Балы в императорских дворцах

В жизни Императорского двора балы оказывались ближе всего к официальным торжественным церемониям, поскольку они занимали промежуточное положение между торжественными высочайшими выходами и неформальными развлечениями высшего света с участием членов императорской фамилии.

Схема бала (как и поведение участников) строго регламентировалась, начиная от официальных и неофициальных правил поведения. Это распространялось и на «форму одежды» для мужчин и женщин – участников бала. Существовал устоявшийся график проведения балов, по крайней мере «больших», традиционно проходивших в Зимнем дворце. Традиционные балы проходили в зимний сезон, начинаясь с Рождества и продолжаясь до начала Великого поста.

Существовали устоявшиеся «форматы» зимних императорских балов. Во-первых, это Большой бал в Николаевском зале Зимнего дворца, или, как его называли, «Большой бал Николаевской залы». На этом балу собиралась вся родовая, военная и бюрократическая аристократия Петербурга. То был официальный бал, для приглашения на него главным основанием служила «Табель о рангах».

Во-вторых, Средний бал в Концертном зале Зимнего дворца. На этот бал отбор публики происходил более жестко и, как правило, то была так называемая «трехклассная аристократия», то есть лица, занимавшие в «Табели о рангах» первые три классные должности. Однако на этот бал могли приглашаться и лица, не входившие в должностную иерархию, но лично близкие, по тем или иным причинам, к членам императорской фамилии.

Бал в Концертном зале Зимнего дворца во время официального визита шаха в мае 1873 г. М. Зичи. 1874 г.

В-третьих, Малые балы в Эрмитаже. Традиция балов этого «формата» сложилась в первой половине 1860-х гг., когда старший сын Александра II, цесаревич Николай Александрович, начал выходить в свет. Собственно, и зала, где проходили Малые балы, располагалась на половине наследника, в так называемом Шепелевском дворце. Как правило, по числу приглашенных это был весьма немноголюдный бал. Поэтому сам факт приглашения на него являлся прямым свидетельством принадлежности к сливкам петербургской аристократии. Этому балу придавало особое звучание и обязательное присутствие на нем дипломатического корпуса. В целом «схема» Малого бала оставалась традиционной. Главное занятие и событие для приглашенных, конечно, танцы. Для тех, кто не танцевал, в Эрмитажной галерее размещали целую вереницу зеленых карточных столов. Танцы прерывались обязательным ужином. С.Д. Шереметев, описывая Эрмитажный бал, состоявшийся 12 февраля 1887 г., вспоминал: «Когда наступило время, оркестр заиграл марш, и шествие двинулось к ужину. Впереди обер-гофмаршал князь С.Н. Трубецкой выступает испанским шагом. За ним царская чета просто и приветливо раскланивается по сторонам»⁵²⁵. После ужина некоторое время продолжались танцы, а затем гости «нестройною толпою повалили все с лестницы, и начался разъезд»⁵²⁶.

Серия январско-февральских балов, когда все представители императорской семьи активно развлекались, вызывала даже некоторое раздражение. Одна из фрейлин императрицы Александры Федоровны (жены Николая I) писала о своей «хозяйке»: «Набесновавшись вдоволь в мясоед и на масляной, императрица ездила на экзамены Екатерининского института… и слушала со вниманием»⁵²⁷.

Традиция «бешеных» зимних балов сохранялась вплоть до конца XIX в. Когда в начале 1900-х гг., при Николае II, эту традицию постепенно «свернули», многие старики с ностальгией вспоминали бальные беснования своей молодости. Январские записи (1877 г.) в дневнике 20-летнего великого князя Сергея Александровича достоверно фиксируют эти настроения: «Вечером очень веселый… у Саши (будущего Александра III, тогда цесаревича. – И. 3.), как всегда, очень весело и плясали у-у-ух как!»; «Котильон был бешеный! С ума сходили….Кружились, бесились без конца. Под конец бегали и в изнеможении падали на стулья, чтобы через несколько времени снова скакать по зале. Я раз двадцать пропотел; платки были мокрые тряпки. Кончили после 4-х часов утра…»⁵²⁸.

Наряду с «зимними» балами проводились и «летние». После того как в мае Императорский двор переезжал в Царское Село, там в парадных залах Большого Екатерининского дворца организовывалось несколько балов. Эти балы производили оглушающее впечатление на «новичков» и благодаря гению Растрелли, и благодаря составу участвующих в этих балах. Молодой граф С.Д. Шереметев, принадлежавший к «золотой молодежи» 1860-х гг., спустя много лет вспоминал: «В первый раз видел я Большой Царскосельский дворец во всем блеске бала. Танцевали в Большой зале, а в проходной галерее накрыт был ужин на бесчисленное число гостей. Сияли деревянные колонны с позолотой, перевитые гирляндами во вкусе прошлого века, горели огнями. Тогда еще никто не помышлял об электрическом освещении, и горели бесчисленные свечи, как бывало во времена Екатерины. Чудное было зрелище, которое нельзя забыть…»⁵²⁹.

Бал в Зимнем дворце. С. Шамот. 1884 г.

Перечисленные «форматы» балов носили обязательно-ритуальный характер. Периодичность их проведения не зависела от желания или нежелания государя. Это была традиция, важность и значение которой признавалось всеми: «Это предание, которое не следует забывать, и балы по-прежнему продолжались: Концертные, Эрмитажные, Аничковские»⁵³⁰.

Наряду с перечисленными официальными балами происходили и более камерные, со временем они также стали приобретать почти статусный, официальный характер. Самыми камерными балами зимних сезонов считались домашние балы императорской семьи. Традицию камерных домашних балов «для своих» заложила еще в XVIII в. Екатериной II. В XIX в. эту традицию подхватил Николай I, он начал проводить так называемые Аничковские балы. Новую традицию продолжил Александр III. В период его правления Аничковские балы стали почти обязательной частью великосветского зимнего сезона большого петербургского света. Число домашних балов строго не устанавливалось и зависело от множества причин. В «хорошие» годы их проходило несколько. Главной их особенностью было то, что на такие балы приглашались люди лично приятные императорской семье или входящие в «ближний круг» семьи. Соответственно, эти балы «отличались немноголюдством и носили несколько домашний, семейный характер. Не танцующих было немного»⁵³¹.

Для детей аристократии проводились детские балы. Родители, как правило, на этих детских балах не присутствовали. За детьми следили воспитатели. Однако были и особые, статусные детские балы. Так, 16 апреля 1851 г. состоялся первый детский бал в Дворянском собрании для старших сыновей цесаревича Александра Николаевича – великих князей Николая и Александра Александровичей. Причем первому было 8, а второму только 6 лет. На этом балу присутствовала вся императорская семья⁵³².

Члены Императорской фамилии посещали многочисленные балы и танцевальные вечера в домах и дворцах петербургской аристократии, в Дворянском собрании, в женских институтах. Говоря о многочисленных балах, следует иметь в виду, что существовала неофициальная регламентация балов, которые было принято или не принято посещать членам разраставшейся императорской фамилии. Это была весьма тонкая градация, и периодически, в силу характера и темперамента, совершались «ошибки», так, в марте 1891 г. Александр III счел необходимым сделать выговор великим княгиням «женам Владимира и Павла, что были на балах у Пистолькорс и Гартунг, сказал им, что скоро они поедут к бранд-майору»⁵³³.

Традиционные январско-февральские большие и малые императорские балы на масленицу завершались последним балом перед началом Великого поста. Окончание последнего бала перед началом Великого поста являлось своеобразным ритуалом, что неоднократно зафиксировано современниками. При Николае I в воскресенье перед постом на масленице, ровно в 12 ночи, трубач трубил отбой, и по желанию Николая I танцы прекращались, даже если труба звучала среди фигуры котильона⁵³⁴.

Традиция существовала вплоть до конца XIX в. 26 февраля 1867 г. в воскресенье состоялся последний бал на масленицу. Он начался обедом в Золотой гостиной Зимнего дворца в 19.30 вечера, к танцам перешли сразу же после обеда и окончились они в 23.55, так что бал окончился за 5 минут до наступления поста⁵³⁵. В феврале 1874 г. великий князь Сергей Александрович в последнюю ночь перед постом «танцевал до 12 часов у т. Мери⁵³⁶.

Бал у княгини М.Ф. Барятинской. Г.Г. Гагарин. 1830-е гг.

Бал в Петербургском Дворянском собрании 23 февраля 1913 г. Д.Н. Кардовский. 1915 г.

Парадный обед в Концертном зале Зимнего дворца по случаю визита Вильгельма I. М. Зичи. 1873 г.

Вальс. Неизвестный художник. 1801 г.

Бал был чудесен! Все в цветах!..»⁵³⁷, «Отдохнули после вчерашнего бала, но у меня в голове слышны звуки вальса!»⁵³⁸. На масленицу в 1888 г. на танцевальном вечере для молодежи в Александровском дворце Царского Села меню бала включало блины с икрой. По сложившейся традиции в 24 часа, с первым ударом часов, «музыка внезапно смолкла, танцы прекратились, а все члены императорской семьи и их гости сели за «постный ужин». Из меню было исключено только мясо»⁵³⁹.

Придворные балы имели совершенно конкретную денежную составляющую. Денежная калькуляция бала включала довольно обширный перечень, начиная со стоимости тысяч свечей до оборудования буфетов и устройства ужина для участников бала. Однако, по авторитетному свидетельству великого князя Александра Михайловича, стоимость придворных балов, при всей их пышности и роскоши, была сравнительно незначительной. Это объяснялось тем, что «для их устройства не требовалось делать специальных покупок и не надо было нанимать в помощь особой прислуги. Вино доставлялось Главным управлением уделов, цветы – многочисленными оранжереями Дворцового ведомства, оркестр музыки содержался постоянно Министерством Двора. То, что более всего поражало приезжавших иностранцев, которые получали приглашение на придворные балы, это скорее окружавшая их пышность, нежели значительность произведенных расходов»⁵⁴⁰. При этом приглашенные на бал дамы блистали (в буквальном смысле) красотой и нарядами на собственные средства и были, по сути, главным украшением императорских балов.

Круг приглашенных на большие императорские балы формально определялся чинами. Помимо придворных чинов, кавалеров и дам право присутствия на балах имели генералы и офицеры (VII класса и ниже – по особым спискам), гражданские чины I–III классов (иногда IV), Георгиевские кавалеры, губернаторы, предводители дворянства и председатели земских управ (находившиеся в Петербурге), а также супруги и дочери тех из этих лиц, кто имел чин IV класса и выше, супруги полковников и бывшие фрейлины (с мужьями). Если следовать только этим формальным признакам, то право присутствовать на императорских балах имели тысячи людей, как мужчин, так и женщин.

Бал. Ужин под пальмами. С. Шамот. 1884 г.

Непременным условием приглашения на придворные балы для мужчин было обладание формальным правом быть представленным императору, а для дам – предварительное фактическое представление императрицам. Право представления «их величествам» в первую очередь давалось придворным чинам, кавалерам и дамам, а затем военным и гражданским чинам первых четырех классов, полковникам гвардии, занимавшим должности IV класса, и некоторым другим категориям лиц (после 1908 г. также членам Государственной думы и Государственного совета). Из числа дам этим правом пользовались супруги и дочери всех придворных чинов и кавалеров (после 1908 г. и их вдовы); бывшие фрейлины; супруги, вдовы и дочери «особ первых четырех классов»; супруги флигель-адъютантов (после 1908 г. также их вдовы и дочери) и некоторых полковников и капитанов первого ранга. Для военных и гражданских чинов высших классов было принято представляться императору по случаю назначения на должность, награждения, отъезда и по другим поводам.

Поскольку на такие балы съезжались тысячи приглашенных, работы у чиновников Гофмаршальской части набиралось много. Иногда бюрократический механизм давал сбой, что могло привести и к карьерным крушениям. Впрочем, все зависело от людей. Такая история произошла в царствование Александра III. Командир 1-й гвардейской дивизии генерал Николай Павлович Эттер получил приглашение на первый Концертный бал в Зимнем дворце, но в приглашении не была упомянута его жена. Он поехал к корпусному командиру принцу Ольденбургскому и объявил, что «готов жертвовать жизнью своему государю, но обидеть жены своей не позволит. Принц Ольденбургский поехал к императрице и выхлопотал приглашение, но при этом от гофмаршала кн. Оболенского было объяснено, что приглашения военным делаются через Гвардейский штаб и что за правильность их не отвечает. На следующие два бала Эттера опять пригласили без жены, он не поехал под предлогом болезни, а затем подал просьбу об увольнении со службы»⁵⁴¹.

С другой стороны, военный министр Александра II Д.А. Милютин при первом же удобном случае покидал эти светские мероприятия: «Вечером – большой бал в Зимнем дворце. Густая толпа, душно и скучно. Уехал я, не дождавшись ужина»⁵⁴².

Официально лишь названные категории лиц, именовавшиеся как «имеющие право приезда ко Двору» или «имеющие право быть представленными ко Двору», могли приглашаться на «балы и другие собрания» при Дворе. Даже представление императорской чете частным образом (в обход официального порядка) не давало права на такие приглашения. Вместе с тем, кроме этих формальных признаков, существовали так называемые «правила Большого Света», они неформально определяли, кто является завсегдатаем придворных развлечений, подчас не имея на то формальных прав, а кто, несмотря на наличие всех формальных прав, никогда не будет развлекаться на императорском балу.

Об этом феномене в разное время писали многие мемуаристы. Например, барон М.А. Корф писал в январе 1839 г. следующее: «Элементы, из которых составляются все эти балы большого света, довольно трудно объять какими-нибудь общими чертами. Разумеется, что на них бывает весь аристократический круг; но кто именно составляет этот круг в таком государстве, где одна знатность происхождения не дает сама по себе никаких общественных прав, – объяснить нелегко. В этом кругу есть всего понемножку, но нет ничего, так сказать, доконченного, округленного. Тут есть и высшие административные персонажи, но не все; некоторые отдаляются от светского шума по летам, другие по привычкам и наклонностям. Точно так же в этом кругу есть и богатые, и бедные, и знатны, и ничтожные. Даже такие, о которых удивляешься, как они туда попали, не имея ни связей, ни родства, ни состояния, ни положения в свете! Между тем весь этот круг как заколдованный: при 500 ООО населения столицы, при огромном Дворе, при централизации здесь всех высших властей государственных он состоит не более как из каких-нибудь 200 или 250 человек, считая оба пола, и в этом составе переезжает с одного бала на другой, с самыми маленькими и едва заметными изменениями, так что в этом кругу, то есть в особенно так называемом большом свете, невозможно и подумать дать в один вечер два бала вдруг.

Молодые люди-танцоры попадают легче, но тоже не без труда. Так, например, флигель-адъютанты и кавалергардские офицеры почти все везде; конногвардейских много; прочих полков можно назвать наперечет, а некоторых мундиров, например гусарского, уланского и большей части пехотных гвардейских, решительно нигде не видать. Появление в этом эксклюзивном кругу нового лица, старого или молодого, мужчины или женщины, так редко и необыкновенно, что составляет настоящее происшествие. Заключу одним: человеку, не посвященному в таинства петербургских салонов, невозможно ни по каким соображениям угадать априори, кто принадлежит к большому кругу и кто нет»⁵⁴³.

Несмотря на привычные «таинства петербургских салонов», появление «не статусных лиц» на больших императорских балах могло объединить это довольно пестрое сообщество. Так случилось, когда в январе 1884 г. на большом двухтысяном балу в Зимнем дворце появилась дочь парижского Ротшильда – Ефруссия. Несмотря на то что многие хорошо знали о деловых контактах Александра III с Ротшильдами, публика впала в негодование, поскольку для рафинированной аристократии Ротшильд оставался «не более как одесский купец»⁵⁴⁴.

Для того чтобы «нестатусное лицо» могло просто посмотреть на дворцовый церемониал, подчас требовалось личное разрешение императора. Например, 1 января 1888 г. Александр III лично распорядился допустить на хоры одной из зал, чтобы «посмотреть на шествие», лорда Черчилля с женой⁵⁴⁵.