Искусство Германии

После Тридцатилетней войны (1618—1648) растоптанная, истерзанная Германия осталась разделенной на множество мелких самостоятельных государств — королевств, курфюрств, княжеств, «вольных» имперских городов.

Война не только усилила политическую раздробленность Германии — в результате ее был завершен процесс закрепощения крестьян, что решающим образом отразилось на социально-экономическом и политическом строе Германии. Повсеместное восстановление крепостного права на ее территории явилось одной из причин того, что сколько-нибудь широкое развитие промышленности в 17 и 18 столетиях оказалось в Германии, по существу, невозможным. Начальные формы капиталистической промышленности—кустарная промышленность — почти застыли вплоть до 19 века. Немецкое бюргерство не сумело приобрести самостоятельность и всецело зависело от княжеской власти.

В исключительно неблагоприятных условиях затхлой немецкой действительности жили и творили деятели немецкой культуры. Они работали в основном при княжеских дворах, испытывая тягостную абсолютистскую и бюрократическую опеку. И лишь те из них, которые сумели воплотить в своем творчестве наиболее прогрессивные устремления эпохи, оказались в числе выдающихся деятелей мировой культуры. Среди них в первую очередь должны быть названы Бах, Гендель, Лессинг, Гёте, Шиллер.

Немецкое изобразительное искусство 17—18 вв. по своему художественному и общественному значению резко уступает достижениям немецкой музыки и литературы. В 17 в. экономическая разруха препятствовала строительству. Многие немецкие художники вынуждены были покинуть пределы родины и выехать за границу: Эльсгеймер и Лисе — в Италию, Паудисс — в Голландию, Неллер — в Англию.

И все же с середины 17 в. наступает новый этап в развитии немецкого искусства — в нем формируются тенденции, получившие продолжение в искусстве позднейшего времени. В медленно залечивающих раны войны немецких государствах постепенно оживляется культурная жизнь. Однако немецкие правители, подражая монархам других, более развитых европейских стран, приглашали к себе на службу иностранных художников, главным образом французских и итальянских.

Официальным господствующим направлением в немецком искусстве становится барокко. Пышное барочное искусство должно было свидетельствовать о силе и славе монархического режима, аристократии и укрепляющегося католицизма.

С конца 17 в. в Германии бурно развивается строительство и в городах и в пригородных резиденциях — чуть ли не каждый немецкий феодал делает попытку создать маленький Версаль в своих владениях. Наибольшее число церквей, дворцов и замков с павильонами в регулярных парках создается в Баварии, Саксонии, Пруссии.

В Баварии, в Мюнхене, было построено одно из ранних немецких барочных сооружений — Театинская церковь (1663—1667). Ее строителями в основном были итальянцы А. Барелли и Э. Цуккалли. Следующая итальянским образцам мюнхенская церковь с ее двухбашенным фасадом, куполом и пышным декоративным убранством оказала большое влияние на более поздние культовые постройки католической Германии.

Франсуа Кювилье. Дворец Амалиенбург в Нимфенбургском парке близ Мюнхена. Интерьер. 1734-1739 гг.

Дворец Нимфенбург близ Мюнхена. 1663-1728 гг. Вид со стороны парка.

Приезжие итальянские и французские архитекторы перестраивали и строили заново городские и загородные резиденции баварских князей. В 1684—1689 гг. Цуккалли строит в большом парке к северу от Мюнхена дворец Люстхейм, а в 1701— 1727 гг., явно подражая Версалю,— Шлейсхейм; оба дворца, расположенные друг против друга, соединены широкими аллеями и каналом. К западу от Мюнхена возводится еще более пышная загородная резиденция Нимфенбург. Широкие строительные и отделочные работы развернулись после того, как придворным архитектором в 1715 г. был назначен Иозеф Эффнер (1687—1745), а в 1725 г. в Баварию приехал Франсуа Кювилье. Из Франции они привезли навыки и приемы распространяющейся рокайльной архитектуры. В стиле рококо отделываются внутренние помещения большого дворца, в парке размещаются малые дворцы и павильоны. Эффнер строит Пагоденбург (1716—1719) и одноэтажный Баденбург (1718—1721), где к расположенным по одной оси овальному и прямоугольному залам примыкают слева Китайская комната, а справа ванная, облицованная изразцами и искусственным мрамором. Кювилье был автором «жемчужины Нимфенбурга»—одноэтажного дворца Амалиенбург (1734—1739).

Уже в первой половине 18 в. развертывается деятельность ряда выдающихся немецких архитекторов. В это время со всей очевидностью складывается вариант архитектуры позднего барокко, в своих общих особенностях отличного и от итальянского барокко и от французского классицизма 17 века и рококо.

Бальтазар Нейман. Паломническая церковь в Фирценхейлигене. 1743- 1772 гг. Западный фасад.

Бальтазар Нейман. Епископский дворец (Резиденция) в Вюрцбурге. 1719-1744 гг. Центральная часть паркового фасада.

Бальтазар Нейман. Епископский дворец (Резиденция) в Вюрцбурге. Лестница. Начата в 1737 г. Роспись потолка Джованни Баттиста Тьеполо. 1751-1753 гг.

На севере Баварии, в Вюрцбурге, местопребывании франконских епископов, работал один из создателей немецкой барочной архитектуры 18 в.— Бальтазар Нейман (1687—1753). Его самым выдающимся сооружением была вюрцбургская Резиденция (1719—1744). Это громадный дворец с четырьмя внутренними дворами и тремя ризалитами — павильонами, нарушающими однообразие протяженного садового фасада (длина его 167 м). Со строгостью тосканских колонн нижнего этажа контрастирует богатство скульптурного декора и коринфских капителей второго этажа. С особым блеском решен просторный вестибюль с двухмаршевой парадной лестницей. Художественные достоинства этой части дворца еще более повышаются красочным великолепием росписей Тьеполо. С дворцом в Вюрцбурге соперничают роскошью отделки дворец в Брухзале, резиденция шпейерского епископа, и замок Брюль, принадлежавший курфюрсту Кельнскому, в которых также необычайно пышно даны решения вестибюлей и парадных лестниц, украшенных стуковыми лепными декорациями И.-М. Фехт-майра. Нейману принадлежат и многочисленные культовые постройки. Наиболее примечательны среди них— церкви в Фирценхейлигене и Нересхейме. Двухбашен-ный фасад живописно расположенной на возвышенности в долине Майна фирценхейлигенской церкви (1743—1772) сходен со многими церковными фасадами южной Германии и других католических стран. Зато план ее более оригинален. В основу его положены три расположенных по продольной оси эллипса; справа и слева к ним примыкают еще два эллипса и две окружности. Внутри церкви большому среднему эллипсу соответствует овальное подкупольное пространство; в соответствии с очертаниями других эллипсов размещаются полуовальный алтарь и передняя часть с хорами; окружности образуют нечто вроде поперечного нефа. Преобладающие кривые плоскости, обрывающиеся, пересекающиеся линии усиливают гипертрофированную сложность и динамику решения внутреннего пространства, подчеркивают особую пластичность массы. Отделка из розового и красного искусственного мрамора, позолота баз и капителей, яркий свет, проникающий через большие окна, создают праздничное настроение.

Бальтазар Нейман. Церковь в Фирценхейлигене. План.

Маттеус Даниэль Пеппельман. Ворота «под короной» в ансамбле Цвингера в Дрездене. 1711-1722 гг.

Маттеус Даниэль Пеппельман. Павильон «на валу» в ансамбле Цвингера в Дрездене. 1711-1722 гг.

Второй выдающийся мастер немецкого барокко — Маттеус Даниель Пеппельман (1662—1736)— был менее плодовит, чем Нейман, но и единственного оставшегося незавершенным его произведения—ансамбля Цвингера в Дрездене — достаточно, чтобы выдвинуть Пеппельмана в первые ряды немецких архитекторов.

Саксонский курфюрст Фридрих Август решил восстановить пострадавшую в 1701 г. от пожара свою дрезденскую резиденцию так, чтобы поразить всю Европу ее пышностью и блеском. Он поручил Пеппельману обстроить расположенное перед замком большое прямоугольное поле, предназначавшееся для придворных забав и развлечений. Архитектор выполнил не совсем обычную задачу, запроектировав по углам и осям прямоугольника двухъярусные нарядные павильоны, завершенные куполами, напоминающими луковичные церковные главы, и сквозные башни, соединенные одноярусной галлереей с застекленными арками. Строительство Цвингера началось в 1711 г. (Сильно разрушенный бомбами американской авиации во время второй мировой войны Цвингер восстановлен заново после образования Германской Демократической Республики.) Цвингер Пеппельмана — типичное сооружение позднего барокко. В первом этаже из пилястр вырастают человеческие торсы — пилястры тем самым превратились в гермы и кариатиды, несущие отрезки нижнего антаблемента, украшенного вазами с цветами и корзинами с фруктами. Над пилястрами второго этажа — только отрезки раскрепованного антаблемента, завершенного статуями. Арки же в верхнем этаже, вдвинутые между простенками, вместо объединяющего фасад карниза увенчаны некиими подобиями фронтонов, составленными из выпуклых и вогнутых отрезков. Такой же изогнутый фронтон помещен и над пышным гербом, расположенным над центральной аркой. Статуя атланта, согнувшегося под тяжестью земного шара, завершает это единственное в своем роде сооружение.

Гаэтано Кьявери. Придворная церковь в Дрездене. 1738-1756 г. Вид с севера-запада.

Георг Бер. Церковь Фрауэнкирхе в Дрездене. 1726-1743 гг. Вид с юга (не сохранилась).

Среди культовых построек Дрездена выделяется богатством скульптурных декораций Придворная церковь, выстроенная в 1738—1756 гг. итальянцем Гаэтано Кьявери (1689—1770). С пышностью католической Придворной церкви контрастирует большая сдержанность протестантской Фрауэнкирхе, законченной в 1740-х гг. после смерти сорвавшегося со строительных лесов ее автора Георга Бера (1666—1738). Одно из значительнейших произведений немецкого зодчества, Фрауэнкирхе была целиком разрушена в результате налета американской авиации в конце второй мировой войны.

Георг Бер. Церковь Фрауэнкирхе в Дрездене. Продольный разрез.

Андреас Шлютер. Южный фасад Берлинского дворца. Фрагмент. 1698- 1706 гг.

С конца 17 в. наряду с Баварией и Саксонией крупным культурным центром становится Пруссия. Самым одаренным из мастеров, состоящих на службе у прусских королей, был архитектор и скульптор Андреас Шлютер (1660/64—1714). Сначала он работал над берлинским Цейхгаузом (арсеналом) главным образом как скульптор, а затем перестраивал и расширял дворец курфюрстов. Наиболее своеобразное решение получила парадная лестница этого дворца с ее тяжеловесными, но импозантными формами.

Всю первую половину 18 в. прусские короли отстраивали Берлин и пригородные резиденции Шарлоттенбург и Потсдам. Любимым архитектором Фридриха II был Георг Кнобельсдорф (1699—1753). Повинуясь придворной моде, Кнобельсдорф отделывал интерьеры строившихся им дворцов в духе рококо. Такова Золотая гал-лерея и другие помещения дворца в Шарлоттенбурге, внутренние помещения городского дворца в Потсдаме. Там же, в Потсдаме, в глубине парка, по указаниям Фридриха, мнившего себя поклонником французской философии и французского искусства, Кнобельсдорф выстроил в 1745—1747 гг. небольшой, чрезвычайно изящный по пропорциям дворец, названный королем Сан-Суси («Без забот»).

Отлогая лестница, обсаженная с обеих сторон подстриженными на французский лад деревьями, подводит по террасам от нижнего водоема к дворцу, расположенному на верхней террасе. К его увенчанной куполом овальной средней части примыкают два одноэтажных крыла; фасад расчленен вместо пилястр фигурами атлантов, напоминающими гермы Цвингера, которые несут тяжелый антаблемент и балюстраду с вазами; высокие полуциркульные окна отделяются от земли тремя ступенями, заменяющими цоколь.

С пышностью рокайльных интерьеров, оформленных Кнобельсдорфом, контрастирует классицизм наружных фасадов дворцов в Шарлоттенбурге, Потсдаме и декоративных колоннад, отмечающих въезд в Сан-Суси. Граничащая с сухостью холодная строгость этих построек вполне соответствовала солдатскому духу резиденций прусских королей, нашедшему еще более яркое выражение в последнем достойном внимания сооружении века — в берлинских Бранденбургских воротах, выстроенных архитектором Карлом Готхардом Лангхансом (1732—1808) в 1788—1791 гг.

Немецкая скульптура 17—18 вв. в основном тесно связана с пышными дворцовыми сооружениями и церквами, в интерьере которых ей принадлежало видное место. Декоративная скульптура широко применялась в оформлении фасадов зданий и в садово-парковом убранстве. К этой области относится большинство работ Андреаса Шлютера, самого крупного немецкого монументалиста того времени. Ему принадлежит отделка большого тронного, рыцарского и других залов Берлинского дворца, городского дворца в Потсдаме, скульптурное убранство здания берлинского арсенала. Главный фасад арсенала оформлен пышной лепной орнаментикой, в которой основным декоративным мотивом являются военные трофеи, свидетельствующие о воинской славе победителя. Фасад, выходящий во двор, своим убранством — масками умирающих воинов—резко контрастирует мрачным трагизмом замысла с триумфальной торжественностью главного фасада. На лицах раненых воинов написано выражение отчаяния, ненависти, страдания; полные патетики и напряженности, они напоминают об ужасах войны.

Георг Бер. Церковь Фрауэнкирхе в Дрездене. План.

Андреас Шлютер. Памятник курфюрсту Фридриху Вильгельму в Берлине. Бронза. 1696-1703 гг.

В 1697 г. Шлютер создал бронзовую статую курфюрста Фридриха III (Кенигсберг), а в 1696 г.— наиболее значительный для того времени конный памятник Фридриху Вильгельму, так называемый памятник великому курфюрсту (отлит в 1703 г. И. Якоби), установленный в Берлине на длинном мосту (ныне Фрауэнкирхе во дворе Шарлоттенбургского дворца). В этих памятниках Шлютер выступает апологетом слагающегося прусского абсолютизма. В статуе великого курфюрста он стремился дать образ грозного и мудрого властелина. Одетый в античный костюм, в пышном парике, правитель Пруссии торжественно восседает на медленно шествующем коне. Постамент памятника украшен большими декоративными волютами и четырьмя фигурами закованных в цепи рабов, символизирующими победы прусского абсолютизма. Энергично пролеплены массивные формы, тщательно отделаны все детали. И все же черты искусственности и напыщенности ясно ощутимы в этом типично барочном и по композиции и по идейной концепции холодном монументе.

Широкое распространение в различных немецких художественных центрах 18 в. получает мелкая пластика — статуэтки из слоновой кости и особенно из фарфора.

В 1710 г. в Мейсене (Саксония) И.-Ф. Бётгером было основано фарфоровое производство. Здесь наряду с роскошной посудой изготовлялись разнообразные статуэтки, модели которых создавали видные немецкие скульпторы Кирхнер, Кендлер, Эберлейн. Европейскую известность получили большие декоративные, покрытые белой глазурью скульптурные изображения животных и птиц (козлов, медведей, пеликанов) Кендлера. Замечательны его маленькие раскрашенные статуэтки обезьян, белок, собак, различных птиц, верно передающие их анатомическое строение, повадки. В фарфоре выполнялись человеческие фигурки, галантные сцены, пасторали, сцены итальянской и французской комедии. Особенной выразительностью отличаются народные типы: фигурки солдат, охотников, ремесленников, лавочников, крестьян и нищих, полные жизни, живых движений, подчас подчеркнуто юмористические, яркие, декоративные по краскам. Таковы «Сеятель», «Савоярка с детьми», «Пильщик» и др. (Эрмитаж). Подлинные шедевры такого вида статуэток выпускали мелкие производства, возникшие в середине 18 в. в городах Тюрингии, в Хёхсте, Франкентале, Нимфенбурге, Фюрстенберге, а также в Вене и Берлине. Особенно выделяются среди них изяществом и меткостью характеристик работы скульптора Бустелли (Нимфенбург).

Со второй половины 17 в. в связи с дворцовым и церковным строительством развивается немецкая живопись. Наряду с процессом ассимиляции чужеземных традиций, преломляющихся по-разному в творчестве различных немецких художников, развиваются тенденции противоборства этим влияниям, Зарождаются ростки новой национальной живописи.

Если в творчестве Иоахима фон Зандрарта Старшего (1606—1688), живописца и теоретика искусства, автора книги «Немецкая академия зодчества, ваяния и живописи», решительно преобладал метод подражания и эклектики, то в некоторых работах Генриха Шёнфельда (1609—1682/83) и особенно в портретах М. Вильмана (1630—1706) проявляются склонность к реалистическому восприятию натуры, а также интерес к человеческой индивидуальности, поиски своеобразия характера.

С начала 18 в. во многих государствах Германии возникли академии художеств. Созданные по образцам иностранных академий, они, однако, не сумели стать подлинными центрами национальной культуры; их выученики в своем творчестве ориентировались на искусство иностранных мастеров.

Космас Дамиан Азам и Эгид Квирин Азам. Алтарь монастырской церкви в Вельтенбурге. 1717-1721 гг.

Ведущее место в первой половине 18 в. занимали декоративная живопись и парадный портрет. Многочисленные декораторы вместе со скульпторами оформляли пышные барочные сооружения, расписывали стены и потолки дворцов и церквей, создавали алтарные образы. Росписи венецианских художников (Тьеполо — дворец в Вюрцбурге) и других, работавших в Германии, служили образцами для подражания. Особенно широко декоративная живопись была распространена в южной Германии. Типичными представителями южнонемецкого барокко были братья Азам, работавшие как живописцы, скульпторы и архитекторы. Космас Дамиан Азам (1686—1739) был преимущественно живописцем, Эгид Квирин Азам (1692—1750)— скульптором, оба они учились в Риме. Они работали в Баварии (внутренняя отделка собора во Фрейзинге, монастырской церкви в Вельтенбурге), Австрии (церковь св. Иакова в Иннсбруке), Швейцарии и Чехии.

Самое крупное сооружение братьев Азам — церковь св. Иоанна Непомука в Мюнхене (начата в 1733), где особенно ярко проявились черты их театрально пышного, внешне блестящего искусства, пропагандирующего идеи католической церкви. Внутренняя отделка храма, облицовка стуком под мрамор, позолота, обилие статуй и росписей своей необычайной роскошью контрастируют со строгостью его наружного вида. Роспись купола с ее бесконечными иллюзорными просторами, сложными нагромождениями изображенных в головокружительных ракурсах зданий, балюстрад, человеческих фигур в развевающихся одеждах, резкие светотеневые контрасты рассчитаны лишь на создание общего ошеломляющего и подавляющего впечатления. Наряду с братьями Азам работали Маттеус Гюнтер, фрески которого по манере исполнения напоминают Тьеполо, баварские декораторы Иоганнес Цикк, его сын Януарис Цикк и другие.

При Фридрихе II, с 1740 г., в Германии усиливается влияние французского придворного искусства, коллекционируются произведения французских художников, их авторы приглашаются для работы в Берлин. Однако принимали приглашения далеко не лучшие живописцы, часто посредственные мастера. Пост «первого художника короля» в течение сорока трех лет занимал Антуан Пен (1683—1757). Он писал панно для резиденций Рейнсберга, Шарлоттенбурга и Сан-Суси. Ему принадлежит ряд портретов Фридриха II, среди них — парадный портрет Фридриха (Эрмитаж), откровенно льстивое, идеализированное изображение, тусклое по цветовому решению. Пен оставил многочисленные портреты сановников, придворных дам прусского двора. Более удачные из них, например портрет ландграфини Гессен-Дармштадтской с негритенком, отличаются чертами идеализации, звучностью нарядных красок и напоминают портреты Наттье и Ланкре.

В ряде немецких городов вдали от угнетающей атмосферы дворов развивается искусство более скромное, связанное с демократическими бюргерскими кругами. Однако оно не было вполне самостоятельным и не выдвинуло крупных мастеров. Наиболее значительными среди них были жанристы Иоганн Конрад Зеекатц, Юстус Юнкер, портретист Бальтазар Деннер (1685—1749), работавший в Гамбурге и пользовавшийся известностью благодаря необычайной тщательности исполнения своих работ. Он писал главным образом портреты пожилых людей, добросовестно и точно выписывая каждую морщинку, складочку, каждый волосок и жилку. Таковы его «Старик за едой» (1727), «Портрет старухи» (обе в Эрмитаже).

Во второй половине 18 в. положение в немецких государствах было особенно тяжелым; по выражению Энгельса, Германия представляла собой одну гниющую и разлагающуюся массу. «Никто не чувствовал себя хорошо. Ремесло, торговля, промышленность и земледелие страны были доведены до самых ничтожных размеров. ...Все было скверно, и во всей стране господствовало общее недовольство» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 561.).

В этой удушающей обстановке медленно, но неукоснительно поднималась волна протеста и возмущения; в противовес аристократической придворной культуре развилось движение буржуазного просвещения и связанного с ним классицизма. Против деспотизма, бюрократизма, мещанской морали в 1770—1780-х гг. выступили деятели литературно-общественного движения «бури и натиска». «Эта позорная в политическом и социальном отношении эпоха,— писал Энгельс,— была в то же время великой эпохой немецкой литературы. .. .Каждое из выдающихся произведений этой эпохи проникнуто духом вызова, возмущения против всего тогдашнего немецкого общества» (Там же, стр. 562.).

Высшим взлетом в развитии немецкого просвещения явилась деятельность Лессинга, родоначальника реализма в немецкой литературе и эстетике. Лессинг призывал ориентироваться в художественном творчестве на «природу и правдивость». Он провел резкую грань между теориями искусства аристократически-придворного и буржуазно-демократического. Свои эстетические взгляды он сформулировал в работах «Лаокоон, или о границах живописи и поэзии» и «Гамбургская драматургия».

Однако убожество немецкой действительности, политическая незрелость медленно развивавшейся и все еще слабой буржуазии, пассивность народных масс наложили отпечаток на общий характер немецкого просветительского движения и классицизма. Несмотря на всю революционность взглядов передовых немецких просветителей, их протест никогда не выходил за рамки чисто умозрительной деятельности и не выливался в форму практической политической борьбы. Двойственный характер немецкого классицизма, его пассивность, оторванность от насущных жизненных задач приводила деятелей немецкого классицизма на службу «просвещенному» абсолютизму.

Большое значение в сложении теории классицизма в общеевропейском масштабе имели сочинения Винкельмана (1717—1768), и в первую очередь его «История искусства древности» (1764). Очевидец археологических раскопок в Помпеях и Геркулануме, Винкельман искренне восхищался памятниками античности. Он воспевал художественный идеал античной Греции, указывал на необходимость политической свободы для развития искусства. Но Винкельман призывал лишь к поискам «внутреннего освобождения» и к подражанию античному искусству, так как именно в нем видел отображение природы и воплощение того идеала абсолютной красоты, к выражению которого, по его мнению, должен стремиться каждый художник.

В условиях Германии учение Винкельмана привело многих его последователей к отказу от поисков жизненных многогранных характеров и стало формой примирения с действительностью, так как уводило от социальных противоречий и конфликтов современности в вымышленный мир идеальной гармонии.

Наиболее яркий выразитель идей классицизма в немецкой живописи — Антон Рафаэль Менгс (1728—1779) начал художественную деятельность как при. дворный художник саксонского курфюрста Фридриха Христиана, ряд парадных портретов которого — типичных образцов напыщенного барочного искусства — он оставил. Переехав в Рим и сблизившись с Винкельманом, Менгс воспринял его Эстетику односторонне, игнорируя те пусть слабо выраженные гражданские нотки, которые она в себе заключала. Наиболее прославленная работа Менгса этого времени — «Парнас», роспись виллы Альбани в Риме (1761),— типичное произведение немецкого классицизма. Не столько традиции античности, сколько воздействие живописи болонских академистов заметно в этой композиции, математически рассчитанной, правильно нарисованной, но безжизненной и вялой по цветовому решению; таковы и другие его картины—«Суд Париса», «Персей и Андромеда» (обе в Эрмитаже). Хотя Менгс стремился к выражению идеала «благородной простоты и спокойного величия», он создал лишь оторванные от жизни эклектические композиции. Искусство Менгса не заключало ничего принципиально нового и было легко приспособлено к нуждам «просвещенного» абсолютизма. Приглашенный ко двору испанского короля, Менгс в 1760-х и 1770-х гг. расписывал плафоны различных помещений мадридского дворца («Апофеоз Траяна», «Апофеоз Геркулеса» и другие), сильно проигрывающие в соседстве с росписями Тьеполо.

Антон Рафаэль Менгс. Автопортрет. Ок. 1773 г. Флоренция, Уффици.

Лучшее из художественного наследия Менгса — его портреты, не парадные, заказные, а интимные, написанные с его друзей и близких; таковы его автопортрет (Эрмитаж, повторение в Уффици) и предполагаемый портрет Винкельмана (Эрмитаж).

Активным, глубоко убежденным приверженцем классицизма был Асмус Якоб Карстенс (1754—1798), стремившийся к созданию героических, возвышенно-прекрасных образов, идеальное воплощение которых он видел в искусстве античности и Микеланджело. Однако его аллегорические и мифологические композиции, такие, как «Греческие вожди в палатке Ахилла» (1794; Берлин, Национальная галлерея), «Ночь и ее дети» (Веймар, Государственное художественное собрание), остались незавершенными. К тому же в них ясно ощутимы следы подражательности. Наиболее ценную часть художественного наследия Карстенса составляют пластически четкие, хорошо проработанные рисунки.

Принципы классицизма находят применение в пейзажной живописи Филиппа Гаккерта (1737—1807) и работавшего некоторое время в Германии австрийца Иозефа Антона Коха (1768—1839), искавших классической гармонии и ясности в своих «героических» пейзажах. Отвлеченно-условные, холодные, они были далеки от реальной природы Германии.

В немецком изобразительном искусстве отсутствовали произведения, которые выражали бы социальный протест с такой силой, как творения Леесинга, молодого Шиллера и Гёте. Однако интерес к изображению жизни представителей различных сословий, к внутреннему миру человека, наметившийся в творчестве некоторых художников конца 17 — начала 18 в., приводит к распространению во второй половине 18 в. бытового жанра и интимного портрета, противостоящих декоративному барочному искусству. Причем в ряде произведений, и прежде всего в работах самого выдающегося немецкого художника этого времени — Даниэля Ходовецкого (1726—1801), находят свое частичное отражение социальные конфликты эпохи. В работах художника выражено стремление воспроизвести многообразие окружающей действительности, различные ее проявления и прежде всего жизнь бюргерства, представляющуюся ему в известной степени идеалом.

Поляк по происхождению, Ходовецкий сыграл значительною роль и в развитии польского искусства этого времени. Он родился в Гданьске (Данциге) в семье хлеботорговца; после смерти отца в 1743 г. переехал в Берлин. Свою художественную деятельность он начал с выполнения миниатюр и эмалей по французским образцам, с композиций Ватто, Ланкре, Шардена. Развивавшийся в основном как самоучка, он ценой настойчивого труда и большой любви к искусству добился Значительных результатов.

В картинах «Ломберный стол», «Общество утром» живо, но подчас с некоторыми чертами сентиментальности Ходовецкий передает сцены бюргерского быта, наблюденные в жизни. Иногда в его творчестве звучат ноты социального протеста: Такова картина «Прощание Каласа с семьей» (1767; Берлин), направленная против террора католической церкви и имевшая значительный общественный резонанс. Обличительные тенденции в известной мере проявились в графике Ходовецкого, к области которой относятся главные достижения художника. Широко распространенные в эти годы в Германии маленькие по формату издания карманных календарей, альманахов, произведений художественной литературы нашли в лице Ходовецкого своего прославленного иллюстратора. В них художник довел до виртуозности технику мелкого по размеру офорта, соединенного с резцом.

Ходовецкий иллюстрировал произведения Вольтера, Руссо, Стерна, Лесажа, Бомарше и других, но наибольший интерес представляют его иллюстрации к произведениям немецкой литературы «Минне фон Барнхельм» Лессинга, «Страданиям молодого Вертера» Гёте, «Басням» Геллерта, а также иллюстрации Геттингенского, Берлинского родословного и Готского альманахов. Они отличаются изяществом и замечательной тонкостью исполнения, подчас заключены в нарядные обрамления, украшенные цветочными гирляндами. В них наглядно раскрывается сюжетная линия произведения, даны острые характеристики героев. Тонкие офортные линии и темная ретушь иглой передают свет и пространство. На ряде пробных оттисков на полях сохранились так называемые «ремарки», маленькие живые картинки с натуры из современной жизни.

В сериях офортов «Брачные предложения» и «Простые и аффектированные поступки» (Геттингенский альманах, 1780—1781) проявились сатирические и морализующие тенденции художника. В острых юмористических сценках он противопоставляет порочности и манерности дворянства и военщины простоту и естественность манер и характера поведения бюргерства. Любование прочным семейным укладом бюргерского быта проявляется и в его замечательном листе «Семейство художника» (1771), где изображен сам автор, сидящий в глубине уютной комнаты и рисующий свое семейство — жену и детей, собравшихся у круглого стола. С большой теплотой передана мирная атмосфера, дружеские связи, объединяющие всех членов его семьи, выявлены индивидуальные черты каждого.

Даниэль Ходовецкий. Общество за столом. Рисунок из серии «Поездка в Данциг». Перо, кисть, бистр, тушь. 1773 г. Берлин.

Ходовецкий — один из лучших немецких рисовальщиков второй половины 18 века. Об этом свидетельствуют не только его офорты, но и многочисленные рисунки, в которых с искренней симпатией изображены простые люди из народа. В серии рисунков «Поездка в Данциг» (1773; Берлин и Дрезден) с наибольшей по тем временам полнотой развернуты типичные картины жизни тех лет. Однако и этим рисункам присущи элементы идилличности и добродушного юмора.

Высшие достижения большинства немецких художников второй половины 18 в. связаны также с широко распространившимся в эти годы портретным жанром.

Самым крупным немецким портретистом этого периода был Антон Граф (1736—1813), создатель целой галлереи портретов знаменитых современников. Насчитывается свыше тысячи шестисот пятидесяти портретов, написанных им маслом, и свыше трехсот двадцати миниатюр и рисунков. Швейцарец по происхождению, он учился в родном Винтертуре, а затем в Аугсбурге. В 1766 г. Граф переехал в Дрезден, где развернулось его дарование портретиста. Он писал представителей дворянства, но эти изображения в основном мало оригинальны. Зато большую художественную и иконографическую ценность представляют его правдивые, живые портреты выдающихся немецких писателей, поэтов, художников и ученых того времени: Лессинга, Шиллера, Гердера, М. Мендельсона, Виланда, Бюргера, Ходовецкого. В них Граф стремился передать индивидуальные черты портретируемых, раскрыть их характеры. Выделяя в портрете прежде всего лицо человека и особенно его глаза, он обращает внимание и на индивидуальную манеру держать себя и на окружение портретируемого. Он пишет художника за мольбертом, ученого — за книгой, актера — в лучшей его роли.

В мастерски исполненном широким штрихом карандашном автопортрете (Магдебург) Граф предстает стареющим человеком с неправильными чертами лица, острым пронизывающим взглядом, крепко сжатыми насмешливыми губами.

Над созданием живых и правдивых изображений простых людей работал в Мюнхене И.-Г. Эдлингер (1741—1819). Таковы его автопортрет, «Портрет старухи», «Курильщик» (Мюнхен, Пинакотека). Некоторый интерес к выявлению индивидуальных качеств портретируемого, к простоте и интимности намечается в парадных портретах датчанина по происхождению И. Г. Цизениса (1716—1777), к лучшим работам которого относятся портреты графа Шаумбург-Липпе в охотничьем костюме и его жены Марии, изображенной с цветком в руке на фоне пейзажа.

Вильгельм Тишбейн. Гёте в Кампанье. 1787 г. Франкфурт-на-Майне. Штеделевский институт.

Целая династия портретистов вышла из семьи Тишбейнов. Наиболее выдающимися из них были Август Тишбейн (1750—1812), работавший во многих городах Германии, а также в России, создатель тонко исполненных портретов (портрет Христианы, принцессы Вальдек и Пирмонт, портрет прусской королевы Луизы), не лишенных, однако, известной идеализации, и Вильгельм Тишбейн (1751—1829), совершивший путешествие в Италию и воспринявший классицистическую доктрину. В наиболее значительном своем произведении—«Гёте в Кампанье» (1787; Франкфурт-на-Майне, Штеделевский институт) — он создал образ великого немецкого поэта в годы его увлечения классическим искусством, погруженного в раздумье, полного сил и творческих замыслов.

К жанру портрета принадлежат лучшие работы Анжелики Кауфман (1741— 1807), большая часть жизни которой прошла в Италии. Написанные ею под воздействием идей Винкельмана картины «Весталка» и «Покинутая Ариадна» (Дрезден) слащавы, но некоторые портреты, особенно женские, например портрет герцогини Анны Амалии (Веймар) или баронессы Крюденер с дочерью (Лувр), привлекают изяществом, грацией, тонкой манерой исполнения.

Побуждаемые аристократическими заказчиками, немецкие художники на протяжении 17—18 вв. пытались создавать монументальное искусство, но лишь в архитектуре сумели дать оригинальные и яркие решения. Что касается изобразительного искусства, то его скромные, но подлинные достижения заключены лишь в тех произведениях, в которых художники шли от жизни, от желания раскрыть существенные стороны немецкой действительности. И именно эти произведения составили то художественное наследие, традиции которого развили немецкие мастера-реалисты 19 века.

59

Декоративно-прикладное искусство Англии переживало в 18 в. высокий подъем. Революционные потрясения в 17 в., естественно, вызвали некоторую паузу в развитии этих отраслей искусства, а в период реставрации Стюартов для украшения королевских дворцов и усадеб знати применялись главным образом привозные изделия. Но в 18 столетии в Англии появляется ряд крупных мастеров торевтики и мебели; возникают фабрики-мануфактуры. Выпускаемая ими продукция уже начинает служить частному быту, правда, изысканному и роскошному. На протяжении первой половины 18 в. изделия английского прикладного искусства утрачивают пышность и репрезентативность, становятся уютными и изящными. В числе изделий из серебра еще встречаются предметы тяжеловесно-парадные, но это предметы, изготовляемые по дворцовым заказам, вроде огромной лохани-холодильника для вина, исполненной Чарльзом Кендлером и приобретенной русской императрицей Екатериной II (1734; Эрмитаж, копия в музее Виктории и Альберта в Лондоне). А в то же время создаются для широкого круга потребителей гораздо более «домашние» изделия; так, например, вырабатываются существующие и до сего времени типы предметов для чайного и кофейного сервизов. Постепенно они приобретают все большую элегантность и иногда оригинальные, но всегда чистые, ясные формы.

Уильям Кент. Интерьер замка Хоутон-холл в Норфолке. После 1722 г.

Использование гладко полированного дерева, слегка изогнутые, словно пружинящие ножки, иногда в форме звериных лап, спинки стульев и кресел таких же упругих очертаний — эти особенности появляются в английской мебели уже в первую половину столетия и сохраняются в изделиях широко известной с 1750-х гг. фирмы Чиппендейла. Их основные качества — сочетание принципа целесообразности, соответствия предмета его функции с тонким пониманием декоративных возможностей материала. Чиппендейл создал свои варианты стилей рококо, китайского и готики; но всей его мебели присущи добротность, умелое использование красоты материала, преимущественно красного дерева, элегантность конструкции. Несколько позже, в 1770—1780-х гг., публикуют свои образцы мебели Хепплуайт и Шератон. В этой мебели появляются прямые ножки, отделанные наподобие колонн или четырехгранные, спинки в виде лиры или щита, используются элементы античной орнаментики. В проектировании мебели принимают участие архитекторы, особенно Кент, создававший несколько барочные интерьеры, а позже Роберт Адам.

С конца 17 в. в Англии выпускают стекло с большим содержанием окиси свинца, отличавшееся исключительной прозрачностью. Оно обрабатывается алмазной гранью, резьбой, шлифовкой. В производстве фарфора Англия выступила с некоторым опозданием сравнительно с другими странами, но зато английские фарфоровые заводы, развивавшиеся без особой поддержки со стороны двора, с самого начала работая на частного потребителя, стремились к экономичности производства, к повышению практических качеств своей продукции. В изделиях возникших в 1740-х гг. заводов Боу, Челси и несколько позже заводов Уорчестера (Вустера) и Дерби для большей их прочности к глинам добавлялась жженая кость (так называемый костяной фарфор).

Талантливый организатор керамической промышленности Джосайя Веджвуд (1730—1795) улучшил качества фаянса. Веджвудский фаянс приобрел огромную популярность и соперничал по своим достоинствам с фарфором. В росписи посуды вначале копировали китайские образцы; постепенно у английских мастеров выработались такие качества, как соединение правдивости трактовки растительных и пейзажных мотивов с декоративностью общего композиционного решения. Показательны в этом отношении предметы сервиза с зеленой лягушкой в виде герба, исполненного Веджвудом в 1774 г. по заказу Екатерины II для Чесменского дворца, на которых коричневым тоном по желтоватому сделаны рисунки, воспроизводящие достопримечательные места Англии — замки, красивые поместья.

Портландская ваза. Каменная масса. Завод Веджвуда. 1789 г. Москва, Музей керамики в Кускове.

Позднее Веджвуд изобрел новые сорта особой керамической, так называемой каменной массы, изделия из которой отличались исключительной крепостью и которая вместе с тем допускала большую тонкость обработки. Каменная масса разных рецептов — базальтовая и в особенности яшмовая — стала очень широко использоваться в связи с распространением моды на античные мотивы. Изделия Веджвуда представляли иногда копии античных ваз, рельефов (знаменитая «Портландская ваза» 1789 г.), чаще же создавались более свободные подражания. В этих выпускавшихся в больших количествах изделиях — в созданных при участии Дж. Флаксмана и других художников сервизах, туалетных приборах, маленьких плакетках для мебели, камеях из каменной массы черного, синего, голубого и зеленого тонов, украшенных белыми рельефными фигурами, которые воспроизводили различные античные мотивы,— воплощены с наибольшей наглядностью поиски изящной простоты и ясной, гармонии форм, характерные для английского интерьера второй половины 18 века.

60

Садово-парковое искусство Западной Европы XVII–XVIII вв. в стилевом развитии

Характерной особенностью садов Ренессанса является их террасная расположение: террасы связаны друг с другом лестницами, часто украшенными скульптурами и зелеными стенами из постриженных вечнозеленых растений. Известен сад виллы д’Эсте со своими террасами, скульптурными фонтанами и кипарисами [43,с.231]. И сад виллы Ланте, состоящий из нескольких террас.Обилие каменных произведений на террасах – фонтанов, павильонов, аллегорических фигур, лестниц и другой садовой символики – типичное явление садов и парков барокко. Театрализованность барокко требовала, чтобы кусты и деревья принимали форму статуи, а сами статуи сливались с растительностью [20,с.73].

В начале XVII в. происходит постепенное усложнение садово-паркового искусства. Развиваются новые приемы, создающие впечатления единства. Стремление к слиянию различных искусств в ансамбле характерно для художественной культуры XVII в. Это проявилось в стиле барокко. Синтез искусств основан на принципе подчинения их архитектуре. Различные виды искусств как бы продолжали архитектурные формы, превращая их в некий иллюзорный, иррациональный и в то же время чувственно осязаемый мир [9,с.66-67]. Это было обусловлено новым взглядом на мироздание. Если эпоха Возрождения была открытием реального, земного мира как сферы бытия и деятельности человека, то человечеству XVII в. открылась огромность и безграничность Вселенной. Именно в барокко получили выражение новые представления о единстве и постоянной изменчивости мира, о его драматизме.

Садово-парковое искусство барокко распространяется главным образом в конце XVI в. и в течении всего XVII в. Светская архитектура Италии этого периода представлена виллами знати. Это либо городские виллы, находившиеся в близости от городских стен и окруженные парками с декоративной скульптурой, фонтанами и бассейнами. Или загородные резиденции знати, облик которых более свободный, природные элементы непосредственно входят в архитектурный комплекс [44,с.56].

Итальянские виллы создавались по определенной схеме: главное здание, обычно призматической формы, ставилось на склоне холма, поверхность которого использовалась для создания системы подъемов и разбивки парка. Основные архитектурные средства паркового комплекса – лестницы, террасы, каскады, гроты – сосредотачивались на главной оси [45,с.141].

Динамичность пространства создавалась перспективами аллей и движениям воды в каскадах и фонтанах. Барокко стремилось внести движение в архитектуру или хотя бы создать иллюзию движения, поэтому фонтаны, водопады, каскады – типичное явление садов и парков барокко [20,с.86]. Контрасты разнообразных фактур, сочетание различных архитектурных форм придавали ансамблю зрелищный характер. Парк, поражая богатством и разнообразием видов и перспектив, продолжал и дополнял здания виллы [19,с.71-78].

В начале XVII в. в стиле барокко выполнены палаццо Боргезе [44,рис.48] и Барберини в Риме [см.Рис.А.2]. Это частные фамильные дворцы римской знати, в которых архитектура полностью господствует над окружающим пространством. Наиболее ярким примером загородных вилл является вилла Альдобрандини в Фраскати (1598-1604) [22,с.21]. В ансамбле виллы применена трехлучевая система планировки с выделением здания дворца как композиционного центра [см.Рис. А.3].

Для искусства барокко характерна театрализованность мировосприятия, причем барокко сделает объектом театрализации само городское пространство [46,с.155]. Представления о пространстве связывались с идеей бесконечности, активно разрабатывавшейся в философии и математики XVII в. Воплощение принципа бесконечной пространственности реализовывалось через линейную перспективу [47,с.183].

В садово-парковом искусстве барокко в сравнении с садами Ренессанса значительно возрос идеологический момент. Если символика садов эпохи Возрождения в основном носила светский характер, хотя и сохраняла еще представление о саде как о земном рае, то сады барокко должны были демонстрировать социальное положение и вкусы их владельцев [20,с.70-75].

Часто внутри садово-паркового ансамбля устраивались амфитеатры и музеи античных древностей, создававшие декоративный фон для маскарадов, театральных действий [19,с.19]. Аллеи для прогулок были защищены сводами из подстриженного мирта и кипариса, что создавало ощущение визуальной замкнутости и уединенности. При это переход от одного «зеленого апартамента » к другому строился на основе контраста. Многообразие мира, которое по-своему стремится представить парк барокко, раскрывается путем подчеркивания «тайны мироздания» [20,с.80-81].

Мир и парк вызывают прежде всего удивление. Сады и парки поражают театральными эффектами, разнообразием перспектив и иллюзией движения, создаваемой фонтанами, каскадами и водопадами. На первый план выступает сложность смыслового оформления садово-паркового комплекса. Важно раскрыть и понять этот смысл.

Виллы Италии XVI-XVII веков, их сады и парки определили своеобразный стиль садово-паркового искусства, получившей наименование системы итальянских парков. В конце XVII в. начинается упадок итальянского искусства, что связано с геополитическим положением Италии в Европе в этот период. Расцвет итальянского искусства в XVIII в. наблюдается только в Венеции, сохранившей независимость [3,с.586].

Становление нового стиля в искусстве Франции проходило на фоне завершения формирования единого централизованного французского государства, нации и усиления абсолютизма [4,с.261-262].

На правление Людовика XIV, «короля-солнца» приходится наивысший расцвет абсолютизма, выразившийся в формуле: «государство-это я». С этого времени в развитии культуры и искусства Франции наступает новый этап. Академия живописи и скульптуры, сформированная в 1648 г. и находившаяся в ведении Кольбера, и Академия архитектуры (1671) контролировали всю художественную жизнь Франции [49,с.116].

Наиболее наглядно воплотить идеи величия монархии и вместе с тем могущества нации и государства могли грандиозные и великолепные дворцы и парки, городские ансамбли. Светское строительство явно преобладало над культовым, в котором сохранялось влияние итальянского барокко [9,с.298].

Первым ансамблем, в котором воплотились новые принципы организации пространства, явился дворец Во-ле-Виконт (1657-1661), построенный Луи Лево и Андре Ленотром для министра финансов Фуке [45,с.142]. Хотя во дворце ещё можно увидеть отголоски архитектурных традиций готики и итальянского барокко, дворец и парк образуют единую композицию. Главный овальный зал является центром не только дворца, но и парка: от него начинается главная парковая аллея. Отличительной чертой этого ансамбля является закрытая перспектива перед главной частью дворца, напоминающая итальянские виллы XVI-XVII вв.: за обрамлёнными статуями партерами перед дворец следует отвесная стена грота [см.Рис.А.4].

Во-ле-Виконт явился непосредственным предшественником и прообразом Версальского ансамбля.

Дворец и парк Версаля представляет собой один из выдающихся образцов архитектурного ансамбля в истории мирового зодчества. Знакомство с этим памятником французского искусства имеет большое историко-художественное значение, ибо Версальский ансамбль представляет собой характерное произведение французского классицизма XVII в.

Версаль, как архитектурно-парковый ансамбль, возник постепенно. Первоначально Версаль являлся королевской охотничьей резиденцией П-образной формы [45,с.143-144]. Этот древнейший замок Людовика XIII был сохранён при последующих перестройках Версаля.

При Людовике XIV начинается новая перестройка дворца в Версале. В создании Версальского дворца принимали участие известные архитекторы, скульпторы того времени. Планировкой дворца занимался Луи Лево, позже Жуль-Ардуен Мансар, украшением – Шарль Лебрен, паркостроением – Андре Ленотр [9,с.300-302].

Версаль – это огромный по масштабам архитектурный ансамбль, включающий город, дворец и парк. Весь массив Версаля занимал 1700 га, протяженность дворца – 400 метров. Версальский парк достигал почти трех километров [22,с.30; см.Рис.А.5 а, 5 6].

Средоточие ансамбля – Версальский дворец расположен на некотором возвышении. От площади перед дворцом расходятся три проспекта – в Париж, в Сен-Клу и в Со, где также находились резиденции монарха [49,с.118; 45,рис.146]. Таким образом, подчеркивалось значение Версаля, к которому вели пути из главных центров страны.

Проспекты сходились к середине обращенного во двор фасада дворца. Главная ось всего архитектурного комплекса ориентированного с востока на запад. Солнце встает на парижском направлении, а заходит в Большом канале, отражаясь в его водной поверхности [50,рис.54]. От террасы, прилегающей к фасаду дворца, спускается широкая лестница, как бы создавая естественный переход от здания к парку[см.Рис.А.6].

Планировка Версальского парка имела свои прообразы в барочных садах Италии и Голландии. Традиции оформления стен при помощи стенок из стриженного кустарника, создание кулис из зеленых боскетов, включение в композицию газонных площадок, водных бассейнов и скульптуры восходят к XVII в. Новым в Версале было то единство пространственного замысла, что соединило единой магистралью дворец и парк. Из изолированного трехмерного объема палаццо Ренессанса дворец превратился в элемент паркового ансамбля, который он организует. Парк ступенями поднимается ко дворцу, фасад которого является последним звеном нарастающего построения садовых террас [51,с.16].

Самое примечательное зрелище открывалось перед дворцом. За двумя бассейнами, обрамленными гранитными рамами и скульптурными аллегориями, виднелся спуск – Большая лестница. Далее открывался вид на фонтан Латоны среди двух партеров; еще дальше шла Королевская аллея, названная в последствии Зеленым ковром. За Королевской аллеей, как ответное эхо фонтана Латоны, виднелся бассейн Аполлона и, наконец, почти на горизонте – полоска Большого канала [см.Рис.А.7].

Со стороны дворца открывается главный вид на версальскую панораму, но есть и другие точки зрения, откуда раскрываются перспективы парка. Здесь выступает второй аспект Версаля, его новое восприятие. Стоит спустится с балкона вниз – и зрелище решительно меняется. Геометризм линий парка смягчается, аллеи, расходящиеся как лучи солнца, открывают далекие перспективы пространства. Замкнутость присуща только боскетам Версаля, расположенным по бокам Королевской и Каштановой аллей [см.Рис.А.8]. В основе веерной композицией парка зритель поминутно оказывается на перекрестках лучевых аллей, которые раскрывают новые виды. При этом по мере удаления от дворца «обратная перспектива» усиливает впечатление пространственного ритма.

Парк классицизма не был философски противопоставлен природе, как это обычно представляется. Напротив, регулярность парка мыслилась как отражение упорядоченности природы, ее подчинения законам ньютоновской механики и принципам разума Декарта [20,с.86]. Видение природы соответствовало тем представлениям о прекрасном, которые сформировались в художественной культуре Франции XVII в.

Классицизм также унаследовал театрализованность барокко. Однако классицизм не стремился превратить пространственное окружение в зрелище, рассчитанное на созерцание извне. Нормы упорядоченности он предлагал как модели поведения людей в жизненных ситуациях, а среду формировал как декорацию, внутри которой должно разворачиваться театрализованное действие[47,с.184].

Использование эффекта солнца в композиции парка символично. В момент заката, когда в окружении сверкающей воды просматриваются статуи Латоны и Аполлона, вся дворцово-парковая композиция приобретает особое значение. В этом ореоле солнечного сияния воплощалась идея героизма и прославления бога солнца Аполлона, это был и символ самого «короля-солнца» – Людовика XIV [52,с.162].

Искусство Версаля явилось выражением мировоззрения классической эпохи французского абсолютизма. Запечатлеть в архитектурных образах мощь французского абсолютизма – такова одна из главных общественно-политических задач ансамбля. Идеи разума, единства и порядка, воплотившиеся в образах Версаля явились итогом общего развития художественной культуры Франции XVII в.

Искусство итальянского барокко XVI-XVII вв. оказало влияние и на развитие английского искусства. А отличие от других европейских стран развитие Англии в этот период характеризовалось социально-политической трансформацией общества. Формируется новый тип культуры, выражающий интересы нового класса [5,с.11].

Дворцово-парковое искусство Англии XVII в. – это переплетение традиций античности, французского классицизма и голландского барокко [20,с.88-89]. Принцип искусства этого времени – подражание природы, но сквозь призму античности. В соответствии со своими представлениями о прекрасном люди XVII ст. стремились представить как будет выглядеть сад через несколько десятков лет. Из французского классицизма англичанами было заимствовано использование линейных аллей, с голландскими садамианглийское садоводство роднит обилие цветов и их пышная растительность [20,с.87,99].

В зависимости от правящей династии, находившейся у власти в Англии, предпочитание французских садов сменялось голландскими, и наоборот. Так, в начале XVIII в. господствовал французский стиль, в частности в садах Хемптонкорт [cм.Рис.А.9], Бадмингтон. Вместе с тем, в течении XVIII в. в моде и небольшие голландские сады. Впрочем, даже при Реставрации, когда в Англии вошли в моду сады во «французской манере», французский классицизм не имел значительного распространения, а в садово-парковом искусстве вырабатывались некие компромиссы с классицизмом [20,с.88,103].

Садово-парковое искусство Англии прежде всего представлено цветочными садами. Климат страны благоприятен для разведения цветов и различных растений. Появление цветочного сада в XVII в. стало открытием в садоводстве в отличие от утилитарных садов предшествующих эпох [43,с.288-291]. В значительной степени распространению цветочного сада в Англии способствовали протестанты – гугеноты из Голландии и Франции. Они привезли в страну новые овощи, новые цветы, в частности, тюльпан и ввели новые приемы в агрокультуре [20,с.103].

В планировке садово-парковых комплексов Англии присутствуют черты классицизма – геометризм линий, упорядоченность элементов, но в то же время пространство наполнено обилием разнообразных цветов: тюльпан, лаванда, лилии, гиацинты. В саду можно наслаждаться не только красотой и ароматом цветов, но и пением птиц, скульптурными группами и деревянными изображениями животных.

В XVIII в. цветочный сад Англии послужит основой создания пейзажного типа садово-паркового ансамбля.

Таким образом, к концу XVII в. окончательно оформляется европейский тип регулярного дворцово-паркового ансамбля. Основные признаки этого типа: во-первых, это целостность всей композиции, включающей в себя дворец и окружающее пространство, построенные на основе порядка, симметрии и единства всех элементов. Во-вторых, это обращение к природе как объекту познания. Мир искусства противопоставлен миру природы. Однако при всей искусственности этих ансамблей людям XVII ст. они представлялись как торжество природы.

Садово-парковое искусство западной Европы XVIII – нач. XIX вв. характеризуется появлением парков нового типа, так называемых ландшафтных или пейзажных парков [21,с.17]. В сущности, пейзажные парки существовали ещё в эпоху Ренессанса. В течении длительного времени пейзажный парк являлся лишь второстепенной и отдалённой частью дворцово-паркового комплекса, которая помимо утилитарных функций имела и эстетическое значение, хотя и иное, чем регулярная часть парка [20,с.143].

Постепенно естественная часть, последовательно организовываясь под влиянием новых эстетических представлений о природе, начинает приобретать особое значение. Это было обусловлено рядом причин. Во-первых, с развитием капиталистических отношений в Европе изменяются социально-политические и экономические условия жизни общества. Урбанизация жизни и развитие промышленности существенно повлияли на изменение природной среды и отношений общества к природе. Представления о мироустройстве трансформируются: природа и культура, человек и природа противопоставляются друг другу [39,с.189-190]. В то же время в искусстве появляется стремление приблизиться к естественной природе.

Первоначально концепция пейзажного парка идеологически была обоснована в литературе, живописи и философии XVII в. Идеи Дж. Локка о роли чувств в познании привлекли внимание философов к человеческим чувством, а в XVIII в. – к пейзажным паркам, в которых главную роль играли вызываемые природой ощущения и настроения [20,с.147].

В литературе идея о преобразовании природы выразилась в представлении об природе как рае, созданном для человека и самим человеком. Это рай Дж. Мильтона – «небо на земле», где «совместилось всё, что лучшего произвела природа…» [28,с.142].

Один из современников смены вкусов в садовом искусстве Николас Певзнер пишет: «Пейзажный парк был изобретён философами, писателями и знатоками искусств – не архитекторами и не садоводами. Он был изобретён в Англии, ибо это был сад английского либерализма…» [цитата по:20,с.150].

В философии рационализма XVIII в. провозглашаются идеи гармонии человека с вечным порядком Вселенной. Идеи естественности вызвали интерес и к пейзажной живописи XVII в.: искусство С. Розы, К.Лоррена и Н.Пусена с итальянскими пейзажами. Появляются гравюры с пасторальными пейзажами Н.Пусена, К.Лоррена и пейзажи Италии С. Роза с мифологическими сюжетами. Интерес к пейзажной живописи проявился в прозе, поэзии, в описаниях путешествий всего XVII в. [20,с.152-153].

Таким образом, изображение пейзажного парка в литературе, живописи и философско-эстетической мысли XVII в. явилось идеологическим обоснованием появления пейзажного стиля, хотя на практике пейзажный парк возникает позже. Таков длительный путь генезиса пейзажного парка.

Огромное влияние на развитие пейзажного стиля в Европе оказало знакомство с садово-парковым искусством Востока и его пониманием природы. Китайские парки поразили воображение европейских путешественников своим философским смыслом .Влияние садово-паркового искусства Востока выразилось в появлении в садах и парках китайских и японских элементов композиции – павильонов, горбатых мостиков, пейзажей настроений [21,с.17].

Вместе с тем, со второй половины XVIII в. регулярные приёмы паркостроения начинают подвергаться критике за искусственность и изменений природной среды [17,с.51]. Однако регулярный парк также следовал формам природы, как и пейзажный. Но если пейзажный парк соответствует природе, то регулярный пытается ее воспроизвести, создать некий микромир [20,с.153].

Первые пейзажные парки возникают в Англии. Развитие промышленности на протяжении XVII – XVIII вв.обусловило изменение всего ландшафта страны. Развитию пейзажного парка способствовали и природно-климатические условия Англии [5,с.213-215].

XVIII в. оказался периодом поисков , различных тенденций в развитии пейзажного стиля в садово-парковом искусстве. Само понятие пейзажный парк впервые сформулировал Генри Рептон (1752-1817). Он разработал основные принципы построения пейзажного парка: во-первых, следует подчеркивать естественную красоту ландшафтов и скрывать их недостатки. Планировка сада должна быть свободной. Все элементы парка должны подчиняться целому. Парк, по Г.Рептону, - это пейзаж, созданный таким образом, что возникает иллюзия его естественного происхождения, но где природа выше культуры [17,с.53].

Г. Рептон разработал принципиальные положения и законы ландшафтного паркостроения и садово-паркового искусства.

К числу наиболее известных пейзажных парков Англии относится парк Стоу. До XVIII в. здесь находился регулярный парк, построенный по проекту архитектора Ванберга, затем согласно новым веяниям началась перестройка парка в пейзажный, а окончательное завершение композиции осуществлено В.Кентом (1645-1748) [19,с.52]. По замыслу парк Стоу – это слияние парковой композиции с окружающей природой при подчинении всего комплекса главному зданию дворца классической архитектуры [21,с.19].

Различие между свободными формами пейзажного парка и классической архитектуры объясняется тем, что подражать стилю древних в архитектуре означало следовать природе.

В отдельных парковых сооружениях – ротондах, храмах, павильонах повторяются характерные особенности дворца. Эти парковые элементы, с одной стороны, служат фокусом отдельных парковых пейзажей, а другой стороны, составляют искусственную декорацию [18,с.117].

Как и в классицизме, центром ансамбля является здание дворца, соединенное композиционной осью с территорией парка. Вся парковая композиция тонко продумана, каждый декоративный элемент и его расположенность имели важное значение, так как открывали перспективы в том или в ином направлении. Особое внимание в композиции парка уделялось прогулочному маршруту, соединявшему целую серию пейзажей, менявшихся по мере продвижения по парку [21,с.19].

Пейзажный парк должен был отразить естественную природу во всем многообразии ее форм , цвета, фактуры. Раскрытию перспективы на окружающую местность уделялось особое значение: необходимо было создать впечатление , что парк сливается с окружающей природой [23,с.15]. Для создания полного единства паркового пейзажа с естественным ландшафтом часто за пределами парка высаживались группы деревьев или строились декоративные сооружения вне территории парка.

В пейзажных парках сохраняется и использование водных поверхностей как гигантских зеркал. С Палладионского моста открывалась перспектива на все водное пространство парка [21,с.20].

Таким образом, композиция пейзажного парка, включавшая в себя множество пейзажей, переходивших друг в друга, одновременно сохраняла единство ансамбля в целом. Не план парка, а вид – «пейзаж» становится главным.

Во второй половине XVIII в. увлечение живописью и картинностью в оформлении пейзажных парков усиливается. В это же время под влиянием садово-паркового искусства Востока в композициях парков появляются китайские мостики, пагоды, башни [21,с.24].

Из Англии пейзажное парковое искусство распространилось по всей Европе. Наиболее яркие образцы пейзажного стиля представлены садово-парковым искусством Франции и Германии. В XVII в. стиль французской архитектуры эволюционирует. Классицизм второй половины XVII в. постепенно переходит в рококо, в свою очередь сменившийся французским классицизмом XVIII в. Это смена стилей отражает эволюцию французской аристократии, начиная с конца правления Людовика XIV в период Людовика XV и Людовика XVI [48,с.17-18].

Из ансамблей Франции данной эпохи наиболее типичным является парк Эрменонвиль, созданный М.Жирарденом. Главное здание, являющееся центром всего ансамбля, представляло собой типичный французский замок XVII – XVIII вв. Главной осью композиции стала река, запруженная около замка. Запруда соединялась с рвом и использовалась для устройства каскада. Создавалось впечатление, что завеса воды, ниспадающая в водное зеркало, бьет прямо у подножия замка [21,с.26-27, рис.89].

Пруд как открытое пространство перед замком заменял собой традиционную лужайку. Массивы, обрамляющие пруд с обеих сторон, из разных пород деревьев учитывали восприятие пейзажа в различное время дня. В соответствии с эпохой романтизма вдоль дорожек располагали то «колонну печали», то стелу с цитатой мыслителя античности, философа или поэта [21,с.28]. Малый Трианон в Версале, построенный Ж.А.Габриэлем, представляет собой одну из первых построек в стиле французского классицизма XVIII в. Стремление к классическим формам сближает французскую архитектуру второй половы XVII и XVIII вв. В противоположность архитектуре второй половины XVII в., парадной и репрезентативной, французская архитектура следующего столетия отличается истинностью. Ансамбль Малого Трианона более примыкает к виллам Палладио, мотивы которых сыграли большую роль в возникновении этой композиции [48,с.21-22].Интересен парк Малого Трианона, построенный по проекту А.Ришара и Г.Робера. Рядом с регулярным французским партером сооружен английский романтический сад с извилистыми дорожками, классической ротондой и колоннами. Если со стороны фасада Малого Трианона еще отдает парадностью, то со стороны сада и даже партера он кажется таким же миниатюрным павильоном, как и другие постройки. Дворец Малого Трианона уже не оформляет природы как Версальский дворец, наоборот, он включается в пейзаж, растворяясь в нем. Эта тема слияния архитектуры с пейзажем парка является главной идеей всего Трианонского парка [см.Рис.А.10]. Ришар пытается включить в композицию сада и домики «Мельничной деревушки» - мельница, хижина и ферма, напоминающих о сельской идиллии и выразившие новое чувство природы, которое в то время возникло в искусстве [50,рис.104,105].

Садово-парковое искусство XVII – XVIII вв. оказало влияние и на развитие градостроительства. Площади городов XVIII в. стали рассматриваться как открытые пространства, организованные парковой зеленью и партерами с широким обзором, в отличии от замкнутых площадей средневековых городов [17,с.50].

Таким образом, в развитии садово-парковых ансамблей Западной Европы XVII – XVIII вв. прослеживается эволюция идеи о природе. Искусство барокко открыло бесконечность и изменчивость мира, человек в нем уже не средоточие мироздания. В эпоху классицизма природа и человек впервые оказываются в противостоянии как «природа» и «культура», в котором природа выступает объектом научного познания. Идеологическое обоснование идеи природы мыслителями Просвещения сформировало новое восприятие природы. В стремлении к естественности искусство отождествляется с природой.