Синьхайская революция, её периодизация и событийный ход.

События 1911 – 1913 гг. в Китае приведшие к свержению цинской динас-тии, ликвидации монархического режима, провозглашению республики и ус-тановлению диктатуры Юань Шикая большинство историков, как правило, разделяет на два основных этапа:

– первый этап /10 октября 1911 г. – 12 февраля 1912 г./ – собственно Синьхайская революция, начавшаяся победоносным восстанием в Учане и завершившаяся отречением последнего представителя цинской династии малолетнего императора Пу И и установлением республиканского строя;

– второй этап /февраль 1912 г. – сентябрь 1913 г./ – переход реакции в наступление, сворачивание революционного процесса в Китае и установле-ние военной диктатуры Юань Шикая.

Что касается периодизации непосредственно Синьхайской революции, то её, в свою очередь, так же подразделяют на два периода:

– первый период /10 октября 1911 г. – 29 декабря 1911 г./ – победонос- ное восстание в Учане и развитие революционного процесса Центральном и Южном Китае, создание в Нанкине временного революционного правите-льства во главе с Сунь Ятсеном;

– второй период /29 декабря 1911 г. – 12 февраля 1912 г./ – сговор части правящей элиты Китая с либерально – реформаторским крылом антицинской оппозиции, отречение от власти последнего представителя цинской династии малолетнего императора Пу И, ликвидация монархического режима и уста-новление республиканского строя в Китае. 00000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000

Синьхайская революция.

В условиях растущего народного недовольства политикой цинского пра-вительства революционные организации активизи-ровали свою деятельность в главном районе Центрального Китая – троеградье Ухане /Учан, Ханькоу и Ханьян/. Среди войск гарнизона, состоявших преимущественно из частей новой армии, а также среди местного населения трёх городов подготовку антиманьчжурского выступления уже несколько лет вели хубэйские рево-люционные организации – «Литературное общество» /«Вэньсюэшэ»/, Союз всеобщего прогресса /последний формально вышел из состава «Объединённого союза», однако сохранил с ним связи/ и ряд других организаций /в том числе и революционная студенческая организация, мас-кировавшаяся под научное общество/, к осени 1911 г. установивших взаим-ные контакты. Основными членами революционных организаций были сол-даты новой армии. Начало формирования регулярной новой армии, призван-ной заменить восьмизнамённые войска, было положено императорским ука-зом, изданным в августе 1901 г. Всего планировалось создать 36 дивизий таких войск. Солдаты набирались из коренных жителей данной местнос- ти, преимущественно из крестьян – середняков, причём властями тщательно проверялась благонадёжность новобранцев. Солдаты должны были обладать элементарной грамотностью, физической выносливостью.

Части новой армии вооружались современным оружием. Солдаты осво-бождались от уплаты земельного налога, а с их семей этот налог взимался в сокращённом размере. Это обстоятельство подчас привлекало в армию и обедневших шэньши. Китайские революционеры специально вербовались в новую армию для подготовки вооружённого антиманьчжурского восстания. Среди солдат и сержантов новой армии было также немало членов традици-онных тайных антиманьчжурских обществ, что во многом способствовало успеху революционной пропаганды в войсках. Через специального предста-вителя, направленного Сунь Ятсеном и «Объединенным союзом» в Ухань, была установлена связь с хубэйскими революционерами. Печатный орган «Литературного общества» газета «Дацзянбао» – содействовал росту рево-люционных настроений среди населения троеградья. 14 сентября 1911 г. на совместном заседании руководителей «Литературного общества» и Союза всеобщего прогресса было выбрано объединённое руководство готовивше-гося восстания, Оно состояло из двух комитетов: военного и политического. Было решено также послать эмиссаров в Шанхай и пригласить в Ухань руко-водителей «Объединённого союза» – Хуан Сина и Сун Цзяожэня, чтобы они возглавили готовящееся восстание. Намечалось начать выступление в день традиционного осеннего праздника.

Когда властям стало известно о готовящемся восстании, в городе было объявлено военное положение. На территории русской концессии в Ханькоу, где находился штаб политического комитета восстания, произошел случай-ный взрыв. Власти при обыске захватили большое количество ручных гранат, пороха, печатей, революционных флагов с изображением 18 звезд по числу провинций Китая, листовок, а также списки революционеров. Император-ский наместник маньчжур Жуй Чэн приказал закрыть городские ворота Учана и начал повальные аресты революционеров. После краткого допроса их казнили.

Вечером 10 октября под руководством сержанта Сюн Бинкуня, члена революционной организации, восстали солдаты сапёрного батальона в Учане. К ним присоединились солдаты артиллерийского полка, смешанной бригады и другие части местного гарнизона – всего до 4 тысяч солдат. После ночного боя революционные войска захватили штаб – квартиру наместника. Высшие маньчжурские савювники бежали и скрылись на канонерке, стояв-шей на Янцзы. На следующий день после начала восстания члены революци-онных организаций на совещании с членами провинциального совещательно-го комитета решили поставить во главе хубэйского революционного правите-льства командира смешанной бригады новой армии в Учане Ли Юаньхуна, случайно не бежавшего из города, а во главе гражданской администрации – председателя провинциального совещательного комитета Тан Хуалуна, лиде-ра местных конституцианалистов.

На заседании революционеров и членов провинциального совещате-льного комитета было решено официально наименовать страну Китайской республикой, объединяющей пять национальностей: китайцев, маньчжуров, монголов, дунган и тибетцев. Третий год правления императора Сюаньтуна /Пу И/ был объявлен 4609-м годом со дня рождения легендарного китайского императора Хуанди. Новое правительство издало прокламацию, в которой говорилось о преступлениях маньчжурской цинской династии и содержало-сь обращение ко всем провинциям Китая и всем китайским солдатам, служа-щим в императорских войсках, с призывом перейти на сторону революции. В прокламациях и обращениях революционного правительства перечисля-лись преступления и элодеяния маньчжуров за 267 лет их владычества в Китае, кратко излагалась история патриотической борьбы китайского народа против чужеземной цинской династии; в пример современникам ставились китайские патриоты, сражавшиеся с маньчжурским нашествием, а также вожди тайпинов Хун Сюцюань, Ян Сюцин и руководитель няньцзюней Чжан Лосин. В этих документах резкому осуждению подверглись китайские военачальники и сановники, сотрудничавшие с маньчжурами в подавлении патриотических выступлений китайского народа, в том числе и палачи тай-пинского восстания Цзэн Гофань, Ли Хунчжан, Цзо Цзунтан и др.

Все это свидетельствовало о сильном влиянии на взгляды революцио-неров традиций крестьянской войны тайпинов. Среди обвинений, которые предъявлялись маньчжурам, немалое место занимали и обвинения в распро-даже иностранцам природных богатств Китая и его территории, то есть со-держалась иносказательная критика колониальной политики держав в Китае. В то же время документы, опубликованные хубэйским революционным пра-вительством, наряду с обличением ненавистной маньчжурской династии, со-держали и весьма значительную долю ничем не прикрытого великодержавно-го ханьского национализма, отдавали дань традиционным феодальным пред-ставлениям о превосходстве китайцев над всеми остальными народами, кото-рые иначе как «варварскими» не назывались.

Новыми властями были направлены ноты консулам иностранных госу-дарств в Ханькоу, в которых от имени хубэйского революционного правите-льства признавались все договоры, заключенные, цинским правительством с державами. Сторонники революции в знак освобождения от ига маньчжуров срезали косы.

Хубэйское революционное правительство в Учане организовало эффек-тивную оборону провинции. Население Учана, Ханькоу и Ханьяна с огром-ным энтузиазмом поддержало восставших солдат. За несколько дней числен-ность революционных вооружённых сил увеличилась до нескольких десят-ков тысяч человек, что позволило успешно отбить первый натиск правитель-ственной армии. В Ухане имелись крупный арсенал, пороховой завод, склады оружия и боеприпасов, что позволило быстро вооружить несколько десятков тысяч добровольцев, влившихся в революционную армию. Правительство конфисковало большие запасы серебра, банкнот и медных денег и поэтому на первых порах могло платить жалованье солдатам.

Преданные правительству войска под командованием генерала Фэн Гочжана начали наступление на Ухань. Несмотря на численное пре-восходство цинских войск и флота, революционеры, опираясь на массовую поддержку гражданского населения, в течение 20-дневных боёв защищали Ханькоу. После того как революционеры 2 ноября ушли из подожжённого реакционерами города, продолжались напряженные сражения за высоты Ханьяна. Лишь с помощью иностранцев 27 ноября цинские войска овладели этим городом и левым берегом Янцзы. Но это был последний успех правите-льственных войск, взять Учан они не смогли. В то же время революционные войска в Восточном Китае предприняли ответное наступление и 2 декабря заняли Нанкин. Сложилось временное военное равновесие.

Хубэйское революционное правительство обратилось ко всем слоям насе-ления страны, в первую очередь к китайским помещикам, шэньши, чиновни-кам военного и бюрократического аппарата Цинской империи, с призывом поддержать революцию. Оно просило иностранные державы соблюдать ней-тралитет, не помогать маньчжурам, обещая за это уважать все договоры, зак-люченные с Цинами. Реальную власть в правительстве с первых же дней захватили лидеры конституционалистов, а затем при их прямой поддерж- ке – случайный попутчик революции, реакционер Ли Юаньхун. Революцио-неры же были оттеснены на задний план, в основной своей массе они участ-вовали в военных действиях, возглавляли оборону Учана. В первых же до- кументах, изданных военным губернатором /дуду – дословно «великий губернатор»/ Хубэя Ли Юаньхуном, представителем китайской консерва-тивной военщины, содержались обращения к местным властям не допускать активности неблагонадёжных, бунтарских элементов в городах и сельских местностях и создавать в этих целях отряды самообороны и милиции.

На уровне повседневного быта, точнее внешних его проявлений, осво-бождение от национального гнета инородцев определенная часть ханьцев по-чувствовала, прежде всего, психологически. Они стали избавляться от косы, которую при цинских завоевателях носило мужское население Китая. Почин в плане демонстрации национальной независимости лично положил глава республиканской администрации Ли Юаньхун. Короткие волосы стали знаком лояльности революции.

На не признававших власти Пекина территориях обрезание косы не носи-ло повсеместно повального и добровольного характера. В Гуанчжоу инициа-торами обрезания косы явились «все те республиканцы, которые могли воо-ружиться ножницами». Принудительное обрезание косы выступало как акт произвола со стороны революционной власти и оппозиция этому действу объективно являлась демонстрацией протеста против революционных порядков. Получалось так, что при монархическом режиме властные инсти-тугы чинили произвол, и при республиканском правлении то же самое, если не хуже. По меньшей мере, маньчжурский двор не обязывал в принудитель-ном порядке кому какие носить волосы.

Даже спустя шесть месяцев спустя после провозглашения Республики многие люди в революционных провинциях и районах носили косы, пряча их под иностранными шляпами. Это обстоятельство весьма показательно с точки зрения отношения широких масс к революционному переустройству государства. Республиканская власть не воспринималась определённой час-тью населения даже на юге Китая, где были наиболее сильны антимонархи-ческие настроения, как достаточно легитимная. Она была установлена явоч-ным порядком вооружённым путём, но не в результате свободного волеизъ-явления. Республиканские прокламации, издаваемые от имени тех или иных военачальников, не имели такого авторитета, как императорские указы, но воспринимались как произвол определённого клана или группировки, опира-ющихся исключительно на свою силу.

Обрезание косы у ханьцев сопровождалось отсечением головы у санов-ников – маньчжуров, как властных представителей монархии, и резнёй всех прочих маньчжуров как её наглядному олицетворению. Эту вакханалию национальной нетерпимости спровоцировала революционная администрация Учана. «Восстановить /власть/ ханьцев. Уничтожить маньчжуров», – было начертано на здании штаба революционных войск в Учане. 12 октября учан-ские власти в обращении к губернаторам, наместникам провинций призвали не только к свержению маньчжурской монархии, но и к «расправе над мань-чжурами». Призыв был услышан новой властью в других провинциях. «Головы повергнугых маньчжуров, – говорилось в обращении Военного правительства провинции Шэньси, – будут насажены на шесты». И слова не расходились с делами. На шест водрузили голову наместника Чжао Эрфэна.

Этим актом противники цинского режима не только дали выход своим эмоциям. Они продемонстрировали возврат к отменённой в 1905 г. вдовству-ющей императрицей Цы Си практике выставлять на всеобщее обозрение головы казнённых преступников. Революционный пафос выступал как оп-равдание варварских порядков, запрещённых маньчжурским троном. Он, этот пафос, подпитывался и материально. Как писал поверенный в делах США в Пекине Э. Уильямс, революционеры назначили награду за головы маньчжур. К примеру, голову убитого в Сычуани маньчжурского сановника Дуань Фана доставили в Ханькоу с целью получения награды.

Учан положил начало геноциду маньчжур. Свержение цинской власти сопровождалось их бегством из города, остальные были убиты или доведе-ны до самоубийства. Потомки знамённых солдат, то есть цинского воинства, были первыми жертвами китайской революции 1911 г.. Почину Учана последовали в ряде мест. «Произошли восстания в Тайюани и в Сиани, в Шэньси – сообщает Уяльямс, — и в обоих из названных мест революция была запятнана жестокой, совершенно хладнокровной резнёй беззащитных маньчжуров, мужчин, женщин и детей».

Справедливости ради следует сказать, что не везде имели место проявле-ния воинствующего ханьского национализма и великоханьского шовинизма. «Семьи маньчжурских чиновников и все маньчжуры находятся под защитой /Военного правительства/», говорилось в декларации властей провинции Гуйчжоу /4 ноября 1911 г./.

Политическая борьба ханьцев за ликвидацию инонациональной власти выливалась в акты геноцида. Инициатива здесь принадлежала ханьцам. «Все опознанные революционерами маньчжуры подвергаются безжалостным пре-следованиям и казни», – доносил 13/26 октября 1911 г. российский послан-ник в Пекине И. Коростовец и. о. министра иностранных дел Нератову. Это сообщение российского дипломата подтверждается наблюдениями британ-ского журналиста Ф. Маккормика: «Люди, войдя во вкус кровопускания и грабежа, занялись охотой на маньчжур. Они не дожидались, когда те освобо-дят свои дома, но охотились на них как на диких зверей».

В качестве пропагандистского обоснования называлась не только месть за зверства завоевателей. Маньчжуры подлежали уничтожению как существа низшего сорта, недочеловеки, от природы наделенные низменными свойст-вами характера. Прокламации республиканских административно – предста-вительных органов на местах, возникавших с началом революции, пестрят характеристиками маньчжур, наделявших их самыми низкими душевными качествами и соответствующими оценками: «Сердце маньчжуров как у змеи, нрав как у хищных зверей», маньчжуры – «подлые», «дикие», «презренные» и т. п. Неприятие ханьцами маньчжура как недочеловека организатор анти-цинской революционной борьбы Сунь Ятсен уже в качестве президента Китайской Республики выразил в обращении к армии и флоту такими словами: «подлые варвары».

Ханьский национализм трансформировался в национальную нетерпимо-сть. Она опосредствовалась в фактах геноцида представителей иного этноса, до этого политически господствовавшего. Это – характерная особенность Синьхайской революции.

Ли Юаньхун потом был вынужден публично отмежеваться от расправ над маньчжурами. В прокламации, изданной им, говорилось, что истребле-ние маньчжур не является частью революционной программы революцио-неров. Они просто хотели сделать маньчжур бессильными, чтобы учредить республику.

Поддерживая стремление руководства «обессилить» маньчжуров, рес-публиканская пресса муссировала факты истребления маньчжуров как тако-вых: «Маньчжуры узнали, что мы вырезали огромное количество /особей/ этого племени». Избиение маньчжуров явилось не столько спонтанным про-явлением эмоций толпы, сколько результатом целенаправленной агитации революционной элиты. «Мы, ханьцы…, – говорилось в обращении револю-ционного военного правительства провинции Хубэй к губернаторам и наме-стникам 12 октября 1911 г., – не можем жить под одним небом с разбойника-ми – маньчжурами... Поэтому наше Военное правительство... и /призвало к / расправе над маньчжурами...».

Главной силой в ниспровержении старого режима выступала армия, так называемые новые войска, укомплектованные ханьцами, и традицион-ные тайные общества. Непосредственно руководили выступлениями на мес-тах разношёрстные члены антиправительственных организаций и вожаки тайных обществ. Внешне тон в общественной жизни задавали политически активные представители военно – чиновничьей бюрократии, шэньши, интел-лигенции. Словом, «верхи» или условно элита. Но, очевидно, неправомерно абсолютизировать её роль в развитии событий, ибо авторитет этих «верхов» среди «низов» не был всеобъемлющим. В плане психологического воздейст-вия на умы толпы огромные возможности имели вожаки традиционных тай-ных обществ. Противники Цинской монархии, которые открыто пропаган-дировали свои политические установки, в борьбе за ниспровержение влас- ти дома Цинов блокировались с вожаками традиционных тайных обществ. И в этом плане последние выступали составным элементом лагеря револю-ционеров. Все они были носителями разрушительной стихии, направленной на ниспровержение существующего строя, правления инородцев. Поэтому очень трудно разделить революционеров на «чистых и «нечистых», на тех, кто выступал за учреждение Республики, и тех, кто апеллировал к более низ-менным инстинктам толпы, которая любые перемены связывала с улучшени-ем условий своего существования. «Республика» далеко не была самоцелью даже для политического истеблишмента в целом. Вот как по этой проблеме выразился депутат Цзычжэньюаня /Верховной Совещательной палаты/ от провинции Шаньси: «Нас не так сильно заботит форма правительства, но маньчжуры должны уйти. — Мы хотим Республики потому, что она избавит от маньчжур. Мы желаем избавиться от них».

Национальный характер антимонархической борьбы её инициаторы и организаторы всемерно стремились выражать различными средствами про-паганды и агитации. Так, печатный орган революции назывался «Даханьбао» /«Великоханьская газета»/. Народные войска /революционная армия/ имену-ются «ханьскими» в отличие от «цинских войск». При такой постановке вопроса в принадлежности к ханьскому этносу фактически было отказано ханьцам, составлявщим основу императорской Бэйянской армии.

В борьбе за ниспровержение господства инородцев проявлялся в раз-личных формах агрессивный ханьский национализм /освобождение хань- цев через уничтожение маньчжур/, расовая обособленность и ксенофобия. В директивном порядке новые власти побуждали китайское население демонстрировать свою национальную принадлежность. «Каждый ханец, – говорилось в декларации Военного правительства провинции Гуйчжоу /4 ноября 1911 г./, – у двери своего жилища вывешивает флажок с иерогли-фом «хань» /«китаец»/». Такого рода манифестация выступала как средство самоутверждения и обособления ханьского этноса, тогда как прочему разно-родному неханьскому населению не вменялось в обязанность заявлять о сво-ей этнической идентичности.

Инициаторы борьбы за свержение власти инонациональной династии, правившей многонациональным Китаем, открыто демонстрировали, что эта революция – исключительно ханьское мероприятие, противопоставляли представителей ханьского этноса инородцам. Так не только давался выход чувству национального высокомерия, традиционно присущего обыденному сознанию представителей ханьского этноса, но и обосновывалась претензия на политическое господство ханьского этноса с устранением владычества маньчжур. Воинствующий ханьский национализм, направляемый вождями революции главным образом против маньчжуров, проявлялся и в форме ксе-нофобии. Отзвуки антииностранного движения ихэтуаней, так или иначе, да-вали себя знать во время событий 1911 – 1912 гг. В конце октября 1911 г. в окрестностях Санюани /на севере Шэньси/ появились банды со знамёнами, надписи на которых гласили «Уничтожь маньчжура и убей иностранца». В Яочоу /на севере Шэньси/ развевались флаги с надписями «Пусть проц-ветают ханьцы, режь татар /имеются в виду монголы и маньчжуры/, убивай заморских скотов». В Сиани толпа разгромила Скандинавскую школу, уч-реждённую миссионерами. Среди убитых европейцев были и дети. В Чанша толпа напала на немецкие торговые склады и уничтожила их. «Настроение среди нынешних заправил в Учане – старых солдат – заметно враждебное к европейцам», – докладывал командир канонерки «Маньчжур» Сергеев 2-й. На английской концессии китайские солдаты вызвали беспорядки, забрасы-вая камнями иностранную полицию. В Учане же китайские солдаты хотели устроить самосуд над задержанным иностранцем.

Устойчивости ксенофобии в общественном сознании ханьцев способ-ствовалии и духовные наставники ханьской нации. Взывая к патриотизму ханьцев, они прямо иди косвенно возбуждали чувства неприязни к иност-ранцам. Революциионное правительство в Учане обязало местные органы самоуправления создавать и укреплять ополчение. В числе основных задач называлась и защита населения от нападений со стороны иностранцев.

В стремлении сделать более притягательной национальную идею Сунь Ятсен взывал к национальному самолюбию ханьцев. В качестве свое-бразного раздражителя он использовал отношение иностранцев к проблемам Китая. «Маньчжуры, – гласило обрашение Сунь Ятсена, – ввергли страну в ужас братоубийственной войны. Ханъцы обратили оружие против ханьцев, и это вызывает насмешки иностранцев. Это первое, что вы, соотечественники, должны принять во внимание».

Свержение цинской власти в Учане не повлекло за собой мгновенного и широкого энтузиазма населения. Новые хозяева города для пополнения рево-люционной армии обратились с призывами вступать в её ряды. Они взывали к национальному чувству сограждан, объясняли тяжёлое положение населе-ния хозяйничаньем маньчжур и сулили светлое будущее. В этом же направ-лении действовали агитаторы, в основном китайские студенты, которые выступали с речами, призывая слушателей вступать в ряды народной армии. Записывалась в неё в основном голытьба, которая устремилась в город из затопленных в 1911 г. местностей, которые подверглись редкому по своим размерам наводнению реки Янцзы. Служба в народной армии, как именова-лись революционные войска, для этого люмпена представлялась стабильным источником существования, к тому же денежное довольствие было довольно высоким. Материальные соображения несомненно играли огромную роль. Они определяли поведение основной массы народной армии. «Патриотим народа и офицеров, конечно, играл большую роль. Но всё – таки главное – это исправная уплата жалованья», – признал один из революционных вожа-ков Хуан Син в беседе с секретарем российского консульства в Ханькоу А. Вознесенским. Назвать все источники денежных поступлений на нужды революции не представляется возможным. Главным источником для рево-люционеров на первых порах послужили деньги, захваченные ими в Учан-ском казначействе.

Национальная идея, которая в известной степени направляла мятежный порыв, теряла свою притягательную силу, едва было покончено с властью маньчжур, и решался вопрос, кому теперь будут принадлежать властные прерогативы. Отсюда и разногласия в антицинском лагере, разногласия выхолащивавшие сам смысл национальной идеи и не способствовавшие упрочению национального единства ханьцев.

Так, становление республиканской власти в самом Учане проходило сложно и противоречиво. Интересы борьбы за окончательную победу рево-люции отступали перед сиюминутными групповыми амбициями различных слоёв населения.

Ввиду происходящих в Учане частых беспорядков и раздоров между республиканскими партиями и группировками Ли Юаньхун для успокоения населения издал следующую декларацию: «В настоящее время в Учане обра-зовалось большое количество обществ и партий, которые все утверждают, что работают для блага республики... Различные общества, не одних и тех же взглядов, часто враждуют между собою из – за мелких несогласий и разницы во взглядах. Иногда бывает также, что общества направляют свою деятельно-сть для частных дел и достижения нежелательных целей. Эта деятельность, связанная с раличными коммерческими операциями и частными попытками захватить власть в свои руки... Если мы будем ссориться между собой, мы добъёмся только разделения нашей страны между иностранцами и даже по-теряем шанс остаться под игом маньчжуров». Антиманьчжурская направлен-ность Ли Юаньхуна потеряла свою злободневность, и на первый план высту-пает боязнь держав. Идея свержения цинской монархии в известной степени утрачивает свою актуальность и на первый план выходит борьба за власть.

Вслед за победоносным восстанием в Учане и провозглашением незави-симости от Пекина провинции Хубэй 14 провинций Цинской империи объя-вили в течение октября – ноября 1911 г. власть маньчжуров низложенной, а местные власти – независимыми. К концу 1911 г. лишь три из 18 собст-венно китайских провинций, Чжили, Хэнань и Ганьсу, формально ещё при-знавали власть цинского правительства. В некоторых провинциях захват вла-сти революционерами и провозглашение независимости осуществлялись пу-тём вооружённой борьбы и при участии частей новой армии, в большинстве же провинций – Цзянси, Чжэцзян, Цзянсу, Гуанси, Аньхуэй, Фуцззянь, Гуандун, Шаньдун и Сычуань, – путём соглашения представителей либера-льной буржуазии и местных помещиков с цинской провинциальной админи-страцией. Характерно, что после провозглашения республики в отдельных провинциях на руководящие посты военных губернаторов были назначены цинские сановники. Это объяснялось слабостью революционных сил, отсут-ствием у них массовой опоры, страхом местной буржуазии и помещиков пе-ред назревавшими революционными выступлениями солдатских, крестьян-ских и городских трудящихся масс. Опасаясь развертывания антифеодально-го, аграрного движения, новые власти стремились ограничить революцион-ную самодеятельность масс и ничего не предпринимали, чтобы улучшить тяжёлое материальное положение народа. В совещательных комитетах, ставших законодательными собраниями провинций, преобладали сторонники буржуазно – помещичьего, конституционно – монархического направления, постепенно оттеснявшие из этих органов революционеров.

Провозглашение независимости провинций, развертывание вооружён-ной борьбы в долине Янцзы и окраинных районах империи и, наконец, оппо-зиционные настроения созванных в Пекине представителей «Национальной ассамблеи» перепугали правительство. Формальный нейтралитет иностран-ных держав, отказавших Цинам в займе, усугублял трудность их положения. В этих условиях цинское правительство призвало на помощь Юань Шикая, находившегося после смерти Цыси в опале. Он был также хорошо известен державам, имевшим большой опыт сотрудничества с ним в период подавле-ния восстания ихэтуаней и в последующие годы. Юань Шикай медлил с от-ветом. Лишь получив пост главнокомандующего всех вооружённых сил им-перии и затем пост премьер – министра, он отправился в Пекин. Преследуя свои честолюбивые замыслы, Юань Шикай начал секретные переговоры с отдельными группировками республиканского юга. Умело маневрируя меж-ду маньчжурами и республиканцами, опираясь на поддержку империалисти-ческих держав, он готовился к захвату власти. Банковский консорциум четы-рех империалистических держав обещал предоставить Юань Шикаю заём на сумму 6 млн. фунтов стерлингов на борьбу с революционным движением.

В Учане при содействии британского генерального консула было заключено перемирие между цинскими войсками и революционной арми- ей. На переговоры с революционерами из Пекина выехал представитель Юань Шикая и член его кабинета министров Тан Шаои, который должен был уговорить революционеров на введение в стране конституционно – монархического строя. Не доверяя Ли Юаньхуну, возглавлявшему войска в Учане, революционеры настояли на переносе мирных переговоров в Шанхай. Они состоялись в этом городе 18 декабря. Одновременно в Нанкине собрали-сь представители провинций Китая, чтобы создать новое республиканское правительство. Империалистические державы вмешались в гражданскую войну в Китае, направив 20 декабря через своих генеральных консулов в Шанхае делегатам Севера и Юга на мирной конференции совместную ноту, в которой потребовали «прекращения конфликта».

На первых этапах борьбы против маньчжурской монархии националь-ная идея в известной степени играла роль фактора, объединяющего различ-ные социальные группы ханьского общества. Но когда с ликвидацией преж-них властных институтов встаёт вопрос, кому теперь будет принадлежать новая власть, национальная идея утрачивает своё первоначальное значение консолидирующей силы.

На смену деспотии и произволу правящего маньчжурского дома и его наместников пришло самоуправство военщины, членов тайных обще- ств, политиканов. Ниспровержение Цинской монархии в столице провинции Шэньси Сиани солдаты ознаменовали грабежом банков и ссудных касс. От солдатни не отставали члены «Гэлаохуя». Они пытались разграбить город Суйтэчжоу /Шэньси/, но их атаки отбили горожане под началом шэньши.

Эксцессы в ходе становления республиканского режима не укрепляли к нему доверия среди ханьской общественности, во имя национальных интере-сов которой, как говорили, и совершалась революция.

В этом же направлении действовал политический экстремизм против- ников цинского дома. Повсеместно в провинциях, где власть перешла к республиканцам, убивали членов либерально – монархического «Союза защиты императора». Фактичеки происходило физическое истребление части ханьской элиты за её идейно – политические убеждения. Объектом воинствующего ханьского национализма стали обшественные деятели – ханьцы, которые состояли в партии монархистов – конституционалистов. Идею конституционной монархии и пытались убить и радикалы – респуб-ликанцы, расправляясь с её носителями. Имели место случаи физической расправы с ханьцами – христианами.

Усилиями низов, к которым следует отнести наёмников – солдат и чле-нов тайных обществ, рушились устои цинского режима. Но создание новых, условно революционных, органов власти, брали на себя разношёрстные по-литиканы различной социальной принадлежности. Среди них активно дей-ствовали такие, кто был сопричастен к традиционно устоявшимся структурам местной власти. Это исключало участие не имеющих своей организации ни-зов в формировании разных звеньев республиканской администрапии. Там, где низы не оставались пассивными, они вели себя соответственно собствен-ным инстинктам и устремлениям, пользуясь общей неустойчивостью обста-новки, вызванной кризисом существовавших государственных институтов. В ряде случаев общественная самодеятельность низов подрывала основы правопорядка и обычной хозяйственной деятельности.

Известия о революции развязали самодеятельность масс. Антиправите-льственные выступления свидетельствовали об ослаблении государственной власти и правопорядка. Для определённых групп ханьского населения вести об антиправительственном бунте явились сигналом к грабежам состоятель-ных лиц независимо от национальной принадлежности. Как признавал глава Военного правительства провинции Чжэцзян Тан Шоуцянь, в последнее вре-мя не было дня, чтобы не совершалось ограблений, несознательные элементы из армии /имеется ввиду революционная армия/ также врывались в дома на-селения и грабили имущество».

Республиканские власти сталкивались с такими явлениями, когда сооб-ражения личной выгоды брали верх над национальной идеей. «Паровые кате-ра, – сообщалось в прессе, – принадлежавшие изменнику Фэн Саочжоу, и его собственность на улице, были конфискованы. С начала восстания он неоднократно использовал катера для доставки риса и угля маньчжурам».

Национальная идея играла свою мобилизующую и объединяюшую роль в борьбе против Цинской монархии, но она теряла свою остроту и привлекате-льность при столкновении с политическими и социально – экономическими реалиями дня. С ликвидацией имперских порядков и олицетворявших их пе-кинских наместников ожидания наступления новой светлой жизни не оправ-дывались. Вот что писал об об обстановке в Сианьфу английский путешест-венник: «Учебные лаборатории, священные прежде для студентов, стали общими спальнями «патриотов», «любящих страну», как их называют… Химические лаборатории преврашены в руины, равным образом и физичес-кие лаборатории. «Патриоты» после того как спасли страну от тиранического угнетателя, должны развлекаться. Беседки, сады, места развлечений на воде должны быть использованы для суровых потребностей практической жизни, должны использоваться как конюшни для лошадей патриотов… Те вожаки, которые имели представление о дисциплине и другие, что надеялись о поряд-ке в будущем, рискнули протестовать. Им быстро заткнули рот. Поражает терпение среднего порядочного гражданина Сианьфу. Поначалу он не осме-ливался говорить, выступать против, был благодарен за то, что еле сводит концы с концами. Позднее, когда новое «правительство» обрело больше устойчивости, он ещё продолжал хранить молчание, так как любая критика была табу, и головы летели с пугающей легкостью, если обвинят в «распро-странении слухов».

Такого рода результаты ниспровержения институтов и порядков старого режима объективно размывали устойчивое восприятие широкими массами необходимости жертвовать собой за дело революции. Эгоистические настро-ения, местническая психология в рядах республиканской армии, частенько брали верх над национальной идеей. Во время обороны Ханьяна вследствие внутренних раздоров войска из провинции Хунань покинули республикан-скую армию и ушли по домам.

Антицинская революция по своему содержанию сводилась к смене эле-ментов и институтов цинской политико – административной системы и уч-реждению властных структур республиканского режима, что отнюдь не оз-начало участия в этом широких слоёв населения, но происходило явочным порядком при опоре на вооружённую силу. Революция в той или иной про-винции формально приводила к провозглашению её независимости от Пекина, как политического центра китайского государства, называвшегося «империя Цин». По существу, в ходе революции под лозунгом обретения ханьцами национальной независимости происходил распад единой китайской государственности.

В Учане, который являлся исходным очагом антицинской борьбы, отно-шение ханьских масс к революции и становлению нового строя в ряде слу-чаев было индифферентным Неоднозначно восприняло революцию и хань-ское население на Севере, подконтрольном Пекину. «С появлением первых сведений об успехах революционеров на местной бирже началась паника, – доносил российский консул в Куаньчэнцзы А. Зинькевич, – все спешили выменивать имеющиеся на руках кредитные билеты на серебро, японские иены и, главным образом, на русские рубли». Словом, национальная идея уступала перед соображениями меркантильного порядка. Стремления иму-щих поддержать деньгами победителей – революционеров явно не наблюда-лось. «... Купечество, – отмечал Зинькевич, – относится безразлично как к правительственной партии, так и к партии революционеров. Оно держится взгляда, где будет выгоднее, там и мы». Иное отношение к противникам маньчжурской монархии, обращал внимание Зинькевич, у бедного люда. Но симпатии к революционерам у него питают не приверженность нацио-нальной идее как таковой, но соображения чисто материального порядка. Вербуемым в свои ряды солдатам революционеры платят хорошее жалова-нье; они отнимают у богатых и оказывают помощь бедным; в своих воззва-ниях революционеры обещают освободить народ от тяжёлых многочислен-ных налогов.

В Южной Маньчжурии китайские войска, отмечал консул России в Дайрене /Далянь/ Лебедев, оставались спокойными зрителями развертыва-ющейся драмы на юге Китая. Командование местных войск, так или иначе, сохраняло верность царствующему дому. И именно это обстоятельство опре-деляло политическую обстановку в Южной Маньчжурии. Индифферентное отношение к борьбе революционеров с правительством, отмечаемое посто-ронними наблюдателями как на Севере, так и на Юге собственно Китая, признания вожаков революционного лагеря, что в районах, не признающих Пекин, меркантильные интересы у состоятельньтх людей, случалось, довлели над делом национальной идеи дают основания полагать, что торговое сосло-вие, основная движущая сила хозяйственной жизни Китая, ко времени начала Синьхайской революции и в ходе её не имело своей общей политической программы. И потому, не являясь инициатором ниспроверженяя Цинской монархии, вело себя оппортунистически, сообразно обстоятельствам теку-щего момента.

Что касается широких народных масс, подразумевая под этим поняти- ем малоимущие и неимущие низы, люмпенов, то её симпатиями попытался заручиться царствующий дом. 13 октября 1911 г. трон предписал учредить Благотворительное общество для оказания воспомоществования населению провинции Хубэй, пострадавшему от боевых действий, и пожертвовал деньги упомянутому обществу.

На Трёхградье, ставшее военно – политичесим центром борьбы с цинским правительством, – Учан, Ханькоу, Ухань пришлось основное вооружённое противостояние революционеров и монархии. На первом этапе подавление мятежа она доверила военачальникам – маньчжурам. Но те не справились с поручением. Кампания против бунтовщиков вступила во вто-рую фазу, когда руководство карательными операциями всецело возлагается на ханьца Юань Шикая. Таким образом, гражданская война развивается не по одномерному сценарию: на одной стороне ханьцы, на другой – маньчжуры. С этого момента участники конфронтации предстают с этнической точки зрения так: республиканцы – ханьцы и их антипод – монархический блок из маньчжуров и ханьцев. Последние представлены не только Юань Шикаем, но и ханьским контингентом Бэйянской армии во главе с ханьцами, формально считавшейся опорой трона.

Однако её командиры не являлись безропотными слугами богдыхана. Они не замедлили выступить с требованием покончить с самодержавием и сделать монархию конституционной. Демарш начальства Бэйянской армии поддержала 2 ноября Цзычжэньюань, приняв конституцию Китая. 19 её пун-ктов были продиктованы командованием Бэйянской армии.

Последовал указ богдыхана, в котором давалась «торжественная клят- ва войскам и народу ввести в Китае конституционный образ правления...». Кроме того, было обешано «совершенно уравнять в правах маньчжуров и китайцев...». Цины обнародовали также широкую амнистию, которая рас-пространялась и на участников «нынешнего революционного движения, которые раскаются в своих поступках». Правящий клан встал перед страной в позу покаянья и признал себя главным виновником смуты. И, наконец, был издан указ о признании революционеров политической партией и предостав-лении им права поступать на государственную службу. Издание этого указа свидетельствовало не только о том, что двор легализовал своих политических врагов, но и рассчитывал внести раскол в ряды революционеров, надеясь привлечь некоторых из них на государственную службу.

Судя по этим указам, обнародованным в октябре 1911 г., монархия занимала скорее оборонительную, нежели наступательную позицию. Трон апеллировал к самым широким слоям населения, от высших чиновников до низов, выказывая стремление найти общее согласие в решении судьбы им-перии.

С одобрения премьер – министра Юань Шикая 14 ноября 1911 г. трон издаёт два указа. В первом он призывает представителей с мест собраться в Пекине, чтобы «определить политику страны и успокоить умы людей». Наместникам и губернаторам предписывается дать указание учёным и шэньши быстро назначить от каждой провинции от З до 5 человек, хорошо известных и уважаемых сведущих в политике и обладающих большим опы-том, которые длжны приехать в Пекин на обшенародный съезд. Обстановка со времени учанского восстания стала столь угрожающей, что речь уже шла о жизни и смерти страны И это заставляет малютку – императора, которому пять с половиной лет, сказать, что трон, преисполненный отеческого распо-ложения не держится неизменных взглядов. Узнав мнение подданных он должен определить средства, чтобы избежать краха.

Во втором указе трон уже не ждёт представителей которых он созывал в первом рескрипте, но назначает «уполномоченных выразить соболезнова-ния» для двенадцати провинций, которые восстали. Этим уполномоченным надлежало отправиться в свои уезды, чтобы «простить виновных, выразить соболезнование /страждущим от тягот/ и возглавить народ», а также ознако-мить с принципами трона по проведению политических реформ. В своем указе трон выражает опасения, что люди всех сословий не способны знать факты. Он «неоднократно обнародовал свои политические распоряжения, умиротворяюшие всех, чтобы спасти страну». Но он считает нужным в нас-тоящий момент беспорядков послать «хорошо известных и почитаемых чи-новников заявить о добродетели Возвышенного /имеется ввиду император/ и выяснить желания любимого народа».

Таким образом, этими двумя указами от 14 ноября трон провозглашал свой политический курс, который будет проводить премьер Юань Шикай, – примирение. Но сам по себе этот курс на примирение изначально оказался обреченным на провал. К 15 ноября премьер и трон получили меморандум от Совещательной палаты столичной провинции Чжили, заседавшей в Тяньцзине, призывающий к установлению республики. Члены палаты по-кинули Пекин и общенациональная Цзычжэньюань фактически распалась.

Попытки маньчжурского царствуюшего клана объясниться с представи-телями социально активной общественности на представительном общенаци- ональном форуме, решив вопрос «Что делать?», оказались безрезультатны. Общественное сознание ханьского этноса, выразителем которого выступала его социально активная часть, отторгало существование маньчжурского кла-на как политической силы, так или иначе сопричастной к жизни китайского государства.

2 декабря 1911 г. революционеры заняли Нанкин. К этому времени ни одна провинция не ответила на призыв трона прислать представителей для участия в работе национальной конференции в Пекине . Дворцу не удалось услышать «голос народа». К началу 1912 г. маньчжурская династия пребы-вала в стране в состоянии политической изоляции. Однако цинский дом фор-мально оставался правителем Китая, а Пекин – столицей империи. Властные возможности царствующего клана не выходили за столичные пределы, но он держался. Решающего штурма Пекина с целью ниспровержения династии республиканские вожаки не предпринимали, равно и ше шли на столицу стихийно вэбунтовавшиеся толпы черни. Сдерживающим началом здесь выступала укомплектованная ханьцами Бэйянская армия, которая в той или иной степени оставалась лояльной династии.

Революционный лагерь, возникший на неподвластном Пекину полити-ческом пространстве, представлял собою аморфный, разъедаемый внутрен-ними противоречиями конгломерат различных социально – политических сил и группировок.

Повсеместно республиканская власть на местах появлялась без участия широких масс, но насаждалась силой так называемой народной армией. Она в ряде случаев не оправдывала своего названия, ибо жестоко обращалась с населением, которое по заверениям республиканских вожаков призвана была избавить от произвола и насилия цинских правителей. Занятие Нанкина народными войсками повлекло за собой грабежи населения в такой степени, что под угрозой оказался престиж республиканской армии, как вынуждены были признать её командиры. В плане психологическом это обстоятельство ослабляло возможности республиканцев в вооружённой конфронтации с Пекином. Республиканский лагерь оказался не в состоянии организовать поход ханьских масс на Пекин и заставить маньчжурского императора отказаться от престола.

Призывы к борьбе против цинского режима не привели к широкомас-штабным и повсеместным выступлениям народа. В этих условиях револю-ционеры всемерно прибегают к террору. Объектом его являлись высокопос-тавленные деятели монархической администрации. Расправой с ними рево-люционеры ставили целью выбить главные звенья цинского бюрократичес-кого аппарата в лице сановных лиц, вызвать сбои в его деятельности и вдох-новить выжидавшего или апатичного обывателя на активные действия. Терроризм – примечательная черта общественно – политической жизни Китая с развёртыванием антицинской борьбы. По мере того, как военное противостояние не давало республиканцам решающего перевеса, характер антицинского террора качественно менялся. Террор как действие одиночек постепенно становился деятельностью организаций. Среди них можно наз-вать «Дружину тайных убийц», созданную экстремистскими ханьскими националистами. Январь 1912 г. отмечен покушениями на Юань Шикая, генерала Чан Хуайци, генерала Лян Би, вожака монархической партии «Цзуншэдан» /«Партия почитания предков»/.

Интенсивность террора революционеров, очевидно, имела целью сдела-ть более покладистым цинский режим, тем более, что решающих успехов на поле боя республиканцы не достигли.

К началу декабря 1911 г. военное противостояние монархистов и республиканцев ознаменовалось ничейным результатом: первые завладели Ханьяном, последние Нанкином. Перспектива продолжения братоубийствен-ной войны, в центре которой судьба маньчжурского клана, тяготит ханьцев, военно-политических вожаков враждующих сторон. В этих условиях наби-рает силу тенденция к мирному урегулированию кризиса. 20 декабря во время секретных переговоров в Шанхае между посланцем военачальника Бэйянской армии Дуань Цижуем и представителем вожака революционеров Хуан Сином была достигнута следующая договоренность:

1.) установить республиканское правление;

2.) того, кто первым свергнет цинское правление, сделать президентом;

3.) хорошо обращаться с членами цинского дома;

4.) по отношению к военным, маньчжурам и ханьцам Севера и Юга, отличившимся на службе, необходимо одинаково обращаться;

5.) одновременно организованные временные собрания повсеместно восстанавливают порядок.

Итоги этих секретных переговоров показательны в том плане, что некоторые командиры Бэйянской армии и представители революционного лагеря в лице Хуан Сина, сходясь во мнении о необходимости ликвидирова-ть монархию, считали должным обеспечить достойное обращение с члена- ми императорской фамилии. Этот новый подход к семейству Айсин Гиоро /фамилия императорского клана/ отличался от безапелляционных установок революционной администрации Учана первых дней её существования. Мань-чжурская династия отрекается, но члены императорского семейства получа-ют от нового режима гарантии протекции и богатства – эту инициативу офи-циально озвучил У Тинфан, бывший китайский посланник в США, своего рода рупор революционного лагеря. Демарш У Тинфана создавал новую ситуацию как для Юань Шикая, так и связанного с монархией истеблиш-мента. В верхах ханьского общества в целом начинает просматриваться тенденция к национальному примирению за счёт сдачи маньчжурского царствуюшего клана. Идея национального единства становится всё более прятягательной в противоборствуюших военно – политических кругах.

Очевидно, военно – политические вожаки революционного Юга созна-вали, что они не способны изгнать Юань Шикая с Севера, равно как он их – из бассейна реки Янцзы В этих условиях У Тинфан предложил Юань Шикаю мирные переговоры и тот согласился. Лидеры южан стремились к компро-миссу с «сильным человеком» Севера, но на условиях, которые поставили бы его под их власть: республика с Юань Шикаем как президентом, избранным ими, под руководством и под надзором парламента, который они планирова-ли иметь, нежели ограниченная монархия, в которой бы Юань Шикай поль-звался властью с одобрения марионетки – императора. Конкретно это долж-но быдо выглядеть так: Юань Шикай становится президентом, а Сунь Ятсен вице – президентом при кабинете, который назначат. Эти предложения были своего рода ультиматумом: обсуждению не подлежали. Единственный воп-рос, говорил У Тинфан, который следует обсудить, это как обращаться с кланом императора после его отречения.

26 декабря 1911 г. Юань Шикай ознакомил вдовствуюшую императри- цу Лун Юй и членов царствуюшего семейства с позицией республиканцев. 28 декабря императорский клан собрался снова, чтобы выработать офици-альный документ, В отчёте Лун Юй об этом совещании, изданном от имени младенца – богдыхана, говорилось: «По нашему мнению вопрос касательно того, какая из двух форм, монархическая конституция или республиканская, лучше подходит для нашей страны сегодня... не такой, который одна часть народа может монополизировать и не такой, который может быть решен только троном». Император, говорилось в отчёте, предписал кабинету составить надлежащие правила выборов, которые будут позднее одобрены, чтобы в самый короткий срок созвать парламент. В расчёте на сочувствие Лун Юй поделилась своими мнениями, надеждами и желаниями, которые предстали как политическая программа трона в момент, когда решалась его судьба. «По моему мнению, – заявила вдовствующая императрица, – Небо даст новое рождение народу и потом выберет монарха для него, чтобы нап-равлять его». В оправдание трона она привела следующие слова: «Он пред-назначен для того, чтобы один человек мог вести страну, а не для того, чтобы страна поддерживала одного человека. Император взошел на престол, унас-ледовав его, в нежном возрасте, и что касается меня, то я, конечно, не столь жестокосердна, чтобы приносить в жертву жизни людей и наносить ущерб всей стране. Моя единственная надежда та, что парламент обсудит и решит, что выгодно стране и полезно народу. Небо видит, что видит народ, и Небо слышит, что слышит народ. Я желаю, чтобы мои патриотичные и любимые солдаты и люди, каждый преисполненный высочайшего чувства справедли-вости примут участие в обсуждении относительно принятия наилучшего политического решения, на которое я искренне надеюсь».

Правяший клан не хотел уступать революционерам и апеллировал к воле народа, которую надлежало огласить будущему парламенту. Вне зависимос-ти от истинных побуждений императорского семейства трон демонстрировал согласие считаться с мнением народа, но не отдельных групп. «Остаётся то-лько надеяться, – гласил указ /15 декабря 1911 г./, – что решение парламента обеспечит интересы государства и благоденствие населения».

В ходе противостояния с самодержавием в Китае была предпринята по-пытка насадить такой институт демократического государства как парламент. Инициатива здесь исходила от Пекина, но не от его противников, ратующих за республику. Идею о созыве парламента или Национального собрания, с которой выступил Пекин, положительно восприняли представители народ-ной армии, главным из которых выступал У Тинфан. 25 декабря 1911 г. участники мирных переговоров, представители революционеров и Пекина, договорились, что вопрос о будущей форме государственного строя будет решён Национальным собранием. Однако с приездом в тот же день в Китай Сунь Ятсена созыв Национального собрания по инициативе противников монархии был временно отложен.

О событиях в Учане Сунь Ятсен узнал в США из газет 12 октября и принял решение вернуться в Китай, но не кратчайшим путём, а через Европу, надеясь получить в столицах европейских государств политическую и материальную поддержку китайской революции. Через Лондон и Париж Сунь Ятсен 21 декабря прибыл в Гонконг, а 25 декабря был торжественно встречен в Шанхае. На следующий день на совещании руководителей «Объединённого союза» Сунь Ятсен был выдвинут на пост временного президента Китайской республики.

29 декабря 1911 г. в Нанкине конференция представителей провинций приступила к выборам президента. На голосование были поставлены канди-татуры Сунь Ятсена, Хуан Сина и Ли Юаньхуна. За Сунь Ятсена было по-дано 16 голосов из 17. Такое единодушие свидетельствовало о его огромном авторитете, о стремлении представителей провинций радикально решить воп-рос о форме власти. В тот же день, получив в Шанхае сообщение об итогах голосования, Сунь Ятсен телеграфировал в Нанкин, что согласен принять на себя полномочия временного президента. А в телеграмме в Пекин на имя Юань Шикая он сообщил, что принял это пост временно, в силу чрезвычай-ных обстоятельств и готов его уступить.

1 января 1912 г. Сунь Ятсен прибыл в Нанкин и в 10 часов вечера принял президентскую присягу: «Я клянусь свергнуть маньчжурское самодержавное правительство, укрепить Китиайскую республику, заботиться о счастье и благоденствии народа, руководствоваться общественным мнением народа. Обязуюсь быть преданным интересам нашей страны и всегда служить наро-ду… Когда самодержавное правительство будет свергнуто, когда внутри страны не будет больше смуты, когда Китайская республика займёт подоба-ющее ей место среди других государств и будет признана ими, тогда я сложу с себя полномочия. Торжественно клянусь в этом народу».

1 января 1912 г. становится днём официального провозглашения Китайской республики. Сунь Ятсен приступает к исполнению обязанностей президента и формирует правительство, приглашая в качестве министров видных и политически близких ему деятелей. Хаун Син стал военным мини-стром, Цай Юаньпэй – министром просвещения, Ван Чунхуэй – министром иностранных дел. Министерские посты заняли также либеральные деятели и видные сановники империи. На пост вице – президента 3 января был избран Ли Юаньхун. Однако вице – президент и политически далёкие от Сунь Ятсена министры фактически не приступили к своим обязанностям, выжидая развития политических событий. Всё это говорит о том, в каких сложных условиях начинало работать первое республиканское правитель-ство.

За короткий срок своего пребывания на посту главы Нанкинского правительства Сунь Ятсен успел сделать немало. Им были предприняты усилия направленные на консолидацию рядов революционеров и на обес-печение свержения цинской монархии. Временное революционное правите-льство приняло буржуазно – демократическую конституцию. Впервые в ис-тории Китая были провозглашены демократические свободы и права народа, предоставлено избирательное право женщинам, введена всеобщая воинская повинность. Ряд указов и распоряжений свидетельствовал о стремлении Сунь Ятсена и его сподвижников не только обеспечить демократические права населения, но и улучшить его материальное положение.

Важное политическое значение имело создание 28 января 1912 г. на базе конференции представителей провинций Национального собрания /Цаньиюань/ – высшего временного законодательного органа Китайской республики. В него вошли 38 представителей от 17 провинций.

Временное республиканское правительство наметило меры для облегче-ния положения трудящихся, оказания помощи пострадавшим от стихийных бедствий, содейтвия переселению на целинные земли, правовой защиты граждан, обеспечения демократических свобод. Были запрещены купля –продажа рабов и средневековый обычай бинтования ног девочкам, а также курение опиума. Предполагалось провести мероприятия для развития прос-вещения и народного образования, защиты китайских эмигрантов от оскорб-лений со стороны иностранцев в странах Юго – Восточной Азии. Правитель-ство Сунь Ятсена стремилось заручиться поддержкой иностранных государ-ств и одновременно проводить политику защиты суверенитета Китая от пося-гательств империалистов.

Все мероприятия нанкинского правительства, направленные на быст-рейшее свержение цинской монархии и объединение страны, встречали ожесточённое сопротивление реакционных сил Севера, возглавлявшихся Юань Шикаем, за спиной которого стояли империалистические державы. С начала революции державы фактически продолжали признавать цинское правительство и тайно передавали ему средства, собираемые таможнями на территории революционных провинций. Тем самым революционные власти лишались основного источника финансовых поступлений. Постепенно ино-странные державы сосредоточили в Китае крупные военные и военно – мор-ские силы, препятствовавшие активности революционных войск: в портах стояли иностранные корабли; на берег были высажены десанты. В китайских водах к концу октября 1911 г. находился 51 иностранный военный корабль с общей численностью экипажей в 19 тысяч человек, а в крупных городах Китая размещались значительные гарнизоны иностранных войск. Империа-листические державы открыто вмешались в китайскую революцию на сторо-не реакционных феодально – компрадорских сил, группировавшихся вокруг Юань Шикая. Либеральные круги китайской буржуазии и помещиков, напу-ганные ростом активности народных масс, стали быстро отходить от рево-люции.

С избранием президента в Нанкине монархия, обманутая в своих ожида-ниях, встала в непримиримую позу. Премьер Юань Шикай также отказался рассматривать предложение республиканцев решить будущую форму прави- тельства из – за обстоятельств, сопутствующих избранию Сунь Ятсена.

Оживший Цзычжэньюань 30 декабря высказался против Республики. Политический демарш монархическии настроенной элиты севера поддержала Бэйянская армия. 15 её командиров /Цзян Гуйти, Фэн Гочжан, Чжан Сюнь и др./ сообща телеграфировали Нэйгэ, что они за кнституционную монархию, против республики, но просят у мператорского клана денег, чтобы продол-жать войну. Юань Шикай заставил царствующее семейство раскошелиться ради самосохранения.

Республиканский режим в лице Сунь Ятсена и монархия в лице Юань Шикая противостояли друг другу. Проблема сводилась не только к государственному строю Китая. По – прежнему не утратил своей остроты национальный вопрос, а именно, что ожидает неханьцев с учреждением рес-публики, в которой монопольно собирались править ханьцы. Речь шла не только о судьбе маньчжурской царствующей фамилии, но и о исторически тесно связанных с нею монгольских князьях. Они традиционно занимали высокие посты в цинской бюрократической системе, имели особые привиле-гии. Ликвидация монархии была чревата для монгольской аристократии не только утратой высокого статуса, но и угрозой возмездия со стороны воинст-вующего ханьского национализма за пособничестно маньчжурским завоева-телям. 18 января 1912 г. семь монгольских князей в Пекине сообща с нес-колькими маньчжурскими аристократами выступили против отречения богдыхана и учреждения республики.

Трон определённо хотел знать, что обещают республиканцы маньчжу-рам и прочим инородцам, входившим в число подданных империи на нача-лах подчинения исключительно императорскому дому, в случае отречения богдыхана. «Но вопросы, касающиеся Храма Предков, Императорских усы-пальниц, отношений к Императорской фамилии, спокойствия и охраны чле-нов Императорской фамилии, средств к существованию знамённых и отно-шений к монголам, мусульманам и тибетцам, – имеют важное значение». Всё это надлежало выяснить Юань Шикаю с представителями республнкан-цев. Какими бы в действительности мотивами ни руководствовался дом Цинов, но он проявил заинтересованность в будущей судьбе неханьцев Китая.

Показательно, что Сунь Ятсена, как президента Китайской Республики, в тот момент заботила лишь территориальная целостность китайского госу-дарства, о правах инородцев он умалчивает. В своём манифесте оглашённом при вступлении на пост временного президента Сунь Ятсен заявил «Слить в одно государство земли ханьцев, маньчжуров, монголов, хуэйцзу и тибет-цев,... значит добиться того, что мы называем национальным единством».

Своё отношение к дому Цинов Сунь Ятсен в воззвании ко всем дружест-венным нациям /5 января 1912 г./ выразил словами «преступное правитель-ство», для борьбы с которым «мы не пощадим своей жизни». При таком рас-кладе семейству Айсин Гиоро рассчитывать на снисхождение республики не приходилось, В том числе и на сохранение особых привилегий которые, по словам Сунь Ятсена, заполучили себе родственники императора.

От декларированных заявлений временного президента Нанкинскому правительству пришлось всё же отказаться. Видимо, стремление найти об-щий язык с пекинским истеблишментом сыграло свою роль. Уведомляя Пекин, Нанкин обещал в случае отречения императора следуюшее:

– с императором будут обращаться, как с суверенным правителем иност-ранного государства, который пребывает в Китае;

– резиденция императора будет находиться в Летнем дворце, при нём сох-раняется дворцовая стража;

– император ежегодно будет получать содержание в 4 млн. лян;

– могилы предков и храмы будут сохранены за правящим семейством;

– личная безопасность, собственность и богатства императорской семьи будут полностью защищены;

– маньчжуры, мусульмане, туркестанцы и тибетцы будут пользоваться теми же правами, что и китайцы, им предоставляется свобода религии;

– пенсионеры – маньчжуры станут получать свои пенсии до тех пор, пока не будут приняты другие меры, которые позволят им обеспечивать своё существование, ограничения между пенсионерами и прочими будут устранены;

– князья крови сохранят свою собственность и титулы.

Сама идея отречения не встретила единодушной поддержки при дворе. Пекин, посчитали в Нанкине, медлит с ответом относительно согласия на отречение. И республиканцы пригрозили, что 29 января, когда истёчет срок перемирия, они возобновят военные действия. Цинский режим /в лице вдов-ствующей императрицы Лун Юй и премьера Юань Шикая/ заявляет о готов-ности сопротивляться республиканцам. Но для оказания действенного проти-водействия одних полномочий фронтовым командирам было мало. Для войск требовались деньги. Лун Юй попыталась убедить членов царствующего се-мейства раскошелиться ради спасения себя и рядовых соплеменников мань-чжур. Но князья оказались неспособны на это. Лун Юй согласилась на заём у Японии. Это означало, что ханьцам пришлось бы оплачивать новые расходы по защите маньчжурского клана и давало бы Японии новые возможности для вмешательства во внутренние дела Китая. Идее получить заём у Японии ре-шительно воспротивился Юань Шикай и она сошла на нет.

Покушение на его жизнь и ультиматум республиканцев укрепили Юань Шикая во мнении, что медлить с отречением монарха нет смысла: это затягивало агонию режима и усугубляло внутри- и внешнеполитическое положение страны. Он обратился к старейшине правящего клана И Куану и заявил ему, что на верность императорской армии рассчитывать не приходит-ся, поэтому для безопасности цинского дома и маньчжур наилучшей полити-кой в сложившейся ситуации явится отречение.

Найдя взаимопонимание у И Куана, Юань Шикай от имени всех членов кабинета направил доклад вдовствующей императрице Лун Юй. Народное войско, с которым заодно и толпы людей, говорилось в докладе, решительно стоит за республику, военное довольствие у правительства нет возможности изыскать, достаточное количество войск оно не состоянии послать, составить смету расходов трудно. Если как обычно медлить, то настанет день, когда изнутри всё развалится. Лун Юй тотчас же созвала собрание членов царству-ющего дома в присутствии особы государя. Обсуждался вопрос об отрече-нии от трона. Совещание продолжалось два дня – 17– 18 января 1912 г. 19 января состоялось очередное заседание при высочайшем присутствии. Оно окончилось безрезультатно.

Развязку затянувшегося противостояния республики и монархии уско-рили командиры Бэйянской армии. 27 января Дуань Цижуй и другие 16 бэй-янских военачальников сообща телеграфировали двору требование объявить указом в Китае и за его пределами, что учреждается республиканское прав-ление, создаётся временное правительство из членов нынешнего кабинета и государственных сановников. 8 февраля Дуань Цижуй вторично телеграфи-ровал трону: «. . .Вдовствующая императрица и император домогаются сох-ранения такого порядка, когда они спокойно и благополучно существуют, 400-миллионный же народ добивается дороги жизни, но не видит, чтобы ему позволили это. Дуань Цижуй и другие не потерпят того, чтобы под небом имел место такой позор... Обращаю внимание на то, что со всеми воинскими начальниками войдём в столицу, с ванами и гунами /маньчжурская аристо-кратия/ разберёмся, что полезно, а что пагубно». Демаршу командиров Бэйянской армии последовал и ряд провинциальных правителей.

Угроза физической расправы над царствующим семейством, с которой выступило командование Бэйянской армии, очевидно, явилась последним доводом для клана Айсин Гиоро отказаться от престола. 12 февраля 1912 г. от имени вдовствующей императрицы был обнародован указ об отречении. Три дня спустя после отречения цинской династии Сунь Ятсен выступил на торжественной церемонии, состоявшейся у гробницы основателя минской династии Чжу Юаньчжана в окрестностях Нанкина. Сунь Ятсена сопровож-дали студенты, генералы и японские советники. Церемониймейстер огласил, что президент Китайской Республики прибыл выразить своё уважение вели-кому основателю китайской уничтоженной династии. Президент, его штат и все присутствуюшие, обнажив головы, трижды поклонились императорской табличке «Трон его императорского высочества, великого основателя дина-стии Мин». В своей речи Сунь Ятсен не скупился на поношения маньчжу-ров: «разбойники», «разбойничий маньчжурский двор», «варварский двор Пекина». Обращаясь к духу основателя династии Мин, Сунь Ятсен сказал: «Сегодня, наконец, восстановлено правительство для китайского народа... Позвольте нам с радостью отблагодарить. Как бы смогли добиться победы, если бы душа Вашего Величества в небесах не даровала нам Вашего охра-нительного влияния? Ваши люди пришли сегодня сюда сообшить Вашему величеству об окончательной победе. Быть может эта величеетвенная усы-пальнина где Вы покоитесь, обретёт новую славу в связи с сегодняшним событием и, быть может, Ваш пример вдохновит Ваших потомков…».

Синьхайская революция привела к свержению Цинской монархии и установлению в Китае Республики. Название Синьхайская происшедшая в Китае революция получила в соответсвии с наименованием года Синьхай, который по традиционному китайскому /буддийскому/ лунному календарю длился с 30 января 1911 г. по 17 февраля 1912 г.

Важной политической особенностью эдиктов об отречении было содержашееся в них провозглашение республики и передача власти Юань Шикаю, что должно было усилить позиции Севера при решении воп-роса о власти. На следующий день после отречения собралось руководство «Объединённого союза» и почти единогласно высказалось за соглашение с Юань Шикаем. В тот же день Сунь Ятсен сложил перед Национальным собранием свои полномочия временного президента и выдвигает на этот пост Юань Шикая. 15 февраля 1912 г. Национальное собрание единогласно избирает Юань Шикая временным президентом Китайской республики. В тот же день в ознаменование исторической победы китайского народа было организовано торжественное шествие к могиле основателя минской династии Чжу Юаньчжана. Шествие возглавлял Сунь Ятсен, которого про-должали воспринимать как действующего президента.

Синьхайская революция не смогла покончить с засильем феодальных и полуколониальных порядков в Китае; тем не менее она явилась значитель-ным этапом в истории общедемократической и национально – освободитель-ной борьбы китайского народа. В ходе революции благодаря самоотвержен-ным героическим действиям восставшего народа была свергнута цинская династия и на смену более чем 20-вековому монархическому режиму пришел республиканский строй.

Революция в Китае не являлась чисто внутрикитайским событием, но имела интернациональное значение. Гражданская война непосредственно затронула интересы иностранных держав. Речь шла не только о системе дого-ворных обязательств, принятых императорским Китаем, но и о физической безопасности иностранцев, сохранности их имущества и т. д. Ещё были све-жи в памяти события конца ХIХ – начала ХХ вв., когда действовали отряды ихэтуаней под лозунгами воинствующей ксенофобии, И эксцессы в отноше-нии иностранцев имевшие место с началом революции, не могли не настора-живать представителей держав. С их стороны имели место превентивно – охранительные меры военного порядка, которые, согласно бытующему в оте-чественной и китайской историографии мнению, были направлены против республиканцев в поддержку Цинской монархии. В последнем случае пока-зательны априорные суждения китайского историка Ли Шу: «Под флагом «нейтралитета» империалисты делали всё, чтобы отрезать народную армию от источников снабжения продовольствием и необходимыми материала-ми...». Претенциозность этой концепции очевидна в свете некоторых приме-ров. 16 октября 1911 г. иностранные банкиры в Пекине отказали правительст-ву в займе на военные нужды. 18 октября империалистические державы объ-явили о своём согласии «соблюдать строгий нейтралитет» в противостоянии монархии и её противников. «Обещание иностранных держав придерживать-ся политики «нейтралитета», – отмечает Ли Шу, – весьма воодушевило рево-люционеров».

20 декабря 1911 г. державы направили уполномоченным двора и респуб-ликанцев по мирному урегулированию совместную ноту, убеждая обе сторо-ны быстро придти к разумному взаимопониманию. Этот демарш должен был повысить престиж революционного лагеря, так как поведение держав естест-венно было истолковано в определённых кругах общественности и прессы как официальное признание республиканев воюющей стороной. Теперь они представали не просто как банда мятежников, но как одна из сторон конфли-кта, с которой правительству Китая, как субъекту международных отноше-ний, было рекомендовано считаться. Спустя два дня после демарша держав, корреспондент британской «Таймс», посетив договорные порты Янцзы, сообщал, что акт держав усилил революционное движение.

Совещание республиканцев относительно государственного строите-льства решено было перенести из Учана, как первоначально намечалось, в Ханькоу на территорию английской концессии. Причина переноса заклю-чалась в том, что Учан попадал под сильный огонь вражеской артиллерии. Выбор английской концессии для проведения представительного республи-канского форума свидетельствовал о том, что английские власти не счита-лись у противников Цинской монархии непреклонными врагами революции и безоговорочными защитниками маньчжурского трона. Как явно враждеб-ное Пекину, с которым Япония поддерживала официальные дипломатиче-ские отношения, следует рассматривать и решение японских банков /январь 1912 г./ предоставить нанкинскому правительству заём в 2500 тыс. лян под обеспечение ханьянского железоделательного завода. Националистическая риторика революционеров, нападки их на Пекин, пытавшегося занять денег у иностранных банков, не помешали революционному режиму заимствовать средства у японских банкиров под залог национального достояния.

Угрозу иностранной агрессии эксплуатировали в своих политических целях как монархия, так и ее противники – революционеры. Юань Шикай, запугивал своих оппонентов угрозой иностранной агрессии в случае продол- жения гражданской войны, сопровождавшейся распадом китайской государ-ственности. Муссирование угрозы иностранной интервенции было по ряду причин объективно на руку и вожакам республиканского лагеря. Они подог-ревали, в частности, националистические настроения и ксенофобию, быто-вавшие в китайском обществе, для придания большей притягательности войне за свержение Цинской монархии. Маньчжуры и иностранцы воспри-нимались обыденным сознанием ханьцев как силы инородные и уже потому враждебные жизненным интересам ханьской общины. Хуан Син в упомяну-той ранее беседе с А. Вознесенским прямо заявил: « ... пока опасность иност-ранного вмешательства и иностранных вожделений была для дела единой Китайской республики стимулом скорее положительным и объединяющим». Возвращаясь к этому вопросу, он акцентировал: «Иностранцы, наоборот, во время революции были нам полезны».

Сворачивание революционного процесса и установление диктатуры Юань Шикая в Китае.

Буржуазные революционеры, представлявшие промышленно более развитые по сравнению с Севером провинции Восточного, Южного и Центрального Китая, рассчитывали, что им удастся обеспечить себе большинство мест в будущем парламенте, избранного на основе приня-той в Нанкине временной конституции, и таким путем ограничить власть Юань Шикая. Желание предотвратить развитие гражданской войны и избежать вооружённого вмешательства иностранных держав толкало их на даль-нейшие уступки. Однако ограничить силы реакции таким образом не уда-лось.

В конце марта в Нанкин приезжает Тан Шаои, вступивший к этому времени в «Объединённый союз», в качестве назначенного Юань Шикаем премьер – министра и начинает формировать правительство. Некоторые министры суньятсеновского правительства – Цай Юаньпэй, Ван Чунхуэй – сохранили свои посты. Вошли в правительство и другие сподвижники Сунь Ятсена –Чэнь Цимэй, Сун Цзяожэнь. Однако на ключевые посты военного министра и министра финансов Юань Шикай назначил близких ему Дуань Цижуя и Сюн Силина. Состав правительства по существу носил коалиционный характер, отражая реальное соотношение сил.

После формирования нового республиканского правительства Сунь Ятсен полагает свою миссию временного главы государства завершён-ной и 1 апреля 1912 г. выступает перед Национальным собранием с заявлени-ем об отставке. 3 апреля он уезжает в Шанхай. Завершается решающий этап революции – этап свержения маньчжурского деспотизма и утверждения рес-публиканского строя. Завершается он историческим компромиссом, инициа-торами которого были Юань Шикай и Сунь Ятсен, компромиссом, который, как казалось тогда, позволял избежать кровопролитной гражданской войны и прямого вмешательства иностранных держав, способных привести к распаду страны.

Начинается новый этап политической жизни Китая, связанный с попыт-ками утвердить парламентские формы управления страной и стремлением Юань Шикая к авторитарному правлению.

2 апреля 1912 г. Национальное собрание принимает решение о перенесе-нии столицы Китая в Пекин, отменяя свои прежние решения и идя навстречу Юань Шикаю.Уже 29 апреля Национальное собрание, пополненное делегата-ми от ранее не представленных провинций, открыло свою сессию в Пекине. В центре внимания всей политической жизни Пекина и всей страны встали проблемы, связанные с выборами праламента, назначенными на конец 1912 – начало 1913 гг. Активно проходил процесс формирования политических партий, процесс размежевания различных политических направлений.

Ведущей силой в Национальном собрании оставался «Объединённый союз» Сунь Ятсена – главная организация китайских революционеров. Одна-ко именно в это время начинается консолидация оппозиционных сил, весьма пёстрых по социальному происхождению и по политической направленно-сти, происходит и процесс размежевания в революционном лагере. Этому, естественно, способствовало решение главной исторической задачи – свержение ненавистного маньчжурского ига, в борьбе с которым возможны были широкие социально – политические коалиции и компромиссы весьма разнородных политических сил.

В январе 1912 г. возникает Партия единства /Туньидан/, организато-ром которой был видный деятель «Объединённого союза» Чжан Тайянь, разошедшийся с Сунь Ятсеном ещё до революции. Это была партия умерен-ных реформаторов, ориентировавшаяся прежде всего на поддержку цзянсу – чжэцзянских предпринимательских кругов. Примкнул к этой партии и не-долго состоявший в «Объединённом союзе» Тан Шаои.

В мае 1912 г. на базе более мелких организаций / в том числе и Тунъидан/ создаётся Республиканская партия /Гунхэдан/, председателем которой становится Ли Юаньхун. Эта партия стала главной парламентской оппозицией «Объединённму союзу», парламентской опорой Юань Шикая.

В первые дни после успешного учанского восстания на съезде в Шанхае была создана Китайская социалистическая партия /Чжунго Шэхуэйдан/. Инициатором её создания и её бессменным руководителем был Цзян Канху – один из первых пропагандистов идей социализма в Китае. По своим полити-ческим позициям партия была близка к «Объединённому союзу», поддержи-вая социалистическую направленность идей Сунь Ятсена. В январе 1912 г. партия уже насчитывала 5 тысяч членов и имела более 30 местных отделе-ний.

Активное участие в политической жизни принимал и «Объединённый союз», ставший самой заметной политической организацией Китайской республики. Вслед за правительством руководящие органы союза в апреле 1912 г. переводятся в Пекин, где союз начинает работать в новых условиях. В новой программе союза, принятой ещё на съезде в марте, наряду с лозун-гами укрепления республиканского строя и развития парламентаризма, со-держалось требование проведения политики «государственного социализ-ма». Это отражало многообразие политических взглядов руководства союза. Если Сунь Ятсен в эти первые послесиньхайские дни видел актуальную за-дачу союза в реализации принципа народного благоденствия, то большин- ство руководящих деятелей союза /Сун Цзяожэн, Хуан Син, Чэнь Цимэй, Ху Ханьмин, Ван Цзинвэй/ видели союз прежде всего парламентской пар-тией.

Вместе с тем эти разногласия не помешали руководству союза осознать необходимость радикальной перестройки союза, его превращения из боевой, но достаточно узкой конспиративной организации в массовую политическую партию, способную успешно бороться за политическое лидерство в условиях парламентской демократии. Инициатором и главным перестройщиком союза был Сун Цзяожэн, получивший поддержку Сунь Ятсена. Новая партия мыс-лилась как массовая открытая организация, способная стать центром притя- жения всех без исключения левых сил, стимулирующая процесс политичес-кой поляризации и становления двухпартийной парламентской системы.

В период после своего ухода с поста временного президента и до реор-ганизации «Объединённого союза» Сунь Ятсен много выступал в разных частях страны с пропагандой своего учения, подчёркивая, что первые два «народных принципа» /национализм и народовластие/уже в основном вы-полнены и теперь необходимо приниматься за реализацию третьего – принципа народного благоденствия, за проведение политики «государст-венного социализма». Однако эта пропаганда не нашла тогда понимания и поддержки среди различных слоёв китайского народа, что, в свою очередь и подтолкнуло Сунь Ятсена на компромисс с теми деятелями союза, которые хотели видеть политическую программу новой партии как широкую плат-форму для объединения всех левых и патриотических сил. Именно на такой платформе в августе 1912 г. в Пекине состоялся учредительный съезд новой партии, на котором к «Объединённому союзу» присоединились ещё четыре партии – Единая республиканская партия, Общество всеобщего прогресса, Общество действительного прогресса республики и Общенациональная партия. Новая партия стала называться Национальная партия /Гоминьдан, ГМД/. Сунь Ятсен был избран её председателем. Основные программные установки партии были выражены в требованиях достижения политического единства страны, развития местного самоуправления, осуществления нацио-нального объединения, проведение политики народного благоденствия, под-держание международного мира.

После проведения учредительного съезда ГМД Сунь Ятсен отходит от активной партийной работы. Стремясь способствовать проведению в жизнь принципа народного благоденствия, он принимает пост генерального дирек-тора железных дорог и разрабатывает грандиозный план железнодорожного строительства, видя в нём важнейшее условие социально – экономического преобразования Китая. Практическое руководство всей партийной работой перешло в руки Сун Цзяожэня и других сподвижников Сунь Ятсена, развер-нувших бурную предвыборную деятельность. Вместе с тем ГМД, видя имен-но в парламентской борьбе главный путь демократического развития страны, идёт на отказ от революционных вооружённых сил, сыгравших решающую роль в победе революции, проводит демобилизацию революционных армий на Юге.

Развитие политических событий в первые месяцы после создания ГМД, казалось бы, подтверждало правильность взятого курса на создание массовой парламентской партии, ибо на парламентских выборах ГМД добился убеди-тельной победы. Несмотря на то, что в выборах из – за различных ограничи-тельных цензов /имущественный, возрастной, профессиональный и т.п./ при-нимало участие всего 10% населения страны, эти выборы явились историчес-ким рубежом на пути демократического развития Китая. ГМД получил 269 мест из 596 в палате представителей и 123 из 274 в верхней палате. На второе место вышел Гунхэдан.

Победив на парламентских выборах, ГМД, естественно, претендовал на формирование правительства. Однако такой переход власти в руки ГМД не устраивал Юань Шикая. Прежде всего, он попытался объединить все него-миньдановские силы в парламенте. Созданная в ноябре 1912 г. вернувшимся из эмиграции Лян Цичао Демократическая партия /Миньчжудан/ объеди-няется с Тунъиданом и Гунхэданом в новую организацию – Прогрессивную партию /Цзиньбудан/, ставшую парламентской опорой Юань Шикая.

Однако не парламентские методы борьбы были для Юань Шикая глав-ными – прежде всего он рассчитывал на военную силу. С этой целью была проведена дополнительная мобилизация, увеличен численный состав и огне-вая мощь Бэйянской армии, некоторые её части передислоцировались в стра-тегически важные районы страны /Ухань, Шанхай, Нанкин/. Чтобы получи-ть средства для укрепления армии, без согласия парламента Юань Шикай в апреле 1913 г. взял заём в 25 млн. фунтов стерлингов от консорциума ино-странных банков /Великобритания, Франция, Германия, Япония и Россия/. Были проведены и прямые террористические акции против демократичес- ких сил. Так, в марте 1913 г. по тайному приказу Юань Шикая в Шанхае был убит Сун Цзяожэн, как лидер парламентского большинства претендовавший на пост премьер – министра.

Все эти события происходили на фоне обострявшихся отношений Севера и Юга. Если на Севере укреплялась прямая военная диктатура Юань Шикая, то на Юге нарастало стихийное народное движение против существовавших порядков: вооружённые выступления традиционных тайных обществ, убий-ства «плохих» чиновников, голодные крестьянские бунты и т. п.

Большой размах получило народное восстание под руководством крестьянина Бай Лана /Белый волк/, охватившее провинции Центрального Китая – Хэнань, Хубэй, Аньхуэй и Шэньси. Начавшись в 1912 г. оно продол-жалось почти два года и только осенью 1914 г. было жестоко подавлено пра-вительственными войсками. В повстанческой армии Бай Лана сражались кре-стьяне, шахтёры, землекопы. К апрелю 1914 г. её численность составила око-ло 20 тысяч человек. В изданной Бай Ланом прокламации он объявил себя продолжателем дела Синьхайской революции и борцом против диктатуры Юань Шикая, в защиту республиканского строя. Восстание Бай Лана, несмо-тря на то, что в нём участвовали и сторонники Сунь Ятсена, не было органи-зационно связано ни с ГМД, ни с демократическим движением в других час-тях Китая. На подавление этого восстания Юань Шикай вынужден был бро-сить 200-тысячную армию.

Возобновили антиправительственную деятельность прежние организации революционеров. Так, хубэйские революционеры летом 1913 г. стали готови-ть выступление против Ли Юаньхуна, но он сумел предупредить в июне их выступление и жестоко с ними расправился.

Об убийстве Сун Цзяожэня Сунь Ятсен узнал находясь в Японии. Он сразу же вернулся в Китай и уже 27 марта 1913 г. на совещании руководства ГМД предложил разорвать отношения с Юань Шикаем и начать с ним воо-ружённую борьбу. Это, однако, не встретило полной поддержки его сорат-ников. В то же самое время Юань Шикай открыто переходит в наступление. Он назначает временным премьер – министром своего военного министра и командующего Бэйянской армией Дуань Цижуя и 6 мая 1913 г. издаёт прези-дентский указ «Об искоренении беспорядков и умиротворении». Вслед за этим освобождает от занимаемых постов Хуан Сина /командующий южной армией/, Ли Лецзюня /губернатор Цзянси/, Бо Вэньвэя /губернатор Аньхуэя/, Ху Ханьминя /губернатор Гуандуна/, пытаясь лишить ГМД реальной воен-ной и политической силы. В ответ на это в июле 1913 г. верные идеям рес-публиканизма и преданные ГМД вооружённые силы на юге страны начина-ют вооружённую борьбу против Юань Шикая, которая получила название «второй революции».

ГМД выступил с обращениеми к народу, в которых призвал к воору-жённой борьбе с узурпатором власти Юань Шикаем, обвиняя последнего в стремлении добиваться трона: «В то время, когда миллионы людей живут в нищете, он думает только о своей коронации». Однако энергичного отклика на свои обращения ГМД не получил. Многие члены партии на этот призыв не отозвались и большинство гоминьдановских парламентариев против Юань Шикая не выступило. Широкие слои китайского народа также не поддержали этой вооружённой борьбы. Лишь верные ГМД воинские части в провинциях Цзянсу и Цзянси и в городах Нанкине и Шанхае поднялись на борьбу с военной диктатурой.

К сентябрю 1913 г. Юань Шикаю удалось подавить гоминьданов- ское выступление. Военная и политическая сила оказалась на его стороне. «Вторая революция» потерпела поражение. В стране была установлена

открытая военная диктатура, олицетворением которой стал сам Юань Шикай – выразитель интересов феодально – помещичъих и компрадорско – бюрокра-тических сил Северного Китая и взращённой ещё Ли Хунчжаном группиров-ки бэйянских милитаристов. Сунь Ятсен и другие деятели революционного крыла китайской буржуазии были вынуждены эмигрировать за границу.

В январе 1914 г., стремясь обеспечить себе единоличную диктатуру Юань Шикай издал указы о роспуске обеих палат парламента и всех провин-циальных собраний и органов местного самоуправления. Считая разработан-ную временным нанкинским правительством Сунь Ятсена конституцию 1912 г. «опасной для республики», Юань Шикай в мае 1914 г. заменил её новой конституцией, согласно которой вся власть в стране – исполнительная, законодательная и судебная – оказывалась в руках президента республики. Готовясь к восстановлению в Китае монархического строя и провозглаше-нию себя императором, Юань Шикай совершил торжественное жертвопри-ношение в Храме Неба, соблюдая традиции императорского двора.

В правление Юань Шикая ещё больше усилился налоговый гнёт. Содержание огромной армии и бюрократического аппарата, а также выпла- та «боксёрской контрибуции» и процентов по займам, которые он получил от империалистического банковского консорциума, требовали огромных средств. Одновременно он развернул преследование всех патриотических и демократических сил. В марте 1914 г. был опубликован драконовский закон о печати, установивший строжайшую цензуру; в ноябре 1914 г. были введе-ны телесные наказания для населения.

Синьхайская революция, как революция национально – освободитель- ная, антимонархическая и антидеспотическая, победила, освободив Китай от маньчжурского ига, ликвидировав империю и на её обломках создав респуб-лику. Вместе с тем к концу 1913 г. стало ясно, что революционные демокра-ты народнического типа во главе с Сунь Ятсеном, сыгравшие руководящую и решающую роль в победе данной революции, потерпели серьёзное пораже-ние. Антиманьчжурские лозунги «Объединённого союза» сплотили на рес-публиканской платформе самые широкие, но весьма разнородные, с социа-льно – политической точки зрения, силы китайской нации. Этот широкий единый национальный фронт и был основой успеха Синьхайской революции. Однако её победа уничтожила саму основу национального политического объединения и в результате Сунь Ятсен и его ближайшие сподвижники с их программой народного благоденствия и «государственного социализма» остались весьма узкой группой революционных демократов, пока ещё не имевших массовой социальной базы.