Глава I. М.В.Ломоносова как историк.

Исторические взгляды Ломоносова формировались в острой борьбе против норманнской теории, отрицавшей самостоятельное развитие русского народа. Ломоносов разработал историческую концепцию, в которой подчеркивал решающую роль Православия, Самодержавия и духовно-нравственных ценностей русского народа в формирования Российского государства; не изолировал отечественную историю от европейской, выявлял черты сходства и различий в исторической жизни разных народов.

§1. Ломоносов и Миллер: уроки полемики.

В 1749-1750 годах Ломоносов выступил против новой в то время версии русской истории, создаваемой на его глазах Миллером и Байером. Он подверг критике только что появившуюся диссертацию Миллера "О происхождении имени и народа российского". Миллер доказывал в своей речи три главных тезиса. Первый из них основан на рассказе Начальной летописи о приходе славян с Дуная на Днепр. Это переселение совершилось, по мнению Миллера, уже в христианские времена, не раньше Юстиниана. Миллер доказывал, что славяне были прогнаны с Дуная на Днепр волохами-римлянами и поселились в стране, занятой финнами. Второй тезис состоит в отождествлении варягов со скандинавами (у Байера варяги -это нарицательное, не собственное племенное имя). Третий тезис состоит в тожестве руси с варягами. Стало, скандинавы дали Руси государей. Это - новая мысль.

Ломоносов дал уничтожающую характеристику трудов Байера по русской истории. Так началась борьба их взглядов. C этого времени занятия вопросами истории становится для Ломоносова такой же необходимостью, как и занятия естественными науками. Более того, в 1750-х годах в центре занятий Ломоносова оказываются гуманитарные науки и в первую очередь история. Ради них он идет даже на то, чтобы отказаться от обязанностей профессора химии...

Большое историографическое значение полемика Ломоносова и Миллера имеет потому, что она начинает борьбу антинорманистов с норманистами, которая не прекращается ни в XIX, ни в XX в.

Согласно норманской теории, опирающейся на Повесть временных лет XII века и многочисленные западноевропейские и византийские источники, государственность на Русь была привнесена извне варягами — братьями Рюриком, Синеусом и Трувором в 862 году. Сторонниками норманнской теории явились Г.З.Байер, А.Л. Шлецер, Г.Ф. Миллер.

Антинорманская теория основывается на концепции невозможности привнесения государственности извне, на идее возникновения государства как этапа внутреннего развития общества. Основоположником этой теории в русской историографии считался Михаил Ломоносов.

Кроме того, существуют различные точки зрения на происхождение самих варягов. Учёные, относимые к норманистам, считали их скандинавами (обычно шведами), часть антинорманнистов, начиная с Ломоносова, предлагает их происхождение из западнославянских земель

Споры возникли и о происхождении термина Русь. Историки-«антинорманисты» обращают внимание на то, что термин появился в византийских источниках задолго до появления варягов на Руси: наряду с терминами «склавены», «анты», «венеды» встречается и понятие «росы». Император Византии Константин Багрянородный писал о «росах» и даже именовал их страну «Росией». Этот термин был обнаружен также и в арабо-персидских источниках.

Существует мнение, что термин Русь южного происхождения, его связывают с названием реки Рось, притока Днепра, в бассейне которой жили поляне, племенной центр русского этноса.

Интересную гипотезу выдвинул писатель В. Чивилихин, который в романе-эссе «Память» отмечал, что в праславянском языке река обозначалась понятием «руса». Все поселения древних восточных славян располагались вдоль рек, с которыми был связан весь образ их жизни, что, естественно, отразилось и в фольклоре, и в пантеоне божеств, и в названии мест. По мнению писателя, «русами» в этом контексте могут называться «живущие на реках», или «речной народ».

Бесплодные споры «норманистов» и «антинорманистов» наложили свою печать на изучение вопроса о происхождении термина «Русь», рассматривая соображения отнюдь не научного характера. Стремление видеть в этом понятии чистый славянизм вполне объяснимо в ученой среде XVIII-XIX веков. Но в современную эпоху предположение о том, что термин «Русь» является будто бы с самого начала исконно славянским, мало приемлемо, ибо нет ни одного источника, который содержал бы необходимый материал для подтверждения этой гипотезы³. Данная полемика в наше время потеряла всякую остроту, особенно после того как были раскрыты внутренние и внешние причины возникновения древнерусского государства. Оно создавалось в основном на восточнославянской основе со значительным участием скандинавских наемных дружин, явившихся сюда гораздо позже, когда созрели социально-экономические, политические и духовные предпосылки. Поэтому вопрос о языковом происхождении термина «Русь» не имеет непосредственного отношения к проблеме происхождения Русского государства.

Рассматривая причины противостояния Ломоносова и Миллера лишь как противостояние русского и немца, исследователи-норманисты, чрезмерно преувеличивая роль "патриотического фактора" и упрощенно сводя принципиальную позицию Ломоносова лишь только к нему, тем самым грубо искажают ее, отчего из поля их зрения выпадают подлинные причины разгоревшейся полемики между ними. А этих причин две и они названы Ломоносовым. Во-первых, свое неприятие диссертации Миллера он объяснял в ходе самой дискуссии тем, что она, служа "только к славе скандинавцев или шведов… к изъяснению нашей истории почти ничего не служит", т.е. фактически не имеет никакого отношения к русской истории. Во-вторых, в 1764 г. Ломоносов добавил, что Миллер при сочинении диссертации "избрал материю, весьма для него трудную, — о имени и начале российского народа⁴".

Многолетняя и целенаправленная работа с историческими источниками и исторической литературой превратила Ломоносова к 1749 г. в высокопрофессионального историка. Об уровне квалификации Ломоносова в этой области знаний свидетельствует его отношение к источникам, и этот уровень диктовался как предыдущими занятиями историей, так и всем кругом научных интересов Ломоносова, в котором он показал себя уже выдающимся ученым, в совершенстве владеющим методами научного познания. Это сразу же позволило ему увидеть односторонность принципа отбора Миллером источников, этого прямого пути к ошибкам. Вопрос об источниковой базе оппонента Ломоносов, что характеризует его профессионализм, поднял в самом первом пункте своего первого отзыва на диссертацию, указав, что Миллер использовал только иностранные памятники, совершенно игнорируя русские и маскируя свою тенденциозность утверждением, "будто бы в России скудно было известиями о древних приключениях". Вместе с тем заметив, что Миллер выборочно пользуется свидетельствами иностранных авторов, произвольно объявляя их либо достоверными, либо недостоверными, при этом отдавая предпочтение "готическим басням".

Ломоносов приступил к обработке русской истории с тенденцией, подсказанной ему патриотическим настроением елизаветинского общества. Он хотел восполнить пробел в русской истории, он хотел сделаться русским Ливием, который "открыл бы миру древность и славу русского народа". Судьбы русского народа мало известны не по своему внутреннему качеству, а по случайному обстоятельству, потому что они не нашли до сих пор талантливого историка. Пока он оставался на почве начальной истории и имел дело с отдельными фактами, он показал свою силу, его критический очерк в некоторых частях и до сих пор не утратил своего значения. Но когда ему пришлось иметь дело с явлениями древней жизни, которую он начал обдумывать, только когда стал писать, он оказался просто повествовательным риториком.