мыми. В тесной связи с пониманием бытия человека как бытия в свободе находится проблематика следующих вопросов темы: об антропологическом обосновании прав человека и о «правовом человеке» как субъекте права.

§ 2. | Философский смысл и обоснование [ прав человека

Наряду с обоснованием права вообще как особого норматив­ного порядка важнейшей проблемой правовой антропологии яв­ляется обоснование идеи прав человека, то есть ответ на вопрос: почему правовой порядок подразумевает соблюдение прав чело­века? Этот вопрос включает три момента: а) описание феномена прав человека как такового (аналитическая задача); б) выясне­ние статуса прав человека (легитимационная задача); в) обосно­вание идеи прав человека (нормативная задача).

Права человека с позиций философии права являются одним из видов прав вообще, с понятием которых связаны некоторые благоприятные, позитивно оцениваемые состояния их владель­ца. С позиции одной из двух альтернативных теорий — теории воли (свободы) - права дают преимущества воле их владельца над волей другой стороны, находящейся с ним в конфликте, с позиции другой теории — теории интереса — права служат за­щите или осуществлению интересов их владельца.

Понятия «права» и «обязанности» имеют столь огромное значение для раскрытия феномена права, что они могут быть на­званы модусами права. Как известно, модус (от лат. modus -мера, способ, образ, вид) — это есть единичное проявление суб­станции, поэтому права и обязанности являются не чем иным, как непосредственным проявлением идеи (смысла) права.

Что же значит «иметь право» и «иметь обязанность»? Когда говорится «я имею право», то подразумевается, что «я могу», то есть эти высказывания относятся к модальности возможности, или свободы. Когда говорится «я обязан», то подразумевается, что «я должен», то есть этот тип высказываний относится к мо­дальности долженствования.

Правовой модус «правомочия» имеет место лишь там, где имеется ему противовес в модусе «обязанности». Это говорит о дополнительности прав и обязанностей, хотя эта дополнитель-

ность и предполагает нормативный приоритет модуса «право- 241 обязанность».

Из всех видов прав философа прежде всего интересуют пра­ва человека — те, которые принадлежат человеку как таковому, или субъективные права, на обладание которыми может претен­довать каждый человек вне зависимости от обстоятельств. Они находятся в центре политического проекта современности, суть которого выражается в изначальной и исключительной связи власти и справедливости, то есть в такой организации публичной власти, чтобы подчиненность ее принципам справедливости не оставалась на усмотрении власть предержащих¹.

Идея прав человека имеет нормативно-критический харак- тер. Представляя собой «опосредующие принципы справедли- вости» и «нравственные критерии, которыми должен руковод- ствоваться правопорядок»², права человека не могут рассмат- риваться в качестве лишь одного из юридических понятий. Они оказываются в кругу основных концептов современной практи- ческой философии (моральной, правовой, политической). *Щ

По своему смысловому содержанию права человека очерчи- %yii вают пространство, которое обеспечивает каждому человеку ус-ловия его самореализации, то есть пространство его личностной автономии.

Со времен Просвещения права человека именовались «при­рожденными», «священными», «неотчуждаемыми». И в этом выражалось представление о самоценности и безусловной зна­чимости прав человека. Натуралистический термин «прирож­денные» фиксировал понимание прав человека как таких инди­видуальных правомочий, которые существуют до и независимо от любых человеческих установлений, от всей практики поло­жительного права; выражение «священные» имеет следующий светский смысл: «безусловные», «неоспоримые», или, на юри­дическом языке, «сверх-» или «надюридические»; аутентич­ный смысл, который вкладывается в понятие «неотчуждаемых прав», заключается в том, что они «неотъемлемы», то есть ни­кто и никогда не может у человека их отобрать, в том числе и сам человек не может от них отказаться³.

См.: Хёффе О. Политика. Право. Справедливость. — С. 248, 289.

² Там же. - С. 293.

³ См.: Соловьев Э.Ю. Чтобы мир до времени не превратился в ад (Религия прогресса и идеал правового государства) // Знание — сила. — 1995. — № 7. - С. 14.

242 Традиционно в либеральной перспективе права человека по­нимаются как такие права индивидов, которые дают им возмож­ность защищаться от посягательств на их свободу со стороны структур государственной власти. В формуле «гражданин про­тив власти» выражается антиавторитарный смысл прав челове­ка, или, по сути, негативный смысл, как выражение «свободы от», и их строгое обеспечение является безусловным требовани­ем современной эпохи.

Однако права человека и право в целом приобретают еще и позитивный смысл, они сами выступают в качестве силы, кото­рая наполняет смыслом общественное пространство. Только бла­годаря праву возможно включение людей как атомов в опреде­ленную систему отношений. Благодаря правам человека право выступает как условие участия каждого в общественных делах. Следовательно, права человека служат необходимыми условия­ми человеческого существования и коммуникации.

Смысл прав человека определяет их особый статус как до-политических, безусловно значимых и неотъемлемых оснований современной государственности, или принципов легитимации. Это значит, что права человека рассматриваются в качестве не­зависимых стандартов, благодаря которым могут критико­ваться законы, деятельность правительства и иных политико-правовых институтов, то есть в качестве критериев легитима­ции.

Классические цравопорядки находили форму своей легити­мации в различных конструкциях общественного договора. Со­временные правопорядки имеют иную структуру и модус значи­мости легитимации, ибо они основываются на субъективных правах. Эти права предоставляют правовому лицу законное поле действий для достижения своих потребностей и интересов. Дей­ствуя в границах праводозволенного, человек освобождается от необходимости нести моральный отчет о своих действиях, не обязан давать им публичные оправдания. Тем самым разводятся мораль и право.

Права человека институциализируют коммуникативные ус­ловия для формирования разумной политической воли. Это зна­чит, что легитимными признаются лишь те регулятивы, которые могли бы быть приняты всеми возможными заинтересованными лицами. В целом личная и публичная (гражданская) автономии

взаимно дополняют друг друга, однако при этом нормативный 243 приоритет находится на стороне личных прав.

Значение прав человека как важнейшего легитимационного принципа современного правопорядка требует более глубокого погружения в основания этих прав, то есть перехода к нашей непосредственной задаче — философско-антропологическому обоснованию идеи прав человека, или выяснению истоков этих прав, откуда эти права у человека и каковы они.

С позиций современной правовой антропологии, которая яв­ляется частью политической антропологии, или же концепции, основанной на принципе интерсубъективности, мы должны идти дальше простой констатации безусловной значимости врожден­ных, священных и неотъемлемых прав человека, выражающих современную концепцию гуманизма, и рассматривать их в сущ­ностном аспекте — как условия собственно человеческого дейст­вия.

Для этого необходимо различать максимальную и минималь­ную антропологию. Первая делает акцент на способности чело­века к изменениям и реформаторству. Вторая — на необходимо-сти оставаться человеку самим собой.

Максимальная антропология пытается выяснить, что являет­ся оптимальной формой бытия человека, она ориентируется на образ человека в возвышенном смысле, но, как правило, оказы­вается безразличной к праву и правам человека. Таким был об­раз человека у Ницше, Хайдеггера, романтический образ челове­ка у славянофилов, да, пожалуй, и в марксизме (концепция «всесторонне развитой личности»).

Минимальная антропология отказывается от всякой телеоло­гии, то есть от учения о целевом предназначении человека. То, каким должен быть человек, зависит от решения самого челове­ка. Собственно человек определяется по минимальным условиям того, что необходимо человеку, что делает человека человеком. Именно такой смысл придает правам человека французский фи­лософ А. Глюксман: «Идея прав человека обретает свой опреде­ленный контур не потому, что мы знаем, каким должен быть идеальный человек, каким он должен быть по природе или в качестве совершенного человека, нового человека, человека бу­дущего и так далее. Нет, идея прав человека обретает определен­ность потому, что мы очень хорошо представляем себе, чем чело-

244 век не должен быть...»¹. Поэтому правовая антропология пере­носит акцент в определении человека с того, к чему человек стремится — счастью, самореализации или осмысленному суще­ствованию, на начальные условия, делающие человека челове­ком. Эти моменты «прирожденные», неотделимые от человека и поэтому носят антропологический характер. Они являются усло­виями возможности человеческого существования (трансценден­тальными условиями). Что же касается прав человека, то они яв­ляются принципами обеспечения этих условий.

Основной принцип обоснования прав человека с антрополо­гических позиций выражается в следующем: «человек как чело­век должен иметь право». Это право он должен иметь для того, чтобы не погрязнуть в трясине повседневности. При этом он дол­жен иметь его как человек — не как «богоподобное существо», не как «сверхчеловек», а именно как человек, а следовательно, существо несовершенное, «приземленное», занимающее среднее положение между «совершенством добра» и «низостью зла», ме­жду святым и зверем. Это право отнюдь не обеспечивает ему га­рантированное движение к новому, а лишь не позволяет опус­титься ниже определенного предела, за которым заканчивается человеческое. Поэтому это спасательное (а не спаситель­ное) средство, наподобие «спасательного жилета» или страхов­ки альпиниста. Права человека имеют антропологическую осно­ву во внутренней мере стремления человека к риску и новациям, которая заключается в стремлении сохранить себя, свою экзи­стенцию. В моральном плане это стремление сохранить себя ока­зывается выше, чем достигнутые успехи в освоении все новых и новых жизненных вершин.

Из положения о кооперативно-конфликтной природе чело­века вытекает то, что, с одной стороны, человек — «позитивное социальное существо» и это означает: люди способны помогать друг другу и дополнять друг друга. Он живет не только «для себя», но и «для других», способен устанавливать порядок во взаимоотношениях с другими людьми. В то же время в ситуаци­ях, где воплощается позитивная природа человека, права чело­века оказываются ненужными. Поэтому следует учитывать, что, с другой стороны, человек — это «негативное социальное

¹ Соловьев Э.Ю. Указ соч. — С. 19.

существо», своим противостоянием несущее в себе угрозу дру- 245 гим людям. Из этой опасности, которая возникает в силу кон- фликтной природы человека, и следует необходимость прав че- ловека.

Из этой угрозы, которую один человек представляет для друго­го, вытекает возможность того, что человек одновременно являет­ся и потенциальным преступником, и потенциальной жертвой од­новременно. Проблема прав человека оказывается весьма серь­езной, как об этом говорит Р. Дворкин¹, и вполне оправданным оказывается пафос, связанный с институтом прав человека. Пра­ва человека выступают как бы результатом обмена отказа от на­силия на приобретение безопасности, при этом соотношение ме­жду отказом и приобретением является примерно равноценным.

Ситуация выбора выражается в следующей дилемме: что че­ловек предпочтет быть одновременно и преступником, и жертвой, или ни тем, ни другим? Поскольку нельзя выбрать что-то одно — либо насилие по отношению к другим, либо опасность насилия по отношению к тебе самому, человек выбирает отказ от насилия. И в этом выборе проявляется фундаментальный антро­пологический интерес — сберечь свое Я, свою экзистенцию. Че­ловек как человек может действовать на основе отказа, самоог­раничения. Из общего отказа убивать, грабить или преследо­вать друг друга возникает право на жизнь, собственность и свободу².

В этих трех основополагающих правах человека, выражаю­щих фундаментальный антропологический интерес - - сохране­ние собственного Я, проявляются трансцендентальные интере­сы, то есть такие, от которых человек не может отказаться: инте­рес сохранить единство тела и жизни как условия выживания человека, сохранения собственности — как условия более каче­ственного выживания и, наконец, свободы - - как выживания еще большего качества.

Таким образом, можно заключить, что самым фундаменталь­ным человеческим стремлением является стремление сберечь свое Я, свою экзистенцию, свою идентичность. И это стремление

¹ См.: Дворкгн Р. Серйозний погляд на нрава. - Киев, 2000.

² См.: Гьоффе О. Полйична антрополопя в особливому iio.'ii уваги права // Вибраш стат." — С. 31-44.

246 представляет собой главный антропологический интерес. В каче­стве минимального условия осуществления этого интереса вы­ступает требование отказа от насилия. Реализация этого требо­вания является минимальным условием, делающим человека че­ловеком, что означает требование признания права другого, его ценности и достоинства.

Личность и право. Гуманистическая природа права

Основной вопрос философии права в контексте правовой ан­тропологии является конкретизацией общефилософского вопро­са «что такое человек?» и выступает как вопрос о том, «что такое человек юридический?». Поскольку философская антро­пология определяет человека как человека способного¹, то и пра­вовая антропология может быть представлена как такой подход к праву, когда последнее рассматривается сквозь призму челове­ческих способностей. Среди различных человеческих способно­стей выделяется и способность бытия в условиях правовой ре­альности, на основании которой человек получает определение «homo juridicus» (человек юридический). Обосновывая введение -последнего понятия, французский социолог права Ж. Карбонье подчеркивал, что только человек из всех живых существ «наде­лен свойством быть юридическим существом» и только ему при­суща способность «создавать и воспринимать юридическое». Именно эта присущая человеку способность, считает он, а также поддерживающий ее ментальный механизм должны быть пред­метом юридической антропологии².

Что же представляет собой «человек юридический»? Чело­век в системе права, человек правовой — это, прежде всего, субъект, агент и носитель определенных действий. Поэтому важнейшим вопросом правовой антропологии является вопрос «кто является субъектом права?», или «что значит быть субъек­том права, а не просто субъектом морального долженствования или гражданином государства?»³. Другими словами, это вопрос

о том, благодаря какой способности мы идентифицируем субъек­та права, какая из сторон человеческого бытия делает право воз­можным.

Проблема субъекта права оказывается ключевой для раскры­тия феномена права, выявления его смысла. В концепции рос­сийского философа права начала XX века Н. Алексеева субъекту отводится роль «наиболее глубокого элемента правовой структу­ры»¹. Этот вывод перекликается с положением известного совет­ского юриста Е. Пашуканиса о.субъекте как атоме юридической теории, простейшем, неразложимом далее элементе².

Человека делает правовым субъектом то, что он по своей сущности обладает способностью, которая делает возможным право. Конечно, здесь имеется в виду не просто субъект права, как о нем учит юридическая теория, а субъект в философском смысле, правовой субъект, когда на первый план выходит собст­венная рефлексивная деятельность человека, не вытесненная объективированными формами существования юридического смысла в положительном праве.

Феноменолого-герменевтическая философия права за отвле­ченными формами объективного права стремится разглядеть жи­вого субъекта, носителя действительного правосознания. В обра­зе такого субъекта трансцендентальное (универсальное) и эмпи­рическое (единичное) представлены в единстве, как единство сущности и существования. Понятие такого субъекта в наиболь­шей мере соответствует юридическому учению о дееспособности. Он обладает естественной способностью к деятельности, которая носит ценностно-ориентированный характер. Среди ценностно-ориентированных актов (любви, ненависти и др.) выделяются такие, которые выражают смысл права. Это — акты признания³. Акты признания — это особые интенциональные акты, выра­жающиеся в направленности на другого, при этом другой рас­сматривается как ценность вне зависимости от степени его досто­инств, как ценность, заслуживающая гарантий защиты со сторо­ны права.

Ценностно-значимый акт признания конституирует «клеточ-

§ з.

¹ Алексеев Н.Н. Основы философии права. — Прага, 1924. — С. 76.

² См.: Пашуканис Е.Б. Избранные произведения по общей теории права и государства. - М., 1980. - С. 102.

³ См.: Алексеев Н.Н. Указ. соч. — С. 76.

См.: Рикёр П. Указ. соч. — С. 28.

См.: Карбонье Ж. Юридическая социология. - М., 1986. - С. 61. Рикёр П. Указ. соч. - С. 27.

248 ку» права, представляет собой определяющий момент правосоз­нания. Способность к признанию — собственно правовая спо­собность, которая делает право возможным. Она отличается от моральной способности (любви, уважения), хотя и может иметь их в качестве своей предпосылки. Именно в акте признания про­исходит отождествление каждого себя и одних с другим, что по­зволяет рассматривать его как антропологический эквивалент принципа формального равенства. Такая «ориентация на друго­го» коррелируется с сущностной чертой человека — открыто­стью миру.

Гегель относил признание к сфере субъективного духа и представлял его в качестве особого состояния самосознания, ко­гда носитель последнего соотносит себя с другим субъектом, стремясь показать себя в качестве свободной самости. Сама по­требность в признании обусловлена двойственностью природы человека: представляющего, с одной стороны, природный, те­лесный субъект, а с другой стороны — свободный субъект. «Для преодоления этого противоречия, — писал Гегель, — необходи­мо, чтобы обе противостоящие друг другу самости... полагали бы себя... и взаимно признавали бы себя... не только за природ­ные, но и за свободные существа»¹. При этом истинная свобода достигается благодаря признанию: «Я только тогда истинно сво­боден, если и другой также свободен и мною признается свобод­ным»².

Русский философ права И. Ильин также отмечал, что «пра­воотношения покоятся на взаимном признании людей»³. Он под­черкивал, что именно это живое отношение между людьми дела­ет право возможным, а в актах признания происходит консти-туирование человека как правоспособного субъекта⁴.

Признание может быть представлено как «свернутая» спра­ведливость, а справедливость — «развернутой» формой призна­ния. При этом справедливость как способ отношений возможна лишь при наличии у субъекта способности признания, а отноше-

¹ Гегель Г.-В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т.З. Философия ду­ха. - М., 1977. - С. 241.

² Там же. - С. 217.

³ Ильин И.А. О сущности правосознания .'/ Соч. В 2 т. Т. 1. — М., 1993. - С. 256.

⁴ См.: Там же. - С. 261.

ния взаимного признания оказываются возможными лишь в том 249 случае, когда люди вступают в справедливые отношения, не пы­таются использовать друг друга в качестве средств в собствен­ных целях. Акты признания можно назвать сознательными и ра­зумными актами. Поэтому способность признания предполагает определенную интеллектуальную и моральную зрелость, выра­жением которой выступает метафора субъекта права как «совер­шеннолетнего». Человек понимает происходящее с ним и дру­гим, поступает осмысленно, отдает отчет в происходящем.

Благодаря признанию, которое осуществляется посредством определенных правил, социальные связи, основанные на догово­рах, на различного рода взаимных обязательствах, придающих юридическую форму даваемым друг другу обещаниям, включа­ются в систему доверия. В данном случае правила признания представлены принципом: «Обязательства должны выполнять­ся». Это правило распространяется на каждого, кому адресова-ны законы данной правовой системы, или на человечество в це­лом, когда речь заходит о международном праве. В этом случае участник отношений уже не субъект морали («ты»), а субъект права («любой»).

Именно так, в духе ориентированной на анализ языка герме­невтической философии, то есть путем нахождения соответст­вующего местоимения, наиболее адекватно выражающего право­вой смысл, определяет понятие субъекта права П. Рикёр: «Субъ­ект права — любой. Я являюсь любым по отношению ко всем. Мы входим в юридическое пространство, когда рассматриваем себя как «любого» из всех остальных «любых»¹. При этом «лю­бой» — это не глубоко личностное «ты» и не анонимное «нек­то». Этим местоимением выражается философская структура, которая является правовой по своей сути.

Что же скрывается за выражением «любой»? Какая из форм индивидуального бытия человека — индивид, индивидуальность или личность — имеется в виду, когда ставится вопрос о субъек­те права?

В предложенной Э. Ю. Соловьевым концепции содержание и соотношение основных форм индивидуального бытия человека

¹ Рикёр II. Торжество языка над насилием. Герменевтический подход к философии права // Вопросы философии. — 1996. — № 4. — С. 30.

250 раскрывается через установление их соответствия определенным типам норм — обязанностям, призванию, правам¹. Так, инди­вид — это отдельный представитель рода «человек», «один из» множества людей, и в таком качестве — продукт общества, объ­ект общественных отношений. Он является субъектом (носите­лем) обязанностей, без которых немыслимо никакое общество, центром вменения, по отношению к нему уже применимы по­нятия вины и ответственности. Для индивида характерна уста­новка на социальную адаптированность к существующим усло­виям.

Для обозначения же активной стороны человеческого бытия, субъекта общественных отношений применяются понятия «инди­видуальность» и «личность». Э. Ю. Соловьев подчеркивает, что в индивидуальности мы ценим ее самобытность, а в личности — са­мостоятельность, или автономию². Индивидуальность — субъект призвания, или состояния, когда право превращается в обязан­ность, для нее характерна установка на самореализацию (само­осуществление). Это индивид, который социальнее наличного со­циума. Внешнему авторитету здесь противопоставляется над­личностная принудительность совести, веры, вкуса.

Личность формируется на основе индивидуальности. Это — субъект прав, или права (если сущность права видеть в правах человека), а следовательно, субъект свободы. Ее отличительной чертой является стремление к собственной и уважение к чужой независимости. Именно с образом человека как личности корре-лируется право. Ведь сущность права образует категорически требуемое морально-автономным субъектом признание его мо­ральной самостоятельности (свободы) как предварительное дове­рие к воле и самодисциплине каждого человеческого индивида³.

«Формализм» права не означает стирание всех различий ме­жду людьми. Уравнивая всех по формальному принципу, право, не требуя принудительного самосовершенствования или прояв­лений духовной и социальной свободы, оказывается условием реализации человеческих способностей именно тем, что отдает

¹ См.: Соловьев Э.Ю. Указ. соч. — С. 48-55.

² См.: Соловьев Э.Ю. Личность и право // Вопросы философии. — 1989. - № 8. - С. 87.

³ См.: Соловьев Э.Ю. От обязанности к призванию, от призвания к пра­ву. - С. 52.

их реализацию на личное усмотрение граждан. В этом смысле формальное равенство выступает "гарантом человеческой уни­кальности.

Право, казалось бы, безразличное к внутреннему миру че­ловека, не может функционировать и развиваться без личност-но развитых людей, способных сказать: «На том стою и не могу иначе». Оно испрашивает таких людей, признавая за ними спо­собность решать самостоятельно, что для них значимо, ценно и выгодно. Гарантируя пространство для осуществления этих способностей, оно тем самым стимулирует «производство» лич-ностно развитых индивидов. Без личностно развитого субъекта права современная правовая культура была бы просто невоз­можной.

Хотя реальные индивиды могут не обладать качествами авто­номного субъекта, но сущность права заключается в предполо­жении этих качеств у каждого человека («любого»). Поэтому право ориентируется на образ человека как личности. Эта идея личности как субъекта права выступает в качестве «должного», идеала для права. «Идеал права, -- пишет русский философ Б. П. Вышеславцев, — есть свободный субъект, homo sui iuiris, автономная личность, которая сама рассуждает, сама оценивает, сама выбирает направление действий»¹.

Таким образом, быть правовым субъектом — это не значит просто воспроизводить смысл положительного права путем тол­кования юридических норм. Это означает быть живой лично­стью, носителем действительного правосознания. В идее право­вого субъекта заложена идея осмысленного поведения. Эмпири­ческие и жизненные границы осмысленного существования вы­ражены в идее дееспособности.

Правовой субъект — это не столько внутренняя психологиче­ская структура личности (не столько ее аутентичное «Я»), сколько то, как личность представлена другим. Она дает воз­можность взаимодействия с окружающим миром, отражая ту роль, которую человек играет в нем. Это — лицо, персона. Лич­ность в качестве персоны есть не атомарный индивид, а человек в его отношении к другим людям. Такая личность конституиру­ется другими, но не в объективном смысле, а в том смысле, что

¹ Вышеславцев Б.П. Кризис индустриальной культуры. Марксизм. Неосо­циализм. Неолиберализм. - Нью-Йорк, 1953. — С. 229.

252 осознает себя в отношении к другим, в отношении понимания его роли другими. Она есть структурное единство отношения и его носителя (правоотношения и субъекта права). Это значит, что право порождается такими отношениями, в которых человек участвует как персона. И это есть отношение признания.

Именно личность как единство отношения к другому и его носителя есть тот онтологический элемент, благодаря которому можно идентифицировать принадлежность к собственно праву (но не в субстанциональном смысле) любого правового явления. Несубстанциональность основания права означает то, что из вза­имного признания как сущности справедливости нельзя вывести ни одной нормы позитивного права. Здесь скорее применимо от­ношение не дедукции, а аналогии. Там, где имеют место отноше­ния взаимного признания, конституирующие качество личности, там есть и право, и, наоборот, там, где их нет, где личности не гарантируется ей атрибутивно присущее (жизнь, свобода, собст­венность), там и право как таковое не реализуется. Таким обра­зом, понятие субъекта права не просто играет ключевую роль в раскрытии феномена права, но само право обосновывается идеей человека как личности.

В силу отмеченных обстоятельств право в одном из своих из­мерений — антропологическом — может быть определено как способ человеческого взаимодействия (сосуществования), воз­можный благодаря человеческой способности быть автоном­ным субъектом, который признает таким же субъектом любого другого. Носителем данной способности является опре­деляемая признанием других личность, или персона, а ее реали­зация и воспроизводство составляет задачу политико-правовых институтов.

ВЫВОДЫ

1. Фундаментальным разделом философии права является правовая антропология, которая занимается исследованием гуманистических осно­ваний права. Возможность правовой антропологии обусловлена тем, что в структуре человеческого бытия могут быть выделены моменты, которые во внешнем выражении дают правовые отношения и в самом праве — такие моменты, без которых совместное человеческое сосуществование оказалось бы невозможным.

2. Представляя собой моральные критерии, которыми должен руковод- 253

ствоваться правопорядок, права человека очерчивают пространство, кото­рое обеспечивает каждому человеку условия его самореализации, то есть пространство его личностной автономии. По своему статусу права человека выступают в качестве независимых стандартов для критики законов и иных политико-правовых институтов, то есть в качестве критериев легити­мации. Основной принцип обоснования прав человека заключается в том, что человек, чтобы оставаться человеком, должен иметь право на сохране­ние самого себя, собственной экзистенции. Отказ от насилия по отношению к другому означает признание за ним права на жизнь, собственность и сво­боду как универсальные условия человеческого существования.

3. За конструкцией субъекта права следует усматривать особое измере- ние человека — правового человека как носителя способности признания, адекватной формой социального бытия которого выступает личность.

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

1. Что изучают философская и правовая антропология?

2. Как связаны между собой «образ человека» и «образ права»?

3. Что такое «правовой человек»?

4. Что представляет собой природа человека и в чем состоит необходи­мость правопорядка?

5. Что, с точки зрения современной философии, представляют собой права человека и какой смысл по отношению к ним имеют выражения «ес­тественные», «священные», «неотчуждаемые»?

6. Как обосновать безусловную ценность прав человека?

7. Какую функцию выполняют права человека в современном мире? Что, согласно концепции П. Рикёра, является антропологической основой права? Кто является субъектом права?

8. Какая, на ваш взгляд, форма индивидуального бытия человека (индивид, личность, индивидуальность) соответствует понятию субъекта права?

РЕКОМЕНДОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. Атцци Э. Человек кап предмет философии / / Вопросы филою- . фш. - 1989. - № 2. - С. 24-34.

2. Алексеев С. С. Право: азбука - теория - философия: опыт ком­плексного исследования. — М., 1999. — С. 608—662.

3. Бачинин В.А. Философия права и преступления. — Харьков, 1999. - С. 247-264.