38. Томас Гоббс 1651 г «Левиафан»

Левиафан-это государство. Левиафан- сильное животное,с которым бесполезно бороться; оно поедает людей. Люди создали его сами; это искусственное техническое существо, которое работает как механизм.

Люди создают искусственные институты (религии, обычаи, традиции). Чтобы правильно ответить на вопрос нужно выявить естественного человека. Индивидуальный опыт объединяет, а коллективный- разъединяет. Необходимо найти индивидуальный опыт.

Фундаментальное методологическое изменение. Античность-схоластика. Просвещение- метод мыслительного эксперимента (представить человека в необычных условиях). Дикарь-без коллективного опыта: 1. физ. Тело; 2. инстинкты (самосохранение). ->жизнь. Каждому дозволено использовать любые средства для выживания. Но это иллюзия, т.к. ни в одном коллективном опыте этого не увидишь. Физика и психика не создают норм. Война всех против всех-> если все общество будет состоять из естественных индивидов. Правильный перевод-война каждого против каждого. Гражданская война это вооруженное столкновение как минимум 2 сословных групп. Гоббс описывает гражданскую войну,где каждый отдельный индивид воюет с бесконечным множеством людей (иллюзия). Гоббс: если каждый будет предоставлен самому себе, то это невозможно-надежды на выигрыш нет. Данное состояние ведет к самоуничтожению. Замятин «Зияющие высоты»-ех: на корабле завелись крысы, их заперли в замкнутом пространстве,осталась 1 крыса,но это не общество. Вывод-если люди будут предоставлены сами себе, то мы самоуничтожимся. Если мы это поймем, начнется эра разума.

В таких условиях мы вынуждены договориться и стать учредителями государства. Теория общественного договора. Политическая власть отличается от другой власти тем, что она учреждается. Мы учреждаем государство, отдавая свои права (выбор средств для защиты себя и своей собственности- это цель государства). Другими целями государство не наделяется. В этом смысле оно становится самым сильным существом. Гос-во- смертный Бог. Нарушая законы, мы подрываем само гос-во. Закон нужен для того, чтобы защищать нас и нашу собственность. Гос-во-ночной сторож. 1. полит. власть должны быть учрежденной; 2. гос-во приобретает все права в выборе средств для защиты себя и нашей собственности; 3. любое искажение закона- это хуже, чем даже если гос-во примет несправедливый закон; 4. нет закона-нет преступления. Гоббс пытается придумать механизмы реализации этих идей, т.е. где они будут работать. Трансцендентное (то,что выше нашего опыта) и то, что пронизывает весь наш опыт. Наиболее разумная модель правления с т.з Гоббса- монархия с институтом престолонаследия. Он настаивал на абсолютной монархии, где монарх будет независимым арбитром. Вопрос-нет механизмов отвественности.

39. Институт наследственной монархии он считает во многих отношениях выгодным и полезным, а для обоснования этого использует различного рода аргументы.

Во-первых, каждый человек в первую очередь преследует свою частную выгоду, и «если общие интересы сталкиваются с его частными интересами, он в большинстве случаев отдает предпочтение своим интересам...». Поэтому общественные интересы больше всего выигрывают там, где они в большей степени совпадают с частными интересами, а «такое совпадение имеется в монархии», поскольку «богатство, могущество и слава монарха обусловлены богатством, силой и репутацией его подданных», то есть интерес монарха как частного лица совпадает с интересами общества. Монарх лично заинтересован, чтобы его подданные были богаты и защищены.

Во-вторых, «монарх, - пишет Гоббс, - может получить совет от кого ему угодно, когда и где ему угодно...». Монарх может использовать интеллектуальный потенциал любого своего подданного, между тем, «когда...верховное собрание (представительный орган. - И.Ц.) нуждается в совете, туда допускаются только те, кто имеет на это право с самого начала...». В-третьих, решения собрания чаще всего подвергаются изменениям «благодаря многочисленности состава собрания», тогда как «решения, принятые монархом, подвержены непостоянству лишь в той мере, в какой это присуще человеческой природе...». Человеческая природа же, по мнению Гоббса, обладает постоянством, значит, следует ожидать, что решения, принимаемые одним человеком, будут основываться на требованиях природы и будут более постоянны. Наследственный монарх стоит «выше» политических конфликтов, и его решения могут основываться не на корпоративном интересе, а на интересе человеческой природы.В-четвертых, «монарх не может расходиться во мнениях с самим собой по мотивам зависти или своекорыстия...». Гоббс здесь использует чисто психологический аргумент, предполагая, что если нет причин для зависти (некому больше завидовать), то, следовательно, своекорыстие будет искоренено, а своекорыстие - одна из главных причин гражданских раздоров. В-пятых, признавая, что монархия имеет недостаток в том, что своей властью монарх может лишить какого-либо человека его имущества «в целях обогащения какого-либо фаворита или льстеца», он тут же добавляет, что то же самое может происходить «...и там, где верховная власть принадлежит собранию», и даже в более широких масштабах, поскольку «...взаимной лестью они (члены собрания. - И.Ц.) взаимно могут поощрять друг у друга корыстолюбие и честолюбие». И наконец, в-шестых, неудобство наследственной монархии заключается в том, что власть может быть передана несовершеннолетнему, такому, «...кто не может различить добро и зло». Для решения этой проблемы Т. Гоббс предлагает институт кураторов или регентов, который, по его мнению, более выгоден с точки зрения мира и спокойствия граждан, нежели «...борьба соперников, претендующих на такую почетную и выгодную должность».

Если проанализировать все шесть гоббсовских аргументов в защиту монархии с точки зрения ее истинной формы, то речь, конечно, у него идет не об абсолютной и деспотической власти монарха, творящего законы по своему произволу, а о власти «просвещенного монарха».

Его политическая концепция - это концепция «просвещенного абсолютизма», такого рода политической власти, которая сама осознает свои цели и задачи, понимает границы применения силы и сама эти границы не нарушает. Только в этом случае политическое господство будет признано необходимым.

40. Модель естественного состояния Дж. Локка существенно отличалась от модели его старшего соотечественника. И если они оба исповедовали единые методологические принципы эмпирико-сенсуалистической философии, то в вопросе о природе права и политической власти Дж. Локк был оппонентом Т. Гоббсу. При написании своего главного труда «Два трактата о правлении» на столе у Локка постоянно находилось гоббсовское произведение «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского». И хотя в своих текстах Локк никогда не упоминал имя великого англичанина, тем не менее все говорит о том, что именно Гоббсу он хочет дать ответ, именно против его аргументов он создает свои аргументы.

Действительно, естественное состояние Дж. Локка - это не состояние безудержной свободы, а «...состояние полной свободы в отношении их (людей. - И.Ц.) действий и в отношении распоряжения своим имуществом и личностью в соответствии с тем, что они считают необходимым для себя в границах закона природы, не испрашивая разрешения у какого-либо другого лица и не завися от чьей-либо воли». Кроме изменившегося стиля речи, изменилось и содержание - Локк вводит понятие «закона природы», то есть естественной нормы. Это отличие замечали многие ученые и политики, в частности, Г. Ласки пишет, что если «у Гоббса естественное состояние, в котором пребывала политическая организация, было состоянием войны», то у Локка «естественное состояние регулируется законом природы». То же замечает и немецкий политолог Отфрид Хеффе. Вот что он пишет: «Локк, в свою очередь, определяет естественное состояние как совместную жизнь до возникновения политического насилия, понимая под этим свободное от государства, но не свободное от права общежитие. Локк, в частности, утверждает, что люди в естественном состоянии жили в совершенной свободе (perfect freedom), что наводит на мысль о свободе от права. Но Локк тут же оговаривается: «в границах естественного закона». О. Хеффе видит в этом незавершенность выработки установки мыслительного эксперимента Дж. Локка. По его мнению, он выполнен не до конца, и для дефиниции естественного состояния необходимо отвлечься не только от исторической специфики, но и от «правовой и государственной формы человеческого общежития», а поскольку у Локка этого нет, то понятие «закон природы» введено не критически.

Действительно, движение извлечения в мыслительном эксперименте естественного состояния Дж. Локка останавливается перед «законом природы» как естественно-необходимой нормой общежития, которая «повелевает или запрещает нам делать что-то» - нормой, обладающей реальностью еще до и вне всяких социально-политических институтов, до государства и позитивного права. Он отказывается видеть человека, пришедшего в этот мир без норм. «Неужели же только человек, - восклицает он, - вне закона, совершенно независим, неужели он явился в мир совершенно бессмысленно, без закона, без каких-либо норм своей жизни?» За эмоциональностью этого высказывания следует видеть очень существенный момент, а именно то, что Локк говорит о сути правового мышления. Правовая мысль в принципе нормативная мысль, и ее форма другая, нежели импликативная форма естественных наук «Если А, то В», и обосновать необходимые (истинные) формы институтов государства и права, используя только логическую импликацию, невозможно. Как это было, например, у Гоббса: если естественное состояние - это состояние войны, то в целях выживания необходимо государство. Этим способом можно продемонстрировать общественную потребность данного института, но ответить на вопрос «Каковым оно должно быть?», - нельзя. Правовая мысль - это мысль другого характера, она строится по модальной форме долженствования: «А необходимо мыслить как В», то есть общественную жизнь необходимо изначально мыслить как нормативную. Поэтому термин «закон природы» у него имеет нормативный характер как естественно-необходимая норма общежития. В силу этого безграничная свобода не только уничтожает природу человека, но и означает, что из факта голой силы невозможно вывести понятие нормы. «Сила» и «норма» - это два непересекающихся понятия, то есть, как впоследствии заметил Ж.-Ж. Руссо, сила не производит никакого права, поскольку «с прекращением силы прекращается право, сильный захватывает власть по праву, слабый повинуется сильному не из-за обязанности, а из необходимости». Выходит, что слово «право» ничего не добавляет к слову «сила». Из всего этого следует, что источником правовой нормы вовсе не являются ни сила, ни абсолютная свобода. В чем же видит источник права Дж. Локк?

Источником права он считает разум, «закон природы» называется им «здравым разумом» (recta ratio с лат. - правильный, нормативный разум. - И.Ц.), который определяет практические принципы. Природа человека - это разумная природа. Способность мыслить - это то, что отличает человека от животного, и в силу этого от данной способности невозможно абстрагироваться в мыслительном эксперименте, в противном случае человек будет отождествлен с животным, как это произошло у Гоббса.

Во-первых, человек свободен, если он сам принимает решения на основании своих собственных представлений о том, что для него хорошо, а что плохо, и он не свободен, если за него совершают поступки другие люди, даже те, о которых он сам мечтал. Во-вторых, практический разум работает в режиме выбора. Именно ситуация выбора дает основания для осознанного поведения, в ней человек проявляет себя как мыслящее существо, вынужденное на основе размышлений совершить выбор: «...ум в отношении хотения (воли. - И.Ц.) не властен действовать или не действовать, а в этом и состоит свобода. Ум в этом случае не властен воздержаться от хотения, он не может избежать того или иного решения относительно их. Как бы ни было коротко размышление, как бы ни была быстра мысль, она или оставляет человека в том состоянии, в каком он был до того, как он думал, или изменяет его, продолжает действие или кладет ему конец». Этот отрывок недвусмысленно говорит, что для Локка ситуация выбора - это единственная человеческая ситуация, которая делает его самостоятельным, интегрированным субъектом, от нее невозможно абстрагироваться, не потеряв человека из виду. Как бы человек ни оправдывал свои действия, к каким бы идеологемам он для этого ни прибегал, он все равно выбирает между оправданным действием и неоправданным, между существующим состоянием и изменением его. В-третьих, свобода как форма самосознания, интегрирующая личность через выбор, определяет основание правовой ответственности. Если человек совершает поступки в здравом уме и полной памяти, то он сам за них несет ответственность, а незнание закона не освобождает от ответственности