7.2. Тактика дистанцирования

Тактика дистанцирования (о которой уже говорилось в разделах 3.3 и 4.3.4), как и некоторые другие используемые политическими лидерами тактики политического дискурса, базируется на существующей в речи коммуникативной категории чуждости. Отношения «свое - чужое» про­низывают все сферы жизни человека и общества. Как уже говорилось, «семиотический принцип членения мира на «свой» и «чужой» наиболее ярко отражается в категории чуждости именно как коммуникативной единице» [Захарова 1998: 89].

В периоды социальных потрясений происходит радикальная транс­формация устоявшихся социальных отношений, которая активизирует дейст­вие оппозиции «свое - чужое». Оппозиция «свое - чужое», реализуемая в противопоставлениях «мы - они», «наши - не наши», актуализируется и в со­временной политической коммуникации. При этом противопоставление групповых субъектов политики, формирующее базовую дихотомию полити­ческих отношений «свои - чужие», обусловлено групповым характером по­литических ценностей [Китайгородская, Розанова 2003: 161].

Общее содержание коммуникативной категории чуждости, пред­ставленное оппозицией «свой - чужой», определим по словарным дефи­нициям.

Ключевые лексемы, представляющие концепт чуждости в русском языке, - чужой, чуждый.

В Словаре русского языка в 4-х томах под редакцией A.M. Евгеньевой (MAC) [1981-1984] «чуждый» определяется как «далекий (от кого/чего или кому/чему)»:

1. Имеющий мало общего с кем-либо, чем-либо.

2. Не проявляющий интереса, склонности к чему-либо, стоящий в стороне от чего-либо.

3. Несвойственный кому-либо, неприемлемый для кого-либо, чего- либо, не вызывающий интереса в ком-либо.

Лексема «чужой» в этом же словаре определяется:

1. Не связанный родственными или близкими отношениями, общи­ми взглядами, совместной работой и т. п. Слово «чужой» указывает на отсутствие родственной или духовной близости, общих взглядов, интере­сов.

2. Принадлежащий другому человеку.

3. Исходящий от другого, сделанный кем-то другим.

Сходные значения приводятся в Толковом словаре живого великорус­ского языка В.И. Даля, в Толковом словаре русского языка под редакцией Д.Н. Ушакова и в Толковом словаре С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой [1992].

Анализ приведенных словарных дефиниций и наши наблюдения над текстами политического дискурса приводят к следующим выводам:

1. Концепт «чужой» («чуждый») не во всех сферах общения реали­зует все указанные в словарях концептуальные признаки. Для современ­ного политического дискурса актуальными оказываются такие дифферен­циальные признаки этого концепта, как «стоящий в стороне от чего- !ибо», «непричастный чему-либо», «далекий по взглядам», «неприемле­мый для кого-либо».

2. Особенностью политического дискурса является, по нашим на­блюдениям, также неупотребление в текстах политических лидеров клю­чевых слов концепта - лекссм «чужой», «чуждый». По-видимому, это пример семантической видовой лакуны - отсутствие слова и семемы при наличии концепта. На возможность отсутствия в языке употребления сло- иссного обозначения концепта указывают ряд ученых. В таком случае ла­куны компенсируются, заполняются свободными сочетаниями, разверну­тыми объяснениями, структурными и позиционными схемами предложе­ний, несущими типовые пропозиции.

Многозначность выявленных сем концепта «чужой» («чуждый») является базой, на которой основывается использование коммуникантами различных тактик, приемов осуществления определенной стратегии в той или иной ситуации.

Идея тактики дистанцирования противопоставление «мы» - «они» с обязательным дистанцированием от тех, которые «не наши», которые образуют «не свой (то есть чужой) круг». Заметим, что категория чуждо­сти - понятие более широкое, чем дистанцирование. Но и дистанцирова­ние целиком не исчерпывается понятием «чуждый». Об этом свидетель­ствует, в частности, разновидность этой тактики, выражающая отстране­ние, дистанцирование от событий и фактов политической жизни. В этом случае адресат, подчеркивая непричастность к событию, хочет оправдать свою позицию или свои действия.

Дистанцирование выражается через противопоставление, однако противопоставление может использоваться и в других тактиках как ак­центирование внимания на различии позиций, точек зрения или как прием обвинения. Например: Они [правительство - О.П.] гастролируют (в смысле «разъезжают по стране»], а у нас рассчитано все (Г. А. Зюганов) («Россия», «Выборы -2000», 7.03.2000]. Здесь нет иллокутивного намерс- ния дистанцироваться, а наличествует явное обвинение. Дистанцирование можно обозначить паролем «я не рядом», «я не такой». Смысл же ато­нальных тактик выражается в пароле «я против».

В нашем материале семантика дистанцирования представлена оппо­зициями:

а) я, мы - он, они;

б) я, мы - вы.

Центральную роль в реализации оппозиции играют дейктичсские знаки, содержащие смысловой компонент «отдаления», «отстраненно­сти»: «мы» - «они». «Мы» - это политический лидер, выступающий либо от себя, но чаще - от имени партии, организации, социальной группы. «Они», «чужие», могут быть названы поименно (Николай Михайлович [Харитонов], Явлинский, Масхадов), местоименными словами, привязан­ными к конкретной речевой ситуации (некоторые, кто-то, другие) или представлять партию, политическое движение, административный орган (партия «Яблоко», «Единство», коммунисты, реформаторы, партия власти, правительство, губернаторы, министры, другие партии, олигар­хи, чиновники).

При этом обращает на себя внимание то, что в политическом дис­курсе нейтральные лексические единицы могут приобретать в контексте высказывания отрицательную коннотацию. В этом плане интересно рас­смотреть процесс создания отрицательной коннотации у лексемы чинов­ник. В XIX веке в Толковом словаре живого великорусского языка

2. И. Даля слово чиновник понимается как «служащий государю и жало­ванный чином, хотя высшие чиновники более зовутся сановниками». В Толковом словаре русского языка под редакцией Д.Н.Ушакова даны следующие значения слова чиновник:

   1. государственный служащий (дореволюц., загр.). Крупный ч. Мел­кий ч.

   2. перен. человек, относящийся к своей работе с казенным равнодуши­ем, без деятельного интереса, бюрократ (укор.). Это не администратор, а ч. Чиновникам нет места на советской работе.

Те же значения дают Толковый словарь русского языка

2. И. Ожегова и НЛО. Шведовой и MAC. Как синонимы к слову чиновник в Словаре синонимов под редакцией А.П. Евгеньевой приводятся слова чинодрал, чинуша, бюрократ.

Как видим, в XX веке употребление слова чиновник демонстрирует эволюцию исследуемой лексемы - более частотным является использова­ние этого слова в переносном значении.

В современном употреблении слова чиновник отражаются динами­ческие процессы нашего времени, порожденные политическими, эконо­мическими и социальными переменами в обществе. Привычное, давно ус- ноенное языком слово чиновник претерпевает в последнее десятилетие не­которые изменения и входит в разряд слов, вернувшихся с периферии общественного языкового сознания, маркируемых в словарях советского периода как устаревшие, относящиеся к чуждому быту. Так, в Толковом словаре современного русского языка под редакцией Г.П. Скляревской |2001] в качестве основного указывается значение «служащий государст­венного аппарата какого-либо ведомства» без комментария «в дореволю­ционной России», без ассоциаций с категориями буржуазного общества. Однако, по нашим наблюдениям, в значении «госслужащий» лексема чи­новник употребляется только в сфере неофициального общения. В дело- иой речи, В официальных документах используются наименования «госу­дарственный служащий» и «муниципальный служащий», поскольку до сих пор в обществе сохраняются те ассоциации, которые были отмечены п Ассоциативном словаре под редакцией Ю.Н. Караулова [1994-1998].

По данным этого словаря, в сознании носителей русского языка слово чиновник вызывает следующие ассоциации: бюрократ, берет а ттки, взяточник, жулик, хапуга, толстый, толстопузый, лысый, важ­ный, глупый, морда, перхоть, скупердяй, скучный, сухой, козел, труп и т. п. Конечно, Ассоциативный словарь создан по материалам недалеко­го, но все же прошлого, однако и в настоящее время в обществе господ­ствуют именно эти ассоциации.

В исследованных материалах лексемы чиновник, чиновничество, как правило, употребляются не в денотативном значении, а в неодобрительно- оценочном коннотативном смысле. Как близкородственное, коррелирую­щее со словом чиновник в Толковом словаре современного русского языка под редакцией Г.11. Скляровской указывается слово бюрократ с пометой «неодобрительно».

В этом аспекте полезно рассмотрение социальных причин появле­ния семем, несущих новые признаки развивающегося концепта. Видимо, и сознании народа присутствует отрицательное отношение к человеку, за­нимающему определенную должность и выполняющему свою работу формально, следуя предписаниям, без живого участия в деле. Специфика жономического развития России повлияла на актуальный смысл концеп­та. В речевой практике редуцируется компонент «госслужащий», актуали­зируются признаки «бюрократ», «взяточник». Например:

Произвол чиновников продолжается // И ничего здесь не сделаешь / то как бы естественное существование чиновничества <...> Ив сфере законодательства нужно искать решение вопроса (В.В. Путин) [1 канал, «Времена» с включением видеозаписи выступления президента, 18.12.2001]. Дистанцирование Путина от произвола чиновников здесь выражено имплицитно.

Ещё пример:

Потом дискриминация // Мы привыкли что если из центра человек / то его все время показывают / мы привыкли что если человек из провин­ции / его не показывают // Весь цивилизованный мир давно пришел к тому что человек из провинции должен прийти во власть // Он не связан со всем этим чиновничеством которое уже окопалось в этом центре (К.А. Титов) [«Россия», «Выборы-2000», 13.03.2000].

Дистанцирование государственного служащего (губернатора) Ти­това от чиновников из центра подается обобщенно: не «я», а «человек из провинции», «он».

Обратимся к анализу репрезентации концепта «чужой» в реализа­ции тактики дистанцирования на различных уровнях.

На семантическом уровне наиболее очевидным индикатором рече­вой тактики является семантическое клише [Иссерс 1999]. Мы наблюдали следующие виды семантических клише тактики дистанцирования:

1. «Я не такой, как он» («мы не такие, как они») - дистанцирова­ние от не участвующих в ситуации общения политических фигур:

Журналист: Мне вот непонятна позиция Харитонова // Он так ска­зать ваш параллельный партнер / но так получается что он внес рас­кол //

А.А. Куваев: Мне тоже непонятно // Обычно Николай Михайлович заявления делает более взвешенные // Пе знаю какая муха его укусша /уж я не склонен думать что это специально // Меня это тоже удивляет [«Россия», «Зеркало», 13.04.2002].

В данном примере речь идет о предложении II.М. Харитонова по­ставить вопрос об исключении из КПРФ Г.Н.Селезнева. В качестве ис­тинного инициатора этого предложения СМИ называли как раз Л.Л. Куваева. В этой ситуации политик стремится дистанцироваться от своего единомышленника Харитонова.

Другой пример:

Мы партия с определенной идеологией, а «Яблоко», к сожа­лению, такой партией не является. Это партия одного лидера (Б.Е. Нем­цов) [«Российская газета», 30.10.2002].

2. «Я не такой, как вы» - дистанцирование от непосредственного адресата - собеседника, оппонента:

В отличие от него [присутствующего в телестудии Н.И, Травкина - О,П.] я по всей стране бываю / и даже в республиках Советского Союза // Я не предавала своей партии как вы (С. Умалатова) [«Россия», «Выборы- 99», 23.11.1999].

3. Более редкий случай и как производная модели «Я не такой, как вы» - дистанцирование от истинного адресата - электората:

Народ молчит //Люди говорят мне / «А мы за Ельцина не голосова­ли» // Что же на улице не говорите? Они покорные / они как рабы себя ведут (В.В. Жириновский) [«Россия», «Выборы-2000», 21.03.2000].

4. «Я не рядом» - дистанцирование от событий, фактов полити­ческой и административной деятельности.

В ответе на вопрос В.В. Познера, несет ли И.М. Хакамада личную ответственность за отсутствие помощи малому бизнесу в свою бытность министром, она пытается дистанцироваться от ситуации с неудовлетвори­тельным состоянием малого бизнеса:

Что / что же тогда было? Тотальный абсолютный саботаж со стороны всех министров / со стороны политической элиты / малого биз­неса / и внутри отношение к нему было презрительное // Я подписала у Ельцина указ о поддержке малого бизнеса / довольная и счастливая по­шла с этим указом к министрам / и все они мне в лицо сказали / «Мы это делать не будем» [1 канал, «Времена», 18.12.2001].

В этом примере наряду с дистанцированием используется и тактика оправдания: «я ни при чем».

Языковые средства выражения дистанцирования показывают отличие этой тактики от агональных тактик. На уровне лексической семантики оппо­зиция «свой» «чужой» лежит, как уже не раз говорилось, в основе форми­рования оценочного компонента единиц политической семиосферы. В политическом дискурсе при выражении отстраненности от оппонента по­следний, естественно, характеризуется оценочными словами с отрицательным компонентом значения, например: лукавят, зомбируют, удивляет, глупость, тотальный саботаж. При этом оценочные слова, по нашим наблюдениям, входят, как правило, в состав предиката высказыва­ния. Специфика дистанцирования по сравнению с тактиками обвинения, ос­корбления и др. заключается в малом использовании ярлыков. При дистан­цировании отрицательная оценка чаще выражается другим способом - по­средством определенной модальности высказывания: констатации негатив­ного (плана нет, не является идеологической партией), категорического от­рицания негативного (нечего разбирать демократическое поле) и т. п. В ре­чи маркерами дистанцирования являются служебные слова: союзы а; если..., то... предлог в отличие от, частицы же (мы же...), вот (вот ЛДПР...).

Вербализация концептов не исчерпывается только лексемами, но может осуществляться посредством структур_ных и позиционных схем предложений, их содержания и даже общего Поведения говорящего.

Как уже отмечалось в главе 3 («Стратегия самопрезентации»), на­блюдения над речью представителей политической элиты показывают, что приемы дистанцирования от оппонента репрезентируются не столько на лексико-грамматическом уровне, сколько на уровне синтаксической структуры высказывания. В этом плане целесообразно рассматривать так­тику дистанцирования как трехчленную модель, в которой, кроме оппо­зиции «мы - они», присутствует рематический компонент - предикат, вы­раженный словоформами лексико-семантического поля «отношение», «оценка» (можем противостоять, занимаем оппозиционную нишу, кри­тикуем институт правительства). Это хорошо видно на схеме:

тонет]

Говорящий!

jaiiacTbj

занимаем оппозиционную ниш

В этой модели позиция говорящего является позицией свободного синтаксического замещения: в высказывании и-ожет отсутствовать место­имение мы, так как на говорящего указывает контекст, точно также может отсутствовать существительное власть, так как; на власть указывает при­лагательное (оппозиция всегда к власти).

IHlIiyi

В организации коммуникативной структуры высказывания с семан­тикой отстранения важную роль играет предикат, который является ком­муникативным фокусом. Выделяются в политическом дискурсе следую­щие речевые модели тактики дистанцирования.

I. Эксплицитная модель

а)

Мы

Позиция / была в том / моя / что / следует не допускать широко­масштабной военной операции в Чечне // Позиция моего оппонента / бы- ш в том что в Чечне возрождается российская армия / и каждый кто с)умает иначе / предатель (Г.А. Явлинский) [НТВ, «Свобода слова», 5.12.2003];

f

Мы сегодня в самой нейтральной позиции - ведь мы не коммунисты, чья идеология в тупике. Мы не реформаторы, чьи реформы провалились и иы не партия власти, которую не любят (В.В. Жириновский) [«Россий­ская газета», 27.11.2002];

«Яблоко в принципе не может объединяться с такими людьми как Анатолий Чубайс / Альфред Кох / представляющими созидание и разви­тие в стране той самой системы бандитского капитализма / о которой я только что говорил <...> В соответствии с той политикой / которую ч последние десять лет проводит правящая по существу партия «Союз правых сил» / эта партия не может называться демократической (Г.А. Явлинский) [«Россия», «Выборы-2003», 11.11.2003];

б)

Если коммунисты отвергают нынешний режим, считая его враж­дебным, если реформаторы тоже считают, что режим не такой демо­кратический, как им хотелось бы, то мы, критикуя власть, делаем это не в такой жесткой форме (В.В. Жириновский) [«Российская газета», 27.11.2002].

2. Имплицитная модель с начальной незамещенной позицией гово­рящего:

Они

[Коммуникативный фокус)

Журналист: Вы неоднократно говорили о том, что нужно и можно вести переговоры с Масхадовым. Не как оппозиционный политик, а как человек, много раз претендовавший и по-прежнему претендующий на роль Президента России, вы можете поставить себя на место прези­дента после такого кризиса, как захват заложников на Дубровке?

Г.А. Явлинский: В результате этих событий изменилась, с моей точки зрения, роль самого Масхадова. Пи Масхадов, ни его представите­ли никак не проявились в эти дни. Не было даже попытки почувствовать свою ответственность. И это меняет его собственное положение. Если говорить о переговорах, то надо понимать, что их надо вести с теми, кто имеет общественный авторитет, кто может принимать решения [«Российская газета», 20.11.2002].

Так, тонко, не употребляя местоимение первого лица, Г.А. Явлинский дистанцируется от А. Масхадова, в близости к которому еще недавно его упрекали оппоненты.

Коммуникативный фокус)

негативный

Концептуальный признак категории чуждости - «отдаление», «от­страненность» - может репрезентироваться или: а) через выражение гово­рящим оценки своей позиции, оценки мнения, действий представляемой политической партии, или б) через выражение отрицательной оценки дей­ствий, программ, взглядов оппонента. Разные смысловые акценты сопос­тавления можно представить следующими схемами:

а)

[положительный]

б)

Направленность коммуникативного фокуса на говорящего (схема А) имеет в целом положительный смысл, а направленность на оппонента (схема Б) носит негативно оценочный характер, что можно проследить путем сопоставления рематических компонентов, относящихся:

а) к субъекту оценки

«мы» (со знаком + )

никогда не сделаем этого

делаем не в такой жесткой форме

в нейтральной позиции

можем противостоять

у нас есть Родина

критикуем

партия с определенной идеологией я - пи секунды (не сомневался) партия новой волны б) к объекту оценки

«они» (со знаком - ) безуспешно пытается окопалось в этом центре понимают ли отвергают лукавят зомбируют

нигде никак не реализовал кто-то сомневался ушедшие идеологемы нужно снять свою кандидатуру

Тактика дистанцирования проявляется не только в организации ком­муникативной структуры высказывания, но также и на текстовом уровне. «Коммуникативная категория чуждости затрагивает практически все сто­роны речевой коммуникации и проявляется на всех ее уровнях: и в струк­туре отдельного высказывания, и в пределах внутритекстовой организации, и коммуникативной структуре дискурса в целом» [Захарова 1998: 90]. При­ем развернутой манифестации тактики дистанцирования не редок в поли­тическом дискурсе, что иллюстрируют ранее приведенные примеры. Тек- стообразующая, смыслоорганизующая роль концепта чуждости связана, как правило, с рематической прогрессией, с рематической доминантой тек­ста. Рассмотрим фрагмент реплики демократа К.А. Титова, который де­монстрирует дистанцирование от отсутствующего в телестудии демократа i .А. Явлинского. Наряду с дистанцированием, здесь можно заметить эле­менты обвинения (затметим, что многие тактики включают некоторые приемы других тактик. Тактика редко заключается в, условно говоря, «одномерном» виде. При определении характера тактики мы исходим из юго, что является основным):

Явлинскому нужно вообще снять свою кандидатуру // Хватит чом пировать народ своими идеями которые нигде никак он не реализовал //

Три раза он пытается / три раза безуспешно // Нечего разбирать демо­кратическое поле / пусть на здоровье спокойно работает в Думе // Он дал обещания людям / пусть хоть раз выполнит эти обещания // А здесь есть демократ-практик // Опираясь на тебя [депутата Явлинского — О.П.] / на законодательство /умное разумное / он будет работать реа­лизуя эти идеи вместе с тобой [«Россия», «Выборы-2000», 13.03.2000].

Сопоставление служит в этом примере текстообразующим стерж­нем, на который нанизываются ремы: нужно снять кандидатуру - хва­тит зомбировать - нигде никак tie реализовал — нечего разбирать демо­кратическое поле - пусть хоть раз выполнит эти обещания.

Таким образом создаётся рематическая прогрессия, дающая отрица­тельную оценку Явлинскому. Далее идея дистанцирования проявляется через противопоставление: А здесь есть демократ-практик... Тактика дистанцирования строится по эксплицитной модели «он - я». При этом обращает на себя внимание употребление вместо «я» обобщённого лица «он» в качестве приёма маскировки. В этом проявляется индивидуаль­ность речевой манеры данного политика.

Проведенное исследование позволило сделать следующие выводы.

1. Разработка конкретных приемов достижения эффективности речи, построенных на основе учета отдельных составляющих концепта «чужой», является основой применения в политическом дискурсе различ­ных тактик. Когнитивный подход позволяет дифференцировать тактику дистанцирования и атональные тактики и выделить семантические моде­ли дистанцирования.

2. Исследование тактики дистанцирования в коммуникативно- прагматическом аспекте позволило определить ее речевую специфику. Маркеры тактики дистанцирования проявляются прежде всего на уров­не коммуникативной организации высказывания. Помимо оппозиции дейктических знаков, важную роль играет предикат, который можно счи­тать коммуникативным фокусом высказывания. Таким образом, выявля­ется трехчленная структура модели дистанцирования.

3. Наблюдения показали, что тактика дистанцирования часто про­является на текстовом уровне: текстообразующие интенции приводят к коммуникативному результату с помощью ряда высказываний. В архи­тектонике текста, содержащего дистанцирование, выделяются как эле­менты, держащие композицию (служебные слова, местоимения), так и >лементы, ведущие еюжет, движение мысли, что обусловливается проти­вопоставительными отношениями между единицами контекста.

4. Тактика дистанцирования в наших материалах не является спе­циализированной, характеризующей какую-либо одну стратегию, - она широко используется политиками в разных стратегиях. По нашим наблю­дениям, дистанцирование не характерно для языка журналистов.

Итак, как показали наши наблюдения, тактики акцентирования и дистанцирования не являются специализированными, характеризующими какую-либо одну стратегию, - они широко используются политиками в разных стратегиях. Однако факты большей представленности этих тактик н одних стратегиях (тактики акцентирования - в аргументативной страте­гии, тактики акцентирования - в атональных стратегиях) и меньшей представленности их в других стратегиях могут свидетельствовать о про­цессе перехода тактик из разряда специализированных в ранг общих, что, очевидно, обусловлено особенностями семантики данных тактик.