Понятие суброгации
Несмотря на отсутствие легальной дефиниции, ряд законодательных положений (например, п. 2 ст. 313, ст. 384, 387, 965 ГК РФ, ст. 281 КТМ РФ) позволяет не только сформулировать понятие суброгации, но и говорить о ней как о самостоятельном институте <16>.
--------------------------------
<16> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть первая: Учеб.-практич. комментарий / Под ред. А.П. Сергеева. М., 2010. С. 798. Комментарий к ст. 387 ГК РФ (автор комментария - А.А. Павлов).
Суброгация наряду с цессией является частным случаем сингулярного правопреемства и влечет переход права требования к новому лицу, которое и занимает место прежнего кредитора в обязательстве <17>. Но если цессия - это переход права (требования) на основании сделки, то при суброгации право переходит без изъявления направленной на это воли сторон, в силу обстоятельств, указанных в законе. Но это формальное отличие не имеет сущностного значения. Главное, что различает суброгацию и цессию - функции (цели) сравниваемых институтов.
--------------------------------
<17> См.: п. 18 информационного письма Президиума ВАС РФ от 28 ноября 2003 г. N 75 "Обзор практики рассмотрения споров, связанных с исполнением договоров страхования" (при суброгации не возникает нового обязательства, а страховщик заменяет собой страхователя в обязательстве, возникшем из причинения вреда). Практика единообразна в таком понимании суброгации (см.: Практика применения Гражданского кодекса РФ, частей второй и третьей / Под общ. ред. В.А. Белова. М., 2010. Сн. 691 (СПС "Гарант"); см. также: Мусин В.А. Суброгация в советском праве // Советское государство и право. 1976. N 7. С. 126 - 130).
Цель цессии - включение в оборот обязательственного права (требования). Из этого следует, что основанием цессии является волеизъявление кредитора (цедента), направленное на передачу права его новому обладателю (цессионарию). А это, в свою очередь, предполагает, что цессия не может быть связана с исполнением обязательства, требование из которого уступается. При цессии соотношение между номинальной стоимостью приобретаемого права и ценой приобретения определяется соглашением сторон, и требование можно приобрести как дороже, так и дешевле номинала. Иначе говоря, при уступке имущественное право приобретает, помимо номинальной, рыночную стоимость. Например, требование об уплате 100 тыс. руб. цедировано на основе договора купли-продажи по цене 70 тыс. руб. Если цессионарий, впоследствии предъявив требование должнику, сумеет получить с него 100 тыс. руб., он совершил выгодную покупку, если только 50 тыс. руб. - невыгодную. При цессии обязательственное право (требование) ярко проявляет качества объекта гражданских прав <18>.
--------------------------------
<18> См.: Байбак В.В. Обязательственное требование как объект гражданского оборота. М., 2005. С. 39 - 43.
Иная картина складывается при суброгации. Все предусмотренные законом случаи перехода прав в силу закона являются следствием уплаты третьим лицом (поручителем, страховщиком и т.д.) чужого долга. Суброгация прав кредитора позволяет такому лицу (суброганту) получить возмещение произведенных расходов. Следовательно, суброгация призвана защитить интересы лица, уплатившего, как принято говорить, за чужой счет <19>. При суброгации воля кредитора направлена не на отчуждение принадлежащего ему права, а на получение исполнения. Поэтому суброгации прав из обязательства всегда предшествует его исполнение. Поскольку суброгант получает права кредитора в специальных целях - в целях возмещения произведенных расходов, его правовое положение отличается от положения цессионария. Возвращаясь к приведенному выше примеру, представим, что третье лицо (например, поручитель) уплатило кредитору 70 тыс. руб. В порядке суброгации поручитель получит право требования к должнику в размере этой и только этой суммы, независимо от того, почему не уплачены оставшиеся 30 тыс. руб. долга. При суброгации, в отличие от цессии, характеристика обязательственного права (требования) как объекта гражданских прав отходит на второй план. Суброгация - средство защиты интересов лица. Соответственно, при суброгации приобретаемое право предстает в своем классическом виде как защищаемый законом интерес <20>.
--------------------------------
<19> Это выражение означает "плачу, но отношу платеж на счет третьего лица" - в отличие от платежа за свой счет, т.е. без намерения получить возмещение расходов.
<20> Подробное сравнение суброгации и цессии, основанное на анализе французского права, см.: Годэме Е. Общая теория обязательств. М., 1948. С. 480 - 484; Морандьер Ж. де ла. Гражданское право Франции. Т. 2. М., 1960. С. 555 - 556.
Среди иных различий между цессией и суброгацией наиболее важным является то, которое касается субординации прав первоначального и "нового" кредитора. В отношении суброгации традиционно применяется правило nemo censetur subrogare contra se (считается, что никто не допускает вступления в свои права против своих интересов) <21>. Еще раз вернемся к приведенному выше примеру. Кредитор получил уплату части долга (70 тыс. руб.) от поручителя. В результате кредитор имеет требование к должнику в размере 30 тыс. руб., поручитель-суброгант - в размере 70 тыс. руб. Если с должника удалось взыскать только 30 тыс. руб., как они распределятся между двумя кредиторами? В силу принципа nemo censetur subrogare contra se суброгация не может ухудшить положение первоначального кредитора, а поэтому ему предоставляется преимущественное право на удовлетворение своего требования. Вся взысканная с должника сумма должна быть передана ему. Изменим условия. Кредитор цедировал часть требования в размере 70 тыс. руб. В результате право на получение 30 тыс. руб. принадлежит первоначальному кредитору (цеденту), на получение 70 тыс. руб. - цессионарию. Цедент и цессионарий являются обычными сокредиторами, поэтому взысканная сумма распределится между ними пропорционально размеру их требований (0,3 и 0,7 от 30 тыс. руб. соответственно).
--------------------------------
<21> На этот принцип ссылаются и французские классики (Годэме Е. Указ. соч. С. 482; Морандьер Ж. де ла. Указ. соч. С. 557), и комментаторы Principles of European Law. Vol. 4. Personal Security (PEL/Drobnig, Pers. Sec. P. 305).
Суброгация как способ приобретения права из обязательства всегда следует за исполнением этого обязательства. Исполнение же по общему правилу прекращает обязательство (это принципиальное положение императивно сформулировано в ст. 408 ГК РФ). Отсюда "суброгация - явление исключительное, ибо она отменяет общий принцип погашения долга платежом. Следовательно, она может быть допущена только в силу точных указаний закона, подлежащих ограничительному толкованию" <22>. Нам остается присоединиться к этому выводу.
--------------------------------
<22> Годэме Е. Указ. соч. С. 473.
Своеобразие суброгации, влекущее numerus clausus ее случаев, питает и основную проблему, возникающую при теоретическом обосновании этого института. Если суброгация всегда есть приобретение права из обязательства в результате его исполнения, а исполнение прекращает обязательство, необходимо ответить на вопрос: как можно приобрести то, что уже прекратило существование?
Отвлекаясь от деталей, можно выделить два основных подхода к разрешению указанного противоречия <23>.
--------------------------------
<23> О дискуссии по этому поводу во французской цивилистике см.: Годэме Е. Указ. соч. С. 479 - 480.
Первый подход основан на признании незыблемости принципа: если обязательство исполнено, права из него прекратились и приобрести их нельзя. Отсюда следует одно из двух: либо суброгации не предшествует исполнение обязательства, либо при суброгации нет правопреемства. Оба вывода не могут быть поддержаны.
Предшествующее суброгации исполнение обязательства третьим лицом трудно отрицать, поскольку на него прямо указывает закон (см., например, ст. 313 ГК РФ). Может быть, поскольку исполнение осуществляется не должником, а третьим лицом, это суррогат исполнения? Такая идея не приблизит нас к желаемому результату, поскольку суррогат исполнения также прекращает обязательство <24>.
--------------------------------
<24> Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. М., 2005. С. 58.
Констатировать, что при суброгации нет правопреемства, значит, отрицать ее как институт, поскольку именно в переходе к суброганту ранее возникшего права заключается существо суброгации. Так, утверждение, что при уплате возмещения страховщиком кредитору право последнего, безусловно, прекращается и не может перейти к кому бы то ни было, с необходимостью приводит к выводу, что "в действительности у страховщика, уплатившего страховое возмещение страхователю, возникает новое... регрессное требование" <25>. Мы не согласны с таким выводом. В приведенной аргументации нас смущает выражение "в действительности". Можно говорить о действительном или кажущемся намерении сторон, о действительном смысле текста и т.п. Но что понимается под действительностью при критике позитивного права? Почему сформулированное законодателем абстрактное правило о суброгации менее "действительно", чем правило о регрессе, если и то и другое основано на одинаково отвлеченном представлении о субъективном праве? Конечно, изначально правовые установления опирались на наблюдаемые и в этом смысле действительные явления (отсюда значение телесной передачи вещей, идея о невозможности правопреемства и т.д.). Но несколько тысячелетий развития юридической мысли сформировали отношение к позитивному праву как к материи мыслимой, создаваемой на основе рациональных представлений об идеальном положении вещей. Отрицание этого неизбежно приводит к вульгаризации правовых понятий (например, встречаются поиски ответа на вопрос о том, сколько времени потребуется праву требования, чтобы перейти от одного кредитора к другому, поскольку в действительности любой переход требует времени...). Для уплатившего чужой долг лица действительно то, что предписал законодатель, будь то суброгация, регресс или иные последствия.
--------------------------------
<25> Практика применения Гражданского кодекса РФ, частей второй и третьей / Под общ. ред. В.А. Белова.
Второй подход к объяснению противоречия между фактом исполнения обязательства, с одной стороны, и сохранением права требования - с другой, опирается на принципы законотворчества. В области позитивного права законодатель волен руководствоваться любым из трех мотивов: формально-юридической логикой, идеями политики права или сугубо утилитарными соображениями <26>. Там, где вопрос политики права или удобства оказывается важнее правовой логики, ею жертвуют. И это правильно, поскольку право служит жизни, а не отвлеченным понятиям. Поскольку оборот приветствует исполнение обязательства третьим лицом, интерес этого лица нужно поддержать <27> путем установления специального правила <28>. Признав за законодателем право вводить нормы по причине их целесообразности, мы вслед за С.В. Сарбашем увидим в суброгации "искусственный юридический прием, не признающий для этих случаев прекращения обязательства" <29>.
--------------------------------
<26> В этом контексте мы предлагаем понимать выражение "искусственный" применительно к приемам юридической техники: это способ конструирования нормы на основе утилитарных или политико-правовых соображений. Он "искусственный", поскольку чужд формально-логическим построениям, он нарушает их "естественную" симметрию, стройность, он привнесен извне. Результатом такого "искусственного" приема является, например, правило, регулирующее последствия оплаты долгов банкрота: погашение требований кредиторов третьим лицом ставит его на их место, но уплаченные денежные средства при этом считаются предоставленными должнику на условиях договора беспроцентного займа (п. 11 ст. 71.1, ст. 113 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ (с изм.) "О несостоятельности (банкротстве)").
<27> Приобретение права требования в порядке суброгации (в отличие от права на компенсацию расходов) традиционно рассматривается как мера, защищающая интерес этого лица, поскольку право переходит к нему со всеми дополнительными требованиями.
<28> Конечно, существование этого правила-исключения можно пытаться обосновать теоретически. В частности, можно рассуждать следующим образом. Исполнение обязательства предполагает совместные действия должника и кредитора (см.: Комментарий части первой Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей. М., 1995. С. 274 (автор - В.В. Витрянский); Сарбаш С.В. Указ. соч. С. 62). Пока должник не совершил требуемое действие (например, потому, что за него исполнило третье лицо), обязательство как правовое явление может считаться существующим, а если оно существует, третье лицо может вступить в него. Но какую практическую ценность имеет эта юридическая казуистика?
<29> Сарбаш С.В. Указ. соч. С. 150.
Рассматриваемый прием не является фикцией (т.е. объявлением заведомо ложного истинным). Чем более глубоким кажется логическое противоречие, заложенное в норме, тем соблазнительнее для юриста объявить его фикцией, которую якобы использует законодатель для восстановления симметрии в правовой картине мира. От этого соблазна много лет назад предостерегал Жюлио да ла Морандьер: "...вслед за Потье, юристы часто довольствуются признанием вступления в права кредитора юридической фикцией, в силу которой предполагается продолжение существования погашенного платежом требования. Но к чему такое объяснение? Пользование фикциями было привычно римлянам; у нас, при отличном от римского порядке создания правовых норм, фикция пользы не приносит. Современному законодателю не нужно фингировать, он предписывает. Действительное положение дела заключается в том, что ввиду практических преимуществ платежа со вступлением в права кредитора закон допускает, чтобы требование, погашенное в отношении получившего исполнение кредитора, не прекращалось для должника и переходило к лицу, которое вместо должника произвело платеж" <30>.
--------------------------------
<30> Морандьер Ж. де ла. Указ. соч. С. 547.
В итоге суброгацию можно определить следующим образом: имеющее место в прямо предусмотренных законом случаях сингулярное правопреемство, в результате которого лицо, исполнившее вместо должника обязательство, в объеме исполненного приобретает в отношении должника право требования из этого обязательства.