ЭВОЛЮЦИЯ КОЧЕВЫХ ИМПЕРИЙ ЕВРАЗИИ
Н.Н.Крадин
Кочевники (или иначе номады) сыграли важную роль в истории человечества. Они способствовали освоению Ойкумены, распространению различного рода инноваций, внесли свой вклад в сокровищницу мировой культуры, этническую историю народов Старого Света. В то же время, обладая огромным военным потенциалом, номады оказали существенное деструктивное влияние на исторический процесс, в результате их разрушительных нашествий были уничтожены многие культурные ценности, народы и цивилизации.
Наиболее яркий след в истории оставили так называемые "степные империи" - самые многочисленные политические образования номадов, объединявшие на непродолжительное время гигантские территории и приводившие в ужас более высокоразвитых соседей земледельцев. Чем объяснить их стремительное возникновение, превращение в мировые державы, перед которыми трепетали королевские дворы государств Запада и Востока и столь же стремительное их исчезновение с политической арены доиндустриальной эпохи?
1. Причины становления кочевых империй.
Вне всякого сомнения, самый интригующий вопрос истории Еврзии: как и почему возникали гигантские “степные империи” и что толкало номадов на разрушительные походы против земледельческих цивилизаций? В научной литературе высказывалось много различных суждений относительно причин возникновения степных держав. Условно можно выделить внутренние (рост производительных сил, демографический взрыв, агрессивная природа кочевников и/или их военное превосходство, преемственность государственной традиции, пассионарность, личные способности политических лидеров и др.) и внешние (изменения климата, демографический взрыв, раздробленность земледельческих государств, необходимость адаптироваться к внешнему миру и пр.) объяснения.
В большинстве из перечисленных точек зрения есть свои рациональные аргументы. Однако, во-первых, необходимо иметь в виду, что этнографические исследования современных скотоводческих народов Передней Азии и Африки показывают, что экстенсивная пастушеская экономика, низкая плотность населения, отсутствие оседлости не предполагают необходимости развития сколько-нибудь институализированной иерархии. Следовательно, можно предположить, что потребность в государственности для кочевников не была внутренне необходимой. Во-вторых, нельзя не заметить, что государственность у кочевников возникала только там и только тогда, где они были вынуждены вступать во взаимодействие с более высокоорганизованными оседлыми обществами. Однако скотоводы создавали свою оригинальную политическую систему, предназначенную для эффективной адаптации к более крупным и социально-экономически более высокоразвитым соседям.
В-третьих, степень централизации кочевников прямо пропорциональна величине соседней земледельческой цивилизации. С точки зрения мир-системного подхода кочевники всегда занимали место “полупериферии”, которая объединяла в единое пространство различные региональные экономики (локальные цивилизации, “мир-империи”). В каждой локальной региональной зоне политическая структурированность кочевой "полуперифии" была прямо пропорциональна размерам "ядра". Именно поэтому кочевники Северной Африки и Передней Азии, для того, чтобы торговать с оазисами или нападать на них, объединялись в племенные конфедерации или вождества, номады Восточноевропейских степей, существовавшие на окраинах античных государств, Византии и Руси, создавали "квазиимперские" государственноподобные структуры, а в Центральной Азии, например, таким средством адаптации стала "кочевая империя". Поэтому империальная и “квазиимпериская” организация у номадов Евразии развивалась только после завершения “осевого времени” (с середины I тыс. до н.э., когда создаются могущественные земледельческие империи (Цинь в Китае, Маурьев в Индии, эллинистические государства в Малой Азии, Римская империя на Западе), и в тех регионах, где, во-первых, существовали достаточно большие пространства, благоприятные для занятия кочевым скотоводством (Причерноморье, Поволжские степи, Халха-Монголия и т.д.) и, во-вторых, номады были вынуждены иметь длительные и активные контакты с более высокоорганизованными земледельческо-городскими обществами (скифы и древневосточные и античные государства, кочевники Центральной Азии и Китай, гунны и Римская Империя, арабы, хазары, турки и Византия и пр.).
В-четвертых, прослеживается синхронность процессов роста и упадка на среднекитайской равнине и в степи. Империя Хань и держава Хунну появились в течение одного десятилетия. Тюркский каганат возник как раз в то время, когда Китай был объединен под властью династий Суй, а затем Тан. Аналогичным образом Степь и Китай вступали в периоды анархии в пределах небольшого промежутка времени один за другим. Когда в Китае начинались смуты и экономический кризис, система дистанционной эксплуатации кочевников переставала работать, и имперская конфедерация разваливалась на отдельные племена, до тех пор, пока не восстанавливались мир и порядок на юге.
В-пятых, на эту генеральную закономерность взаимодействия кочевого и земледельческого мира накладывались другие факторы (экология, климат, политическая ситуация, личные качества политических лидеров и даже везение), которые, в конечном счете, определяли ход исторического развития в каждом конкретном случае.