Аналитика возвышенного

Высшего синтеза этического и эстетического принципов Кант достиг во второй части «Критики эстетической способно­сти суждения», в «Аналитике возвышенного». В понятии воз­вышенного эстетический и этический интересы вступают в но­вую связь, и тем необходимее оказывается здесь критическое разделение обеих точек зрения.

В этой книге И. Кант анализирует общее и особенное, свойственное категориям прекрасного и возвышенного (спо­собности суждения вкуса и способности суждения о возвы­шенном), при этом он следует за английскими эстетиками эпохи Просвещения, и в частности за Берном. Возвышенное, как и прекрасное, имеет, по Канту, то общее, что оба нравятся сами по себе, оба они предполагают суждение рефлексии. Удо­вольствие здесь связано с одним лишь воображением или со способностью изображения. Суждения о прекрасном и возвы­шенном претендуют на всеобщность, хотя и не основываются на логических доказательствах. Кант отмечает между ними и различие. Прекрасное нравится благодаря своим определенным формам, но также неопределенное и бесформенное, по Канту, может воздействовать эстетически. В прекрасном удовольствие связано с представлением качества, в возвышенном – с количе­ством. В прекрасном удовольствие непосредственно порождает чувство жизнедеятельности, возвышенное же вначале на неко­торое время вызывает торможение жизненных сил и лишь по­том способствует их сильному проявлению. Возвышенное Кант определяет как то, «что безусловно велико»¹²², или то, «в сравне­нии с чем все другое мало»¹²³. Наконец, он формулирует следую­щее определение: «Возвышенно то, одна возможность мысли о чем уже доказывает способность души, превышающую вся­кий масштаб [внешних] чувств»¹²⁴.

Поясняя свою методологию в аналитике возвышенного, Кант подчеркивает, что как выражение эстетической рефлекти­рующей способности суждения удовольствие от возвышен­ного, так же как и от прекрасного, должно быть по количеству общезначимым, по качеству – лишенным интереса, по отноше­нию – давать представление о субъективной целесообразности, а по модальности – представлять эту целесообразность как не­обходимую.

«Но для анализа возвышенного необходимо деление, ко­торого анализ прекрасного не требует, а именно деление на математически возвышенное и динамически возвышенное.

Так как чувство возвышенного предполагает связанное с суждением о предмете движение души как свою отличитель­ную особенность и так как об этом движении следует судить как о субъективно целесообразном движении (потому что воз­вышенное нравится), – то через посредство воображения оно соотносится или с познавательной способностью, или со спо­собностью желания.

Первое приписывается объекту как математическое, второе – как динамическое расположение воображения, и по­этому объект будет представляться [нам] как возвышенный указанным двояким способом.

Впечатление возвышенного возникает всегда там, где мы противостоим предмету, который превосходит все средства нашей способности постижения и который мы поэтому не мо­жем ни в созерцании, ни в понятии соединить в замкнутое це­лое. «Возвышенным» мы называем то, что абсолютно велико, идет ли речь о величине просто протяженности или о величине силы, о «математически» или «динамически» возвышенном. В объектах как таковых подобного отношения быть не может, ибо все объективные измерения величины и ее оценки – не что иное, как сравнение величин, причем в зависимости от поло­женного в основу масштаба одно и то же содержание может быть определено то маленьким, то большим; поэтому сама ве­личина принимается всегда только как чистое выражение мыс­лительного отношения, а не как абсолютное качество и как не­изменная эстетическая «сущность». Последнее определение появляется, когда масштаб перемещается из «объекта» в «субъ­ект», когда его ищут уже не в единичной пространственно-данной вещи, а в тотальности функций сознания. Если же этой тотальности противопоставляется «неизмеримое», то перед нами уже не просто бесконечность числа, которая в сущности означает не что иное, как любую повторяемость в исчислении, следовательно, продвижение в неопределенность, – тогда из устранения ограничения для нас создается новое позитивное определение сознания.

Здесь бесконечное, которое для теоретического исследо­вания, как только оно пыталось постигнуть его как данное це­лое, скрывалось в диалектической идее, доведено до целостно­сти и истины.