелы и пр.). Однако оттого, что природе человека присуща некая черта, мы называем объединения людей — социумом, а объединение, допустим, волков — стаей.
Сама по себе способность с помощью тех или иных ≪знаковых≫ форм (телодвижений, звуковых сигналов, артикуляционных последовательностей, мимических комбинаций и т.д.) передавать собратьям информацию не позволяет называть обращение человека к чело-
цоку речью. Наоборот: именно потому, что отправитель — человек, отправляемое им послание становится речью. Как и животные, люди едят, спят, заботятся о потомстве, защищают себя от внешней агрессии, отдыхают, страдают от болезней, обладают памятью и т.д. Животные же, подобно людям, преобразуют природу, вторгаются в окружающий мир, активно действуют (вьют гнезда, роют норы, устраивают запруды и т.д.). Оговорка, что во
всех своих действиях животные подчиняются императиву инстинкта, иногда может показаться весьма убедительной. Однако когда дело касается принципиальных вопросов и речь заходит о точности и ясности определений, подобное объяснение не представляется убедительным. Во-первых, в человеке также проявляются инстинкты — очень многие его поступки вполне ими объясняются. Более того, как показал К. Леви-Стросс, в традиционных культурах
неевропейской ориентации жизнь человека полностью исчерпывается воспроизведением уже имеющихся, неоднократно опробованных форм, которые по внешнему виду близки к ≪культурным инстинктам≫. Во-вторых, инстинкты хоть и медленно, но трансформируются
под влиянием внешних обстоятельств. Животный мир не остается неизменным. Инстинктивная программа, разумеется, в большинстве случаев предопределяет жизнь зверей, однако допускает и отклонения,вариации,свободную комбинацию.
Каждому аспекту жизни людей, едва ли не всякому их поступку можно отыскать аналог в животно-природном мире. Следовательно, не какие:то отдельные характеристики человека как биофизиологической автономности являются основанием для его отделения
от природного мира, но, напротив, самим этим характеристикам придается статус человеческих, потому что они принадлежат человеку. Остановимся на трех моментах, имеющих существенное значение для определения человека вообще, человека культурного, и субъекта культуры: 1) сознательности; 2) воспитанности; 3) креактивности. Сознательность. Любой человеческий факт всегда с определенностью позволяет идентифицировать его именно как факт человеческий — или оппозиционный природному, или предполагающий
некоторое ≪приращение≫ природного.)Он человеческий именно потому, что" не сводим к природности: сверхприроден, надприроден, ииоприроден. Специфическая человеческая ≪надстройка≫ в разные времена называлась по-разному: сверхреальное, трансцендентное!
виртуальное, умозрительное, интеллектуальное, рациональное, a6cтрактное, духовное, сознательное и др. В самом общем виде ее мо но определить как присутствие в человеке и в человеческом <а обществе способности удваивать мир: ≪накладывать≫ на мир реалй
ных вещей и процессов мир ирреальных сущностей (последний хотя и связаны с реальностью природных феноменов, но обладаю; определенной автономностью).
Итак, собственно человеческое в человеке — это сверхприро
ное, идеальное, надстроенное над реальностью. Человек облада
≪второй природой≫, и именно тогда, когда в его поступках проявл
ется это качество, он становится субъектом. Его поступки и дей
ствия определяются не только материально-природными зависим
стями, но и осознанным выбором. Такова же, как мы видели, и одн'
из характерных черт культуры. ≪Вторая природа≫ культуры сопри!
частна ≪второй природе≫ человека. Следовательно, человек являет
ся человеком постольку, поскольку он погружен в культуру, выст"
пает субъектом культурных преобразований, обладает возможно)?
стью, навыком, необходимостью находиться в двух мирах, сопрягат
их в каждом акте своей жизни.
Воспитанность. Разумеется, люди должны поддерживать своя
физиологическое существование, поэтому в своих поступках они
нередко руководствуются ≪зовом природы≫. Тем не менее в боль)
шинстве случаев человеческие желания и действия подчиняются
требованиям и указаниям, исходящим не из сферы природных ин
стинктов, а из области сверхприродной, духовной. В зависимости Ж
тех или иных обстоятельств приоритетность природных и духов^
ных импульсов может варьироваться — вплоть до радикальног
отказа подчиняться закону одной сферы и полного подчинения дру?
гой. В одних ситуациях человек может полностью ≪озвереть≫, руко!
водствоваться только инстинктами, в других, напротив, совершенна
игнорировать веления природы и следовать исключительно ≪духовному
стремлению≫. Однако чаще всего учитываются оба момент
— природный и сверхприродный. Причем зависимость людей о"1
произвола природных стихий от века к веку ослабляется, степен:
воздействия на человеческую жизнь надприродного компонента
возрастает. В этом проявляется прогресс человечества, который как
раз и исчисляется мерой возрастания в обществе неприродностиу
или культурности. Сегодня определяющую роль в человеческой
судьбе играют не физиологические, а культурные условия; ведущее
положение при формировании жизненного проекта человека при
всех оговорках занимают факторы сверхприродные.
Более того, сам человек — даже в своих внешних, физиологических
контурах— является существом ≪окультуренным≫, т.е. сформованным
по канонам культурных императивов, которые отфильтровывают
природность как на индивидуальном, так и на общественном
уровнях. Иначе говоря, из мира вообще, из окружающей
действительности, из природных задатков, дающихся человеку при
рождении, выбирается не все, а только то, что необходимо в данных
конкретных условиях. При этом выборка в большей степени диктуется
не природной предрасположенностью, а культурной целесообразностью.
Креативность. Как нами уже не раз отмечалось, не все действия
человека правомерно именовать собственно человеческими. Человек
может прожить долгую жизнь, но так и не заявить о себе как о
человеке — субъекте культуры, т.е. существе, наделенном сверхприродными
качествами и способном их проецировать вовне. При этом
он даже может считать себя вполне счастливым — успешно обеспечивая
полное удовлетворение непосредственных физиологических
потребностей и довольствуясь достигнутым. Прозябание, каждодневное
≪отправление нужд тела≫ и полное отсутствие иных желаний —
то, что чаще всего называется ≪обывательством≫, —зачастую представляется
удобной позицией не только самим ≪агентам≫ (конкретным
людям), но и ≪правителям≫: населением, озабоченным лишь добыванием
и поглощением ≪хлеба насущного≫, легко манипулировать.
Таким образом, ≪животное≫ существование —это не только кошмар
антиутопий; реальность подчас превосходит любые, самые страшные
пророчества. Существование, которое замыкается на дословной репродукции
одних и тех же бытииственных форм —рано или поздно
окостеневающих, запечатлевающихся в структурах реальности и становящихся
в некотором роде аналогом ≪первой природы≫ —ив
своем настоящем прямо ≪цитирует≫ прошлое, по сути, не является
человеческой жизнью: В нем отсутствует надприродное начало. Тем-
то и отличается надприродность от природности, что, несмотря на
нею свою нормативность, культурность, не является непреложной.
Любая абсолютизация сверхприродного принципа, возведение его в
ранг неотвратимого, вводит его в царство природы, потому что принудительной
жестокостью обладают естественные явления.
Человеческая же деятельность не замыкается в границах природы.
Она имеет культурный, творческий характер и направлена на
трансформацию природного и надприродного миров. Другими слонами,
человек выступает субъектом культуры лишь тогда, когда создает
новые формы жизнедеятельности, несводимые полностью
ник прошлому природному, ни к прошлому надприродному. Он не
просто активен, но творчески активен. Необходимость учитывать реально-идеальный контекст, сформованность по ценностно-культурным канонам не препятствует созидательной деятельности, хотя иной раз может казаться ущемлением прав индивидуальности, препятствием в проявлении ее уникальности. Обратим внимание, что акты простой деструкции, уничтожения, ниспровержения не могут считаться признаками субъективно-культурной деятельности — людей или народы, совершавших подобные действия, по праву называют варварами.
Итак, среди наиболее важных характеристик субъекта культуры выступают сознательность (способность и потребность проявлять надприродные качества), воспитанность (сформованность по реально-идеальной культурной матрице) и креативность (умение производить «культурный продукт», не уничтожая великие ценности прошлого, но, напротив, используя их в своих действиях).
Субъект культуры, как и субъект любого иного порядка, — это активно действующая инстанция. Поэтому следует рассмотреть характер и основные черты культурной деятельности.
№ 16.Миф и культура
Исторический модус в ХХ веке меняется на мифологический, т.е. весь ХХ век пронизан технологиями конструкции мифа. До этого, эту практику исполняло искусство.
Миф – это не сказка и не художественный экзерсис, хотя это и наррация. Миф – это иной концепт реальности (который можно противопоставить истории). И наука и любой другой европейский опыт м.б. просмотрен на мифоконструированость.
Пространство и время: про-во в мифе не закреплено, мигрирует (например, Олимп – это не какая-то определенное место, а любая вершина => мифическое место), время – не разделено на прошедшее и будущее, воссоздаваемо в любой момент в своей целостности и не утрачивая характеристик.
Актуализация мифа происходит в ритуале. Первая фиксация данного состояния в рассказе, повествовании, которое затем воспроизводится несколько раз в своей первичной структуре (зафиксированной) и является структурообразующей для культуры (моделью). Мифический ритуал является необходимым условием для разворачивания культурного контекста и возвращения, как воспроизводящей модели. Миф – имплицитная форма эксплицитного разворачивания.
Мифологичность осуществила вхождение и в историчность. Здесь Соколов заговорил о христианстве. Не очень поняла, о чем конспект…может, кто знает…
Можно только предположить, что миф входит в заложенную христианством историчность и расчерчивает универсум культурной жизни, отрицая значимость свидетелей исторических событий. Другими словами, типо христианство закладывает историческое время, но миф вторгается в него ив се портит)
19 век не мог изгнать миф. Происходит следующее: включение мифа в пространство, путем:
а. выхода за пределы индивидуального благодаря худ. кул-ре;
б. восстановления института и институализация наличности ( не очнеь поняла каких)
в. воспроизведение исторических первичностей
Пример: развитие психоанализа есть реабилитация мифологической системы врачевания, основанная не на лечении симптоматики и наличествующей действительности, а на откатке назад, воспоминании предшествующей ситуации и изменение ее, как единственно возможного изменения действительности – мифологическая сопричастность
Искусство: Искусство в 19 веке осуществило смену религиозной модели компановки и формирования мира. Искусство ХХ века – авангард - метод поиска и обналичения первоначальных структур, поиск первичного уровня. Этот первичный уровень – сквозная линия всего ХХ века – науки, языка, искусства. Т.е. исторический модус подразумевает некое комплексное изучение состоявшегося, совершенного, а мифологическое обращается к архэ, к первоисточнику. Происходит редуцирование для выявления структурообразующих факторов, при отказе от причинно-следственных законов.
Мифологически-антропологические общности предустанавливаются на уровне фиксации физиологически- соматических хар-к – мифологические структуры. ( опять о первичных мифических структурах) Фрейд с индивидуальным бессознательным - > Юнг с коллективным бессознательным - > Маслоу с трансперсональным бессознательным. … Лигимитация не научными доказательствами, а социально-культурными практиками.
Мифологические аспекты уподобления и индификации: В ХХ веке появляется мода, которая заменяет все моделями, через которых происходит маркировка идентичности => способов верификации (проверки), которые осуществляют ритуалы сопричастности (сопричастность – детерминирующая характеристика присутствующего мифологического модуса).
Пример: создание локальных групп, объединенных причастностью к мифологической структуре. Члены группы маркируются, например, схожей одеждой. Формирование внутри группы некой модели - проекта (фан-кулбы, ориенталистика, двойники) – а затем мифа, ритуала.