4. Сенека «сегодня»

«У выступающих с речами перед публикой и желающих добиться от нее похвал одно намеренье, у старающихся пленить слух молодежи и бездельников – другое. Философия же учит делать, а не говорить. Она требует от каждого жить по ее законам, чтобы жизнь не расходилась со словами и сама из-за противоречивых поступков не казалась пестрой. Первая обязанность мудрого и первый признак мудрости – не допускать расхождения между словом и делом и быть всегда самим собою», – так вполне определенно выражает свой взгляд в одном из «Нравственных писем к Луцилию» философ-стоик Луций Анней Сенека.

Между тем в отношении самого философа этот вопрос не теряет своей актуальности и поныне. Чтение философских трудов самого Сенеки трудно согласовать с тем, что известно о нем из истории. Из сообщений историков явствует, что он, восхвалявший в своих трудах ученый досуг, благородную бедность и свободу духа, большую часть жизни провел в самой гуще государственных событий, интриг, был баснословно богат и явно не свободен от компромиссов с совестью. Какую же ценность имеет тогда его нравственное учение, местами настолько приближающееся к христианскому, что сами христиане уже в древности готовы были считать этого философа «своим»?

«Сенека часто наш», – пишет на рубеже II–III в. н.э. первый латинский христианский писатель Тертуллиан. Столетием позже Лактанций охарактеризует его такими словами: «Сенека мог быть истинным служителем Бога, если бы кто-то показал ему Бога». А еще приблизительно через сто лет блаженный Иероним включит Сенеку – единственного из всех языческих авторов – в перечень христианских писателей своей первой «истории христианской литературы»: «Луций Анней Сенека из Кордубы, ученик стоика Сотиона, дядя поэта Лукана, был человеком очень воздержанным. Я бы не поместил его в категорию святых, если бы послания Павла к Сенеке и Сенеки к Павлу, читаемые многими, не заставили меня сделать это. В этих посланиях, написанных в то время, когда Сенека был наставником Нерона и в высшей степени влиятельным человеком, он говорит, что хотел бы занять такое же место среди своих сограждан, как Павел среди христиан. Сенека был принужден Нероном к самоубийству за два года до того, как Петр и Павел были удостоены венца мученичества». Переписка апостола Павла с Сенекой действительно существует, однако исследователи признали ее подложной, а кроме того, своим содержанием она сильно разочаровывает читателя: по сути, в ней нет ничего кроме взаимных заверений в почтении. Однако теоретически она действительно могла завязаться, потому что зафиксирована точка, в которой жизненные траектории этих двух великих людей сблизились почти до соприкосновения.

Христианским авторам была знакома биография Сенеки, однако это не мешало им относиться к нему вполне всерьез, притом, что для них, несомненно, было первостепенно важно, чтобы слово не расходилось с делом. Между тем многим современным исследователям сама попытка согласовать между собой эти две сферы подчас кажется невозможной. «Жизнь Сенеки, полную взлетов и падений, определяющихся перипетиями столичной политики, трудно согласовать с образом философа-моралиста и со многими собственным его писаниями. Бесполезно рассуждать о том, что толкало Сенеку в гущу политики: честолюбие и корыстолюбие, в которых его часто обвиняли современники и которым он, по всей видимости, действительно не был чужд, либо доктринерское убеждение, что философ, став рядом с властителем, способен принести пользу людям. Живые черты облика Сенеки утрачены и невосстановимы», – пишет замечательный филолог, переводчик «Писем к Луцилию» и трагедий Сенеки, С.А. Ошеров (Ошеров, Сенека-прозаик: От Рима к миру, с. 194), человек, которого невозможно упрекнуть в невнимательном чтении данного автора. Тем не менее, в самих произведениях Сенеки сохранилось множество именно таких живых черт, из которых можно восстановить хотя бы его субъективный автопортрет; нет недостатка и в исторических свидетельствах, при помощи которых можно попробовать объективизировать эту картину –по сравнению с большинством античных авторов биография Сенеки исключительно подробна. Поэтому мы предпочтем не согласиться с вышеизложенной точкой зрения и, вслед за многими, предпримем эту рискованную и, на чей-то взгляд, бессмысленную и совершенно ненаучную попытку, смиренно сознавая, что сомнение в правомочности самого вопроса о внутренних мотивациях тех или иных поступков остается в силе для любой личности, в какую бы эпоху она ни жила, и что до конца тайна любой человеческой души открыта только Сердцеведцу-Богу.

Заключение

По своему философскому мировоззрению Сенека был стоиком, и стоиком достаточно правоверным. Говорить о развитии этого мировоззрения нелегко, так как в своей стоической основе оно не менялось, и в поздних "Нравственных письмах к Луцилию" нередко повторяются вещи, сказанные в трактатах, датируемых более ранними годами. Зато хорошо известна внешняя биография Сенеки: его имя часто встречается у историков, где он выступает отнюдь не свидетелем, а участником важнейших событий эпохи, хотя при первом же упоминании и Тацит, и Светоний говорят, что Сенека успел прославиться научными занятиями и речами. По этой причине образ его стал как бы двоиться в глазах потомства.

Жизнь Сенеки, полную взлетов и падений, определяющихся перипетиями столичной политики, трудно согласовать с образом философа-моралиста и со многими собственными его писаниями. Бесполезно рассуждать о том, что толкало Сенеку в гущу политики: честолюбие и корыстолюбие, в которых его часто обвиняли современники и потомки и которым он, по всей видимости, действительно не был чужд, либо доктринерское убеждение, что философ, став рядом с властителем, способен принести пользу людям. Живые черты облика Сенеки утрачены и невосстановимы. Но можно попытаться понять основное противоречие жизни Сенеки, исходя из исторической ситуации, из мироощущения философа, каким оно видится в его сочинениях, и из традиции того учения, к которому он примыкал.

И если мы внимательно вглядимся в те положения, в которые ставила Сенеку история, и соотнесем с ними его сочинения, то легко будет убедиться одном: почти каждый трактат был ответом на очередной вопрос, заданный жизнью, - и ответ этот давался не столько другим, сколько самому себе. "Ты", к которому обращены "Нравственные письма к Луцилию", - это почти всегда и "я" автора. Между жизнью и философией протягиваются силовые линии и возникает напряжение, которым отличается философствованье Сенеки в лучших его работах. Там, где проблема пережита им, он уходит от бесконечного варьирования одной мысли, от скучного разбора всех возможных случаев, от примеров, избитых в сотнях риторических упражнений. Напряженная связь с жизнью была необходимым стимулом к подлинному творчеству для Сенеки.

Но связь с жизнью предполагает определенное отношение к ней. Жизнеотношение Сенеки формировалось под воздействием не только запросов дня, но и глубоких традиций, без знания которых нельзя понять ни его жизненного поведения, ни философствования.

Список используемой литературы:

1. Античная философия (история философии)/В.Ф. Асмус. 3-е изд. - М.: Высш. шк., 2003. - 365 с.

2. Философия. Основные идеи и принципы: Попул. Очерк/ А.И. Ракитов, В.М. Богуславский, В. Е. Чертихин. - М.: Политиздат, 1985. - 368 с.

3. Сенека Л. А. «Нравственные письма к Луцилию» . - Переиздание. / Перевод, послесловие и примечания С. А. Ошерова/. - Кемеровское кн. Изд-во, 1986. 464 с.

4. Филология. «Сенека – философ, государственный деятель, человек».

http://www.portal-slovo.ru/philology/44617.php

5. Краснов П. «Сенека, его жизнь и философская деятельность».

http://antique-lit.niv.ru/antique-lit/articles/krasnov-seneka.htm