82. Основные этические учения в истории

ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ

Существует специальный раздел философии — этика — в рамках которого проблема добра и зла рассматривается в де­талях. Термин «этика» Аристотель образовал от греческого сло­ва «этос», которое переводится на русский язык как «обычай», «характер». Современная этика знает много концепций, главны­ми из них являются этика добродетели, этика долга и этика цен­ностей.

Основные идеи этики добродетелей разработал Аристотель. Под добродетелями понимаются такие качества личности, реа­лизуя которые человек осуществляет добро. Считается, что, действуя в соответствии со своими добродетелями, человек неминуемо оказывается нравственным. Зло связано со скудос­тью добродетелей. Согласно Аристотелю главные добродетели следующие: мудрость, рассудительность, мужество, справедли­вость. Знаменитый английский математик и философ Б. Рассел предлагал свой список добродетелей: оптимизм, храбрость (уме­ние отстаивать свои убеждения), интеллигентность. Новейшие авторы (они не без гордости величают себя неоаристотелиан-цами) особенно часто указывают на такие добродетели, как ра­зумность, толерантность (терпимость к чужому мнению), комму­никабельность, справедливость, свободолюбие.

В противовес этике добродетелей И. Кант развил этику дол­га. По И. Канту, идеал добродетели, безусловно, может вести к добру, но он, случается, приводит и к злу — когда им распоря­жается тот, в венах которого течет «холодная кровь злодея». Почему это происходит именно так? Потому что в добродете­лях добро нашло свое частичное и относительное, неполное выражение. Решающим, основополагающим критерием добра может быть лишь то, что является добром без каких-либо ого­ворок и ограничений. Критериями добра оказываются мораль­ные законы, максимы типа «Не убей», «Не лги», «Не используй человека как средство», «Не воруй». Вернейшей гарантией от злого поступка являются не добродетели, а имеющие всеобщий, универсальный, обязательный, формальный, априорный и транс­цендентальный характер моральные максимы.

Этика долга имеет и в наши дни многочисленных сторонни­ков, тем не менее многие критикуют ее за известную отстранен­ность от жизни и склонность к догмам. В этой связи была разви­та этика ценностей, согласно которой существуют только отно­сительные ценности, относительное добро. И к тому же ценности надо подсчитывать, калькулировать, только так можно избежать этических химер. Наиболее значительными разновидностями этики ценностей являются английский утилитаризм и американ­ский прагматизм.

Английский утилитаризм был развит А. Смитом, И. Бентамом, Дж.С. Миллем. Латинский термин «утилитас» означает пользу, выгоду. В рамках утилитаризма важнейшим критерием добра оказывается достижение пользы, но не во что бы то ни стало, а в соответствии со знаменитой формулой Бентама: «Наибольшее счастье для наибольшего числа людей». Саму полезность И. Бентам понимал как наслаждение при отсутствии страданий.

В американском прагматизме (Ч. Пирс, У. Джемс, Дж. Дьюи и др.) моральное благо понимается как достижение успеха, ко­торое увязывается с разрешением конкретной проблемной си­туации, с соответствующими практическими методиками. Праг­матисты более определенно, чем утилитаристы, настаивают на том, что ценности являются результатом деятельности человека.

Как видим, каждая из трех этик обладает как недостатками, так и достоинствами. Этика добродетелей концентрируется на понимании морального облика отдельной личности, этика дол­га ставит на первое место всеобщие моральные законы, этика ценностей рассматривает бытие человека в мире. И первое, и второе, и третье весьма актуально. Поэтому насущной задачей

является синтезирование трех этик, объединение их сильных сторон. Современность с ее кризисными симптомами ставит перед этикой довольно трудные задачи. С одной стороны, эти симп­томы явно свидетельствуют о потере решающего звена, како­вым, по мысли знаменитого гуманиста А. Швейцера, является этическое начало. С другой стороны, есть философы, в том числе и знаменитые, например немец М. Хайдеггер и француз Ж.-Ф. Лио-тар, которые склонны противопоставить этике эстетическую не­посредственность. По Ж.-Ф. Лиотару, современный мир раздроб­лен, фрагментарен, многозначен; поиск этического единства неминуемо приведет к новому тоталитаризму. А потому на сме­ну старомодным этическим интуициям приходит возвышенное, подлинно этическое. Добавим к этому, что для нашей российской действительности характерно какое-то особо невниматель­ное, отстраненное отношение к этике, которую нередко счита­ют прерогативой разве что учителей и священников, но никак не сильных мужей. Однако действительно ли этика есть нечто ста­ромодное? Конечно же нет. Тезис о старомодности этики в раз­витых странах Запада культивировался 25—30 лет тому назад, но отнюдь не энергично. Ныне же проблемы этики разрабаты­вают авторитетнейшие философы и ученые. Дело, которым они занимаются, считается и актуальным, и благородным.

Одна из новых этических идей связана с проблемой соотно­шения, свободы и ответственности личности. Ожесточенные споры, ведущиеся вокруг проблемы свободы со времен антич­ности, в XX в. приобрели особую остроту. Техногенная цивили­зация не позволяет больше игнорировать тезис «человек может сделать больше, чем он имеет право». Вопрос ныне стоит, ни много ни мало, о выживаемости человечества. А значит, необ­ходимо сочетать свободу и ответственность.

Лозунг свободы: «Не мешайте действовать» восходит к эпохе буржуазных революций XVII—XVIII вв. Путь к нему проложила критика различного рода феодальных регламентации. Развитие капитализма вплоть до наших дней сопровождается требования­ми обеспечения для личности разнообразных «свобод». Свобо­да стала интерпретироваться как основная ценность буржуазно-либерального общества. Весьма показательна в этом смысле позиция французского экзистенциалиста Ж.-П. Сартра, который не делал различия между бытием человека и его свободой. «Быть свободным, — писал он, — значит быть проклятым для бытия-свободы». Ему же принадлежит знаменитое выражение: «Мы приговорены к свободе». Согласно Ж.-П. Сартру человек находится в определенной ситуации, в рамках которой он дол­жен сделать соответствующий выбор. Всякого рода принужде­ние извне не отменит свободу человека, ибо он всегда имеет поле возможностей для своего выбора. Для Ж.-П. Сартра сво­бода есть абсолютная ценность. Эта позиция была весьма по­пулярной вплоть до последней четверти XX в. Ситуация резко изменилась после появления в 1979 г. книги философа Г. Ионаса «Принцип ответственности. Попытка разработки этики для тех­нической цивилизации». С тех пор появилось несколько тысяч публикаций, авторы которых обращали внимание на относитель­ный характер свободы как ценности, на то, что свободу необхо­димо объединить с ответственностью.

Специалисты установили, что возраст стремительной карь­еры понятия ответственности составляет всего чуть более ста лет. Основополагающим принципом этики понятие ответствен­ности стало лишь в 80-е гг. XX в.

Выделим две концепции ответственности: классическую и не­классическую. Согласно классической концепции субъект дей­ствия несет ответственность за его последствия. Как носитель ответственности субъект должен быть самостоятельным и сво­бодным; мы еще раз убеждаемся, что свобода и ответственность взаимосвязаны. Субъект действия должен быть в состоянии пре­дусмотреть последствия своих действий, а это возможно лишь тогда, когда он действует самостоятельно, а не в качестве «вин­тика». Наконец, субъект действия должен отвечать перед кем-то: перед судом, начальником, Богом или своей собственной совестью. Отвечать (отсюда термин «ответственность») прихо­дится за содеянное, за последствия действий, которые ставят их субъекта в положение обвиняемого. Этика ответственности — это этика поступка; если поступок не состоялся, нет и ответ­ственности. Этику ответственности можно также назвать этикой конструктивности — субъект конструирует свои действия, харак­тер этих действий не задан изначально.

Там, где субъект выступает участником группы, где из-за разделения функций в принципе невозможно предусмотреть последствия своих действий, необходима новая, неклассичес­кая концепция ответственности, ибо в описанной ситуации, а она встречается в технической цивилизации на каждом шагу, клас­сическая концепция теряет свою применимость из-за того, что условия ее правомерности не выполняются. Субъект действия ответствен теперь изначально не за неудачи своих действий в рамках заданной организационной структуры, а за порученное дело, за успех последнего. Несмотря на все неопределеннос­ти, субъект решает задачу правильной организации дела, управ­ления ходом его осуществления; ответственность теперь связа­на не с абсолютной свободой человека, а с нормами и функци­ями демократического общества. Не будет преувеличением констатировать, что классической концепции ответственности соответствует понятие абсолютной свободы автономного субъек­та. Неклассическая концепция ответственности имеет своей параллелью свободное общество, с требованиями которого при­ходится считаться каждому.

Было бы опрометчиво утверждать, что неклассическая кон­цепция ответственности разработана с предельной степенью ясности. Напротив, она насыщена проблемными аспектами, ко­торые ждут своего разрешения. Одна из них — проблема раз­деления ответственности. Представьте себе, что группа людей делает общее дело. Как определить степень ответственности каждого отдельного субъекта действия? Над этим многие фило­софы, этики, юристы ломают себе голову. Все они понимают, что в современном обществе с его высокой рискоемкостью нельзя экономить усилия на развитие актуальной ответственности.

В заключение данного параграфа обратимся к практической функции философии. Существует старое-престарое заблужде­ние, что нет ничего более непрактичного, чем философия. Между тем исключение философии из сферы практики конечно же не­состоятельно. Это особенно очевидно перед лицом этики. Этику часто называют практической философией или этикой поступка. Без этики не может обойтись ни отдельная личность, ни человече­ство в целом. Кстати, как для женщины, так и для мужчины нет ничего более благородного, чем быть нравственно чистым. Эти­ка — мужское дело в наименьшей степени, чем, например, тех­ника. К этике обращается тот, кто действует. Каждый человек является ее носителем, плохим или хорошим, независимо от своих желаний. К сожалению, многие в своей практической де­ятельности используют суррогаты философии. И дело тут не в практической слабости философии, а в очевидных упущениях самих субъектов действий. Скольких трагедий и драм могли бы из­бежать люди, обратившись к практической силе философии. «Толь­ко нравственность в наших поступках, — считал Эйнштейн,— при­дает красоту и достоинство нашей жизни».