Новый театр

С возвращением Тальма был возобновлен «Карл Девятый». Но на другой же день после возвращения на сцену, спектакль был вновь запрещен… самим Шенье. Этим поступком автор подчеркнул, что его пьесе не место на сцене реакционного театра.

Положение в «Камеди Франсез» было самым незавидным – аристократы перестали посещать театр, многие и вовсе эмигрировали, а публика из партера настоятельно требовала пьес на темы дня. Авторы, последовав примеру Шенье, начали бойкотировать театр.

Не миновал театральный вопрос и Собрание. В январе 1791 года, Ле Шапелье прочел свой доклад, в котором выступал в защиту свободы театра и показал, что театральное искусство должно быть свободно. Актеры «Камеди Франсез» выступал в пользу сохранения привилегий, но еще в конце 1790 года в Клубе якобинцев выступил драматург Лагарп:

“Так как актеры Французской комедии, — говорил Лагарп, — чванятся сохранением своей узурпации при молчаливой поддержке законодателей, я, господа, намерен доказать вам на фактах, что если бы им удалось одержать эту позорную победу, то она была бы триумфом аристократии и деспотизма над духом патриотизма и над свободой”.²

Лагарп показал, что «Камеди Франсез» систематически бойкотирует революционный репертуар и превращается в орудие реакционной пропаганды, опекаемое существующими привилегиями. Выступление Лагарпа, появление ряда брошюр и газетных статей в защиту свободы театра — все это дало большой материал для докладчика Ле Шапелье и для развернувшихся прений.

Собрание приняло следующий декрет:

“1. Каждый гражданин может отныне открыть театр, сделав соответствующее сообщение местным властям муниципалитета, собирать публику и ставить пьесы различных родов.

2. Произведения живущих авторов не могут быть поставлены ни в одном театре на территории Франции без формального и письменного согласия авторов, под угрозой конфискации валового сбора с представлений в пользу указанных авторов. Произведения авторов умерших объявляются национальной собственностью через пять лет после смерти автора и могут быть представлены в любом театре”.

Этот декрет, явившийся плодом долгой борьбы передовых идеологов буржуазного театра за свободу театров и за отмену привилегий, внес небывалое оживление в театральную жизнь революционной столицы.

После публикации декрета от 13 января 1791 года, а Париже появилось множество новых театров. Уже к ноябрю 1791 года в столице насчитывалось около 78 театров и театриков, подчиненным городским властям. Репертуар их был самый разнообразный, но в основном предпочтение отдавалось злободневным пьесам. Но самое главное, что идея о создании второго драматического театра стала реальной!

Выше уже говорилось о театре «Веселое Варьете», который обосновался на улице Ришелье, в просторном зале Пале-Рояля, но сейчас настало время рассказать о нем подробнее. Директора «Варьете», воспользовавшись расколом в «Камеди Франсез» пригласили к себе Тальма, Дюгазона, Гранмениль, Вестрис, Дегарсена, Симона и Ланжа – всех революционно настроенных актеров.

Но история с «Камеди Франсез» не закончилась так просто – теперь Тальма уже не хотели отпускать из театра, на этот раз опасаясь конкуренции вполне обоснованно. Актеру отказались выдавать его гардероб и устроили настоящее слушание дела об уходе. Из книги «Красные и черные»:

«Во время прений сторон Дюгазон проделал остроумный трюк. Он взял с собой восемь преданных ему статистов и отправился в костюмерную театра. Обычно охранявшаяся гвардейцами, костюмерная на этот раз оказалась отпертой: страж также пожелал присутствовать в зале во время разбора дела. Дюгазон одел своих статистов в пышные костюмы римских ликторов. Затем при помощи подобранного ключа проник в уборную Тальма. Там он собрал его костюмы, оружие, шлемы, одежды, мантии и тоги, уложил в большие корзины. Сам же Дюгазон, облачившись в костюм Ахилла, с длинным копьем в руке, надвинув шлем на лоб, приказал своим “ликторам” взять корзины с театральным имуществом Тальма и нести их за собой.

Ошеломив видом (необычного шествия всех находившихся в здании театра, Дюгазон вышел с “ликторами” на улицу и, сопровождаемый толпой зевак, доставил ценный груз в Пале-Рояль, в помещение театра, где отныне он должен был играть вместе с Тальма.

Из уст в уста переходили рассказы о веселой выходке Дюгазона. Во Французском театре уже не подымали больше вопроса о гардеробе Тальма. Раскол труппы Французского театра стал совершившимся фактом».