Глава V. Сущность предвидения

1. Понятие предвидения.

2. Виды и способы предвидения.

Понятие предвидения. В футурологической литературе общепринято подразделять предвидение на предсказание будущего и предсказание существующих явлений, уже имеющих место в настоящем, но еще не известных. Так, Г. А. Геворкян приходит к выводу, что различать следует не отражение будущего от отражения действительности, а знание, поддающееся непосредственной проверке, от знания, не поддающегося такой проверке. А. И. Ракитов считает, что предвидение в широком смысле слова — это получение информации о некоторых неизвестных, но возможно существующих феноменах безотносительно к их пространственно-временной локализации. Подобной же точки зрения (с небольшими вариациями) придерживаются В.Г.Виноградов, В.А.Лисичкин, А. Бауэр и В. Эйхорн и др.

Выделение предсказания в качестве особой разновидности предвидения настоящего неточно с этимологической точки зрения. Оно затрудняет решение ряда гносеологических и логических вопросов истинности предвидения, внося в них ненужную путаницу, затушевывая специфику предвосхищающего знания. Поэтому нам представляется необходимым подчеркнуть, что предвидение во всех своих разновидностях является отражением будущего, знанием о грядущих процессах развития. При рассмотрении оказывается, что не только в первом, но и во втором случае мы имеем дело с отражением будущего. Но здесь уже речь идет не о предсказании существующих в настоящем объективных явлений (которые нам пока неизвестны), а о предсказании, относящемся к дальнейшему развитию наших знаний о них.

Адекватное отражение социального мира требует постоянного развития наших знаний. Изменение материального мира во времени, его будущие эволюции служат объектом прогнозирующего отражения. Однако последнее распространяется и на дальнейшее развитие самого человеческого познания. Именно к этому процессу и относится нередко выделяемое в нашей литературе предсказание «существующих, но неизвестных» явлений, которое на самом деле оказывается предсказанием будущих открытий существования этих явлений или их свойств. Так, Менделеев, строго говоря, не предсказал существование определенных свойств ряда неизвестных в то время химических элементов (нельзя предсказывать то, что уже существует), а выдвинул гипотезу об их существовании, на основании которой предсказал возможность открытия в будущем элементов, обладающих данными свойствами. Это предвидение явилось в определенной мере обоснованием гипотезы, относящейся к наличной действительности. Точно так же геологи на основе изучения особенностей строения массивов горных пород, закономерностей их формирования не предсказывают районы залегания определенных полезных ископаемых, а на основе гипотез об их расположении прогнозируют возможность открытий новых месторождений.

В свете вышеизложенного представляется неправомерным различение видов предвидения по временному критерию (предсказание будущего и предсказание неизвестного настоящего). Кстати, отправляясь от точки зрения, отождествляющей предвидение будущего с гипотетическим познанием неизвестных явлений в настоящем, выходящих за рамки нынешних возможностей наблюдения, можно было бы говорить также и о предсказании явлений, существовавших в прошлом: каких-то еще не обнаруженных переходных звеньев от животных к человеку и т. п. Подлинное разграничение разновидностей предвидения здесь, однако, происходит не по временному признаку, а по объекту прогнозирования. В одних случаях мы имеем дело с предсказанием будущего развития действительности, а в других - с предсказанием будущего прогресса самого познания, исследующего уже существующую в настоящем (или су­ществовавшую в прошлом) действительность.

Понятие предвидения всегда относится к отражению будущего в человеческом сознании, как бы ни были своеобразны формы этого отражения.

Е. П. Никитин, например, обращает внимание на интересный случай, когда совершается переход от информации о более отдаленном будущем к информации о менее отдаленном будущем. По форме и применяемым методам исследования этот процесс аналогичен познанию прошлого (ретросказанию). Но по своему результату, содержанию получаемого знания он является предсказанием, отражением будущего. Что касается временного критерия как основания классификации предвидения, то он, очевидно, применим лишь с целью определения долгосрочности прогноза, о чем пойдет речь ниже. Нас же интересует пока содержание предвидения как особого типа отражения социального развития, ибо независимо от его долгосрочности именно характер заключающегося в нем знания имеет непосредственное отношение к гносеологическим вопросам, связанным с объективностью, вероятностью критериями его истинности и взаимоотношением с целью.

В последнее время пытаются уточнить термины, обозначающие познание будущего, — предвидение и прогноз. Мы рассматриваем лишь термины, относящиеся к научному исследованию предстоящего развития, и не касаемся понятий, выражающих мистический или просто необоснованный подход к грядущему (пророчество, предвосхищение, предчувствие, предугадывание и т. п.). Какого-либо четкого разграничения этих понятий пока еще нет. Так, В. В. Косолапое под прогнозированием подразумевает познание будущего, а предсказание трактует как получение информации о некоторых неизвестных, но, возможно, существующих явлениях.

Ю. Ф. Морозов, А. П. Сапожников и Б. Н. Тардов считают, что предсказание — это описание с заданной точностью состояния объекта в момент времени, следующий после момента предсказания. Предсказание превращается в прогноз по прошествии того момента времени, для которого оно составлялось. Иначе говоря, согласно мнению указанных авторов, прогноз — это фактически ретроспективное знание об объекте, так сказать, бывшее предсказание.

Более приемлемой представляется точка зрения тех, кто предлагает использовать понятие предсказание для выражения качест­венного уровня описания будущего, понятие прогноз — для обозначения количественных параметров предсказываемых явлений, а понятие предвидение — в качестве родового понятия для первых двух. Правда, попытки некоторых авторов слишком резко отграничить прогноз от предсказания, предъявив к нему ряд жестких требований (обязательное указание временного интервала, внутри которого должно произойти прогнозируемое явление, и т.п.), представляются нам необоснованными. Дело в том, что, как свидетельствует практика прогнозирования, само различие между количественным и качественным уровнями предвидения весьма относительно и зависит в значительной степени от характера объекта опережающего отражения. Кроме того, и качественное описание будущего (предсказание), и количественная его характеристика (прогноз), как разновидности предвидения, вероятностны по своей природе. Поэтому какая бы то ни было строгая априорная регламентация по отношению к ним неправомерна.

Имеет смысл лишь соотносительное употребление данных понятий в практике прогнозирования и планирования с целью выражения большей или меньшей степени точности, детализации знания о будущем, достигаемого на различных этапах. Что касается гносеологических и социологических аспектов опережающего отражения социальной действительности, которые нас преимущественно интересуют, то в этой сфере, очевидно, допустимо использовать термины предвидение, предсказание и прогноз как синонимы, обладающие указанными выше специфическими смысловыми оттенками.

Наконец, следует сказать о двузначности понятия предвидения. Термин «предвидение» применяется для обозначения как процесса прогностического исследования, так и полученного итогового знания о будущем. В понятиях, выражающих различные модификации предвидения, указанные два аспекта могут оттеняться с помощью таких терминов, как предсказание и предсказывание, прогноз и прогнозирование.

В качестве наиболее общего понятия, выражающего постижение будущего, выступает категория опережающего отражения. В качестве его информационного (описательно-познавательного) аспекта, как нам представляется, выступает предвидение, а в качестве предсказательного (алгоритмического, программирующе-императивного) — целеполагание в различных его конкретных формах (планирование, программирование, проектирование, решение). При этом конкретными видами научного предвидения являются предсказание и прогноз.

Характеризуя предвидение во временном плане как постижение еще не возникшего, становящегося будущего, следует выделить не­которые весьма своеобразные его разновидности. Одной из них является ретроспективное предвидение, когда прогнозирующее мышление движется от более отдаленного прошлого к менее отдаленному или от прошлого к настоящему. Здесь, очевидно, правомерно говорить о предвидении в том случае, если субъект познания условно ставит себя в ситуацию, существовавшую в момент прогноза, и пытается воссоздать постфактум возможные в прошлом пути дальнейшего развития в соответствии с теми реальными возможностями, которые тогда существовали, в соответствии с теми решениями и методами действий, которые потенциально в тех условиях могли быть приняты и претворены в жизнь. Конечно, было бы безнадежным занятием гадать, «что было бы, если бы...», в смысле детального предсказания возможных социальных последствий различных решений, действий, альтернативных вариантов развития в прошлом. Однако подобное ретроспективное предвидение, реконструирующее возможные ранее пути истории, в принципе возможно и имеет, как нам представляется, научно-теоретическое, а также воспитательное значение. Данная проблема, в которой пересекаются «поля интересов» прогностики и исторической науки, заслуживает специального исследования.

Предвидение, осуществляемое от какого-то момента в прошлом к настоящему, так называемый постпрогноз может применяться и для практической проверки эффективности современных методов прогнозирования путем сопоставления полученных результатов с показателями действительного хода развития. Подобная апробация методов прогностического исследования на материале развития в прошлом и его результатов в настоящем позволяет повысить степень вероятности, надежности предвидения будущего.

Разновидностью предвидения правомерно считать и переход от информации о более отдаленном будущем к информации о менее отдаленном будущем, а также от будущего к настоящему. Последнее имеет место при нормативном прогнозировании. Здесь прогнозирующее мышление, в отличие от традиционных поисковых прогнозов (экстраполирующих действующие тенденции из прошлого через настоящее в будущее), движется как бы в обратном направлении — от будущего к настоящему. Отправной точкой при этом выступают конечные пункты развития социальной системы — удовлетворение определенных общественных потребностей и выполнение возможных целей. От этого конечного будущего состояния нормативный прогноз последовательно, шаг за шагом «идет» к настоящему, фиксируя возможные промежуточные этапы и одновременно определяя круг возможных целей, способов деятельности, выбор и осуществление которых необходимы для достижения прогнозируемого конечного результата, отвечающего заданным на основе социальных идеалов критериям и нормативам. Хотя в обоих случаях мыслительные операции совершаются во временном интервале в направлении, противоположном реальным процессам развития, речь идет именно о предвидении, поскольку объектом отражения являются перспективы будущего хода событий, будущих направлений и ре­зультатов деятельности.

Виды и способы предвидения. Существует научное и ненаучное предвидение. Кроме того, следует отличать и эмпирическое предсказание, которое занимает как бы промежуточное положение между научным и ненаучным предвидением. Ненаучным мы на­зываем такое предвидение, которое основывается на фантастических, нереальных, искусственно сконструированных взаимосвязях, нередко на видениях, «откровениях», т. е. такое предвидение, единственная цель которого — манипулирование человеческими взглядами и поведением, не имеющее фактической основы. Ясновидение, гадание, астрология и тому подобное также относятся к ненаучному предвидению. К этой же группе относятся пророчества и социальные утопии, предсказания утопического и религиозного характера, которые играют прогрессивную роль.

Научным считается такое предвидение, которое представляет собой результат научной теории, полученный в рамках этой теории, опирающийся прежде всего на фундамент систематического научно-теоретического анализа закономерностей общественного развития и условий их реализации.

Только предвидение, исходящее из анализа реальных условий, может быть максимально надежным и наиболее полно проникает в возможные, вероятные и необходимые тенденции будущего. Но отличительным признаком научного предвидения не является абсолютно точное и полное знание будущего. Такое знание, как будет видно из дальнейшего, логически бессмысленно. Характерным для научного прогнозирования прежде всего является то, что оно опирается на познание объективных законов и на действенную методику; его результаты могут быть проверены, исправлены, уточнены и развиты дальше; оно ограничивается предсказанием того, что может быть предсказано как необходимое и невероятное вследствие своей диалектической детерминированности, исходя из прошлого и настоящего.

Эмпирическим мы называем предвидение, которое основывается на повседневном опыте людей, на фактической или мнимой взаимосвязи и регулярности, которое, однако, не опирается на научную теоретическую основу или оценку опыта, на изучение закономерностей происходящих процессов. В качестве примера можно привести так называемые народные приметы. Обычно эти предсказания сомнительны или неопределенны. Но это не исключает того, что они могут иногда оправдываться либо случайно, либо в силу непознанного отражения фактических закономерных взаимосвязей.

Долгое время предвидение подобного рода играло значительную роль в жизни человека, проявляясь в форме разных житейских правил. Оно существовало довольно долго в условиях устойчивых и замкнутых карликовых хозяйств с их производственными и общественными отношениями. Иначе обстоит дело в настоящее время, которое характеризуется непрерывным изменением производительных сил, высокой степенью проникновения науки во все стороны жизни общества.

Следует подчеркнуть принципиальную несовместимость утопии и научного предвидения, всегда дающего динамическую картину, в которой все прогнозируемые обстоятельства воспринимаются как моменты одного непрерывного процесса развития, причем последний может быть понят только исходя из реальных условий, противоречий, движущих сил и закономерностей.

Утопизм, как и прорицание, дает застывший, неподвижный образ предсказываемых обстоятельств. Кроме того, там, где при научном предвидении действуют реальные взаимосвязи и процессы (из которых возникает прогноз), при утопии действуют желания, оценки, моральные требования, представляемые как самостоятельные исторические силы; они занимают место закономерных взаимосвязей и воспринимаются в качестве последних, так что в конечном итоге утопия представляет собой простую экстраполяцию оценок и моральных воззрений или изображает субъективные желания, оценки и требования как будущую действительность.

Существует ряд способов предвидения. Самый древний и, пожалуй, самый популярный из них утопический — конструирование некоего идеала общественного устройства, который, как правило, находится где-то далеко (на других планетах, в затонувшей Атлантиде, на далеких островах) или произвольно «забрасывается» в грядущие века и тысячелетия.

Вопреки распространенному мнению, утопии, как правило, отнюдь не просто плод воображения оторванных от действительности мечтателей. Напротив, они порождены самыми жгучими по­требностями жизни и представляют собой нечто вроде «конструк­торских разработок». В большинстве своем их авторы не только верят в возможность строительства идеального общественного порядка на основе предложенных ими принципов и чертежей, но и прямо призывают к этому всех разумных и просвещенных людей. Широко известно, что Шарль Фурье в письмах королям и прочим сильным мира сего с жаром доказывал преимущества своей системы «социальной гармонии», как это сделал бы любой изобретатель, и просил оказать финансовое содействие осуществлению проекта. Еще один момент, на который следует обратить внимание, — достаточно высокий процент реальности тех или иных решений, предлагавшихся утопистами. Строго говоря, утопизм, несбыточность характеризуют прежде всего и главным образом не описание ими цели, а средства их достижения. Это относится к «Городу Солнца» Томмазо Кампанеллы, к «Утопии» Томаса Мора, и особенно, к произведениям Анри Сен-Симона, Шарля Фурье, Роберта Оуэна и других утопистов нового времени, сумевших предвидеть поразительно многое.

Следующий способ предвидения можно назвать гипотетическим. В этом случае образ будущего рисуется путем последовательной разработки какой-либо частной гипотезы. Здесь речь не идет об идеале: создатель соответствующей теоретической конструкции не отталкивается от желаемого, а как бы восходит к должному, иначе говоря, берет на себя задачу воспроизвести один из возможных вариантов развития исторического процесса.

Чаще всего этот метод используется в научной фантастике, особенно в так называемом «романе-предупреждении». Уже из самого названия очевидна сверхзадача — предостеречь от нежелательных, опасных для всего человечества или какой-то его части событий. Сам характер такого предостережения свидетельствует о том, что автор не считает предсказанный им исход неотвратимым, а как бы призывает предпринять все возможные действия, чтобы его избежать.

Замечательным и пока непревзойденным мастером этого направления научной фантастики был Г. Уэллс. В лучшем из его «романов-предупреждений» романе «Машина времени» — за основу развития истории на многие десятки тысяч лет взята гипотеза незыблемости капиталистического способа производства и распре­деления. Логический итог — полное умственное и физическое вырождение паразитирующего слоя «элоев», почти аналогичная степень деградации загнанных под землю производителей-«морлоков», распад связи времен, фактически неизбежная гибель всего общества.

Об угрозе фашизма предупреждали в довоенные годы Карел Чапек («Война с саламандрами») и в послевоенные — Рей Брэдбери («451⁰ по Фаренгейту»). На опасность утраты связи человека с природой и абсолютизации технического прогресса указывали Станислав Лем («Возвращение со звезд») и Пьер Буль («Планета обезьян»). Наряду со многими произведениями научной фантастики, как бы выполнявшими функцию общественного колокола, создавались антиутопии, которые использовались реакцией в идеологической борьбе с революционным движением. На книжный рынок обрушилась и коммерческая фантастика: за полдоллара обыватель мог вволю пощекотать нервы кошмарными сценами грядущего «конца света».

Особняком от «романа-предупреждения» стоят еще два вида научно-фантастического предвидения. Подобно тому, как Уэллс выступил зачинателем социального направления, Жюль Верн стал признанным родоначальником направления технического, которое является сейчас, пожалуй, наиболее процветающим. Кроме того, весьма своеобразным и редким жанром можно считать художественное изображение общества будущего, основанное на принципах современной науки.

Наконец, третьим и наиболее достоверным способом предви­дения является прогностический способ. Возможность такого пред­видения основана на детерминированности исторического процесса, на причинно-следственной связи событий во временном интервале. Вот как раскрыл эту объективную предпосылку угадывания будущего Уильям Шекспир в трагедии «Генрих IV»:

Есть в жизни всех людей порядок некий,

Что прошлых дней природу раскрывает.

Поняв его, предсказывать возможно

С известной точностью грядущий ход

Событий, что еще не родились,

Но в недрах настоящего таятся,

Как семена, зародыши вещей,

Их высидит и вырастит их время.

В этом суждении указаны едва ли не все основные особенности прогнозирования. Именно постижение господствующего в истории порядка или закономерности, протянутой из прошлого в будущее, позволяет строить предположение о дне грядущем, лишь с «известной точностью», — оговорка, достойная не поэта, а ученого. Настоящее «беременно» будущим, которое зарождается сегодня и потому не скрыто от нашего наблюдения.

Все упомянутые выше способы предвидения в итоге имеют под собой одну и ту же гносеологическую основу, все они (хотя в разной степени) проецируют в будущее элементы и процессы современной действительности либо порождаемые ею проблемы. В чем же их принципиальное различие?

Утопия, как уже говорилось, идет от идеала; жизненное начало присутствует в ней постольку, поскольку человеческое сознание погружено корнями в условия существования общества, неотделимо от мира земных забот и надежд. Прогноз идет от жизни, идеальное начало присутствует в нем лишь в той мере, в какой объективный ход исторического развития совпадает с представлением о желаемом. Утопия всегда оценочна. Прогноз бесстрастен.

Гипотетическое предвидение, отталкиваясь от какой-либо реальной тенденции, сознательно игнорирует все прочие и даже не пытается подумать над вопросом, какая из них имеет шанс. Иными словами, речь идет о намеренном отказе от комплексной проекции настоящего в будущее, об искусственной гиперболизации частного, возможно даже случайного элемента исторического процесса.

В отличие от этого главная предпосылка сколько-нибудь достоверного прогнозирования заключается как раз в комплексном охвате явления, процесса, со всеми их внутренними и внешними связями. Прогноз представляет собой не что иное, как обоснованный выбор одного из возможных вариантов хода событий в качестве наиболее вероятного и, следовательно, он немыслим без учета анализа и предварительного отклонения всех других вариантов.

Предвидение является родовым по отношению к таким понятиям, как гипотеза, предсказание, идеал, фантазия, мечта, прогноз, воображение, плана, программа, стратегия, тактика, лозунг, цель и т. д.

Гипотеза есть обоснованное и не противоречащее данным науки предположение. Гипотезой имеет право называться не всякое предположение, а лишь то, которое учитывает известные факты и законы и обладает положительным познавательным или практическим значением. Гипотеза не должна противоречить основным законам природы и общества. В науке всегда имеются факты, которые необъяснимы с точки зрения существующих теорий. Для их объяснения и выдвигается гипотеза. Гипотеза призвана сделать вывод о существовании объектов, связей между ними, о причинах их возникновения, закономерностях их развития, об их будущем. Выводы гипотезы носят, естественно, вероятностный характер.

Очень близко к понятию гипотезы понятие предсказание, которое также всегда строится на основе научного объяснения. Предсказание ставит своей целью объяснить явление в будущем. Различают следующие виды предсказаний в зависимости от характера лежащих в их основе законов: причинные, функциональные и структурные. Предсказание отличается неопределенностью, ибо оно говорит о событии как о возможном состоянии, о возникновении нового. Предсказание связано с гипотезой через объяснение. Предсказания выступают как средство формирования гипотез. Гипотеза - понятие более широкое.

Следует различать предсказания и гипотезы в естествознании и обществознании, хотя они и имеют общую объективную основу — наличие объективных закономерностей. Однако в обществе действуют люди, одаренные сознанием и волей, ставящие перед собой те пли иные цели. Поэтому предсказания, касающиеся общества, должны учитывать субъективный фактор.

Люди стремятся не только предсказать будущее, но и предвидеть его в форме идеала. В современную эпоху большое значение придается вопросу о социальном идеале, что связано вообще с ростом прогностической функции сознания. Понятие «идеал» употребляется в двух смыслах: как образец, эталон, критерий, который служит дня проверки и суждения о явлениях действительности, и как конечная цель, т. е. желаемое будущее. Здесь речь идет об образовании абстракций, что всегда связано с идеализацией, т. е. с отвлечением, с абстрагированием от несущественных, второстепенных, случайных признаков и сторон исследуемого явления. Социальный идеал есть видение будущего общества, личности, более или менее четко нарисованная, исторически определенная картина будущего человечества (прежде всего в плане социально-экономического и политического устройства) с точки зрения положения и интересов данной социальной группы (класса, нации и т. д.), а также вера в это будущее и желание приблизить его наступление.

В гносеологическом плане идеал представляет собой синтетическую форму опережающего отражения действительности, так как обосновывает будущее с точки зрения науки, морали, эстетики. Идеал — это обоснование будущего, мысленная форма связи настоящего и будущего. Идеал — это социальная мечта, такая форма опережающего отражения действительности, которая имеет социальные и гносеологические корни? Социальные корни идеала надо искать в соотношении интересов общественного прогресса и интересов группы, которая выдвигает идеал. Идеал всегда содержится в жизни общества, имеет связь с интересами исторического прогресса и интересами социальной группы. Гносеологической основой идеала является соотношение в теории прошлого, настоящего и будущего.

С точки зрения процесса отражения будущего в сознании человека, основным исходным моментом, видимо, является способность человека к фантазии (если речь идет об индивидуальном сознании) и к постановке задач (когда мы говорим о научном исследовании).

Фантазия есть гносеологическая природная способность человека к мысленному преобразованию действительности, которая может выражаться в способности создавать образы, модели будущего. Именно фантазия прежде всего характеризует конструктивную деятельность ума. В слове «фантазия» в общем смысле присутствует понятие идеального, поскольку в любом понятии есть кусочек фантазии. Было бы неправильно сводить фантазию только к информации о будущем, однако именно будущее занимает в фантазии ведущее место, так как фантазия есть гносеологическая основа всех форм опережающего отражения действительности в сознании человека. В этом своем качестве фантазия внутренне диалектически противоречива: с одной стороны, она вырастает из синтеза, являясь его результатом (так как она мысленно соединяет прошлое, настоящее и будущее), а с другой стороны, она необходима для синтеза, конструктивной деятельности ума.

Трудно переоценить роль фантазии в жизни человека. Для дея­тельности необходим стимул. Только внешней побудительной причины, как источника творчества, недостаточно. Толчком, внутренним стимулом к созиданию является способность самого ума. Фантазия играет роль идеального стимула в творчестве человека. Она преодо­левает инерцию памяти, устойчивость сознания. Фантазия необходима не только для того, чтобы проникнуть в будущее, она нужна и для правильной оценки настоящего, для реалистического взгляда на тенденции и возможности сегодняшнего дня. Чтобы правильно оценить ход событий, дать им реалистическую оценку, нужны воображение и фантазия.

А. Кларк, известный английский ученый, популяризатор науки, приводит примеры различной способности людей к фантазии. В 70-е годы XIX века Т. Эдисон пришел к мысли о создании электрической лампочки накаливания. Главный инженер почтового ведомства Великобритании У. Прис заявил: «Электрический свет в домах? Это чистая фантазия! Явное заблуждение!». А спустя несколько лет электричество вошло в быт людей.

Жюль Верн, который не имел специального научного образования, мечтал о подводных лодках и полетах на Луну. А. Кларк в книге «Черты будущего» приводит примеры неудачных пророчеств, связанных с потерей способности к дерзанию, к фантазии.

В настоящее время вопрос о фантазии имеет и практическую направленность, когда речь идет о причинах неудач отдельных ученых, инженеров, политиков проникнуть в будущее, неспособности некоторых из них оценить с учетом принципа будущего научно-технические прогнозы своего времени. Если бы человек был лишен способности мечтать, опережать события, если бы он не мог мысленно забегать вперед, то ничто не могло бы его заставить предпринимать и доводить до конца обширные и утомительные работы.

Напрасно думают, что фантазия нужна только поэту. Фантазия есть качество величайшей ценности. Однако и в фантазии нужна мера. Существует двоякого рода фантазия: здоровая и больная. Одна фантазия обгоняет ход событий, поддерживает и усиливает энергию человека, другая отклоняется в сторону, куда никакой естественный ход событий никогда не приведет.

Отметим отличие между фантазией и мечтой. Если фантазия есть гносеологическая способность ума к мысленному преобразованию действительности, то мечта — это уже форма опережающего отражения действительности, форма предвидения, которая выражается в построении модели будущего. Мечта есть синтетическая форма предвидения.

Прогноз есть одна из форм предвидения, это информация о будущем. Такой общей характеристики прогноза недостаточно, ибо она ничего не говорит об отличии прогноза от других форм опережающего отражения действительности. Как явствует из предшествующего изложения, термин «прогноз» имеет следующий смысл: методологический, теоретический. В последнем случае речь идет о специфической форме опережающего отражения действительности. Прогноз хотя и строится на законах, но в то же время выходит за их рамки. Прогноз в прямом смысле слова есть предвидение будущего.

Специфика прогноза в том, что он призван не просто предсказать будущее с элементами неопределенности, а должен содержать и определенное предвидение будущего. Прогноз есть разведка будущего. Прогноз, конечно, обладает и общими с другими формами опережающего отражения действительности признаками, к которым относится, например, вероятность предсказания. Прогноз — это именно предположение о будущем, поскольку он носит вероятностный характер. Эта вероятность отражения будущего в прогнозе обусловлена объективными и субъективными моментами.

Прогноз должен также предусмотреть неизбежность возникновения нового, которое не содержится в настоящем и не содержалось на предыдущих стадиях (ступенях, этапах) развития системы, но что может появиться в результате саморазвития материи, общественного бытия. Более того, задача прогноза — не только сказать о триумфальных шагах человечества в будущем, но и предостеречь людей, сказать им об опасностях на пути к будущему, о тех противоречиях, которые подстерегают их. Следовательно, прогноз, в отличие от идеала, дает противоречивую картину грядущего. Прогноз ставит своей целью дать оценку возможных ожидаемых результатов, возможных путей, мер и условий для достижения цели, т. е. выбранного варианта будущего.

План — это система теоретических установок и практических мероприятий, направленных на достижение какой-либо цели. План - это не просто выбор пути, а указание на то, какие практические шаги нужно сделать на известном пути, это вопрос о характере и способах борьбы за достижение поставленной цели. В плане содержатся как прогноз, так и идеал и практические меры по их реализации.

Программа формулирует основные задачи, устанавливает ближайшие цели и т.д. Программа определяет основные задачи деятельности. Программа вытекает не только из общих принципов и положений теории, но и из анализа конкретных условий развития той или иной страны. В этом отличие программы, нацеленной на бу­дущее, от теоретических принципов, разработанных в теории. Программа есть применение общих принципов теории к конкретным условиям развития эпохи и отдельно взятой страны. Хотя программа содержит анализ настоящего, она нацелена на будущее, т. е. указывает то ближайшее будущее, за которое нужно бороться. Конкретизацией программы являются стратегия и тактика.

Стратегия есть выработка крупномасштабного плана действий па большой промежуток времени. Если программа есть формулировка основных задач и целей на ближайшее будущее, то стратегия есть выработка и проведение в жизнь генеральной линии движения па том или ином историческом этапе. Она включает не только научное определение целей для всего стратегического этапа, но и определение характера и движущих сил, выбор основного направления развития для достижения поставленных целей, выбор резервов и т. д.

Тактика — это приемы, методы действия, применяемые для достижения намеченных целей. При этом важно, умение определить главное для каждого данного периода, увидеть то звено, за которое надо «ухватиться», чтобы «вытащить» всю цепь, т. е. четко сформулировать центральную задачу и сосредоточить все силы на ее выполнении. Тактика должна учитывать последствия, т. е. исход, будущее. Тактика — это анализ общественного развития в прошлом и, главное, с учетом перспективы. Тактика основывается на принципе будущего.

Лозунг есть выражение нужд, потребностей, пожеланий текущего момента, есть требование, направленное на решение какой-либо задачи. Лозунг есть вывод из классового анализа и учета определенного исторического момента. Лозунг должен содержать практическую постановку острых жизненных вопросов и проблем. В нем должны найти отражение не отвлеченные теории, а опыт творчества масс в реальных условиях развития страны. Лозунг есть единство идеологии (рационального) и психологии (эмоционального).

Цель — это предвосхищение, предугадывание, предвидение, своеобразный прогноз результатов деятельности. Она всегда в будущем. Это идеальный образ желательного будущего результата предпринимаемой деятельности. Цель образует диалектическое единство с соответствующей проблемой. Любая система целей обязательно иерархична по своей структуре. Какая-то из целей является главной, а остальные — вспомогательные, промежуточные, низших порядков.

Социальное целеполагание, процесс выработки целевых решений по общей логической схеме выглядит следующим образом:

а) целевое решение может вырабатываться только в отношении тех процессов, которые могут иметь в перспективе определенное состояние (относительно завершенное) в качестве цели — целесообразности данного явления;

б) целесообразность предполагает еще и целенаправленность, целеустремленность самого субъекта такой деятельности;

в) целевое решение может вырабатываться только путем познания и осознания соответствующей потребности, а также средств и путей ее удовлетворения /процесс целеобразования;

г) процесс целеобразования завершается собственно целевым решением — целепостановкой или целеположением;

д) понятия целесообразности, целенаправленности, целеустремленности, целеобразования, целепостановки, целеположения объединяются в понятие целеформирование. Иногда сюда включают стадии целеосуществления, целедостижения, целереализации. Итак, будущее описывается различными формами опережающего отражения действительности.