Глава 2.

ОЦЕНКА ЗАКЛЮЧЕНИЯ ЭКСПЕРТА.

ПОКАЗАНИЯ ЭКСПЕРТА.

Заключение эксперта является одним из видов доказательств, предусмотренных законом (ч. 2 ст. 74, ст. 80 УПК). Оно подлежит оценке и проверке на общих основаниях, по тем же правилам, что и любое другое доказательство (ст. 88 УПК). Давно отвергнута бытовавшая в начале 20 века концепция «научного судьи», согласно которой заключение эксперта было обязательным для суда и могло быть отвергнуто только другим заключением.¹

Такая завышенная оценка роли эксперта была результатом увлечения научными методами исследования на заре криминалистики, наивной веры во всесилие науки. Считалось, что поскольку заключение эксперта базируется на бесспорных научных положениях, то не может вызывать каких-либо сомнений. Время развеяло эти иллюзии и расставило все на свои места. Оказалось, что эксперты тоже могут ошибаться, и уж, во всяком случае, расходиться во мнениях. Истории криминалистики известны и случаи использования недостаточно надежных и даже ошибочных методик. А уж ошибки и разногласия в оценке и интерпретации экспертных выводов стали явлением вполне заурядным.

В настоящее время, как известно, никакие доказательства не имеют заранее установленной силы (ч. 2 ст. 17 УПК). Нет и не может быть каких-то особых, исключительных доказательств, обладающих особой силой, значением. В этом смысле заключение эксперта также является обычным, рядовым доказательством, подлежащим тщательной и всесторонней проверке и оценке.

Вместе с тем, нельзя игнорировать и весьма существенную специфику данного вида доказательств, обусловленную принципиальными отличиями его от других видов – использование при его получении специальных знаний, которыми не обладает субъект оценки, проведение исследований, обычно с применением сложных инструментальных и иных методов, получение результатов в форме вывода, логического умозаключения. Все это диктует необходимость научной разработки рекомендаций по правильной оценке заключения эксперта.

Предметом оценки доказательств являются те его свойства, которые присущи любому доказательству. УПК называет четыре таких свойства, подлежащие оценке – относимость, допустимость, достоверность и достаточность (ст. 88). Последнее из них – достаточность – относится к совокупности собранных по делу доказательств и неприменимо по отношению какому-то отдельно взятому доказательству. Поэтому здесь оно не рассматривается. К оставшимся трем необходимо добавить еще одно, которое не указано в законе и, к сожалению, почти не рассматривается в науке – доказательственная значимость (сила). (Подробней это свойство будет охарактеризовано ниже).

Таким образом, предметом оценки заключения эксперта является определение его

- относимости

- допустимости

- достоверности

- доказательственной значимости (силы).

Целесообразно рассмотреть оценку каждого из этих свойств отдельно.

Оценка относимости заключения эксперта.

Относимость доказательств – это их способность служить средством установления обстоятельств, имеющих значение для дела. Проще говоря, относимость – это пригодность доказательств по содержанию. Безусловно относимыми будут доказательства, содержащие информацию о любых фактах, входящих в предмет доказывания (ст. 73 УПК), неважно в позитивной или негативной форме. Относимыми являются также доказательства, устанавливающие какие-то иные обстоятельства, которые используются в качестве аргументов, логических посылок при установлении элементов предмета доказывания (так называемые доказательственные факты).

Относимость заключения эксперта, как и любого другого доказательства, определяется его содержанием, то есть теми фактами, которые оно устанавливает. И в этом отношении определение его относимости какой-либо специфики не имеет. В конце концов, любой факт является относимым или не относимым не зависимо от того, какими средствами он установлен. Поэтому относимость заключения эксперта ничем не отличается от относимости любого другого доказательства и определяется точно по тем же правилам. Так, бесспорно относимым будет заключение эксперта, устанавливающее любое обстоятельство, входящее в предмет доказывания (о психическом состоянии обвиняемого, о причине смерти потерпевшего, тяжести вреда причиненного его здоровью и т.п.). Обладает свойством относимости и заключение эксперта, в котором констатируется какой-либо доказательственный факт, являющийся косвенным доказательством (о совпадении группы крови, об оружии, из которого выстрелена пуля и т.п.).

Вместе с тем, определение относимости заключения эксперта имеет одну особенность. А именно – она зависит от относимости исследуемого объекта. И если последнее не подтвердилась, то автоматически теряет это свойство и заключение эксперта. Например, если по делу о неосторожном причинении смерти на охоте выясняется, что один из проверяемых охотников был в тот день на охоте не с тем ружьем, которое направлено на экспертизу, то заключение эксперта в отношении исследуемого ружья становится неотносимым.

Оценка допустимости заключения эксперта.

Допустимость доказательства – это его пригодность по форме. Допустимость означает соблюдение при работе с доказательствами всех формальных требований, как, правило, прямо предусмотренных законом. Обычно в литературе выделяются следующие элементы (критерии) допустимости доказательств:

- законность источника;

- законный способ получения доказательства;

- надлежащий субъект, правомочный проводить действия по получению доказательства;

- соблюдение процессуального порядка получения доказательства (в том числе, его процессуальное оформление)¹.

Однако применительно к заключению эксперта целесообразно применить другую схему, поскольку здесь, с одной стороны, не встает проблема законности источника (заключение эксперта, как известно, является одним из видов доказательств, предусмотренных законом – ст. 74, 80 УПК), а с другой, – появляются дополнительные требования, в частности, относящиеся к допустимости объектов экспертного исследования. Поэтому представляется удобным выделить следующие элементы (критерии) допустимости заключения эксперта.

1. Правомочный субъект производства экспертизы.

2. Соблюдение общих пределов компетенции судебной экспертизы (разрешение только тех вопросов, которые требуют специальных знаний).

3. Соблюдение процессуального порядка производства экспертизы.

4. Допустимость объектов экспертного исследования.

5. Надлежащее процессуальное оформление хода и результатов экспертного исследования.

Рассмотрим оценку соблюдения этих требований, предъявляемых к заключению эксперта.

1. Правомочный субъект производства экспертизы. Как уже говорилось, эксперт, которому поручено производство экспертизы, должен удовлетворять двум требованиям – быть компетентным и не заинтересованным в исходе дела.

Компетентность эксперта определяется его экспертной специальностью. В государственных судебно-экспертных учреждениях существуют официально утвержденные перечни таких специальностей, а также процедура регулярно проводимой аттестации экспертов (подробней этот вопрос рассмотрен в выпуске 3). Поэтому проблема компетентности государственного эксперта при оценке допустимости его заключения обычно не встает. Сложнее обстоит дело с экспертами – работниками негосударственных судебно-экспертных учреждениях. Как уже говорилось, деятельность этих учреждений никакими нормативными актами не регламентирована и не существует никаких официально закрепленных требований, предъявляемых к их работникам. Поэтому обязанность проверки компетентности эксперта (а точнее, авторитетности учреждения, поскольку конкретного эксперта там тоже определяет руководитель учреждения) лежит на органе или лице, назначившем экспертизу. Тем более это относится к случаям поручения экспертизы «частному» эксперту, не являющемуся работником ни государственного, ни иного судебно-экспертного учреждения. Невыяснение данных о компетентности эксперта в таких случаях может повлечь недопустимость данного им заключения. Так, на протяжении многих лет по этому основанию нередко признаются недопустимыми заключения экспертизы порнографических изделий, методика которой достаточно не разработана и за отсутствием квалифицированных специалистов она нередко поручается лицам, мало сведущим в ней. Например, приговор по делу Г., осужденного за хранение с целью распространения и рекламирования порнографических изделий, был отменен в связи с тем, что вывод суда был основан на заключении комиссии экспертов, в составе которой не было специалистов в области кино-, теле- или видеопроизводства. В комиссию входили два преподавателя педагогического института, причем ни следствие, ни суд не выяснили, обладают ли они необходимыми познаниями в исследуемой области. Что касается двух других членов комиссии – врача-гинеколога и фотокорреспондента местной газеты, то они к предмету экспертизы вообще никакого отношения не имеют. Поэтому их суждения основаны не на специальных познаниях, а на субъективных оценках на уровне бытовых представлений.¹

Аналогичная ситуация имела место по делу К. и О., осужденных на основании заключения психолого-искусствоведческой экспертизы. В составе комиссии экспертов также не было специалистов в области кино-, теле- и видеоискусства (в нее входили медик, психолог, педагог, врач-сексопатолог и художник). В связи с этим приговор был отменен, а впоследствии уголовное дело было прекращено.²

Приговор по делу С. был отменен с прекращением производства по делу в связи с тем, что не выяснена компетентность экспертов, давших заключение по делу. Эксперты без надлежащего исследования пришли к выводу о том, что фотоизображение обнаженной женщины в непристойных позах носят развращающий характер и с точки зрения экспертов «…наносят огромный вред как духовному здоровью, так и обществу в целом». Между тем, как констатировал суд (Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР), не всякое изображение обнаженной женщины можно признать порнографическим, поскольку под порнографией понимается непристойное изображение половой жизни.³

Недопустимым обычно признается заключение по специальности, имеющейся в государственном судебно-экспертном учреждении, но данное иным специалистом, не являющимся судебным экспертом (например, когда вскрытие трупа проводилось врачом-хирургом или иным несудебным медиком).

Безусловно недопустимым является заключение, данное экспертом, подлежащим отводу ввиду его какой-то заинтересованности в исходе дела (подробнее об основаниях отвода эксперта см. вып. 3). Заключение в таких случаях исключается из совокупности доказательств по чисто формальному основанию, независимо от степени его научной обоснованности, даже если оно не вызывает никаких сомнений по существу (допустим эксперт, не знал, что в дальнейшем по данному делу будет привлечен в каком-то процессуальном качестве его родственник).

Как уже говорилось, согласно ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности…», государственному судебно-экспертному учреждению не может быть поручено производство судебной экспертизы, если имеются какие-то обстоятельства, подтверждающие заинтересованность в исходе дела руководителя данного учреждения, а если такое производство начато, оно должно быть немедленно прекращено (ст. 18). Видимо, в случае нарушения данного правила заключение эксперта также должно быть признано недопустимым.

2. Соблюдение общих пределов компетенции судебной экспертизы.

Судебная экспертиза, может быть назначена лишь для решения таких вопросов, которые требуют каких-то специальных знаний (кроме правовых – подробней об этом см. вып. 1). Высшими судебными органами неоднократно указывалось на недопустимость постановки вопросов правового характера (например, имело ли место хищение или недостача, убийство или самоубийство и т.п.)¹, а также вопросов, вообще не требующих, каких-либо специальных знаний. Например, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, изменив приговор по делу Б., отметила в частности, что указание в заключении судебно-психологической экспертизы на отсутствие у Б. состояния физиологического аффекта свидетельствует о том, что в данном случае эксперты-психиатры и психологи вышли за пределы своей компетенции. Установление факта совершения лицом преступления в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения относится к компетенции только суда.¹

Таким образом, если экспертом разрешены вопросы, которые вообще не могут ставиться на разрешение судебного эксперта, выходят за пределы общей компетенции судебного эксперта, то заключение признается недопустимым. Правда, в данном случае, в отличие от первого основания – ненадлежащий субъект – заключение может быть признано недопустимым лишь в части, если другие вопросы входят в компетенцию судебного эксперта, в то время как в случае признания эксперта подлежащим отводу оно будет недопустимым целиком.

3. Соблюдение процессуального порядка производства экспертизы является одним из условий допустимости заключения эксперта. Существенные нарушения такого порядка могут повлечь за собой признание заключения недопустимым.

Процессуальный порядок производства экспертизы подробно освещен в выпуске 3. Нарушения его могут быть самыми разнообразными – невынесение постановления (определения) о назначении экспертизы и замена его каким-то другим, не предусмотренным законом документом, неразъяснение эксперту его прав, обязанностей и ответственности и др. Наиболее распространенным на практике нарушением является несоблюдение прав участников уголовного судопроизводства, и в частности, неознакомление их с постановлением о назначении экспертизы и с заключением эксперта и неразъяснением им их прав, которые возникают у них при производстве судебной экспертизы. В результате они лишаются возможности заявлять отвод эксперту, давать свои объяснения, задавать эксперту дополнительные вопросы, заявлять различные ходатайства.¹

Вместе с тем, представляется, что не всякое процессуальное нарушение, допущенное при производстве экспертизы, влечет за собой безусловную недопустимость заключения. Мелкие, несущественные нарушения, легко устранимые и не повлекшие отрицательных последствий могут и не повлиять на допустимость заключения. Так, может не повлиять на допустимость заключения неознакомление обвиняемого (подозреваемого) с постановлением о назначении экспертизы, если он потом был ознакомлен с заключением эксперта и не заявил каких либо ходатайств или отводов.²

4. Допустимость объектов экспертного исследования – также одно из необходимых условий допустимости заключения эксперта. Если такой объект будет признан недопустимым, то автоматически теряет это качество и заключение, независимо от степени его научной обоснованности. На практике подобные случаи не такая уж редкость. Вот один, наиболее показательный пример – дело Лосева, осужденного за кражу предметов церковного культа из церкви. Приговор по этому делу был предметом рассмотрения в различных судебных инстанциях и в конечном счете отменен Президиумом Верховного Суда РСФСР с прекращением дела за недоказанностью участия осужденного в совершении преступления. Президиум указал, в частности, на многочисленные нарушения, допущенные при получении вещественных доказательств, что повлекло признание недопустимыми заключения экспертов, положенные в основу приговора.

Так, согласно протоколу осмотра места происшествия, на подоконнике окна с выпиленной частью решетки был обнаружен небольшой кусок глины, на котором отчетливо отпечатался фрагмент рисунка подошвы обуви. Аналогичный рисунок имелся на двух досках отломанных от задней стенки киота внутри церкви.

По заключению эксперта экспертно-криминалистического отдела УВД след на одной из досок оставлен правым сапогом Лосева, а след на подсохшем грунте – его левым сапогом. Кроме того, по заключению другого эксперта этого же отдела, проводившего химическую экспертизу с подошв принадлежащих Лосеву резиновых сапог, мельчайшие частицы железных опилок имеют одинаковый качественный элементный состав с металлическими опилками на кусочке засохшего грунта, обнаруженного на подоконнике в церкви.

Однако, как видно из материалов дела, изъятие с места происшествия предметов с имеющимися на них следами, а также выемка у Лосева резиновых сапог произведены с нарушением закона, определяющего порядок производства этих действий.

Установив, что на небольшом куске глины и двух досках, отломанных от задней стенки киота, имеются следы преступления, и сочтя необходимым изъять эти предметы с места происшествия, следователь в нарушение требований закона не признал их вещественными доказательствами, не составил их подробного описания (в частности, в протоколе осмотра места происшествия нет никакого упоминания о вкраплении в глину металлических опилок) и не сфотографировал, хотя при осмотре места происшествия применялась фотосъемка.

Изъятый с места происшествия небольшой кусок глины был, как указано в протоколе осмотра места происшествия, упакован в спичечный коробок, но вопреки требованиям УПК не опечатан, а две доски от киота – не упакованы и не опечатаны. В акте трасологической экспертизы отмечено, что вещественные доказательства поступили на исследование упакованными в сверток из бумаги белого цвета, перевязанный бечевкой, и коробок из-под спичек и что при наружном осмотре нарушений упаковки не обнаружено. Вместе с тем в деле нет никаких данных о том, где, кем, когда и при каких обстоятельствах были упакованы доски от киота, а также о характере упаковки куска глины.

В соответствии с УПК выемка определенных предметов производится по мотивированному постановлению следователя и все изымаемые предметы в случае необходимости должны быть упакованы и опечатаны на месте выемки. Признав необходимым изъять у Лосева резиновые сапоги, следователь в нарушение закона произвел их выемку без соответствующего постановления и на месте выемки не упаковал их и не опечатал. Из материалов дела видно также, что следователь в присутствии понятых осмотрел изъятые у Лосева сапоги, но никаких записей о наличии на подошвах следов металлических опилок не сделал.

Как на доказательство вины Лосева в хищении имущества из церкви суд сослался на акт биологической экспертизы, согласно которому в пятнах на брусках, изъятых с места происшествия, обнаружена кровь человека, происхождение которой от Лосева не исключается, а также на заключение судебно-медицинского эксперта о том, что у Лосева имелась поверхностная рана второго пальца левой кисти и кровоизлияние под кожу левой ладони. По мнению суда, Лосев повредил палец и кисть руки в тот момент, когда выпиливал решетку на окне в церкви.

Лосев на следствии и в судебном заседании утверждал, что поранил палец при ремонте забора. Суд признал объяснения Лосева и показания свидетелей Куликовых недостоверными. Вместе с тем суд не дал оценки тому обстоятельству, что в протоколе осмотра места происшествия не содержится сведений о следах крови на каких-либо предметах со следами похожими на кровь, в том числе бруски, с места происшествия не изымались, не упаковывались и не опечатывались.

При таких данных заключение биологической экспертизы не может иметь доказательственного значения.¹

Как видно, нарушения допущенные при получении объектов экспертного исследований, и влекущие их недопустимость, могут быть самыми разнообразными.

Для удобства их можно систематизировать и выделить три основных условия допустимости объектов экспертного исследования.

Первое – законный способ и порядок их получения (производство следственного действия, предусмотренного законом, вынесение постановления, получение судебного решения, когда это требуется по закону и др.). Так, на практике нередко встает проблема допустимости аудио- или видеозаписи, сделанной в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий, и направленной затем на экспертизу.²

Нарушения, допущенные при получении объектов нередко сопряжены с ущемлением прав личности (например, проведение обыска без судебного решения) и поэтому влекут недопустимость объекта (и соответственно заключения эксперта по его исследованию) независимо от того, отразилось ли это на доброкачественности объекта, его подлинности и сохранности.

Второе условие – правильное процессуальное оформление (фиксация) объекта, его описание и упаковка. Это, казалось бы, чисто техническое требование может иметь большое значение при определении допустимости объекта, поскольку его нарушение может породить неустранимые сомнения в подлинности объекта. Примером может служить дело Лушникова, осужденного за хранение наркотических средств. В основу приговора было положено заключение химической экспертизы, согласно которому изъятое у Лушникова вещество содержит в своем составе гашиш. Отменив приговор, и прекратив дело за недоказанностью, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР в числе многочисленных нарушений, допущенных при изъятии данного вещества, указала на следующее. На предварительном следствии и в суде Лушников виновным себя не признал и утверждал, что во время обыска из кармана его куртки были изъяты остатки просыпавшегося табака и разный мусор. На экспертизу работники милиции направили другое вещество, у него гашиша не могло быть. Поскольку изъятое не взвешивалось и не опечатывалось, сомнения в подлинности объекта оказались неустранимыми и, естественно, были использованы в пользу осужденного. Соответственно недопустимым было и заключение эксперта по исследованию данного вещества.¹

Третье условие: В ряде случаев существенное значение приобретает соблюдение правил хранения объектов экспертного исследования. Особенно это относится к экспертизе по установлению факта контактного взаимодействия комплектов одежды. Суть ее заключается в том, что исследуются взаимопереходящие волокна – наслоения на комплектах одежды преступника и жертвы (по делам об изнасилованиях, убийствах и др.). При большом количестве таких взаимопереходящих волокон, образующих неповторимую совокупность, с учетом их локализации, механизма переноса и других факторов, экспертиза может дать категорический вывод о том, что данные комплекты находились в непосредственном контакте.

Такое заключение обычно является очень сильной уликой. Однако при этом должны быть абсолютные гарантии раздельного хранения этих объектов. При отсутствии таковых могут возникнуть неустранимые сомнения в этом, что влечет недопустимость экспертного заключения. Примером может служить дело У., осужденного за изнасилование и убийство малолетней девочки. В основу обвинения было положено заключение эксперта, давшего категорический вывод о том, что комплекты одежды обвиняемого и потерпевшей находились в непосредственном контакте (выполненное, кстати, на очень высоком научно-методическом уровне). Однако приговор был отменен. При этом, в частности, было указано, что У. утверждал, что во время проведения очной ставки с отцом потерпевшей он видел, как его одежда лежала в кабинете следователя вместе с одеждой потерпевшей. Поскольку при изъятии одежды она не была надлежащим образом упакована и опечатана, данное утверждение обвиняемого не могло быть опровергнуто. В результате заключение эксперта было признано недопустимым, независимо от степени его научной достоверности.¹

5. Надлежащее процессуальное оформление хода и результатов экспертного исследования. Существенные нарушения этого требования также могут повлечь недопустимость экспертного заключения. Показательно в этом отношении дело по обвинению Пономарева. Отменив приговор по этому делу и направив дело на новое расследование, Судебная Коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, указала следующее. Сославшись в приговоре на акт судебно-психиатрической экспертизы, суд заключению эксперта оценки не дал. Между тем из акта экспертизы видно, что врач-докладчик (психиатр-эксперт) его не подписал и нет данных о том, что он предупрежден об уголовной ответственности, предусмотренной ст. 307 УК РФ, за заведомо ложное заключение. Причины, по которым эксперт не подписал акт экспертизы, ни органами следствия, ни судом не выяснялись. При таких обстоятельствах вызывает сомнение возможность использования заключения эксперта амбулаторной судебно-психолого-психиатрической экспертизы как доказательства по делу и доводы кассационных жалоб о наличии сомнений в психической полноценности Пономарева являются обоснованными. Поэтому приговор подлежит отмене.²

Оценка достоверности заключения эксперта является наиболее сложным компонентом оценки данного вида доказательств. Действительно, оценить достоверность и обоснованность вывода, полученного по итогам исследования с применением сложных инструментальных и иных методов, не имеющему соответствующих специальных знаний (и, как правило, с гуманитарным образованием) весьма непросто. Тем не менее, по каким-то параметрам такая оценка вполне возможна и необходима.

Можно выделить следующие компоненты такой оценки, условия достоверности заключения эксперта.

1. Надежность примененной экспертом методики;

2. достаточность и доброкачественность представленного эксперту материала;

3. полнота проведенного экспертом исследования;

4. правильность исходных данных;

5. аргументированность выводов эксперта в самом заключении;

6. согласованность (непротиворечие) заключения с имеющимися в деле доказательствами (в том числе, с другими заключениями).

Однако, прежде чем приступить к рассмотрению этих условий, остановимся на одном более общем вопросе – о разграничении понятий достоверности заключения эксперта и его обоснованности. Как известно, закон применяет оба эти термина.

Так, в предмет оценки любого доказательства входит определение его достоверности (ч. 1 ст. 88 УПК). Основание назначения повторной экспертизы являются сомнения в обоснованности заключения (ч. 2 ст. 207 УПК).

Как же соотносятся эти понятия?

Представляется, понятие достоверности является более широким. Оно включает в себя как истинность заключения, то есть соответствие выводов эксперта объективно действительности, так и его обоснованность. Обоснованность же состоит из двух компонентов. Во-первых, сюда входит подтвержденность выводов результатами проведенного исследования. И, во-вторых, – их убедительность, аргументированность в самом заключении.¹ Необоснованное заключение может оказаться как ошибочным, так и истинным. Вполне возможно, что после повторного, более тщательного исследования будут получены точно такие же выводы. Однако первое заключение, в любом случае не может быть положено в основу обвинения, поскольку его истинность не доказана, оно необоснованно и поэтому не может считаться достоверным.

Кроме указанных понятий следует остановиться на еще одной характеристике заключения эксперта – его правильности. Хотя в действующем УПК этот термин отсутствует (в УПК РСФСР он был – ст. 81), но фактически это качество заключения существует. И при кажущейся идентичности с понятием достоверности не всегда совпадает с ним. Правильность означает соответствие выводов эксперта тем данным, на которых они базируются, отсутствие ошибок. Но правильное заключение не обязательно является истинным (достоверным).

Это относится к случаям, когда вывод эксперта основывается на заданных ему исходных данных (подробней о них речь пойдет ниже), например, при автотехнической экспертизе (скорость движения транспортных средств и пешеходов и др.). Если эти данные окажутся неверными, то и выводы эксперта будут недостоверными, не соответствующими действительности. Но при этом, если экспертом не было допущено ошибок в расчетах, заключение остается правильным. И, как уже говорилось в выпуске 3, в таких случаях последующая экспертиза будет не повторной, а дополнительной, поскольку первый вывод под сомнение не ставится и не проверяется, для тех исходных данных он остается верным, правильным.

Рассмотрим теперь оценку перечисленных выше условий достоверности заключения эксперта.

1. Надежность примененной экспертом методики может быть оценена даже по формальным основаниям – авторитетность учреждения, разработавшего ее, когда и кем апробирована, каким органом одобрена и рекомендована к применению и т.п. Обычно эти данные приводятся в заключении, что облегчает его оценку. Так, в заключении должны быть даны ссылки на справочно-нормативные и методические материалы, которыми руководствовался эксперт и на литературные источники, использованные при проведении исследования.¹ Информация о новых методах экспертного исследования, их возможностях и надежности нередко публикуются в юридической печати.²

Надо сказать, что, как правило, эксперты (во всяком случае, в государственных судебно-экспертных учреждениях) проводят исследования по заранее разработанным методикам, официально апробированным и утвержденным. Существует нормативно закрепленный порядок (процедура) такой апробации и утверждения. Поэтому надежность применяемых экспертом методик, обычно достаточно высока. На практике, как правило, оспариваются лишь новые, недостаточно проверенные на практике методики. Однако чаще всего ставится под сомнение не научная обоснованность экспертной методики, а правомерность ее применения в данном конкретном случае. Например, по делу о столкновении автомобиля с прицепом и трактора с прицепом повторная автотехническая экспертиза была назначена в связи с тем, что при ответе на вопрос, на каком расстоянии от места столкновения находился автомобиль в момент начала реакции водителя, экспертом была использована формула определения расстояний для случаев, когда наезд произошел в конце торможения. В данном же случае наезд столкновение имел место в процессе торможения, в связи с чем эта формула неприменима.

2. Достаточность и доброкачественность представленного эксперту материала.

Если исследованные экспертом материалы не удовлетворяют этому требованию, то достоверность заключения ставится под сомнение. Например, по делу Инева, осужденного за получение взятки, в основу приговора было положено заключение фоноскопической экспертизы. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор отменила, указав, что представленные на экспертизу образцы голоса и речи Инева по своему качеству не пригодны для идентификации. Ввиду недоброкачественности этих материалов экспертное заключение признано недостоверным.¹

В судебной автотехнической экспертизе по определению технической возможности предотвращения наезда сделанный вывод считается достоверным лишь при условии, что проведен следственный эксперимент по определению фактической скорости движения пешехода или фактического времени пребывания его в поле зрения водителя и эти данные представлены на экспертизу.²

Довольно часто такой недостаток встречается при производстве судебно-психиатрических экспертиз, где обычно требуется обширный материал о поведении испытуемого, имеющихся у него травмах, лечении, которому он подвергался и пр., что на практике выполняется не всегда и соответственно влечет необоснованность экспертного заключения.

В качестве примера можно привести дело в отношении Муртузалиева, признанного судом невменяемым. Определение суда было отменено Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ, которая указала следующее.

Муртузалиев был признан судом невменяемым в момент совершения инкриминируемого ему деяния с учетом выводов экспертов, проводивших стационарную судебно-психиатрическую экспертизу в республиканском психоневрологическом диспансере. Однако правильность и обоснованность этих выводов вызывают сомнение. Под непосредственным наблюдением врачей-психиатров Муртузалиев находился менее месяца.

В деле имеется выданная адвокату справка из республиканского психоневрологического диспансера о том, что Муртузалиев находится на учете в связи с эндогенным заболеванием, сущность которого в справке не разъяснена.

В результате амбулаторной судебно-психиатрической экспертизы врачи пришли к мнению о неясной клинической картине и не исключили возможность симуляции Муртузалиевым заболевания. Для более основательного обследования было рекомендовано предоставить в распоряжение врачей выписку из истории болезни из научно-исследовательского института им. Бехтерева и амбулаторную карту из республиканского психоневрологического диспансера, а также допросить врача, лечившего Муртузалиева в этом диспансере.

Ни одна из этих рекомендаций выполнена не была.

Более того, как установлено, Муртузалиев сообщил о себе ложные сведения: ни в институте им. Бехтерева, ни в республиканском диспансере он не лечился. Истории болезни в архивах этих медицинских учреждений отсутствуют.

Что касается непосредственно акта стационарной экспертизы, то большая часть ее является повторением исследовательской части заключения амбулаторной экспертизы и показаний Муртузалиева. Основываясь, по существу, на данных амбулаторной экспертизы, эксперты пришли к выводу о невменяемости Муртузалиева. В частности, устанавливая диагноз «органическое заболевание головного мозга сложного генеза с выраженным изменением психики, параноидным синдромом и суицидальными мыслями» и не исключая возможности шизофренического процесса, экспертная комиссия сослалась на сообщение Муртузалиева о перенесенных травмах головы, стационарном лечении в психиатрической больнице, однако документально это ничем не подтверждено.¹

3. Полнота проведенного экспертом исследования. Неполнота такого исследования, как правило, влечет за собой назначение повторной экспертизы, поскольку ставит под сомнение достоверность сделанных выводов. Она может выразиться в неприменении каких-либо методов исследования, непроведении каких-либо исследовательских действий (например, экспертного эксперимента) или в недостаточном их проведении (например, недостаточное количество экспериментальных выстрелов), в неполном исследовании представленных эксперту объектов и материалов (например, вскрыты не все три полости трупа) и др.

Так, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, отменив приговор в отношении Храмцова и направив дело на новое судебное рассмотрение, указала, в частности, что вывод суда о достоверности заключения экспертов-психиатров о вменяемости осужденного вызывает сомнение, поскольку для такого вывода требовалось комплексное исследование содержащихся в деле данных, в том числе медицинских документов в отношении Храмцова, показаний членов его семьи, и лиц близко общавшихся с ним, чего сделано не было. В связи с этим Судебная коллегия предложила суду рассмотреть вопрос о проведении по делу повторной экспертизы.¹

4. Правильность исходных данных является, как говорилось, одним из условий достоверности заключения эксперта.

Исходные данные – это такие сведения, которые эксперт получает от следователя или суда в качестве готовых посылок для вывода. Особенно характерно это для автотехнической экспертизы, в частности, при решении вопроса, имел ли водитель техническую возможность предотвращения наезда. Такой вывод эксперта целиком зависит от того, какие данные (о скорости движения транспортных средств и пешеходов) представлены эксперту, и если такие данные в суде изменились (например, выяснится, что потерпевший не переходил, а перебегал улицу), то и вывод эксперта может смениться на противоположный. Естественно, что заключения эксперта в таких экспертизах зависят от правильности представленных ему исходных данных. Если эти данные не соответствуют действительности, то и заключение эксперта будет недостоверным, даже если никаких ошибок в расчетах им допущено не будет. Поэтому оценка достоверности таких заключений фактически сводится к оценке правильности исходных данных.

Здесь нужно иметь в виду следующее. Во-первых, оценка правильности исходных данных не входит в компетенцию эксперта. Эти данные устанавливаются не экспертным, а следственным путем, обычно посредством производства различных следственных действий (допросов, осмотров, экспериментов). Максимум, что может сделать эксперт – это обратить внимание следствия или суда на техническую несостоятельность чьих-либо показаний (например, что такая скорость технически недостижима для данной модели транспортного средства). В целом же отбор требуемых эксперту исходных данных образует исключительную прерогативу органа или лица, назначившего экспертизу.

Между тем на практике очень сильна тенденция (и у следователей, и у самих экспертов) возложить эту функцию на экспертов. Нередко следователи представляют эксперту все материалы дела (подчас с противоречивыми показаниями), откуда эксперт и отбирает те данные, которые представляются ему более правдоподобными. В таких случаях заключение может быть оспорено или признано недостоверным уже по тому основанию, что эксперту не были официально представлены исходные данные (т.е. не были указаны в постановлении или определении о назначении экспертизы).

И второе обстоятельство. Если в материалах дела имеются противоречивые сведения об этих данных, то эксперту может быть представлено несколько вариантов для расчета (так называемый условно-альтернативный вывод типа: если потерпевший двигался с такой-то скоростью, то водитель имел техническую возможность предотвращения наезда, а если с такой-то, то не имел). Такой дополнительный вариант может быть задан эксперту по инициативе суда или по ходатайству сторон, а по итогам судебного разбирательства суд примет какой-то из них, в зависимости от того, какие исходные данные признает достоверными. Если же никакому варианту отдать предпочтение невозможно, т.е. остаются неустранимые сомнения, то они толкуются в пользу обвиняемого, и должен приниматься вариант, наиболее благоприятный для обвиняемого.

5. Аргументированность выводов эксперта в заключении. Отсутствие или некачественность такой аргументированности (пропуски, неясности, противоречия и т.п.) также могут поставить под сомнение достоверность экспертного заключения. Правда, данный недостаток, как правило, сразу не влечет за собой признание заключения недостоверным, поскольку обычно они могут быть устранены путем допроса эксперта. Такая практика считается общепризнанной.¹ И только в случаях, когда эксперт не смог дать убедительных разъяснений и дополнительных аргументов, может быть назначена повторная экспертиза по мотивам необоснованности данного заключения.

6. Согласованность (непротиворечие) заключения с имеющимися в деле доказательствами (в том числе, с другими заключениями).

Сомнения в достоверности заключения эксперта могут возникнуть также в случаях, когда его выводы противоречат другим имеющимся в деле доказательствам. В таких случаях вполне возможно назначение повторной экспертизы, даже если по своему содержанию заключение никаких нареканий не вызывает. Как известно, одним из способов проверки доказательств является сопоставление с другими доказательствами, имеющимися в уголовном деле (ст. 87 УПК). А в случае наличия противоречий должны быть получены и иные доказательства, что также является одним из способов проверки доказательств (ст. 87 УПК). Поэтому назначение повторной экспертизы в подобных ситуациях вполне оправданно, является наиболее рациональным способом проверки достоверности заключения эксперта, устранения возникших сомнений.

Однако чаще всего необходимость в таком способе проверки возникает при наличии противоречий между заключениями экспертов. Показательно в этом отношении дело Суслова, приговор по которому был отменен по следующим основаниям.

Как на доказательство вины Суслова в умышленном причинении потерпевшей тяжких телесных повреждений, повлекших ее смерть, суд сослался на акты проведенных по делу судебно-медицинских экспертиз, показания свидетелей Хлундиной и Захаровой.

Однако изучение этих доказательств показывает, что судебное разбирательство по делу проведено поверхностно, односторонне и неполно.

Многие обстоятельства, имеющие существенное значение для правильного разрешения дела, судом не были исследованы и потому не получили надлежащей оценки.

В четырех находящихся в деле заключениях судебно-медицинского эксперта о характере и тяжести телесных повреждений и их локализации есть существенные противоречия, которые повлияли на обоснованность приговора.

Из заключения эксперта от 18 октября 1993 г. следует, что при исследовании трупа Шафрановой были обнаружены следующие повреждения: кровоизлияние под оболочки и в вещество головного мозга, кровоподтеки в обеих окологлазничных областях и на волосистой части головы, кровоизлияние в затылочной области головы, перелому 7-10 ребер справа, кровоподтеки на шее. Все указанные повреждения возникли от действия тупого твердого предмета (предметов) незадолго до поступления Шафрановой в больницу. Кровоизлияние в мягкие ткани затылочной области головы, под оболочки и в вещество головного мозга могли возникнуть при падении Шафрановой из положения стоя и удара затылком о тупой твердый предмет. Смерть Шафрановой наступила от закрытой черепно-мозговой травмы с кровоизлиянием под оболочки и в вещество головного мозга.

В заключении эксперта от 26 октября 1993 г. указано: учитывая множественность и локализацию телесных повреждений, все повреждения у Шафрановой не могли возникнуть при падении из положения стоя и удара о мебель и пол.

Согласно дополнительной судебно-медицинской экспертизе от 1 сентября 1995 г. определить, от воздействия в какую область головы образовалось кровоизлияние под оболочки и в вещество головного мозга, от которых наступила смерть Шафрановой, не представляется возможным. Поэтому черепно-мозговая травма у Шафрановой могла возникнуть как при ударах тупым предметом по голове, так и в результате ее падения из положения стоя и при ударе затылком о тупой твердый предмет.

Из дополнительного заключения судебно-медицинского эксперта следует, что не представляется возможным конкретизировать предмет или предметы, от которых образовалась черепно-мозговая травма у Шафрановой, поскольку с момента поступления потерпевшей в больницу до ее смерти и момента исследования ее трупа прошло 12 дней и в истории болезни не описаны формы, размеры обнаруженных кровоподтеков и гематом мягких тканей.

Все четыре заключения дал один и тот же судебно-медицинский эксперт. Однако, как видно из приведенных по делу заключений эксперта, они содержат прямо противоположные выводы о возможности причинения телесных повреждений, имевшихся у Шафрановой.

Таким образом, содержащиеся в указанных заключениях противоречивые суждения не дают оснований прийти к определенному выводу о наличии причинной связи между нанесением Сусловым ударов Шафрановой и наступлением ее смерти.

При таких данных, противоречивость которых исключает возможность дать определенную юридическую оценку содеянному Сусловым, приговор нельзя признать обоснованным.

Поскольку в деле имеется несколько противоречивых заключений судебно-медицинского эксперта и в ходе судебного следствия суду не удалось установить причины противоречий, при новом судебном разбирательстве надлежит назначить более компетентную, квалифицированную комиссионную судебно-медицинскую экспертизу, поставив на ее разрешение вопрос о механизме причинения телесных повреждений, обнаруженных у потерпевшей Шафрановой, повлекших ее смерть.¹

Оценка доказательственной значимости (силы) заключения эксперта.

Значимость (сила) доказательства – это его доказательственная ценность, весомость, убедительность. К сожалению, ни в законе, ни как правило, в литературе данное свойство не выделяется. А между тем, оно представляет собой самостоятельную характеристику каждого доказательства, не совпадающую с его достоверностью и другими свойствами.²

При равной достоверности доказательства могут иметь весьма различающуюся доказательственную силу. Очевидно, например, что доказательственная значимость вывода эксперта о совпадении группы крови и об идентификации по отпечатку пальца значительно различаются. В первом случае – это групповая принадлежность, свидетельствующая о причастности лица с вероятностью примерно 1/4, во втором – индивидуальная идентификация конкретного лица.

Как же определяется доказательственная значимость заключения эксперта?

Наиболее общие правила могут быть сведены к следующему.

Прежде всего, прямые доказательства всегда имеют гораздо большую силу, чем косвенные (подчеркнем еще раз – при условии их равной достоверности). Заключение эксперта бывает прямым доказательством (т.е. непосредственно свидетельствующем о совершении преступления определенным лицом) довольно редко (например, при идентификации автора и (или) исполнителя клеветнического письма). В таких случаях оно обладает максимальной доказательственной силой.

Далее. Высокую доказательственную значимость имеют также доказательства, устанавливающие обстоятельства, входящие в предмет доказывания. Заключение эксперта тоже будет весьма значимым, если оно устанавливает такие обстоятельства (особенно, если от них зависит судьба дела – психическое состояние обвиняемого, техническая возможность (или невозможность) предотвращения наезда у водителя, соответствие или несоответствие действий должностного лица каким-то правилам и т.п.).

Что же касается косвенных доказательств, то здесь действует следующее общее правило, вытекающее из законов вероятностной логики. Доказательственная значимость их тем выше, чем больше они повышают вероятность обосновываемого тезиса. Поэтому вывод эксперта об индивидуальной идентификации (допустим, оружия или лица по отпечатку пальцев) всегда более ценен, чем вывод о разовой (групповой) принадлежности. Последний, в свою очередь, тем более значим, чем уже класс, к которому отнесен объект, то есть, чем меньше остается число оставшихся вариантов. Например, вывод о совпадении группы крови более ценен, чем вывод о принадлежности к одному типу почв образцов с места происшествия и с обуви подозреваемого, если данный тип широко распространен в данном регионе и вероятность случайного совпадения довольно высока.

И, наконец, доказательственная значимость заключения эксперта во многом зависит от логической формы вывода. Например, очевидно, что выводы о действительности гораздо более ценны, чем выводы о возможности.

* *

*

Показания эксперта.

Показания эксперта – это сведения, сообщенные им на допросе, проведенном после получения его заключения, в целях разъяснения или уточнения данного заключения (ст. 80 УПК).

Показания эксперта не фигурируют в качестве самостоятельного вида доказательств, а названы в числе видов доказательств вместе с заключением эксперта (ст. 74 УПК). Действительно, показания эксперта могут лишь сопровождать заключение эксперта, выступать как его продолжение (а могут и отсутствовать). Показания эксперта могут быть получены только после дачи экспертом заключения и только по поводу этого заключения. Показаний не может быть без заключения, в то время как заключение вполне может фигурировать в деле и без показаний эксперта.

Каков предмет показаний эксперта? В самых общих чертах – это данное им заключение, обстоятельства, относящиеся к предмету проведенной экспертизы. Как уже говорилось в выпуске 2, эксперт не может быть допрошен по поводу сведений, которые не относятся к предмету данной судебной экспертизы (ч. 2 ст. 205 УПК).

Что конкретно может входить в содержание показаний эксперта?

Во-первых, эксперт может дать разъяснение своего заключения, не изменяя его содержания (например, объяснить значение каких-то терминов).

Во-вторых, может быть уточнено его содержание, внесены какие-то изменения, например, устранены имеющиеся противоречия. Как уже говорилось, наличие противоречий не влечет автоматически признания заключения сомнительным и назначение повторной экспертизы. Нередко они могут быть устранены в ходе допроса. И лишь когда то не удалось, может быть назначена повторная экспертиза.

В-третьих, эксперт может объяснить сущность примененной методики, дать пояснения о ее надежности, а также привести какие-то дополнительные аргументы в обоснование своих выводов.

И, в-четвертых, эксперт в ходе допроса может ответить на дополнительно поставленные вопросы, если это возможно без проведения исследований (например, мог ли потерпевший самостоятельно передвигаться после полученных ранений).

Таким образом, значение показаний эксперта как доказательства может состоять в следующем.

1. Разъяснение текста заключения и придание ему большей четкости, что облегчает его понимание.

2. Приведение дополнительных аргументов (в том числе, о надежности примененной методики) и повышение степени обоснованности выводов.

3. Установление новых обстоятельств, которые могут иметь самостоятельное доказательственное значение (в ходе ответов на дополнительные вопросы).

В связи с изложенным представляется неудачной формулировка предмета допроса эксперта в действующем УПК, где указано, что такой допрос может производиться лишь в целях разъяснения или уточнения данного заключения (ч. 2 ст. 80 УПК. В другой статье – ст. 205 ч.1, относящейся к допросу эксперта, эта цель определена еще уже – только разъяснение). Между тем, как было показано, в ходе допроса заключение может быть не только разъяснено, но и дополнено, что нередко осуществляется на практике и, кстати говоря, было закреплено в УПК РСФСР (ст. 192).

1 «Следует напомнить, что в преобладающем числе случаев главная трудность экспертизы, требующая в наибольшей степени профессиональных знаний и опыта, состоит не в обнаружении признаков (все признаки почерка, например, просто видны невооруженным глазом), а в их отделении от случайных помех, в оценке их значения, в их научном истолковании» (Эйсман А.А. Заключение эксперта. Структура и научное обоснование. – М., 1967, с. 97).

1 Наиболее ярким представителем этой концепции был известный русский ученый Л.Е. Владимиров (см. Владимиров Л.Е. Учение об уголовных доказательствах. 1910. СПб., с. 267).

1 См., например, Кипнис Н.М. Допустимость доказательств в уголовном судопроизводстве. М., 1995, с. 27; Орлов Ю.К. Основы теории доказательств в уголовном процессе. М., 2001, с. 43.

1 Соц. Законность, 1988, № 6, с. 79.

2 Бюллетень Верховного Суда РСФСР,, 1989, № 4, с. 42.

3 Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1991, № 6, с. 11.

1 Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 16 марта 1971 г. «О судебной экспертизе по уголовным делам», п. 11, Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. М., 1997, с. 56.

1 Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1991, № 6, с. 6-7.

1 См., например: Обзор надзорной практики Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации за 2002 год. Бюллетень Верховного Суда РФ, 2003, № 9, с. 16-17.

2 Такая позиция высказывалась в юридической литературе (см., например, Григорьева Н. Исключение из разбирательства дела недопустимых доказательств. Рос. юстиция, 1995, № 11, с. 5-7) и имеет место в судебной практике (см., например, Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1991, № 8, с.9).

1 Бюллетень Верховного Суда РФ, 1999, № 8, с. 8-9.

2 См., например, Бурков И.В., Мурзиков А.В. Заключение эксперта как вид доказательств. М., 2001, с. 110-111.

1 Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1989, № 1, с. 9-10.

1 Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1989, № 9 с. 4.

2 Бюллетень Верховного Суда РФ, 2000, № 8, с. 13-14.

1 Применительно к другим документам закон для обозначения этого качества применяет еще термин «мотивированность» (п. 4 ст. 7 УПК).

1 Комментарий к Федеральному закону «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» под ред. Ю.Г. Корухова, Ю.К. Орлова, В.Ф. Орловой. М., 2002, с. 118.

2 См., например, Ищенко Е.П., Плоткин Д. Особо точные методы проведения экспертизы. Законность, 2003, № 4, с. 26-28.

1 Бюллетень Верховного Суда РФ, 1998, № 6, с. 17-18.

2 Ермаков Ф. Оценка достоверности и объективности заключения судебной автотехнической экспертизы. Росс. юстиция, 1997, № 5, с. 27-29.

1 Бюллетень Верховного Суда РФ, 1998, № 8, с. 7.

1 Бюллетень Верховного Суда РФ, 2001, № 4, с. 12-13.

Неполноту проведенного экспертом исследования не следует смешивать с неполнотой заключения эксперта (когда решались не все вопросы), что является основанием назначения не повторной, а дополнительной экспертизы (подробней об этом см. выпуск 3).

1 См., например, Обзор кассационной практики Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации за 1997 г. Бюллетень Верховного Суда РФ, 1998, № 12, с. 18.

1 Бюллетень Верховного Суда РФ, 1998, № 3, с. 20-21.

2 Подробней об этом см. Ю.К. Орлов. Основы теории доказательств в уголовном процессе. М., 2001, с. 57 и далее.