Тема 5. Права собственности и трансакционные издержки

1. Экономический анализ прав собственности.

2. Подходы к спецификации прав собственности.

3. Распределение полномочий между собственниками.

4. Теорема Коуза.

5. Сущность, классификация и свойства трансакций.

1. Одной из базовых экономических категорий является категория собственности, а проблемы отношений собственности были и остаются основными в современной экономической науке. Тем не менее, не только на первых этапах становления экономической теории, но почти до середины 19 века собственность как экономическая категория не входила в сферу интересов авторов, пишущих о закономерностях хозяйственной жизни. В известном труде Адама Смита «Исследования о природе и причинах богатства народов» – 1777 г. не упоминается о собственности. У экономистов-классиков (Д. Рикардо, А. Смит) собственность не имела самостоятельного облика, а отождествлялась с богатством, которое рассматривалась как только вещественное богатство.

В экономической мысли долгое время господствовало представление, что собственность – это отношение человека к вещи, власть над вещью, его возможность владеть, распоряжаться и пользоваться ею (природная основа собственности).

Поворот в истолковании собственности как экономической категории связан с Пьером Жозефом Прудоном, а именно с его нашумевшей книгой «Что такое собственность?» Прудон провозгласил определение собственности: «Собственность – это кража». Заслуга Прудона заключается в том, что у него собственность не имущество как таковое, не богатство как запас, а действие, отношение между людьми по поводу имущества (Социальная основа собственности).

У К. Маркса собственность выступает как система отношений между людьми в процессе производства, распределения и обмена благ. Эти отношения характеризую присвоения средств производства и потребительских благ. В концепции Маркса отношения собственности играют ведущую роль. Именно эти отношения определяют характер и способ соединения средств производства и работника.

У теоретиков немецкой исторической школы собственность выступает как воплощение этико-правовых начал. Встает вопрос: что первично в отношениях собственности: экономические или правовые отношения? У марксистов – право надстройка над экономикой, а право собственности – юридическое оформление экономических отношений собственности, у лидеров исторической школы и других экономистов – экономика – надстройка над этико-правовым базисом. Измените правовые нормы – и вы измените собственность.

У теоретиков неоклассического направления в экономической теории собственность вообще была вне поля их исследований.

Единственным направлением экономической теории, в котором собственность занимала существенное место, был сформировавшийся в США институционализм и неоинституционализм. Торнстейн Веблен ввел в широкий научный оборот понятие абсентеистской собственности как приносящей доход владельцу, к производству отношения не имеющему. Заслугой его является акцент на эволюцию собственности. Он подчеркивает, что приход на смену частным индивидуальным фирмам крупных корпораций привел к тому, что собственность на материальные блага оказалась оттесненной на задний план собственностью на неосязаемые активы, что утвердило в экономике титулов собственности.

В середине 20 века в рамках неоинституционализма сформировалось особое направление, сосредоточившееся именно на анализе и истолковании феномена собственности. В работах Армена Алчиана, Рональда Коуза были заложены основы так называемой теории прав собственности. Сущность собственности они рассматривают как пучок (связку) правомочий.

В отечественной экономической литературе собственность трактуется как исторически определенная форма присвоения материальных и духовных благ.

Согласно марксистскому учению собственность как экономическая категория выражает отношения между людьми по поводу присвоения (отчуждения) средств производства и создаваемых с их помощью материальных благ в процессе производства, распределения, обмена и потребления. Собственность – это система отношений присвоения.

Если рассматривать право собственности как установление законом правил, которые определяют, какими вещами может пользоваться или распоряжаться то или иное лицо, а также условий, при которых такое использование или распоряжение может быть осуществлено, в этом случае право собственности – это юридическая категория.

В марксистской трактовке собственности подчеркивается примат экономического содержания собственности над ее юридической формой, а также глубинная основа собственности как отношения между людьми, а не отношение человека к вещи. Собственность, как экономическая категория, существует независимо от воли и сознания людей, поэтому законы не создают отношений собственности, они закрепляют отношения собственности, которые фактически сложились в обществе.

Итак, сущностью собственности являются экономические отношения, складывающиеся между субъектами по поводу присвоения создаваемых в процессе производства, распределения, обмена и потребления благ, которые закрепляются институционально, то есть экономическое (объективное) содержание отношений собственности получает правовую (субъективную) форму.

Собственность определяется с помощью категории присвоения благ и реализуется в отношениях владения, распоряжения, пользования средствами и продуктами производства. Все перечисленные функции относятся к отношениям собственности, однако имеют разный смысл и выражают определенные экономические отношения.

Владение выражает статику отношений собственности - хозяйственную принадлежность объекта собственности индивиду или коллективу. Причем владение как экономическое отношение – это не до конца выраженное присвоение. Собственник может соединять в себе функции владельца, но не всякий владелец выступает в качестве собственника².

Пользование и распоряжение характеризует динамику отношений собственности, причем первое означает извлечение из объекта собственности его полезных свойств путем производительного и личного потребления, а второе – предполагает совершение в отношении объекта собственности различных актов, например, отчуждение, сдача внаем, залог, полное уничтожение и т.д. Присвоение в целом рассматривается как динамичный процесс, охватывающий все формы проявления отношений собственности или всю систему отношений собственности.

В обыденном понимании собственность выступает как поверхностное проявление имущественных отношений на предметы потребления, недвижимость и т.п. В данном случае рассмотрение собственности ограничивается юридическим подходом, а именно рассматриваются имущественные отношения присвоения и распределения материального богатства между различными людьми, которые определены правовым институтом. Но юридический аспект не раскрывает сущности отношений собственности как сложных отношений присвоения между людьми, складывающихся в процессе экономической деятельности и является производным от них.

Современные зарубежные экономисты, опирающиеся на концепции неоинституциональной экономики (Р. Коуз, А. Алчьян, Й. Барцель, Г. Демеец, Д. Норт, Р. Познер и др.), используют в качестве раскрытия сущности собственности концепцию прав собственности и используют термин «право собственности», а не «собственность». Не ресурс сам по себе является собственностью, а пучок правомочий по его использованию, причем основной перечень правомочий, образующих собственность (владение, распоряжение, пользование) расширяется. В этот перечень входят 11 прав или функций отношений собственности:

1. Право владения (присвоения), то есть право исключительного физического контроля над благами.

2. Право использования, то есть право применения полезных свойств, благ для себя.

3. Право управления - право решать, кто и как будет обеспечивать использование благ.

4. Право на доход - право обладать результатами от использования благ.

5. Право суверена - право на отчуждение, потребление, изменение или уничтожение блага.

6. Право на безопасность - право на защиту от экспроприации благ и от вреда со стороны внешней среды.

7. Право на передачу благ в наследство.

8. Право на бессрочность обладания благом.

9. Запрет на использование способом, наносящим вред внешней среде.

10. Право на ответственность в виде взыскания, то есть возможность взыскания блага в уплату долга.

11. Право на остаточный характер, то есть право на существование процедур и институтов, обеспечивающих восстановление нарушенных правомочий.

Предложенный западными экономистами «пучок прав» представляет собой отношения собственности, которые включают субъектно-объектные отношения (имущественные отношения собственника к своей «вещи») и субъектно-субъектные (отношения между субъектами собственности). Последние обуславливают формы распределения имущества, продукции, товаров, доходов, других ценностей между собственниками.

Права собственности понимаются как санкционированные обществом (законами государства, традициями, обычаями, распоряжениями администрации и т.д.) поведенческие отношения между людьми, которые возникают в связи с существованием благ и касаются их использования.

Отношения собственности в этой теории выводятся из ограниченности ресурсов: без какой-либо предпосылки редкости бессмысленно говорить о собственности. Поэтому отношения собственности – это система исключений из доступа к редким материальным и нематериальным ресурсам.

Если отсутствуют исключения из доступа к ресурсам, следовательно они – ничьи, никому не принадлежат или – что одно и то же – принадлежат всем, ибо имеется свободный к ним доступ. Согласно данной теории такие ресурсы не составляют объекта собственности.

Исключить других из собственного доступа к ресурсам означает специфицировать права собственности на них. Смысл и цель спецификации – создание условий для приобретения прав собственности теми, кто ценит их выше, кто способен извлечь из них большую пользу.

Слово «право» терминологически имеет, по крайней мере, два значения. Оно выступает как юридическое понятие: право – это нормы и отношения, установленные или санкционированные, а также охраняемые и гарантируемые государством. С другой стороны, под правом понимается признанная данным обществом свобода действия в определенной сфере и в определенных пределах. Причем признание права не обязательно связано с государственной санкцией: оно может быть обусловлено иными общественными институтами, например, обычаями, моралью, религией, корпоративными соглашениями и т. д.

Собственность выступает как регулятор экономического поведения, а пучки правомочий характеризуют ее содержание, причем «правила игры» предопределяют правомочия собственника. При этом они не навязываются каждому хозяйствующему субъекту, но через права и запреты стимулируют или ограничивают осуществление тех или иных действий. Любое экономическое действие, затрагивающее перераспределение благ между субъектами представляет собой обмен пучками правомочий на эти блага. Кроме того, даже в отношении какого-либо конкретного блага возможно расщепление пучка правомочий собственности, так что разные правомочия на это благо достаются разным субъектам.

В процессе рыночного обмена права собственности переходят к тем, для кого они представляют наибольшую ценность – производственную или потребительскую. Они будут приобретаться, подразделяться, комбинироваться, перегруппировываться таким образом, чтобы их использование в хозяйственной деятельности обеспечивало максимальный экономический эффект.

Итак, подходы к трактовке экономической сущности собственности российских ученых и концепция прав собственности зарубежных исследователей в целом не противоречат, а взаимообогащают друг друга. Российский подход раскрывает сущностную характеристику отношений собственности как экономических отношений и является, на наш взгляд, теоретическим фундаментом, а зарубежный – имеет практическую направленность: определяет «правила игры», упорядочивающие отношения производства, распределения, обмена и потребления между хозяйствующими субъектами.

2. Каким же образом происходит установление, или спецификация, прав собственности?

С точки зрения рыночных принципов взаимодействия между экономическими агентами выделяют две правовые традиции - общее право и гражданское, или романо-германское, право.

Во-первых, различаются сами источники права. В Романо-германском праве новые нормы принимаются на основе дедукции из уже существующих законов: конституции, кодексов, простых! законов, регламентов и декретов. В общем праве центральную роль играет прецедент, под которым понимаются традиции и предыдущие решения судов по сходному вопросу^. Например, закрепить легально право собственности можно на основе доказательства того, что претендент на это право осуществлял его де-факто в течение длительного времени. Так, легальное право собственности на землю закрепляется за ее фактическим пользователем по истечении периода в 12-20 лет, если за это время никто другой не предъявит более обоснованных претензий на собственность.

Во-вторых, две традиции существенным образом отличаются ролью, отводимой в принятии юридического решения судье. В Романо-германском праве действия судьи лучше всего определен» термином «подчинение закону», то есть его задача сводится к поиску и применению той правовой нормы, которая наилучшим образом описывает спорную ситуацию. Общее право предоставляет судье большую свободу действий - он не только интерпретатор сущест­вующей правовой нормы, но и в определенной мере ее создатель (через механизм прецедента). Судья должен ориентироваться на вынесение справедливого решения, и в его поиске он вправе обра­титься не только к существующим нормам, но и к субъективным критериям справедливости. Именно на допущении субъективного фактора строится механизм индивидуализации судебных решений в общем праве.

Однако наиболее интересное для нас отличие общего права от романо-германского права заключается в самой трактовке право собственности, которое рассматривается в романо-германской традиции как единое, неограниченное и неделимое. Это предполагает, что собственником какого-либо ресурса может быть лишь один чело­век. Этот человек наделялся тремя основными правомочиями - правом владения (abusus), правом пользования (usus fructus) и правом распоряжения (usus).

С другой стороны, общее право исходит из концепции собст­венности как сложного пучка правомочий, причем правомочия на один и тот же ресурс могут принадлежать разным людям.

3. Специ­фикация права собственности предполагает закрепление за каждым правомочием четко определенного собственника, а не определение единого и абсолютного собственника ресурса. Иными словами, право собственности полностью специфицировано, когда у каждого правомочия есть свой исключительный собственник, а доступ к нему других субъектов ограничен. О каких правомочиях идет Речь? Остановимся на одном из вариантов определения пучка правомочий, принадлежащем английскому юристу А. Оноре :

Правомочия собственника:

- право владения (ius possendi), заключающееся в «физическом контроле над собственностью и в намерении осуществлять исключительный контроль, в том числе посред­ством представителей владельца, агентов»⁴⁷;

- право пользования (ius utendi), т. е. личного использо­вания вещи;

- право распоряжения или управления (ius abutendi): решение, как и кем вещь может быть использована;

- право присвоения или право на доход (ius fruendi), т. е. на блага, проистекающие от предшествующего личного -использования вещи или от разрешения другим лицам поль­зоваться ею;

- право на остаточную стоимость (право суверена, ius vmdicandi) — право на отчуждение, потребление, проматы- -вание, изменение или уничтожение вещи;

- право на безопасность, гарантирующее иммунитет от экспроприации;

- право на переход вещи по наследству или по завеща­нию;

- бессрочность — неограниченность обладания правомочиями во времени, если иное не оговорено специально - в контракте;

- право на запрещение вредного использования - право запретить использовать вещь, если это связано с производством негативных внешних эффектов;

- ответственность в виде взыскания, т. е. возможность отобрания вещи в уплату долга;

- остаточный характер, заключающийся в ожидании «естественного» возврата переданных кому-либо правомочий по истечении срока передачи.

Заметим, что не всех обладателей указанных правомочий можно назвать собственниками. Скорее собственником является тот, кому принадлежит комбинация, включающая одно или несколько основных правомочий (первые пять).

В гражданском праве допускается передача собствен­ником части своих правомочий другим лицам, например, в рамках договора аренды. «Арендатор обязан пользоваться арендованным имуществом в соответствии с условиями договора аренды... Арендатор вправе с согласия арендодателя сдавать арендованное имущество в субаренду (поднаем) и передавать свои права и обязанности по договору аренды другому лицу (перенаем)». Иными словами, собственник передает арендатору права пользования и распоряжения, оставаясь, тем не менее, единственным собственником имущества.

Собственник ожидает «естественного возврата» переданных им в рамках аренды правомочий, даже если он передает арендатору все правомочия, как, например, в случае оперативного хозяйст­венного управления или продажи автомобиля на основе генераль­ной доверенности. Лицо, на чье имя оформлена генеральная до­веренность, получает все права собственника, вплоть до продажи транспортного средства, но не признается правом в качестве собст­венника. Поэтому правовая защита интересов лица, приобретшего автомобиль через оформление генеральной доверенности, сущест­венно слабее: доверитель («продавец») имеет право в любое время отозвать доверенность. Кроме того, действие доверенности прекра­щается со смертью доверителя, признанием его недееспособным, ограниченно дееспособным или безвестно отсутствующим. Словом, все приведенные выше аргументы лишь подчеркивают тот факт, что в общем праве у одной и той же вещи собственников может быть много, тогда как в гражданском праве собственник всегда один, и именно на страже его интересов стоит закон.

Таким образом, подход общего права к спецификации права собственности более гибок и пластичен, что делает его особенно эффективным при заключении сложных сделок на рынке, осуществлении любых сложных взаимодействий между индивидами по поводу использования ресурсов. Например, сложная конфигурация возникает при трастовом управлении собственностью, ли­зинге, франчайзинге и других современных формах организации коммерческой деятельности.

4. К числу наиболее общих положений новой институциональной теории относится так называемая «теорема Коуза», основные выводы которой Рональд Коуз изложил в статье «Проблема социальных издержек». Сам Коуз не ставил перед собой задачи сформулировать какую-то общую теорему. Выражение «теорема Коуза», равно как и первая ее формулировка, были введены в оборот Джорджем Стиглером.

Теорема посвящена проблеме внешних эффектов (экстерналий). Так называют побочные результаты любой деятельности, которые касаются не непосредственных ее участников, а третьих лиц. Примеры отрицательных экстерналий: дым из фабричной трубы, которым вынуждены дышать окружающие, загрязнение рек сточными водами и т. д.

Примеры положительных экстерналий: частный цветник и лужайка, которыми могут любоваться прохожие, мощение улиц частными лицами за свой счет и др. Существование экстерналий приводит к расхождению между частными и социальными издержками (по формуле: социальные издержки равны сумме частных и экстернальных, т. е. возлагаемых на третьих лиц). В случае отрицательных внешних эффектов частные издержки оказываются ниже социальных, в случае положительных внешних эффектов - наоборот, социальные издержки ниже частных.

Такого рода расхождения впервые исследовал Артур Пигу в книге «Теория благосостояния». Он характеризовал их как «провалы рынка», так как ориентация лишь на частные выгоды и издержки приводит либо к перепроизводству благ c отрицательными экстерналиями (загрязнение воздуха и воды, высокий уровень шума и т. д.), либо к недопроизводству благ с положительными экстерналиями (отказ частных лиц от возведения маяков, прокладки дорог и т. п.). Указания на «провалы рынка» служили для Пигу теоретическим обоснованием государственного вмешательства в экономику: он предлагал налагать на деятельность, являющуюся источником отрицательных внешних эффектов, штрафы (равные по величине экстернальным издержкам) и возмещать в форме субсидий эквивалент экстернальных выгод производителям благ с положительными внешними эффектами. Против позиции Пигу о необходимости государственного вмешательства и была направлена статья Коуза. Смысловым ядром, вокруг которого она строилась, являлось понятие трансакционных издержек, введенное в более ранней работе Коуза - «Природа фирмы». Под трансакционными издержками он понимал затраты и потери, неизбежно возникающие при заключении и совершении любых сделок (трансакций). Речь идет об издержках, связанных со сбором и переработкой информации, поиском партнеров, проведением переговоров и принятием решений, оформлением и юридической защитой контрактов, контролем за их исполнением и т. д. Выделение издержек этого класса означает признание «небесплатности» самого процесса взаимодействия между экономическими агентами. (По удачному определению американского экономиста Стивена Чена, в самом широком смысле «трансакционные издержки» представляют собой издержки, существование которых было бы невозможно представить в экономике Робинзона Крузо).

Суть коузовской аргументации состояла в том, что в условиях нулевых трансакционных издержек (а именно из такой предпосылки неявно исходила неоклассическая теория) рынок сам в состоянии справляться с любыми внешними эффектами. Теорема Коуза гласит: «Если права собственности четко определены и трансакционные издержки равны нулю, то размещение ресурсов (структура производства) будет оставаться неизменным и эффективным независимо от изменений в распределении прав собственности».

Таким образом, выдвигается парадоксальное положение: при отсутствии издержек по осуществлению сделок структура производства остается той же самой независимо от того, кто каким ресурсом владеет. Теорема доказывалась Коузом на ряде примеров, частично условных, частично взятых из реальной жизни.

Представим себе, что по соседству расположены земледельческая ферма и скотоводческое ранчо, причем коровы ранчера могут заходить на поля фермера, нанося ущерб посевам. Если ранчер не несет за это ответственности, его частные издержки будут меньше социальных. Казалось бы, есть все основания для вмешательства государства. Однако Коуз доказывает обратное: если закон разрешает фермеру и скотоводу вступать в добровольные соглашения по поводу потравы, тогда вмешательства государства не потребуется; все разрешится само собой.

Допустим, оптимальные условия производства, при которых оба участника достигают максимума благосостояния, заключаются в следующем: фермер собирает со своего участка урожай в 10 центнеров зерна, а хозяин ранчо откармливает 10 коров. Но вот ранчер решает завести еще одну, одиннадцатую корову. Чистый доход от нее составит 50 долларов. Одновременно это приведет к превышению оптимальной нагрузки на пастбище и неизбежно возникнет угроза потравы для фермера. Из-за этой дополнительной коровы будет потерян урожай в размере одного центнера зерна, что дало бы фермеру 60 долларов чистого дохода.

Рассмотрим первый случай: правом не допускать потраву обладает фермер. Тогда он потребует от скотовода компенсацию, не меньшую, чем 60 долларов. А прибыль от одиннадцатой коровы - только 50 долларов. Вывод: ранчер откажется от увеличения стада и структура производства останется прежней (а значит, и эффективной) - 10 центнеров зерна и 10 голов скота.

Во втором случае права распределены так, что хозяин ранчо не несет ответственности за потраву. Однако у фермера остается право предложить ранчеру компенсацию за отказ от выращивания дополнительной коровы. Размер «выкупа», по Коузу, будет лежать в пределах от 50 долларов (прибыль ранчера от одиннадцатой коровы) до 60 долларов (прибыль фермера от десятого центнера зерна). При такой компенсации оба участника окажутся в выигрыше, и ранчер опять-таки откажется от выращивания «неоптимальной» единицы скота. Структура производства не изменится.

Конечный вывод Коуза таков: и в том случае, когда фермер имеет право потребовать компенсацию с ранчера, и в том случае, когда право потравы остается за ранчером (т. е. при любом распределении прав собственности), исход оказывается одним: права все равно переходят к той стороне, которая ценит их выше (в данном случае - к фермеру), а структура производства остается неизменной и эффективной. Сам Коуз по этому поводу пишет следующее: «Если бы все права были ясно определены и предписаны, если бы трансакционные издержки были равны нулю, если бы люди соглашались твердо придерживаться результатов добровольного обмена, то никаких экстерналий не было бы». «Провалов рынка» в этих условиях не происходило бы, и у государства не оставалось бы никаких оснований для вмешательства с целью корректировки рыночного механизма.

Из «теоремы Коуза» следует несколько важных теоретических и практических выводов.

Во-первых, она раскрывает экономический смысл прав собственности. Согласно Коузу, экстерналии (т. е. расхождения между частными и социальными издержками и выгодами) появляются лишь тогда, когда права собственности определены нечетко, размыты. Когда права определены четко, тогда все экстерналии «интернализируются» (внешние издержки становятся внутренними). Не случайно главным полем конфликтов в связи с внешними эффектами оказываются ресурсы, которые из категории неограниченных перемещаются в категорию редких (вода, воздух) и на которые до этого прав собственности в принципе не существовало.

Во-вторых, теорема Коуза отводит обвинения рынка в «провалах». Путь к преодолению экстерналий лежит через создание новых прав собственности в тех областях, где они были нечетко определены. Поэтому внешние эффекты и их отрицательные последствия порождаются дефектным законодательством; если кто здесь и «проваливается», так это государство. Теорема Коуза по существу снимает стандартные обвинения в разрушении окружающей среды, выдвигаемые против рынка и частной собственности. Из нее следует обратное заключение: к деградации внешней среды ведет не избыточное, а недостаточное развитие частной собственности.

В-третьих, теорема Коуза выявляет ключевое значение трансакционных издержек. Когда они положительны, распределение прав собственности перестает быть нейтральным фактором и начинает влиять на эффективность и структуру производства.

В-четвертых, теорема Коуза показывает, что ссылки на внешние эффекты - недостаточное основание для государственного вмешательства. В случае низких трансакционных издержек оно излишне, в случае высоких - далеко не всегда экономически оправданно. Ведь действия государства сами сопряжены с положительными трансакционными издержками, так что лечение вполне может быть хуже самой болезни.

Влияние Коуза на развитие экономической мысли было глубоким и разноплановым. Его статья «Проблема социальных издержек» стала одной из наиболее цитируемых в современной экономической литературе. Из его работы выросли целые новые разделы экономической науки (экономика права, например). В более широком смысле его идеи заложили теоретический фундамент для развития неоинституционального направления.

Однако идеи Коуза были восприняты другими экономистами односторонне. Для него самого анализ идеальной экономики с нулевыми трансакционными издержками был лишь ступенькой к рассмотрению реального мира, где они всегда положительны. К сожалению, в этой части его исследование вызвало меньший резонанс, чем знаменитая «теорема», на которой сосредоточилось внимание большинства экономистов, поскольку она отлично вписывалась в господствующие неоклассические представления. Как признавал сам Коуз, его попытка «выманить» экономистов из воображаемого мира «классной доски» не увенчалась успехом.

Теорема Коуза гласит: «Если права собственности четко определены и трансакционные издержки равны нулю, то размещение ресурсов (структура производства) будет оставаться неизменным и эффективным независимо от изменений в распределении прав собственности».

Собственно непрактичность этого результата сразу очевидна. Ведь нулевых транзакционных издержек не бывает. И все-таки в редких случаях рынок может устранять внешние эффекты по Коузу даже в России:

ОАО «Норильскгазпром» решило проблему хищений газового конденсата из 600 километрового трубопровода. Как сообщили ИА REGNUM в пресс-службе предприятия, данная проблема всегда стояла очень остро - хищениями конденсата занималось местное коренное население Таймыра.

Оленеводы вскрывали трубы и сливали газоконденсат прямо из газопровода, который проходит по тундре. Качество конденсата уникальное - по составу он сопоставим с бензином АИ-80, и жители тундры, которым не всегда хватает топлива, использовали его различных нужд, в том числе для обогрева жилищ. В результате работникам управления магистральных трубопроводов регулярно приходилось объезжать тундру и заниматься ремонтом в условиях 50 градусного мороза и сильного ветра.

Для того чтобы предотвратить хищения, сотрудники «Норильскгазпрома» своими силами охраняли трубопровод, но эти меры оказывались малоэффективными в связи с его значительной - в 600 километров - протяженностью. Выход из положения нашел генеральный директор ОАО «Норильскгазпром» Антон Мышаков: во всех родовых оленеводческих хозяйствах были проведены сходы, на которых руководство предприятия предложило коренному населению сотрудничество - газопровод разбили на участки, и каждое родовое хозяйство взялось охранять свою часть стратегического объекта, которым является газопровод. Практически сразу хищения резко сократились, оленеводы стали получать ежемесячно по 600 литров конденсата на свои нужды, «Норильскгазпрому» удалось сократить издержки на устранение аварий, а тундра осталась чистой.

На самом деле, российские газовщики конечно не первые. Еще достаточно давно похожий подход был использован правительством Зимбабве в качестве средства борьбы с браконьерами. Никакие усиления охраны не помогали, потому что только поднимали цену слоновьей кости. В итоге правительство выдало слонов во владение местным жителям. Не знаю как удалось уговорить правительство даже попробовать это, но результат не заставил себя ждать. Когда слоны кому-то принадлежат, этот кто-то их охраняет. Расходы на ловлю браконьеров упали, смерти слонов резко сократились, потом что живой слон оказался прибыльнее мертвого.

5. Теория трансакционных издержек является составной частью нового направления в современной экономической науке - неоинституционализма. Ее разработка в первую очередь связана с именами двух экономистов -- Р.Коуза и О.Уильямсона. Базовой единицей анализа в теории трансакционных издержек признается акт экономического взаимодействия, сделка, трансакция. Категория трансакции понимается предельно широко и используется для обозначения обмена как товарами, так и юридическими обязательствами, сделок как краткосрочного, так и долговременного характера, как требующих детального документального оформления, так и предполагающих простое взаимопонимание сторон. Затраты и потери, которыми может сопровождаться такое взаимодействие, получили название трансакционных издержек.

Трансакционные издержки - центральная объясняющая категория всего неоинституционального анализа. Ортодоксальная неоклассическая теория рассматривала рынок как совершенный механизм, где нет необходимости учитывать издержки по обслуживанию сделок. Ключевое значение для работы экономической системы трансакционных издержек было осознано благодаря статье Р.Коуза «Природа фирмы» (1937 г.). Он показал, что при каждой сделке необходимо проводить переговоры, осуществлять надзор, устанавливать взаимосвязи, устранять разногласия.

Первоначально трансакционные издержки были определены Р.Коузом как «издержки пользования рыночным механизмом». Позднее это понятие приобрело более широкий смысл. Оно стало обозначать любые виды издержек, сопровождающих взаимодействие экономических агентов независимо от того, где оно протекает - на рынке или внутри организаций, поскольку деловое сотрудничество в рамках иерархических структур (таких как фирмы) также не свободно от трений и потерь. По завоевавшему наибольшее признание определению К.Далмана, трансакционные издержки включают издержки сбора и переработки информации, проведения переговоров и принятия решений, контроля за соблюдением контрактов и принуждения к их выполнению. Введение в научный оборот идеи положительных трансакционных издержек явилось крупным теоретическим достижением. Это подвело к постановке принципиально новых вопросов: каковы основные разновидности трансакций? чем объясняется их разнообразие? насколько велики трансакционные издержки? как они соотносятся с производственными издержками? По мнению О.Уильямсона, трансакции различаются по трем главным признакам - степени их специфичности, повторяемости и неопределенности. С его точки зрения чем более общий, краткосрочный и однозначный характер носит сделка, тем больше оснований либо вообще обходиться без ее юридического оформления, либо ограничиваться составлением простейших контрактов. Напротив, чем более специальный, повторяющийся и неопределенный характер она имеет, тем выше трансакционные издержки и тем сильнее стимулы к установлению долговременных отношений между участниками. Особое значение О.Уильямсон придает первому из трех выделенных им факторов. Деление ресурсов на общие и специальные восходит к работам Г.Беккера (см. статью Человеческого капитала теория). Общий ресурс представляет интерес для множества пользователей и его цена мало зависит от того, где он используется (пример -- бензин стандартной марки). В отличие от этого специальный ресурс приспособлен к условиям конкретной сделки и вне нее не имеет большой ценности (пример - станок, произведенный по индивидуальному заказу). Согласно Уильямсону, специальным может быть как физический капитал (оборудование), так и человеческий (квалификация и знания). Специфичность ресурса может вызываться его местоположением (электростанция, построенная вблизи угольной шахты), а также предназначенностью для единственного покупателя при отсутствии спроса со стороны кого-либо еще.

Как показал О.Уильямсон, в результате инвестиций в специфические активы предпринявший их агент оказывается «заперт» в сделку со своим нынешним партнером. Если до этого у него мог быть выбор среди достаточно большого числа примерно равноценных контрагентов, то теперь их круг сужается до одного. Разрыв отношений становится равнозначен потере капитала, воплощенного в специфических активах, так как они приспособлены к особенностям данного партнера и имеют малую ценность для всех остальных. Это превращение исходной конкурентной ситуации в конечную монопольную О.Уильямсон назвал «фундаментальной трансформацией», которая расценивается им как одно из главных препятствий на пути рыночного обмена.

Развивая анализ Коуза, сторонники трансакционного подхода предложили различные классификации трансакционных издержек. В соответствии с одной из них выделяются:

1) издержки поиска информации (затраты времени и ресурсов на получение и обработку информации о ценах, имеющихся товарах, поставщиках и потребителях);

2) издержки ведения переговоров;

3) издержки измерения количества и качества вступающих в обмен товаров и услуг;

4) издержки по спецификации и защите прав собственности (расходы на содержание судов, арбитража, органов государственного управления, а также затраты времени и ресурсов, необходимые для восстановления нарушенных прав);

5) издержки оппортунистического поведения, под которым понимается недобросовестное поведение, нарушающее условия сделки или направленное на получение односторонних выгод.

Проблеме оппортунистического поведения в теории трансакционных издержек принадлежит одно из центральных мест. Под эту рубрику попадают различные случаи лжи, обмана, бездельничанья, манкирования взятыми на себя обязательствами. Различают две основных формы оппортунизма, первая из которых характерна для отношений внутри организаций, а вторая для рыночных сделок. Отлынивание (shirking) представляют собой работу с меньшей отдачей и ответственностью, чем следует по условиям договора. Когда отсутствует возможность эффективного контроля за агентом, он может начать действовать исходя из собственных интересов, не обязательно совпадающих с интересами нанявшей его фирмы. Проблема становится особенно острой, когда люди работают сообща («командой») и личный вклад каждого определить очень трудно. Вымогательство (holdingup) наблюдается в тех случаях, когда кем-либо из агентов произведены инвестиции в специфические активы. Тогда у его партнеров появляется возможность претендовать на часть дохода от этих активов, угрожая в противном случае разрывом отношений (с этой целью они могут начать настаивать на пересмотре цены получаемого продукта, повышении его качества, увеличении объема поставок и т. д.). Угроза «вымогательства» подрывает стимулы к инвестированию в специфические активы. Трансакционные издержки, возникающие по ходу взаимодействия экономических агентов, противопоставляются трансформационным (производственным) издержкам, связанным с физическим преобразованием ресурсов. Значение трансакционных издержек, как показали Дж.Уоллис и Д.Норт, возрастает в процессе экономического развития. Согласно их расчетам, доля в ВВП США трансакционных услуг, оказываемых частным сектором, увеличилась с 23% в 1870 г. до 41% в 1970 г., оказываемых государством -- с 3,6% в 1970 до 13,9% в 1970 г., что в итоге составило рост с 26,6% до 54,9%. Расширение трансакционного сектора экономики, по их мнению, служит одним из главных признаков, отделяющих процветающие экономики от стагнирующих.

Одно из наиболее интересных и плодотворных приложений трансакционного подходатрансакционного анализа экономических организаций явился Р.Коуз. В неоклассической теории понятие фирмы фактически сливалось с понятием производственной функции. Вследствие этого в ней даже не возникало вопросов о причинах существования фирм, особенностях их внутреннего устройства и т. п.

Трансакционная теория фирмы представляет собой попытку преодолеть подобные упрощенные представления. В «Теории фирмы» Р.Коузу впервые удалось поставить и частично разрешить вопрос, который традиционно даже не ставился: почему существует фирма, если есть рынок? Если децентрализованный рынок способен, как утверждала неоклассическая теория, обеспечить оптимальное размещение ресурсов, то вкрапления таких административных структур как фирмы бесполезно. Откуда же посреди рыночной стихии берутся «островки сознательного контроля»?

Коуз помещал проблему в сравнительно-институциональную перспективу, противопоставляя два возможных способа координации - децентрализованный, присущий рынку, и централизованный, характерный для сознательно управляемых организаций. По его мнению, соображения экономии трансакционных издержек являются решающими при выборе организационной формы и размеров фирмы. Любая хозяйствующая единица стоит перед выбором: что для нее дешевле и лучше - взять эти издержки на себя, покупая необходимые товары и услуги на рынке, или же остаться свободной от них, производя те же товары и услуги собственными силами? Именно стремлением избегать издержек по заключению сделок на рынке можно, по мысли Коуза, объяснить существование фирм, в которых распределение ресурсов происходит административным путем (посредством приказов, а не на основе ценовых сигналов).

Фирмы, согласно его теории, возникают в ответ на дороговизну рыночной координации и в мире без трансакционных издержек были бы излишни. В пределах фирм сокращаются затраты на ведение поиска, отпадает необходимость частого перезаключения контрактов, деловые связи приобретают устойчивость. В той мере, в какой административный контроль обеспечивает экономию трансакционных издержек, организация вытесняет рынок.

Но тогда возникал обратный вопрос: зачем нужен рынок, если вся экономика может быть организована наподобие единой фирмы? Ответ Коуза состоял в том, что административный механизм также не свободен от издержек, которые нарастают по мере увеличения размеров фирмы (потеря управляемости, бюрократизация и т. п.). Поэтому ее границы будут проходить там, где предельные издержки, связанные с использованием рынка, сравниваются с предельными издержками, связанными с использованием иерархической организации.

Работа Р.Коуза открыла совершенно новую область экономических исследований. На заложенной им теоретической основе выросло целое семейство концепций, развивающих идеи трансакционного подхода и направленных на более полное и глубокое осмысление феномена фирмы.

Важным шагом в дальнейшей разработке трансакционной теории стала работа А.Алчиана и Г.Демсеца. Сущность фирмы они выводили из преимуществ кооперации, когда, совместно используя какой-либо ресурс в составе целой "команды", можно достигать лучших результатов, чем действуя поодиночке. Однако производство единой "командой" затрудняет оценку вклада каждого участника в общий результат, порождая стимулы к "отлыниванию". По утверждению Алчиана и Демсеца, контроль за отклоняющимся поведением эффективнее проводить в рамках фирмы, когда один из участников (собственник) берет на себя функции надзора за остальными. Но поскольку возможности центрального агента по предотвращению "отлынивания" также ограничены, с определенного момента издержки "командной" деятельности начинают перевешивать ее выгоды, так что дальнейшее расширение фирмы становится неэффективным.

Развивая этот подход, У.Меклинг и М.Дженсен определили фирму как «сеть контрактов». (С этой точки зрения понятие фирмы сводится к общей подписи, фигурирующей на заключенных ею контрактах.) Проблема фирмы трактовалась ими как проблема выбора оптимальной контрактной формы, обеспечивающей максимальную экономию агентских издержек, то есть издержек, сопровождающих отношения между принципалами (руководителями) и агентами (исполнителями).

Огромный вклад в трансакционную теорию фирмы был внесен О.Уильямсоном. Его книгу «Экономические институты капитализма» (1985 г.) можно считать настоящей энциклопедией трансакционного подхода. Уильямсон не отрицает, что фирма имеет контрактное происхождение, но вводит в анализ новое измерение - тип «регулятивных структур» (governance structure). По его мнению, фирмы отличаются, прежде всего, особым механизмом регулирования контрактных отношений. Он выделяет три основных формы контракта. Классический контракт применяется для разовых и повторяющихся сделок со стандартными товарами. Такой контракт содержит четко оговоренные условия и по истечение срока его действия отношения сторон прекращаются. Неоклассический контракт распространяется на сделки средней степени специфичности. Так как не все существенные обстоятельства могут быть заранее в нем отражены, решение части вопросов стороны оставляют на будущее. Отношенческие контракты охватывают высокоспецифические трансакции, при которых критическое значение приобретает личность партнера (поскольку ему невозможно подыскать равноценной замены на рынке). Отношения становятся длительными, неформальные соображения получают перевес над формальными обязательствами.

Каждому типу контракта, по мысли Уильямсона, соответствует особая регулятивная структура. Этим термином обозначаются организационные механизмы, использующиеся для оценки поведения участников, разрешения возможных споров, адаптации к неожиданным изменениям, применения санкций к нарушителям. Защиту классического контракта обеспечивает рынок, поскольку многочисленность потенциальных продавцов и покупателей ограничивает возможности нечестного поведения; споры же по таким контрактам решаются судами. Неоклассические контракты регулируются трехсторонней структурой, принимающей форму арбитража. Регулирование отношенческих контрактов осуществляется в ходе двусторонних неформальных переговоров, без обращения к закону или авторитету третьего лица. Наконец, в случае отношенческих контрактов, предполагающих значительные инвестиции в высокоспецифические активы, создаются унитарные регулятивные структуры - фирмы, где принятие решений возлагается на одну из сторон.

Главный тезис Уильямсона состоит в том, что фирма обеспечивает более надежную защиту специфических ресурсов от «вымогательства» и позволяет их владельцам быстрее приспосабливаться к непредвиденным изменениям. Однако этот выигрыш достигается ценой ослабления стимулов. По его выражению, если на рынке действуют стимулы «высокой мощности», то в фирме - стимулы «слабой мощности». Границы фирмы проходят, поэтому там, где выгоды от лучшей адаптации и большей защищенности специфических активов уравновешиваются потерями от ослабления стимулов.

Сходные идеи легли в основание концепции С.Гроссмана и Г.Харта. Они обратили внимание на тот факт, что влияние фирмы на риск "вымогательства" не столь однозначно, как полагал Уильямсон. Допустим, фирма, принадлежащая агенту A, поглотила фирму, принадлежавшую агенту B, причем он остался руководить своей бывшей фирмой, но уже как наемный менеджер. Очевидно, что если для A риск "вымогательства" сократился, то для B возрос. Соответственно, ослабли и его стимулы к накоплению специального по отношению к фирме человеческого капитала. Если такого рода потери оказываются значительными и в варианте, когда фирма B поглощается фирмой A, и в варианте, когда фирма A поглощается фирмой B, то экономически выгоднее, чтобы они оставались независимыми и их отношения строились через рынок. Основным ограничителем на размер фирмы признается концентрация власти у одного или узкой группы агентов, что может отрицательно сказываться на инвестиции в специфические активы других участников.

Эта линия анализа была продолжена теорией Д. Крепса, строящейся вокруг понятия «корпоративной культуры». По его мнению, из-за неизбежной неполноты контрактов критическое значение для любой фирмы имеет вопрос об адаптации к неожиданным изменениям. Но необходимую свободу маневра ей удастся получить, только если ее сотрудники будут уверены, что она не злоупотребит этой свободой во вред им. Чтобы убедить их в этом, фирма может сама связать себя определенными принципами, пообещав (в явной или неявной форме) руководствоваться ими при приспособлении к непредвиденным обстоятельствам. Набор таких принципов образует, по определению Крепса, «организационную культуру» фирмы. Следование избранному принципу, даже когда это явно невыгодно, закрепляет за ней репутацию «надежной» и «справедливой», что дает ощутимые долговременные преимущества. Однако поддержание репутации не обходится без издержек. Всякая организационная культура приспособлена к строго определенной категории случайных событий. При распространении одного и того же принципа на далекие друг от друга области адаптация к изменениям становится все менее эффективной. Это оказывается препятствием на пути вертикальной интеграции: границы фирмы, утверждает Д.Крепс, будут определяться ее организационной культурой и проходить там, где лучшая адаптация в одних видах деятельности станет уравновешиваться худшей адаптацией в других.

К исходной идее Р.Коуза об определяющей роли издержек по ведению переговоров возвращается концепция П.Милгрома и Дж.Робертса. Они показали, что если бы такие «издержки торга» отсутствовали, то вопреки точке зрения О.Уильямсона последовательное заключение серии исчерпывающих краткосрочных контрактов обеспечивало бы оптимальный объем вложений в специфические активы. По их убеждению, именно эти издержки, а не сами по себе специфические инвестиции могут служить основанием для отказа от рынка в пользу фирмы. Но если возможности рынка ограничиваются издержками торга, то возможности фирмы - издержками, связанными с централизованной системой контроля. Само существование центральной власти порождает стимулы к злоупотреблению ею. Кроме того, она создает почву для непроизводительной деятельности с целью повлиять на процесс принятия решений в пользу тех или иных групп внутри организации. В результате укрупнение фирмы сверх определенного размера ведет к потерям в эффективности. Ее границы, по Милгрому и Робертсу, будут определяться чертой, за которой издержки влияния начинают превосходить издержки торга.

Итак, при всех различиях между этими трактовками они, скорее, дополняют, чем исключают друг друга. Теоретикам трансакционных издержек удалось выделить важнейшие характеристики, определяющие сущность фирмы. Это - формирование сложной сети контрактов, долговременный характер деловых отношений, производство единой "командой", инвестирование в специфические активы, административный механизм координации с помощью приказов. Все объяснения, развивавшие идеи Р.Коуза, исходили из общего представления о фирме как орудии по экономии трансакционных издержек. Согласно теории трансакционных издержек, этот ключевой принцип объясняет не только сам факт существования фирм, но и многие частные аспекты их функционирования - финансовую структуру, формы управления, организацию трудового процесса и т. п. Плодотворность такого подхода была подтверждена при изучении гибридных организационных форм, промежуточных между рынком и фирмой, таких как франчайзинг. Он способствовал кардинальному пересмотру представлений в области антимонопольного регулирования, продемонстрировав, что многие нетипичные формы деловой практики объясняются не погоней за монопольными преимуществами, а стремлением к экономии трансакционных издержек. Благодаря трансакционному подходу современная экономическая теория приобрела большую реалистичность, открыв для себя широкий спектр явлений деловой жизни, прежде совершенно выпадавших из поля ее зрения.