Санкт-Петербургский государственный университет

Факультет переподготовки специалистов по социологии и социальной работе

«Социополис»

Библиотека современного социогуманитарного знания Общая редакция В.В. Козловского

В.И. Ильин

ДРАМАТУРГИЯ

КАЧЕСТВЕННОГО ПОЛЕВОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

Санкт-Петербург 2006

УДК 303.4.02 ББК 60.5 И 46

В.И. Ильин.

И 46 ДРАМАТУРГИЯ КАЧЕСТВЕННОГО ПОЛЕВОГО ИССЛЕ­ДОВАНИЯ. — СПб.: Интерсоцис, 2006. — 256 с. («Социополис»: Библиотека современного социогуманитарного знания)

Isbn 5-94348-043-9

Главный исследовательский вопрос данной работы: как можно интерпретировать ин­формацию, получаемую с помощью качественных методов? Исследовательская ситуация рассматривается с точки зрения драматургического подхода. Это значит, что информанты и наблюдаемые люди не просто делятся информацией, они играют в спектаклях под названи­ем «интервью» или «нас пришли изучать». Играя, они озабочены презентацией себя.

Книга является попыткой обобщения опыта полевых исследований, накопленных ав­тором. Систематический и популярный язык позволяет ее использовать в качестве учеб­ного пособия как для начинающих, так и для относительно опытных исследователей. Может быть полезна социологам, этнологам, маркетологам, политологам — всем, кто изучает жизненный мир людей с помощью качественных методов.

УДК 303.4.02

ББК 60.5

И 46

Работа подготовлена при поддержке Национального фонда подготовки кадров (НФПК) по проекту «Создание Федерального центра повышения квалификации в Санкт-Петербургском государственном университете» в 2003-2004 годах.

© Издательство «Интерсоцис», 2006 © Ильин В.И., 2006

© Яковлев В.В., художеств, оформление ISBN 5-94348-043-9 серии, 2006

ВВЕДЕНИЕ

К вопросу о смысле исследования

Далеко не все, что делают люди, имеет рациональный характер. Одна­ко научная деятельность по определению должна иметь таковой. Рацио­нальность исследователя включает в себя непростой вопрос: «Зачем?».

Огюст Конт, один из первых мыслителей, задумавшихся о смысле по­знания общественных явлений, ответил на этот вопрос, следуя логике есте­ственных наук: «познать, чтобы предвидеть, предвидеть, чтобы мочь». Этот пафос социологии как инструмента предвидения мира с целью его преобразования сохраняется и по сей день. Наиболее четко он проявляется в исследованиях электорального и потребительского поведения. В первом случае целью является познание состояния общественного мнения для пред­видения поведения избирателей в день выборов. Это позволяет политикам и их штабам манипулировать общественным мнением во имя достижения победы конкретного кандидата или партии. В другом случае целью позна­ния является оценка емкости того или иного рынка или его ниши, что по­зволяет на основе прогноза его изменений выстраивать маркетинговую стра­тегию фирм. Более или менее четко ориентация современных социальных исследователей на обслуживание процессов преобразования мира заметна и при изучении многих иных тем. Субъекты, имеющие власть, мир воспро­изводят и перестраивают, а общественные науки, изучая этот мир, дают им информацию для принятия управленческих и политических решений. В дан­ном случае заказчиком и потребителем социальной информации выступа­ют органы управления страной, городом, фирмой и т. д.

Такая функция обслуживания власть имущих в наше время встречает все больше скептицизма со стороны и власти, и самих исследователей. Объектом скепсиса является, прежде всего, способность социальных наук предсказывать сколько-нибудь сложные процессы, возникновение каче­ственно новых явлений. Когда все антикоммунистически настроенные обществоведы прогнозировали более или менее быстрый крах советской системы, она не только не рушилась, но и укреплялась. Когда научный антикоммунизм смирился с ее вечностью, она рухнула так быстро и нео­жиданно, что никто не успел этого предсказать. Разумеется, данное суж­дение не относится к всегда имевшим место философским предсказани­ям, исходившим из диалектического принципа конечности всего сущего: все смертны, все государства рано или поздно исчезнут.

Другой возможный вариант понимания функции социальных наук не связан с задачей обслуживания власти или оппозиции. Его исходный прин­цип я бы сформулировал так: «Познать, чтобы понять, понять, что­бы сосуществовать». Индивиду необходимо понять себя и социальную среду своего существования, чтобы наиболее эффективно сосущество­вать с ней. Ему требуется понять значимых для него Других, чтобы быть в состоянии сосуществовать с ними, с одной стороны, не заставляя их быть

3

похожими на себя, а с другой — и самому не теряя своеобразия. Лишь понимая Другого, можно уйти от соблазна определить его как «дикого», «странного», «опасного» и т. д.

Чтобы понять Другого, надо увидеть мир его глазами, в его терминах, через призму его осознанных интересов, страстей, предрассудков, иллю­зий, надежд. Иначе говоря, надо понять его жизненный мир изнутри. С помощью традиционных методов социальных исследований, базирующих­ся на позитивистской методологии, сделать это нельзя. Для достижения этой цели необходимы иные, гибкие методики, не пытающиеся копиро­вать инструментарий естественных наук.

Любое общество социально неоднородно. Чем оно сложнее, тем выше уровень неоднородности. Разные сословия, классы и слои всегда жили в разных социокультурных мирах, часто разделенных пропастью. Со­временные общества стремительно приобретают мультикультурный ха­рактер в силу нарастающих масштабов разных видов миграции, фор­мирования целой палитры стилей жизни. В этих условиях никто не живет просто в каком-то обществе (российском, германском или американс­ком). Люди живут в относительно изолированных социокультурных ми­рах (полях), сформированных коллегами по работе или учебе, родствен­никами и друзьями. В каждом таком социокультурном поле свои материальные возможности, свои нормы и ценности, свои особые пра­вила интерпретации вещей и поступков, свой словарный запас, свои нюансы в его понимании. Каждый город, говоря словами Р. Парка, пред­ставляет собой «ансамбль социальных миров». И за пределами нашего мира в поле зрения, но вне поля понимания, живут, ходят, борются за существование Другие. Нам от них никуда не деться, как и им от нас. Мы обречены жить по соседству: богатый с бедным, коренной житель с иммигрантом, успешный с неудачником, здоровый с инвалидом, алко­голик с принципиальным трезвенником, монах с развратником, моло­дой со стариком и т. д. и т. п. Другие — «странные» и «непонятные», а то и «опасные» в силу своей инаковости. Атмосфера социокультурной изоляции благоприятна для роста самых разных видов фанатизма и твер-долобости. Барьер непонимания чреват в лучшем случае отчуждением, в худшем — кровавыми конфликтами. Мы живем рядом в физическом пространстве, но бесконечно далеко — в пропространстве социальном. И для устойчивого существования этого пестрого общества ему необ­ходимы посредники в виде «путешественников», которые смело пере­секают границы социальных миров, пытаются понять логику их суще­ствования и донести ее до жителей иных миров. Потребителем такой информации выступает не только и не столько власть, сколько бесконечно многоликое общество индивидов. Обычные индивиды, целиком погло­щенные повседневностью, не имеют времени, сил, ресурсов и способно­стей, чтобы путешествовать в иные социальные миры (поля). И исследо­ватель социальных миров может выполнять функции посредника, расширяя пространство взаимопонимания, кооперации, сотрудничества.

4

Власть не выпадает из круга потребителей такой информации. Она про­сто указывается в ряду других читателей текстов. Мир Кремля от мира обездоленных Москвы находится дальше, чем от мира вашингтонского Белого Дома. Данные социальной статистики и массовых опросов не смягчают этого непонимания. Нельзя представить себя на том месте, ко­торое ты никогда не занимал. Не может успешный политик взглянуть на мир глазами неудачника, а потому он не в силах ему помочь. Социальная помощь, как и лекарство, эффективна лишь при адекватности средства объекту. То, что спасает одного, с таким же успехом убивает другого.

Мир бизнеса, маркетинга, технологий отделен глубокими социокуль­турными пропастями от миров основной массы потребителей товаров и услуг. На границах этих миров очевидное превращается в невероятное. Потребление же за пределами логики физического выживания становит­ся производством смыслов, инструментом конструирования идентичнос­ти, средством коммуникации. Люди одеваются не только для того, чтобы защититься от холода, но обозначая свою принадлежность к тому или иному полу, классу, типу, возрастной группе и т. д. Аналогичным образом потребление пищи, автомобилей, домов, мебели, информации и т. п. — это часть логики соответствующих социокультурных миров (полей). Поэто­му успешный маркетинг часто зависит от способности производителей товаров и услуг заглянуть в жизненный мир, в пространство смыслов своих целевых групп. И здесь традиционные методы массовых опросов помогают в снятии лишь очень поверхностной информации о легко на­блюдаемых формах поведения и хорошо осознанных отношениях («ем / не ем», «нравится / не нравится»).

Все выше сказанное не означает отрицания полезности и значимости традиционных позитивистских методов сбора и анализа информации. В обществе есть ниши, хорошо изучаемые с помощью этих методов, и есть потребители, нуждающиеся в получаемой с их помощью информации. Весь пафос моего вступления сводится к простому тезису: часто этого недостаточно, т. к. люди и общественные отношения намного сложнее используемых формальных методов. Предлагаемая в этой книге методо­логия и методика качественного (гибкого) исследования дает возмож­ность взглянуть на людей и социальный мир с иной стороны. В фокусе такого исследования оказывается не общество в целом, не средний рос­сиянин, а конкретные группы, типы, варианты. А исследователь выступа­ет в качестве посредника, путешествующего между ними.

Репертуар ролей социального исследователя

Исходя из выше описанных подходов к изучению социальной реально­сти, можно сформулировать репертуар ролей социального исследователя.