Конспект А.С. Панарина «Реванш истории» гл. 5

Шумихина Наталья ПОЛ-Д3-Б

В настоящее время резко повысилось значение на­учного политического прогнозирования. Потребность в предвидении политических событий и поли­тической судьбы отдельных групп населения, классов и целых обществ в особенности обостряется она в неста­бильные, переходные эпохи, когда рушится прежний порядок и уклад жизни и люди с изумлением обнаруживают хрупкость и зыбкость того, что казалось стабильным и решенным «полнос­тью и окончательно»

Прогнозирование и есть способ предотвратить сползание будущего в хаос; форма упреждающего логоса.

Как показывает история культуры, у человека в запасе есть два основных способа «рационализировать будущее», сделав его понятным и постижимым.

Первый — увидеть в череде событий логику «вечного воз­вращения». Он отражает некоторую бесспорную сторону историко-политического процесса, уподобляя его другим процессам живого и неживого космоса, но и дает людям мужество выносить самые страшные ломки истории посредством уверенности в том, что рано или поздно псе вернется «на круги своя».

Современный человек больше опасается подвохов не со стороны будущего, а со стороны про­шлого (давление «пережитков» или козни «политической реак­ции»)

Второй способ «обуздания будущего» — финалистский, свя­занный с ожиданиями закономерного финала истории. - восходят к иудео-христианской традиции-

существует парадоксальная связь между объективно возрастающей непред­сказуемостью будущего и претензиями политической мысли на «окончательное решение» загадок будущего,

лишь тогда, когда на месте традиционного сословного общества возникло современное массовое, в котором социаль­ный статус утратил наследственный характер и стал проблема­тичным и оспариваемым, люди по-настоящему столкнулись с феноменом негарантированного бытия и открытого будущего.

В мире открытого будущего жить интереснее, но и опаснее. Появляется шанс улучшить свой

Негарантированность травмировала сознание людей.

Людям срочно по­требовалась мощная компенсация этой утери гарантированного будущего. Такой компенсацией и стала социальная утопия.

Утопия и прогностика

критерии отличия научной полити­ческой прогностики от очередной утопии, смело объявляющей себя последним словом социальной теории?

0) критерий осуществимости.

Н. Бердяев: вопрос не в том, осуще­ствима ли утопия, вопрос в том, как избежать ее окончательного осуществления.

Панарин ( критерии)

1) принцип независимой экспертизы. Если эксперты действительно независимы, то давление научной рациональности — творческой мотивации, этики и традиции научного сообщества, как правило, превы­шает давление вненаучных факторов.

позволяет гасить, уравновешивать стохастические отклонения от истины, так как односторон­ности отдельных позиций в условиях свободной творческой соревновательности своевременно нейтрализуются усилиями внутри научной критики.

2) операциональный характер информации, генерируемой в ходе процесса прогнозирования. Операцио-нальность информации в широком смысле означает способ­ность ее перевода на язык точных цифр и других исчисляемых показаний, а также на язык организационно-управленческих решений.

Там, где в политику внедрилась утопия, непременно возникает ситуация «двух ис­тин»:

* идеологической, измеряемой мерой своего соответствия букве того или иного «учения», и

* практической, статус которой демонстративно умаляется посредством ссылок на «нетипич­ность», «приземленность», «ползучий эмпиризм» и т.п.

Эти параллельные ряды двух истин могут привести все общество к своеобразной политической шизофрении, уводя­щей в выдуманное «светлое будущее».

3) принцип верифицируемости. Верифицируемость (про­веряемость) прогноза раскрывается через такие признаки, как достоверность (оценка вероятности прогноза для заданного доверительного интервала времени), точность (оценка дове­рительного интервала прогноза для заданной вероятности его осуществления) И обоснованность (оценка сопоставимости аль­тернативных сценариев по вероятностному критерию).

Верификация прогноза путем проверки адекватности прогностической модели в ретроспективе (обра­щенности назад) называется инверсной. Наконец, выделяется верификация путем аналитического или логического выведе­ния прогноза из ранее полученных прогнозов.

Две парадигмы в политической прогностике

Объекты прогнозирования в политической науке обладают ярко выраженной спецификой по сравнению с естественно-на­учными объектами. В политике на состояние объекта влияет воля политических субъектов, в том числе воля самого про­гнозирующего субъекта.

как определить меру «подат­ливости» тех или иных общественно-политических феноменов нашей воле, нашим проектным усилиям?

две методологические презумпции. Первая: объ­екты политического прогнозирования характеризуются опреде­ленным инвариантным содержанием («внутренняя сущность», «естественные состояния»); прогнозируя их состояние в буду­щем, мы имеем в виду «объективную тенденцию», заданную этим содержанием.

В переходные эпохи, повышаются эвристические возможности другого, «акционистского» (от слова action — действие) подхода.

В такие эпохи резко возрастает податливость социальной ткани давлению заинтересованных субъектов; акцент не на «субстанциональном» основании, а на сравнительном анали­зе возможностей тех или иных политических субъектов.

В политике обществ переходного периода действия по­литических субъектов определяются не столько внутренней и внешней нормами (означающими экономические, культурные или политико-правовые императивы), сколько возможностями сопротивления со стороны других организованных субъектов. Если ткань общества целиком рыхлая, социальные группы не консолидированы, но преобладает аморфное «молчаливое большинство», то заполучившая власть группа может позволить себе неслыханные эксперименты.

Над политической прогностикой долго витал дух в форме 'учения о «непреложных законах вос­ходящего развития». Им можно объяснить ту бесшабашную смелость, с какой ломали прежний порядок.

НО оказалось, что хаос — наиболее вероятное состояние. Иными словами, история не предоставляет человеку полных гарантий.

Поэтому и политическая прогностика должна исходить из современной картины стохастической Вселенной, где статус случайного несравненно выше того, какой предполагала клас­сическая наука, а веер альтернатив необычайно широк.

Означает ли это, что у человека как у субъекта политического творчества вообще нет никаких гарантий в истории? Думается, что кое-какие гарантии у него все же имеются, но значительная часть из них носит не объективный, а субъективный характер.