Святая русь

А.М. Петровой

Суздаль да Москва не для тебя ли По уделам землю собирали, Да тугую золотом суму? В рундуках приданое копили, И тебя невестою растили В расписном да тесном терему?

Не тебе ли на речных истоках Плотник-Царь построил дом широко Окнами на пять земных морей? Из невест красой да силой бранной Не была ль ты самою желанной Для заморских княжих сыновей?

Но тебе сыздетства были любы — По лесам глубоких скитов срубы, По степям кочевья без дорог, Вольные раздолья да вериги, Самозванцы, воры да расстриги, Соловьиный посвист да острог.

Быть Царевой ты не захотела — Уж такое подвернулось дело: Враг шептал: развей да расточи, Ты отдай казну свою богатым, Власть — холопам, силу — супостатам, Смердам — честь, изменникам — ключи.

Поддалась лихому подговору, Отдалась разбойнику и вору, Подожгла посады и хлеба, Разорила древнее жилище, И пошла поруганной и нищей, И рабой последнего раба.

Я ль в тебя посмею бросить камень? Осужу ль страстной и буйный пламень? В грязь лицом тебе ль не поклонюсь, След босой ноги благословляя, — Ты — бездомная, гулящая, хмельная, Во Христе юродивая Русь!

19 ноября 1917 Коктебель

Демоны глухонемые

"Кто так слеп, как раб мой? и глух, как вестник мой, мною посланный?"

Исайя 42, 19

Они проходят по земле, Слепые и глухонемые, И чертят знаки огневые В распахивающейся мгле.

Собою бездны озаряя, Они не видят ничего, Они творят, не постигая Предназначенья своего.

Сквозь дымный сумрак преисподней Они кидают вещий луч... Их судьбы — это лик Господний, Во мраке явленный из туч.

29 декабря 1917

ПЕЩЕРА

Сперва мы спим в пурпуровой Пещере, Наш прежний лик глубоко затая: Для духов в тесноту земного бытия Иные не раскрыты двери.

Потом живем... Минуя райский сад, Спешим познать всю безысходность плоти; В замок влагая ключ, слепые, в смертном поте, С тоской стучимся мы назад...

О, для чего с такою жадной грустью Мы в спазмах тел палящих ищем нег, Устами льнем к устам и припадаем к устью Из вечности текущих рек?

Нам путь закрыт к предутренней Пещере: Сквозь плоть нет выхода - есть только вход. А кто-то, за стеной, волнуется и ждет... Ему мы открываем двери.

Не мы, а он возжаждал видеть твердь! И наша страсть — полет его рожденья... Того, кто в ласках тел не ведал утоленья, Освобождает только смерть!

31 августа, 1915

Коктебель

Как в раковине малой — Океана Великое дыхание гудит, Как плоть ее мерцает и горит Отливами и серебром тумана, А выгибы ее повторены В движении и завитке волны, — Так вся душа моя в твоих заливах, О, Киммерии темная страна, Заключена и преображена.

С тех пор как отроком у молчаливых Торжественно-пустынных берегов Очнулся я — душа моя разъялась, И мысль росла, лепилась и ваялась По складкам гор, по выгибам холмов. Огнь древних недр и дождевая влага Двойным резцом ваяли облик твой, — И сих холмов однообразный строй, И напряженный пафос Карадага, Сосредоточенность и теснота Зубчатых скал, а рядом широта Степных равнин и мреющие дали Стиху — разбег, а мысли — меру дали. Моей мечтой с тех пор напоены Предгорий героические сны И Коктебеля каменная грива; Его полынь хмельна моей тоской, Мой стих поет в волнах его прилива, И на скале, замкнувшей зыбь залива, Судьбой и ветрами изваян профиль мой.

6 июня 1918