Ряжение
Хождение ряжеными — отличительная черта всего праздника Святок. Обычай этот никак нельзя считать случайной деталью народного быта, поскольку и сам обряд был повсеместен, и распространялся он на всех, исключая разве что скоморохов.
Можно предположить, что существовала какая-то странная на современный взгляд потребность время от времени вывернуть себя наизнанку. Может быть, с помощью антиобраза (страшная маска-личина), противоестественный наряд, вывернутая шуба) наши предки освобождались от потенции безобразного? Примерно та же потребность чувствуется и в сочинении нескладух — частушек без рифмы, и в стихотворных миниатюрах, смысл которых в прямой бессмысленности, нарочитой нелепости.
Едва приходил первый святочный день, на улицах появлялись первые ряженые — ребятишки, а вечерами на игрищах или просто в любых домах плясали и “представлялись”, как говорили в прошлом, взрослые.
Потребность представляться вызывается, вероятно, периодически ощущаемой потребностью преобразиться, отрешиться от своего “я”, как бы со стороны разглядеть самого себя, а может быть, даже отдохнуть от этого “я”, превратившись на время хотя бы и в свою противоположность. Неслучайно девицы любили наряжаться в мужское, а парни — в женское. Комический эффект в таких случаях достигался несоответствием наряда (вида) и поведения (жестов, ухваток).3
Встреча с ряжеными
Наряжались по мере возможностей собственной фантазии, используя самые разнообразные средства. Так, вывернутая наизнанку шуба или меховой жилет и штаны составляли подчас половину дела. Лицо, вымазанное сажей, самодельные кудельные космы, вставные, вырезанные из репы зубы, рога превращали ряженого в жуткого дьявола. Наряжались также покойниками, цыганами, солдатами, ведьмами… Позволялось изображать и действительное лицо, известное всем какой-нибудь характерной особенностью.
Маска-личина — обязательная и древнейшая святочная принадлежность. Личины делались самые разные, в основном, из бересты. На куске березовой коры вырезались отверстия для глаз, носа и рта, пришивали берестяной же нос, приделывали бороду изо льна, брови, усы, румянили щеки свеклой. Наиболее выразительные личины часто хранились до следующих Святок
В первый вечер орава ряженых для пробы обходила некоторые дома в своей деревне. Ввалившись ватагой в избу, пугая детей, ряженые тут же начинали плясать и колобробить. Когда первый испуг проходил, девушки, конечно же, знавшие о возможности прихода таких гостей, начинали обороняться и выгонять нечистую силу.
Поскольку игра носила не только веселый и развлекательный характер, но имела и магический смысл (выгнав из дома нечисть, пусть и ряженую, участники таких игр были уверены, что обезопасили наступающий год, расчистили дорогу новому году), ряженые недолго и сопротивлялись. Под радостные крики хозяев они отступали в сени и часто там и разоблачались. Задачей зрителей было узнать, кто пляшет под той или иной личиной. Разоблаченный ряженый терял в глазах присутствующих всякое значение и считался уже вне игры.
Прелесть хождения ряжеными состояла еще и в том, что рядиться мог любой. Самый застенчивый смело топал ногами и представлялся, самый бесталанный мог поплясать.
Понятно, что с особым нетерпением ждали Святок дети и подростки. Но у них есть и масса других праздников — первый снег, масленица, ледоход… Святки же были едва ли не единственным праздником, в котором активно участвовали замужние и нестарые еще женщины — они запросто ходили ряжеными в другие деревни, позволяя себе то, что в обычное время считалось предосудительным и даже весьма неприличным.
В Святках не было той последовательности, стройности и порядка, которые присущи другим не однодневным народным праздникам. И сами веселились, и развлекали других все, кто как мог, в этой беспорядочности и заключалась главная стилевая особенность Святок.
Внутри святочного обычая родился и развился целый жанр народного искусства — народная драма, как называет эти представления наука. Их действительно трудно себе представить вне святочной скоморошной традиции, они целиком вышли из ряженых, хотя и вопреки самому духу обычая. Ведь каждый ряженый — актер, а там, где есть актер, должен быть и зритель. Но в старину в ряженом актерство не было главным, ряженый переставал быть таковым, когда его узнавали. В то же время любой человек мог нарядиться и стать ряженым, когда ему вздумается. Бесспорно, народные драмы — явление самобытное, но по своему нравственному значению они не идут ни в какое сравнение с самим обычаем, их породившим.
