Социологический журнал. 2005. № 1

Е.В. МАСЛОВСКАЯ, М.В. МАСЛОВСКИЙ

Социологические теории права

В работах отечественных юристов, обращавшихся к социологи-

ческой проблематике, высказывалась точка зрения, согласно которой

социология права как отрасль юридической науки уже сложилась и

успешно функционирует, тогда как в рамках общей социологии изу-

чение права «остается пока на уровне исследовательской сферы или

научного направления и не развилось еще в отдельную социологиче-

скую дисциплину» [9, c. 81]. Для подтверждения данного тезиса ис-

пользовались главным образом ссылки на учебную литературу по

общей социологии, где право как социальный институт либо вообще

не упоминается, либо рассматривается на основе исследований юри-

стов. В то же время отмечалось, что «в специальных научных трудах

наших социологов проблематике социологии права уделено еще

меньше внимания» [9, c. 82].

Применительно к современной отечественной социологии по-

добная критика во многом оправданна. Характерно, что даже в наибо-

лее масштабном труде, посвященном истории и современному состоя-

нию российской социологии, есть глава «Социология девиантного

поведения и социального контроля» [16, c. 587–609], но отсутствует

глава о социологии права. Следует обратить внимание на тот факт,

что в исследованиях российских ученых теоретические разработки

зарубежной социологии права в настоящее время практически не ис-

пользуются. Между тем в западных социологических теориях изуче-

нию правовой сферы нередко отводится значительное место. Назовем

ряд проблем социологии права, которые рассматривались в рамках

общесоциологической теории: историческая эволюция форм права,

взаимоотношения права и других сфер общественной жизни, соци-

альные предпосылки автономии правовой сферы. В теоретической

разработке всех этих проблем принимали участие М. Вебер,

Т. Парсонс, Н. Луман, П. Бурдье. Обращение к их идеям представля-

ется необходимым условием любого обсуждения теоретической про-

блематики социологии права.

М. Вебер: концепция рационализации права

Проблема рационализации права рассматривалась в трудах

М. Вебера и обсуждалась в современной неовеберианской социоло-

гии. Понятие рациональности — одно из важнейших в теории Вебера.

Этот термин используется в его работах чрезвычайно широко и мо-

жет относиться к различным сферам общественной жизни. Той или

иной степенью рациональности отличаются экономическое поведе-

ние, структуры государственного управления, нормы права.

В экономической сфере рациональность связана главным образом

с возможностью точного расчета, калькуляции. Так, формально-

рациональная капиталистическая экономика основывается на чисто

количественном исчислении и не принимает во внимание какие-либо

неэкономические ценности. Рациональность определенной сферы че-

ловеческой деятельности характеризуется также и тем, насколько эта

деятельность подчинена четко сформулированным правилам. Рас-

сматривая современную рациональную бюрократию, Вебер подчер-

кивал, что она действует в соответствии с формальными правилами и

использует в процессе управления специальные знания. Кроме того,

понятие рациональности может подразумевать логическую строй-

ность, последовательность, систематизацию каких-либо знаний. В

этом смысле рациональность присутствует в религиозных учениях,

научных теориях, правовых документах.

Одной из основных тенденций современного ему общества Вебер

считал распространение рациональных форм социального действия и

социальной организации, достигших наивысшего развития в странах

Запада. Он стремился раскрыть исторические причины, обусловив-

шие своеобразие рациональной западной культуры, понять, почему

именно на Западе возникли культурные явления, получившие впо-

следствии универсальное значение. Вместе с тем Вебер указывал, что

«во всех культурах существовали самые различные рационализации в

самых различных жизненных сферах» [6, с. 55].

Социологии права посвящена отдельная глава в основном вебе-

ровском труде «Хозяйство и общество». Автор анализирует истори-

ческие формы права, которые образуют определенную последова-

тельность, сменяя друг друга в ходе развития западных обществ. Со-

гласно Веберу, как правотворчество, так и правоприменение могут

быть рациональными либо иррациональными. Они являются фор-

мально иррациональными в том случае, когда «используются средст-

ва, которые не могут контролироваться интеллектом, например об-

ращение к оракулам и им подобным. С другой стороны, правотворче-

ство и правоприменение являются материально иррациональными в

той степени, в какой решение принимается под влиянием обстоя-

тельств частного случая, оцениваемых с точки зрения этических,

эмоциональных или политических позиций, а не на основе общих

норм» [28, p. 656]. Формально рациональным является, по Веберу,

такое право, которое принимает во внимание лишь «недвусмыслен-

ные и общие характеристики ряда фактов», а материально рацио-

нальным — право, которое опирается исключительно на общие нор-

мы [27, p. 91].

В ходе рационализации права происходит обобщение и система-

тизация правового материала. Обобщение приводит к выведению ря-

да общих принципов, в соответствии с которыми оцениваются кон-

кретные факты. Систематизация означает «объединение всех анали-

тически выведенных правовых положений таким образом, что они

образуют логически ясную, внутренне последовательную и — по

крайней мере в теории — не имеющую пробелов систему правил»

[28, p. 656].

Такая систематизация постепенно становится делом получивших

специальное образование юристов. При этом развитие правовой мыс-

ли может происходить в двух направлениях: эмпирическом и индук-

тивном либо теоретическом и дедуктивном. Примером первого слу-

жит английская правовая традиция, второго — римское право и пра-

вовая традиция в странах континентальной Европы.

В веберовских трудах рационализация рассматривается как пра-

вовая процедура и как основание права. Согласно Веберу, «прими-

тивный» судебный процесс в условиях традиционного господства

имел «строго формальный характер», хотя основания для вынесения

судебных решений были совершенно иррациональными. Не сущест-

вовало каких-то объективных правовых норм. Исход дела решался

обращением к «магическим силам», как правило, через посредство

оракула. Но сама процедура такого обращения была крайне формали-

зованной. Малейшее нарушение установленных ритуалов одной из

сторон судебного процесса могло означать для нее проигрыш [28,

p. 761]. Формальный характер современной судебной процедуры оп-

ределяется тем, что правовая аргументация рациональна, поскольку

«осуществляется абстрактным и логическим путем и допускает ис-

пользование лишь тех средств, которые могут контролироваться ин-

теллектом» [27, p. 95].

В отличие от формальной рационализации права, понятие мате-

риальной рационализации относится к развитию не правовой проце-

дуры, а правовых норм. Вебер указывает, что на «примитивной» ста-

дии отсутствует понятие объективной нормы. Всякий судебный при-

говор выступает как конкретное решение, не поддающееся обобще-

нию. Формирование общих норм становится возможным после того,

как «правовое откровение» оказывается закрепленным в традиции.

Традиционное господство любые правовые нормы расценивает

как данные, а не введенные или намеренно созданные. При этом тра-

диционное право представляет собой прежде всего набор законода-

тельно оформленных привилегий представителей определенных со-

циальных групп. С точки зрения Вебера, в рамках традиционного

права не возникает понятия «универсально применимых норм» [28,

p. 698]. Выработка этого понятия стала исторической задачей естест-

венного права, которое первоначально «скорее дополняет, а не заме-

няет собой традиционное право» [27, p. 99]. Естественное право по-

стулирует возможность выведения правовых норм логическим путем

из определенных принципов. Но сами эти принципы рассматривают-

ся как данные и не подлежат пересмотру. Напротив, законы должны

соответствовать таким принципам, не являющимся юридическими по

своим основаниям.

Дальнейшая рационализация связана с развитием концепции по-

зитивного права. Как отмечает В. Шлюхтер, «философски ориенти-

рованная логика естественного права трансформируется в юридиче-

ски ориентированную логику позитивного права» [27, p. 98]. Доктри-

на позитивного права, наиболее последовательно разработанная

Г. Кельзеном, обосновывает автономию правового порядка по отно-

шению к религии, морали и любым другим сферам. В результате ра-

ционализации «все право считается введенным и тем самым допус-

кающим изменения. Его основанием становятся не метаюридические,

а юридические принципы. Последние имеют лишь гипотетический

характер, а это указывает на то, что право стало автономным, хотя и

не полностью свободным от внешних воздействий» [27, p. 99].

В трудах Вебера характеризуются взаимоотношения права и дру-

гих сфер общественной жизни, в том числе экономики и политики.

Говоря о соотношении права и экономики, Вебер отмечает значи-

тельную степень автономии правовой сферы. Он пишет в этой связи:

«Экономические ситуации не приводят автоматически к возникнове-

нию новых правовых форм, они лишь создают возможность распро-

странения уже существующих правовых технологий» [28, p. 687].

Основное внимание Вебер уделяет правовым предпосылкам

формирования современного промышленного капитализма. Важней-

шим условием здесь выступает система рационального бюрократиче-

ского управления с четко установленными правовыми нормами.

Промышленный капитализм должен иметь возможность рассчиты-

вать на постоянство, надежность, объективность правового порядка и

на рациональное, предсказуемое функционирование административ-

ных учреждений. С точки зрения немецкого социолога, «современ-

ный рациональный промышленный капитализм в такой же степени,

как в исчисляемых технических средствах производства, нуждается в

рационально разработанном праве и управлении на основе твердых

формальных правил» [6, c. 54].

Как отмечает Вебер, рациональное право европейских государств

берет свое начало от римского права. Однако он не придерживается

точки зрения, согласно которой принятие римского права было при-

чиной возникновения капитализма. Как показывает пример Англии,

рецепция римского права не являлась необходимым условием успеш-

ного развития капиталистического хозяйства. Кроме того, многие

экономические институты современного общества впервые возникли

в период Средневековья, а не Античности. По мнению Вебера, важ-

нейшим следствием принятия римского права в странах Западной Ев-

ропы было то, что оно способствовало распространению формально-

юридического мышления. В конечном счете «союз между государст-

вом и формальной юриспруденцией косвенно содействовал развитию

капитализма» [7, c. 310].

Взаимосвязь права и политических структур определяется тем,

что существование права зависит от наличия аппарата принуждения.

Как подчеркивает Вебер, право представляет собой порядок, который

«внешне гарантирован возможностью (морального или физического)

принуждения, осуществляемого особой группой людей, в чьи непо-

средственные функции входит охранять порядок или предотвращать

нарушение его действия посредством применения силы» [6, c. 640].

Примером воздействия политических институтов на правовую

систему служит для Вебера, в частности, становление западноевро-

пейских абсолютных монархий. В период абсолютизма политическая

централизация способствует систематизации и унификации правовых

норм на территории данного государства. В этой связи Вебер также

сопоставляет историю правовых институтов в Англии и континен-

тальной Европе. Если английская правовая система формировалась в

условиях постепенного ослабления монархической власти, то в дру-

гих европейских странах влияние королевского абсолютизма на сфе-

ру правовых отношений неуклонно росло [28, p. 724].

Характеризуя своеобразие западных политических институтов,

Вебер указывает, что в странах Запада в роли высших государствен-

ных чиновников и политических советников монархов, начиная с

позднего Средневековья, выступают главным образом получившие

университетское образование юристы. Именно этот слой во многом

определил своеобразие западной политической истории. В европей-

ских монархиях «носителем тенденции к рациональному государству

повсюду являлся квалифицированный юрист» [6, c. 664]. Согласно

Веберу, легальный тип господства впервые возникает на Западе с по-

бедой «формалистического юридического рационализма» [5, c. 71].

Однако, как указывают ряд исследователей, Вебер не осуществил

подробного анализа правовых систем незападных обществ, в том

числе Индии и Китая. Примеры из истории этих систем использова-

лись им главным образом как иллюстративные. Поэтому необходимо

различать общую социологию права Вебера и его социологию запад-

ного права, разработанную более детально и последовательно [17,

p. 231]. Но в целом, как признают многие зарубежные ученые, значе-

ние веберовских идей для развития социологии права исключительно

велико [19, p. 148-149].

В современной российской социологии рассматривались лишь

отдельные аспекты правовой теории Вебера [13, c. 80–90]. Следует

отметить, что и в публикациях отечественных юристов веберовской

социологии права не уделялось существенного внимания. Например,

В.В. Лапаева характеризует веберовскую концепцию капитализма и

типологию господства с точки зрения их значения для социологии

права, но собственно социально-правовой теории Вебера при этом не

упоминает [10, c. 99–105]. Не удивительно, что тот же автор выдвига-

ет тезис об отсутствии в работах классиков социологии, включая Ве-

бера, «теоретически разработанной концепции социологии права в

качестве отдельной отрасли общей социологии» [10, c. 3].