Особое мнение судьи сэра николаса братца, к которому присоединился судья р. Марусте

Мы не можем разделить мнение большинства Палаты, что в настоящем деле права заявителя, гарантированные статьей 10Конвенции, не были нарушены. По нашему мнению, уголовное преследование заявителя и осуждение его к условному лишению свободы за оскорбление прокурора П. не являлись ответом на крайнюю общественную необходимость и не были соразмерны какой-либо преследуемой цели.

Как и большинство судей Палаты, мы согласны, что рассматриваемые утверждения были серьезны, обвинения П. в злоупотреблении полномочиями прокурора и в получении взятки. Мы также согласны с Решением национальных судов, что обвинения не были доказаны заявителем и оскорбляли П.

Но в отличие от большинства судей Палаты мы придаем основное, если не решающее, значение тому, что рассматриваемые утверждения, которые являлись предметом расследования, не были опубликованы заявителем в средствах массовой информации или иным способом, делающим их доступными для общественности, а содержались в двух письмах, первое было адресовано лично П., а второе Генеральному прокурору как высшему начальнику П.

Европейский суд отмечал в нескольких делах (см., в частности, ПостановлениеБольшой палаты Европейского суда по делу "Яновски против Польши" (Janowski v. Poland), жалоба N 25716/94, ECHR 1999-I; Постановление Европейского суда по делу "Никула против Финляндии" (Nikula v. Finland) от 21 марта 2002 г., жалоба N 31611/96), что может возникнуть необходимость защиты государственных служащих, в том числе прокуроров, от оскорбительных, клеветнических и бранных нападок, имеющих целью повлиять на исполнение ими своих обязанностей и уменьшить доверие общества к ним и к должностям, которые они занимают. Но все эти дела касались письменных и устных нападок в публичных выступлениях, а не, как в настоящем деле, в частной корреспонденции, адресованной государственному служащему; к этим случаям, как мы считаем, нельзя применять одну планку. Не только ограничения приемлемой критики в адрес государственного служащего шире, чем в адрес частных лиц, но также государственные служащие должны мириться с такой критикой, когда она содержится в частной корреспонденции, направленной им лично, даже если эта критика выражается в бранных, грубых и резких выражениях, и даже если она состоит из серьезных и необоснованных заявлений. Если, как в настоящем деле, заявления содержатся в лично адресованном государственному служащему письме, то возбуждение уголовного дела может быть оправдано в соответствии состатьей 10Конвенции только при исключительных обстоятельствах. В настоящем деле мы не видим таких обстоятельств.

То же самое можно сказать и в отношении утверждений, содержавшихся в письме Генеральному прокурору. Как начальник П. Генеральный прокурор Словакии, по нашему мнению, являлся подходящим должностным лицом для получения жалоб на способы выполнения П. своих служебных обязанностей и, в частности, для проведения расследования по просьбе заявителя возможного факта получения взятки. Как правило, граждане должны иметь право жаловаться на представителей власти их непосредственным начальникам без риска оказаться на скамье подсудимых за клевету или оскорбление, даже если их жалобы содержат обвинения в совершении преступления, и даже если эти обвинения на поверку оказываются необоснованными.

Действительно, в настоящем деле содержание двух писем получило огласку, когда они были в основной части процитированы в написанной третьим лицом статье, посвященной делу заявителя. Действительно, заявитель признал, что это он предоставил автору статьи соответствующие документы. Но, по нашему мнению, эти факты не играют роли в особых обстоятельствах настоящего дела. Обвинение в оскорблении П. было предъявлено заявителю в июне 1994 года до публикации статьи и касалось исключительно писем заявителя от 6 декабря 1993 г. и 7 марта 1994 г. Кроме того, ни на одной стадии рассмотрения дела заявителя в районных или городских судах не было упоминания о том, что утверждения заявителя были преданы огласке в газетной статье, отсутствовали ссылки на публикацию и в судебных решениях, так что приговор и наказание заявителя были основаны лишь на двух написанных им письмах.

По нашему мнению, при данных обстоятельствах имело место необоснованное вмешательство в право заявителя на свободу выражения мнения.