1. Гуревич П.С. Культурология. М., 2003. С. 90-102, 137-153, 170-183.

2. Кармин А. С. Культурология. СПб., М., Краснодар 2003. 21-23 (артефакты), 37-70, 206-278.

3. Кармин А. С, Новикова Е. С. Культурология. СПб., 2005. С. 35-62, 140-153.

4. Кассирер Э. Философия символических форм / Э. Кассирер // Антология культурологической мысли. – М., 1996. – С. 202-204.

5. Лотман Ю.М. О семиотическом механизме культуры / Ю.М. Лотман // Антология культурологической мысли. – М., 1996. – С. 322-327.

6. Культурология: Учебник / Под ред. Ю.Н. Солонина, М.С. Кагана. – М., 2005. Сю110-163.

7. Культурология: Учеб. Для студ. Техн. Вузов / Под ред. Н. Г. Багдасарьян. М., 2001. С. 66-77, 81-85.

8. Павильч а.А. Основы культурологического знания. М., 2008. С.51-64.

Дополнительная.

1. Гуревич П. С. Философия культуры. М., 1994.

2. Махлина С.Т. Семиотика культуры и искусства: Словарь-справочник. Кн. 1 – 2 / С.Т. Махлина. – СПб., 2003.

3. Михайлов А.И. Языки культуры / А.И. Михайлов. – М., 1997.

4. Петров М.К. Язык, знак, культура. М., 1991.

Основные понятия: морфология культуры, материальная и духовная культура, культурные универсалии, культурный элемент и комплекс, артефакт, ценности, нормы (регулятивы), идеология, знание, традиция, знак, символ, естественные, функциональные, конвенциональные знаки, ионические и вербальные знаки, вторичные моделирующие системы.

Приложения:

1. Виды ценностей.

Виды ценностей	Формы их выражения	Примеры ценностей
витальные	бытовые	жизнь, здоровье, телесность, безопасность, комфорт, физическое состояние человека (сытость, покой, бодрость), сила, выносливость
	экономические	богатство, благосостояние, трудолюбие, уровень потребления, практицизм, предприимчивость,
	экологические	качество жизни, природная среда
социальные	собственно социальные	социальное положение, статус, труд, профессия, семья, патриотизм, терпимость, дисциплина, равенство социальное, равенство полов, способность к достижениям, личная независимость, активное участие в жизни общества, ориентированность на прошлое или будущее, локальная (почвенная) или сверхлокальная (государственная, интернациональная) ориентация
	политические	свобода слова, гражданские свободы, государственность, законность, хороший правитель, порядок, конституция, гражданский мир
Собственно духовные	эстетические	красота (или, напротив, эстетика безобразного), идеал, стиль, гармония, следование традиции или подражание престижным зарубежным трендам
	этические	добро, благо, любовь, дружба, долг, честь, честность, бескорыстие, порядочность, верность, взаимопомощь, справедливость, уважение к старшим и любовь к детям
	религиозные	Бог, божественный закон, вера, спасение, благодать, ритуал, Священное Писание и Предание, церковь

2. Взгляд на культурные универсалии по Э.Гидденсу (Гидденс Э. Социология. М., 1999. С.40-42)

Среди многообразия человеческих культурных обычаев обнаруживаются и некоторые общие черты. Те из них, которые присущи всем или почти всем обществам, называются культурными универсалиями. Неизвестны культуры, в которых отсутствовал бы язык со сложной грамматикой. Во всех культурах существует определенная форма семенной системы, ценности и нормы которой связаны с заботой о детях. Универсалиями являются институт брака, религиозные ритуалы и права собственности. Во всех культурах в той или иной форме содержится запрет инцеста — сексуальных отношений между близкими родственниками: отцом и дочерью, матерью и сыном, братом и сестрой. Антропологи также говорят о существовании многих других культурных универсалий, в том числе искусства, танца, украшений, игр, обычаев дарить подарки, шуток и правил гигиены.

И все же универсалий значительно меньше чем может показаться из вышеперечисленного, так как в каждой категории имеется много вариантов. Возьмем, например, запрет инцеста. Понимание инцеста в различных культурах очень сильно различается. Чаше всего инцестом считаются cекcуальные отношения между ближайшими родственниками, членами одной семьи. Но у многих народов запрет распространяется и на родственников второго колена, a в некоторых случаях на всех людей, носящих одну фамилию. Известны также общества, в которых, по крайней мере для небольшой части населения, была разрешена практика инцеста, например, для правящего класса древнего Египта. <…>

Никто не будет оспаривать, что язык является одним из самых характерных атрибутов, присущих каждой человеческой культуре (хотя в мире говорят на тысячах различных языков). Животные могут общаться друг с другом, но ни один вид животных не обладает развитым языком. Некоторые высшие приматы могут овладеть элементарными речевым навыкам, но только на очень примитивном уровне. Одного из самых знаменитых в социологии шимпанзе, по имени Уошу, при помощи американской знаковой азбуки для глухих обучили языку; его словарь включал около ста слов. Уошу могла составить несколько примитивных предложений, например: “Иди крепко обними прости прости”, — что означало желание извиниться после того, как она, по ее понятиям, сделала что-то не так.

Эксперименты с Уошу были гораздо успешнее, чем с другими шимпанзе, отсюда ее слава в социологической литературе. Но Уошу неспособна была овладеть ни одним грамматическим правилом и не могла научить других шимпанзе тому, что знала сама. Даже после нескольких лет занятий ее лингвистические способности были гораздо ниже, чем у двухлетнего ребенка.

3. Типы знаковых систем по А.Б.Соломонику.

Типы знаковых систем		Их базисный знак (таксон)
6	Символы второго порядка	Символы с переменным значением, например, образ дороги в художественной словесности
5	Символы первого порядка	Символ с постоянным значением, например, математические знаки.
4	Системы записи	Иероглиф, географические обозначения
3	Языковые системы (вербальные знаки)	Слово и другие компоненты языка.
2	Образные системы (иконические знаки)	Целостный образ, например, потрет.
1	Естественные знаки природы	Естественный знак, например, след животного.

Естественные знаки – это такие реальные предметы или явления, которые сигнализируют о сопутствующих им предметах или явлениях, недоступных нашему непосредственному наблюдению.

Знак-образ - изображение чего-то из реальности, связанное с ним явным внешним сходством (портрет, шарж, карикатура), либо их сходство с предметом или явлением устанавливается конвенциональным путем, по соглашению (как, например, в геральдике лев изображает силу и мощь).

Словесный знак носит не только целиком конвенциональный и условный, но и абстрактный характер. Например, слово «стол» – это не только указание на конкретный предмет, но и на целый класс предметов. Целая группа грамматически оформленных сложносочиненных и сложноподчиненных предложений образует чисто логические конструкции.

Системы записи (буквы, иероглифы, географические знаки,) полностью абстрактны. В отличие от словесных знаков практически не имеют конкретно-образного содержания.

Символы с постоянным значением отличаются максимальной абстрактностью, изначально выражая абстрактное содержание, как математические знаки или языки программирования. Символы с переменным значением могут сочетать в себе элементы конкретики с максимально богатым содержанием, зависящим от соцокультурного контекста и индивидуального культурного опыта.

4. Лотман Ю.М. О семиотическом механизме культуры. //Антология культурологической мысли. – М., 1996. – С. 322-327.

Определения культуры многочисленны. Разница в семантическом наполнении понятия «культура» в разные исторические эпохи и у различных ученых нашего времени не будет нас обескураживать, если мы вспомним, что значение этого термина производно от типа культуры: каждая исторически данная культура порождает определенную, присущую ей модель культуры. Поэтому сравнительное изучение семантики термина «культура» на протяжении веков – благодарный материал для типологических построений.

Одновременно во всем многообразии определений модно выделить и нечто общее, видимо, отвечающее некоторым интуитивно приписываемым культуре, при любом истолковании термина, чертам. Укажем лишь на две из них. Во-первых, в основу всех определений положено убеждение, что культура имеет признаки. При кажущейся тривиальности этого утверждения оно наделено не лишенным значения содержанием: из него вытекает утверждение, что культура никогда не представляет собой универсального множества, а лишь некоторое определенным образом организованное подмножество. Она никогда не включает в себя всё, образуя некоторую, особым образом отгороженную сферу. Культура мыслится лишь как участок, замкнутая область на фоне не-культуры. Характер противопоставления будет меняться: не-культура может представать как непричастность к определенной религии, некоторому знанию, некоторому типу жизни и поведения. Но всегда культура будет нуждаться в таком противопоставлении. При этом именно культура будет выступать как маркированный член оппозиции. Во-вторых, все многообразие отграниченной культуры от не-культуры, по сути дела, сводится к одному: на фоне не-культуры культура выступает как знаковая система. В частности, будем ли мы говорить о таких признаках культуры, как «сделанность» (в антитезе «природности»), «условность» (в антитезе «естественности» и «безусловности»), способность конденсировать человеческий опыт (в отличие от природной первозданности) – во всех случаях мы имеем дело с разными аспектами знаковой сущности культуры.

Показательно, что смена культур (в частности, в эпохи социальных катаклизмов) сопровождается обычно резким повышением семиотичности поведения (что может выражаться даже в изменении имен и названий), причем и борьба со старыми ритуалами может принимать сугубо ритуализованный характер. В то же время не только введение новых форм поведения, но и усиление знаковости (символичности) старых форм может свидетельствовать об определенном изменении типа культуры. <…>

Основная «работа» культуры, как мы постараемся показать, – в структурной организации окружающего человека мира. Культура – генератор структурности, и этим она создает вокруг человека социальную сферу, которая, подобно биосфере, делает возможной жизнь, правда, не органическую, а общественную.

Но для того, чтобы выполнить эту роль, культура должна иметь внутри себя структурное «штампующее устройство». Его-то функцию и выполняет естественный язык. Именно он снабжает членов коллектива интуитивным чувством структурности, именно он своей очевидной системностью (по крайней мере, на низших уровнях), своим преображением «открытого» мира реалий в «закрытый» мир имен заставляет людей трактовать как структуры явления такого порядка, структурность которых, в лучшем случае, не является очевидной. При этом оказывается, что в целом ряде случаев несущественно, является то или иное смыслообразующее начало структурой в собственном значении. Достаточно, чтобы участники коммуникации считали его структурой и пользовались им как структурой, для того чтобы оно начало обнаруживать структуроподобные свойства. Понятно, как важно наличие в центре системы культуры такого мощного источника структурности, как язык.

Презумпция структурности, вырабатываемая в результате навыка языкового общения, оказывает мощное организующее воздействие на весь комплекс коммуникативных средств. Таким образом, вся система сохранения и передачи человеческого опыта строится как некоторая концентрическая система, в центре которой расположены наиболее очевидные и последовательные (так сказать, наиболее структурные) структуры. <…>

Мы понимаем культуру как ненаследственную память коллектива, выражающуюся в определенной системе запретов и предписаний. Эта формулировка, если с ней согласиться, предполагает некоторые следствия.

Прежде всего, из сказанного следует, что культура, по определению, есть социальное явление. Это положение не исключает возможности индивидуальной культуры, в случае, когда единица осмысляет себя в качестве представителя коллектива, или же во всех случаях автокоммуникации, при которых одно лицо выполняет – во времени или пространстве – функции разных членов коллектива и фактически образует группу. Однако случаи индивидуальной культуры неизбежно исторически вторичны.

С другой стороны, в зависимости от ограничений, налагаемых исследователем на рассматриваемый материал, можно говорить об общечеловеческой культуре вообще, о культуре того или иного ареала, или того или иного времени, наконец, того или иного социума, который может меняться в своих размерах, и т.п.

Далее, поскольку культура есть память, или, иначе, говоря, запись в памяти уже пережитого коллективом, она неизбежно связана с прошлым историческим опытом. Следовательно, в момент возникновения культура не может быть констатирована как таковая, она остается лишь post factum. Когда говорят о создании новой культуры, то имеет место неизбежное забегание вперед, т.е. подразумевается то, что (как предполагается) станет памятью с точки зрения реконструируемого будущего (естественно, что правомерность такого предположения способна показать только само будущее).

Таким образом, программа (поведения) выступает как обращенная система: программа направлена в будущее – с точки зрения составителя программы, культура обращена в прошлое – с точки зрения реализации поведения (программы). Из этого следует, что разница между программой поведения и культурой функциональна: один и тот же текст может быть тем или другим, различаясь по функции в общей системе исторической жизни данного коллектива. <…>

Рассматривая культуру как долгосрочную память коллектива, мы можем выделить три типа ее заполнения.

1. Количественное увеличение объема знаний. Заполнение различных ячеек иерархичной системы культуры различными текстами.

2. Перераспределение в структуре ячеек, в результате чего меняется само понятие «факт, подлежащий запоминанию», и иерархическая оценка записанного в памяти. Постоянная переорганизация кодирующей системы, которая, оставаясь собой в своем собственном самосознании и мысля себя как непрерывную, неустанно переформировывает частные коды, чем обеспечивает увеличение объема памяти за счет создания «неактуальных», но могущих актуализироваться резервов.

3. Забывание. Превращение цепочки фактов в текст неизменно сопровождается отбором, т.е. фиксированием одних событий, переводимых в элементы текста, и забыванием других, объявляемых несуществующими. В этом смысле каждый текст способствует не только запоминанию, но и забвению. Поскольку же отбор подлежащих запоминанию фактов каждый раз реализуется на основании тех или иных семиотических норм данной культуры, следует предостеречь от отождествления событий жизненного ряда и любого текста, каким бы он «искренним», «безыскусным» или непосредственным он не казался. Текст – не действительность, а материал для реконструкции. Поэтому семиотический анализ документа всегда должен предшествовать историческому. Создав правила реконструкции действительности по тексту, исследователь сможет вычитать в документе и то, что с точки зрения его создателя не является «фактом», подлежало забвению, но что может совершенно иначе оцениваться историком, поскольку в свете его собственного культурного кода выступает как событие, имеющее значение.

Однако забвение осуществляется и иным способом: культура постоянно исключает из себя определенные тексты. История уничтожения текстов, очищения от них резервов коллективной памяти идет параллельно с историей создания новых текстов. Каждое новое направление в искусстве отменяет авторитетность текстов, на которые ориентировались предыдущие эпохи, переводя их в категорию не-текстов, текстов иного уровня или физически их уничтожая. Культура по своей сущности направлена против забывания. Она побеждает его, превращая забывание в один из механизмов памяти.

Отсюда можно предполагать определенные ограничения в объеме коллективной памяти, обусловливающие подобное вытеснение одних текстов другими. Но в других случаях несуществование одних текстов становится непременным условием для существования других в силу их семантической несовместимости.

Несмотря на видимое сходство между забыванием как элементом памяти и средством ее разрушения – глубокая разница. В последнем случае происходит распад культуры как единой коллективной личности, обладающей непрерывностью самосознания и накопления опыта.

Следует иметь в виду, что одной из наиболее острых форм социальной борьбы в сфере культуры является требование обязательного забывания определенных аспектов исторического опыта. Эпохи исторического регресса (наиболее яркий пример – нацистские государственные структуры ХХ века), навязывая коллективу крайне мифологизированные схемы истории, в ультимативной форме требуют от общества забывания текстов, не поддающихся подобной организации. Если общественные формации в период подъема создают гибкие и динамические модели, дающие широкие возможности для коллективной памяти и приспособленные к ее расширению, то социальный закат, как правило, сопровождается закостенением механизма коллективной памяти и возрастающей тенденцией к сужению ее объема. <…>

Семиотика культуры заключается не только в том, что культура функционирует как знаковая система. Важно подчеркнуть, что само отношение к знаку и знаковости составляет одну из основных типологических характеристик культуры. <…>

Культура вообще может быть представлена как совокупность текстов; однако с точки зрения исследователя точнее говорить о культуре как о механизме, создающем совокупность текстов, и о текстах как о реализации культуры. Существенной чертой типологической характеристики культуры может считаться ее самооценка в этом вопросе. Если одним культурам свойственно представление о себе как о совокупности нормированных текстов (примером может служить «Домострой»), то другие моделируют себя как систему правил, определяющих создание текстов. <…>

5. Кассирер Э. Философия символических форм. //Э. Кассирер Антология культурологической мысли. – М., 1996. – С. 202-204.

Логика вещей, т.е. основных содержательных понятий и отношений, на которых строится наука, неотделима <…> от логики знаков. Ибо знак есть не просто случайная оболочка мысли, но ее необходимый и существенный орган. Он служит не только цели сообщения готового мысленного содержания, но является инструментом, благодаря которому само это содержание складывается и впервые приобретает свою полную определенность. Акт понятийного определения содержания идет рука об руку с актом его фиксации в каком-либо характерном знаке. Таким образом, всякое подлинно строгое и точное мышление находит себе поддержку только в символике и семиотике, на которые оно опирается. Любой «закон природы» в нашем мышлении принимает вид общей «формулы», но всякую формулу можно представит только как связь общих специфических знаков. Без таких универсальных знаков, как, например, в арифметике и алгебре, нельзя было бы выразить ни одно особое отношение в физике, ни один частный закон природы. В этом как бы наглядно выражается основной принцип познания вообще, в соответствии с которым всеобщее может созерцаться всегда лишь в особенном, а особенное мыслится всегда только в отношении ко всеобщему.

Но это взаимоотношение не ограничивается только рамками науки, а прослеживается и во всех других основных формах духовного творчества. Для всех них характерно то, что свойственный им способ восприятия и формообразования они могут применить, только создав для него как бы определенный чувственный субстрат. И настолько существен здесь этот субстрат, что подчас кажется, будто он исчерпывает все содержание значения, весь собственный «смысл» этих форм. Язык, казалось бы, определяется и мыслится только как система звуковых знаков, - мир искусства и мифа кажется исчерпанным в мире особых, чувственно-практических образов, которые искусство и миф демонстрируют нам. И тем самым по сути дела дана всеобщая среда (Medium), в которой встречаются все духовные образования, так разнящиеся между собой. Содержание духа заключается только в его выражении; идеальная форма может быть распознана только и по совокупности чувственных знаков, которые служат его выражению. Если бы удалось получить систематический отбор всех различных направлений такого рола выражения, если бы удалось вскрыть его типичные, инвариантные черты, а также их особые градации и внутренние различия, то идеал «универсальной характеристики», поставленный <…> перед познанием, был бы тем самым достигнут. Мы обладали бы тогда своего рода грамматикой символической функции – такой функции, посредством которой были бы охвачены и генерально соопределены ее отдельные выражения и идиомы, наблюдаемые нами в языке и искусстве, в мифе и религии. <…>

Через знак, связанный с каким-либо содержанием, само это содержание приобретает новое состояние и новую длительность, так как знаку – в противоположность реальной смене отдельных содержательных моментов в сознании – соответствует определенное идеальное значение, которое как таковое застывает в нем. Он не есть, подобно просто данному ощущению, нечто пунктуально обособленное, неповторимое и единственное в своем роде, но выступает в роли репрезентанта множества, совокупности возможных моментов содержания, каждому из которых он противостоит как «общее». В символической функции сознания, деятельность которой мы видим в языке, в искусстве, в мифе, из потока сознания извлекаются сначала определенные устойчивые основные образы (Grundgestalten), частью понятийной, частью наглядной природы; вместо текущего содержания появляется замкнутое в себе застывшее единство формы.

6. Многозначность понятия «символ».

Символ - Особого рода знак, в котором обнаруживается присутствие выражаемого (обозначаемого) им содержания. Культурный символ отличается от знака тем, что несет в себе живую психическую связь с тем бытием, которое оно обозначает.	У древних греков – условный вещественный опо­з­навательный знак для членов определенной об­щественной группы, тайного общества и т.п.
	В искусственных формализованных языках так называют понятие, тождественное знаку.
	В эстетике и философии искусства – универсальная категория, отражающая специфику образного освоения жизни искусством, содержательный элемент художественного произведения, рассматриваемый в своем знаковом выражении.
	В социокультурных науках – материальный или идеациональный культурный объект, выступающий в коммуникативном или трансляционном процессе как знак, значение которого является конвенциональным аналогом значения иного объекта.

Практическое занятие 3.

Основные формы культуры (4 часа).

1. Трехмерная модель духовной культуры: когнитивный, ценностный и регулятивный аспект (карнов:130-148, карм 200-205)

2. Воплощение когнитивного и ценностного аспекта в духовной культуре (кармнов 153-202, карм 278-431)

А) Мифология: сущность, и ее роль в культурном развитии. (ерем 43-52, карм 209-212, багд.105-114, бор 53-86 фомина 36-38, гуревич 231-244, парх 82-89)

Б) Религия: функции и виды, роль в культурном развитии.

В)Искусство как форма культуры, особенности эстетического видения мира.

(ерем 79-90, багд. 91-104, гуревич, парх.21-30)

В)Философия и наука (кармнов 142-143, карм 215-223, гуревич 264-278, парх 92-94 )

3. Воплощение социально-регулятивного аспекта в социальной культуре. (кармнов 203-239, карм 432-495)

А)Культура, мораль и нравственность (ерем 60-69, бор 125-172, гуревич 280-295, парх 89-92).

Б) Правовая культура, специфика правового регулирования социальной жизни.

(парх 94-100).

В) Специфика политической культуры.

5. Воплощение когнитивного и регулятивного аспекта в технологической культуре.

А)Сущность техники и ее роль в культурном развитии.

Б)Наука и ее роль в культурном развитии. (кармнов 142-143, карм 215-223, гуревич 264-278, парх 92-94 ).

Список литературы.

Основная.

1. Борисова Е.М., Джохадзе Н.И. КУЛЬТУРОЛОГИЯ: Учебно-методический комплекс. – М., 2008. С. 53-86, 125-172.

1. Гуревич П.С. Культурология. С.137-151, 170-183, 231-244, 264-313.