3. Массовые репрессии 1930 - х гг. «Расстрелянное возрождение».

Вопреки своим огромным масштабам, голод не стал последней волной массового террора в УССР. Кроме традиционных жертв сталинского террора объектом атаки стало государственное и партийное руководство, которое два-три года назад именно организовывало чистки. За сравнительно спокойные 1935-1936 гг. республиканское руководство успело довольно консолидироваться. Даже главный исполнитель чисток, Павел Постышев за это время превратился в что-то наподобие украинского партийного «гетмана». Он носил украинскую вышитую рубашку, проявлял интерес к украинской истории и культуре. За время его пребывания на должности второго секретаря ЦК КП(б)В столица республики была перенесена из Харькова в Киев, «культурного Донбасса Украины», а в самому Киеве сооружен памятник Шевченко. В 1935 г. Постышев выступил за продолжение украинизации в республиканской партийной организации.

Киев был взят «под прицел» аж во время последней предвоенной волны террора, в 1937 г. До конца 1938 г. было арестовано почти все республиканское партийное руководство. Из всех бывших руководящих кругов КП(б)В остались лишь Александр Бойченко, член ЦК КП(б)В, который со временем стал украинским писателем, и Григорий Петровский - он доживал своего возраста на скромной должности заместителя директора Московского музея революции.

Термин«расстрелянное Возрождение» впервые предложил диспорный литературовед Юрий Лавриненко, использавал его как название сборника наилучших текстов поэзии и 30-прозы х гг. За это десятилетие (1921-1931) украинская культура была в состоянии компенсировать трехсотлетнее отставание и даже перевесить на местности отчизны влияние других культур, русской в частности (на 1 октября 1925 года в Украине начислялось 5000 писателей).

Кульминацией действий советского репрессивного режима стало 3 ноября 1937 года. Тогда, «на честь 20- й годовщины Большого Октября» в Соловецком лагере особого назначения за приговором Тройки расстрелянный Лесь Курбас. В списке «украинских буржуазных националистов», расстрелянных 3 ноября также были Николай Кулиш, Матвей Яворский, Владимир Чеховский, Валерьян Подмогильный, Павел Филипович, Валерьян Полищук, Григорий Эпик, Мирослав Ирчан, Марк Вороной, Михаил Козорес, Алексей Слесаренко, Михаил Яловый и прочие. В общем, в один день по решению несудебных органов, было казнено свыше 100 лиц представителей украинской интеллигенции - цвета украинской наций.

За примерными отсчет человеческих потерь в УССР от репрессий в 1927-1938 гг. составлял наименьше 4,4 млн. чел. Межвоенный сталинский террор привел к гибели каждого десятого украинца. Репрессии особенно сильно зацепили младшие группы (возрастом до 50 лет) и мужнин (среди них показатель потерь составлял 15%, среди женщин - 7%). Подытоживая трагический опыт 1930- х гг., нельзя не согласиться со словами канадско-украинского историка Богдана Кравченко: «наибольшим достижением украинцев у это десятилетие было то, что они пережили его».

4. Социально-экономическое и политическое положение Западной Украины под властью Польши, Румынии, Чехословакии.

Западноукраинские земли в период с 1919 по 1939 гг. разделили между собой три государств - Польша, Румынии и Чехословакия В каждой из этих государств украинцы представляли национальное меньшинства. 5 млн. чел. были наибольшим национальным меньшинствами в Речи Посполитой (прибл. 14-16% всего населения) и заселяли почти треть территории межвоенной Польши. В Румынии и Чехословакии численность украинцев в каждой из этих государств колебалось между 500 и 600 тыс. чел. (хотя украинские демографы твердят, что это число в Румынии приближалось до 1 млн. чел.), а их частица среди населения составляла 3-4%. В целом, в межвоенный период на западноукраинских землях проживало прибл. 6-7 млн. украинцев, т.е. в 3-4 раза меньше от числа украинцев, которые проживали в Украинской ССР в конце 1920- х - начале 1930- х гг. 80-90 % западноукраинского населения представляли крестьяне. Западноукраинские земли в межвоенный период были одним из наиболее аграрно перенаселенных краев Европы. Тяжелое экономическое положение усложнялось еще и национальным фактором. Для укрепления польского элемента на «восточных крессах» Речи Посполитой, в 1920 и 1925 годах сейм постановил законы о предоставлении земли здесь польским офицерам и солдатам. На восточно-украинские земли вследствие этой акции переселилось прибл. 200 тыс. польских посадников. Подобную политику, хотя и с меньшим размахом, проводило и румынское правительство. В отличие от Варшавы и Бухареста, пражское правительство не практиковало заселение украинских земель чешскими и словацкими колонистами. Более того, чешская власть приложила немалые силы для внедрения лучших методов сельского хозяйства, организовала сельскохозяйственные школы и т.д.

Представляя большинство сельского населения, украинцы находились в меньшинстве среди населения больших и средних городов. Как и в «старые добрые австрийские времена», социальные отличия совпадали с национальными. Украинский крестьянин слышал себя оскорбленным польским, мадьярским или румынским помещиком и нередко враждовал с евреем - владельцем сельского магазина, который немного платил за сельские продукты и дорого брал за промышленные товары.

В пределах каждого государства западные украинцы демонстрировали разный уровень национального сознания и политической активности. Конституционный порядок австрийской части габсбургской монархии дал возможность выкристаллизоваться украинскому национальному сознанию и развить организованным формам общественной жизни. Тяжелое наследство предыдущего венгерского господства обозначилось на замедленности национального самоопределения закарпатских русинов. Межвоенные Закарпатье и Пряшивщина были местностью взаимного поборювання трех национальных ориентаций: москвофільської, русинофільської и украинской. Тягчайшее же политическое и культурное наследство досталось той части западноукраинского населения, которая перед первой мировой войной принадлежала к Русской империи. Украинцы Волыни, Полесье, Холмщины и Бессарабии за уровнем образованности и национального сознания значительно уступали даже населению Закарпатье.

Польская и румынская политика относительно украинцев, вообще не отличалась и сводилась до одного слова: ассимиляция. Сходство этой политики вытекало со схожестью двух государств: в результате послевоенного урегулирования они получили больше территорий, чем могли удержать. Политические движения насильно присоединенных национальных меньшинств представляли серьезную угрозу для территориальной целостности и стабильности этих государств. Поэтому польский и румынский режимы сосредоточили усилие на насильственном искоренены культурных, языковых и религиозных особенностей национальных меньшинств: украинцев, белорусов, немцев, литовцев, венгров и др. Единое исключение представляли евреи. Относительно них польское и румынское правительства предоставляли преимущество политике прямых преследований, не ставя вопрос об их ассимиляции.

В обеих - польскому и румынскому - случаях границы новых административных единиц на украинских этнических территориях проводились таким образом, чтобы включить к ним как можно больше неукраинцев. Украинцев отстраняли из административных должностей или посылали исполнять служебные обязанности вне украинские этнические земли.

Главными жертвами полонизации и румынизации стали образовательные учреждения. Украинская школьная система в Галиции постепенно замещалась двуязычной. За двадцать лет польского господства количество украинских школ уменьшилось с 3,662 до 144. Но если польская власть еще оставляла хотя бы скромнейшие возможности для функционирования украинского языка в школе, то румынское правительство вообще исключало их. Закон о школьной системе от 26 декабря 1924 г. трактовал украинцев как «румын, которые забыли свой родной язык». Сходство прослеживалось и в политике Варшавы и Бухареста относительно украинского высшего образования: украинские кафедры закрыли и в Львовскому, и в Черновицкому университетах.

За двадцать лет пребывания в составе Чехословакии украинцы Закарпатья и Пряшивщины быстро наверстали то, чего их было лишено за предыдущие пятьдесят лет венгерского господства. Чехословакия, как и Польша, тоже обещала внедрение автономии для украинских земель; выполнение этого решения было отложено вплоть до 1938 г. Но она по крайней мере признавала за большинством украинского населения право жить в границах одной административной единицы - Подкарпатской Украины (с 1928 г. - Подкарпатской русской земли). Пражская власть признавала «русский» характер этого края, разрешив представителям местного населения занимать административные должности. Наиболее заметными были успехи в развитии национального образования. На момент вхождения Закарпатье и Пряшивщины в состав Чехословакии здесь почти не было школ с родным языком обучения. В 1930-х гг. их число доходило до 500. Чехословакия предоставила и финансовую поддержку сразу нескольким украинским высшим учебным заведениям - Украинскому свободному университету (1921), Высокому педагогическому институту им. Драгоманова в Праге (1923-1933), Украинской хозяйственной академии в Подебрадах (1922-1935).

Правда, Пражское правительство не оставалось в стороне от дискуссии, которая точилась между украинофильской, русинофильскую и русинской ориентациями. Он оказывал поддержку поочередно каждой из них, остановившись в середине 1930- х на последний, поскольку первые две создавали угрозу для территориального единства Чехословакии. Но, как в случае с галичанами в Австро-Венгерской монархии, более всего, кто использовал из либеральных политических условий в межвоенной Чехословакии, были приверженцы украинофильской ориентации.