История правовых учений России - II том

территориальную социальность (коммуна, т.е. община в ее политическом смысле), либо,

что гораздо хуже, «классовую», пролетарскую общность. Основу же аутентичного социализма для М.А. Бакунина составляет идеологическое осмысление интересов намного более широкой сферы, которая охватывает абсолютно все общество. Элементарный,

кажется, вопрос политологической лексики запутан в недавнем прошлом неспроста. Ибо,

к примеру, «коммунизм» Н.Г. Чернышевского — это форма иллюзорного понимания существа данной идеи кабинетным ученым, романтиком-интеллигентом. Совсем другое дело —государственнический, этатистский коммунизм по Марксу, Ленину, Троцкому,

Сталину и т.д.

По лаконичному определению Бакунина, «социализм – это справедливость»497. С

его точки зрения, настоящие социалисты призваны осуществить не решенную французскими революционерами-республиканцами задачу. «Организовать общество таким образом, чтобы каждый индивидуум, мужчина или женщина, появляясь на свет, –

утверждал М.А. Бакунин, – имел бы приблизительно равные возможности для их применения в своей работе; создать такое устройство общества, которое сделало бы невозможным для всякого индивидуума, кто бы он ни был, эксплуатировать чужой труд и позволяло бы ему пользоваться общественным богатством, являющимся, в сущности,

продуктом человеческого труда лишь в той мере, в какой он своим трудом лишь в той мере, в какой он своим трудом лишь в той мере, в какой он своим трудом непосредственно способствовал его созданию». Впрочем, являясь реалистом, Бакунин осознавал, что «полное осуществление этой задачи будет, конечно, делом столетий»498.

Между прочим, его концепция русского социализма созвучна ключевому идеологическому постулату современных социалистов и социал-демократов,

представленных в Социнтерне. Принцип этот хорошо известен: «Равные стартовые возможности для всех членов общества!».

Демагогическая мимикрия коммунистической доктрины под «государственный социализм» рано или поздно оборачивается, как и предвидел М.А. Бакунин,

сверхжестокой по отношению к народу и всему обществу диктатурой «начальников коммунистической партии»499. В точном соответствии с гегелевской логикой «отрицания отрицания» большевистский «коммунизм» ведет не к возрождению и росту самоуправленческого потенциала гражданского общества, а к перманентной и уж

497Бакунин М.А. Федерализм, социализм и антитеологизм // Бакунин М.А. Философия. Социология.

Политика. М., 1989. С. 39.

498498 Бакунин М.А. Федерализм, социализм и антитеологизм. С. 40.

499Бакунин М.А. Государственность и Анархия // Бакунин М.А. Философия. Социология. Политика. С. 485-

поистине тотальной реставрации господства имперской бюрократии, густо маскирующейся «красным» и «левым» социалистическим камуфляжем. Не вполне прав Н.А. Бердяев, утверждавший, что «большевизм есть третье явление русской великодержавности, русского империализма»500. Самобытной русскости в большевистской марксистской идеологии, на наш взгляд, примерно столько же, сколько в казенном имперском православии.

Существующее в России «бюрократическое и военное государство», по точному определению мыслителя, никогда не сможет «переродиться в народное государственное устройство» и по–прежнему будет источником тотальной несвободы. «Итак, – рассуждал он по поводу программы «Колокола» образца 1866 г., – и пока продлится существование

[имперского] государства, крестьянской воли не будет». Поэтому, считал он, «первая обязанность нас, русских изгнанцев, принужденных жить и действовать за границей,– это провозглашать громко необходимость разрушения империи»501.

Позднее, что ныне очевидно, подтвердились самые наихудшие предположения отечественного «пророка социальной революции». Российский император Александр II

демонстрировал на переломном рубеже системного кризиса реакционное нежелание

«поступиться принципами» абсолютного самодержавия в интересах национального единства. Он категорически отказался восстановить институт Земского Собора в 1862 г.

Причем для такого политического акта подворачивался тогда исключительно удобный повод: отмечалась знаменательная годовщина Тысячелетия России. Но Александр II не смог пойти навстречу справедливым требованиям пока еще лояльного конституционного общественного движения русской дворянской элиты. Вместо уступок и взаимного компромисса национальная общественность получила со стороны «реформаторской» верховной власти силовой удар в виде неадекватных репрессий.

Всего лишь за подцензурную публикацию статьи «Тысячелетие России» в

приложении к академическому «Месяцеслову» 1862 г., да за лекцию, прочитанную в Петербурге на эту тему, профессор-историк П.В. Павлов «был сослан без суда и следствия в Ветлугу»502. А вскоре начался показательный судебный «процесс 32-х», в ходе которого раскрылись истинные намерения «царя-освободителя». По данным русского историка М.К. Лемке, в 1862 г. необоснованным карательным санкциям было подвергнуто свыше 70-ти лиц. Среди них оказались «и ученые, и малограмотные, и верующие, и

500 Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 85.

501Бакунин М.А. Письма к А.И. Герцену и Н.П. Огареву. С. 288.

502См.: Лемке М.К. Очерки освободительного движения «шестидесятых годов». СПб,. 1908. С. 7-9, 11, 13.

неверующие, старообрядцы, офицеры и штатские чиновники, дворяне и крестьяне, купцы и мещане, старые и юные, женщины и мужчины»503. Наиболее видными жертвами полицейского произвола стали популярные публицисты Н.А. Серно-Соловьевич и Н.Г. Чернышевский. Репрессии могли бы коснуться Ф.М. Достоевского, В. В. Стасова, И.Д. Сытина, В. А. Касаткина и других деятелей русской национальной культуры. «Но «Колокол» открыл эту тайну, – замечает М.К. Лемке, – и в № 141 и 142 опубликовал список, чем многих спас от казематов»504. Лишь огласка Вольной Русской печатью сведений о санкционированной правительством серии арестов помогла нейтрализовать в тот момент служебное рвение начальства политической полиции.

Своим отказом от созыва Земского всенародного Собора и от проведения давно назревшей конституционной реформы Александр II, по терминологии современного исследователя, заложил «бомбу № 1» под «здание пореформенной России»505. Однако взрыв произошел позже. Политические проблемы, вызвавшие перманентно нарастающий кризис государственной власти в России, ведь никуда не делись. Они были только на время «заморожены» правительствами Александра II и Александра III. Косметические «великие реформы» вкупе с половинчатыми «контрреформами» обернулись, как и предсказывал М.А. Бакунин, «великими потрясениями», повлекшими за собой в начале XX в. гражданскую войну и рецидив новой Смуты. Национальная катастрофа привела страну к псевдоморфозу, в результате которого поэтапно была восстановлена хотя и в необычных, но традиционных для России формах имперская государственность.

«Советская» оболочка, призванная скрывать инонациональную суть большевистского коммунистического тоталитаризма и обеспечивавшая ему относительно долговременную политическую устойчивость, напоминает о формальном влиянии на тактику большевиков земско-федералистской самоуправленческой альтернативы. В разработке самих базовых принципов так называемой советской системы выдающуюся роль (наряду с А.П. Щаповым и другими классиками русского народничества) сыграл, что признавали даже видные идеологи большевизма, именно М.А. Бакунин506.

Напрасно авторы марксистской ориентации без достаточных оснований приписывают вульгарный нигилизм первому диалектику - гегельянцу России. В частности, разрабатывая позитивную идеологическую программу «земской реставрации»

503Там же. С. 15-17.

504Там же. С. 84.

505Янов А.Л. Россия против России: Очерки истории русского национализма. 1825-

1921. Новосибирск, 1999. С. 85.

506См.: Стеклов Ю.М. М.А. Бакунин. Его жизнь и деятельность. М., 1926. Т. 1. С. 6.

М.А. Бакунин творчески применял метод и логику диалектического «отрицания отрицания» («уничтожения уничтожения». («созидающего разрушения» и т.п.), коренным образом отвергая имперскую антинародную государственность. И это неудивительно,

поскольку государство в России уничтожало в «зародыше» даже самые слабые ростки социальной гражданственности в русском обществе, превращая тем самым великий народ,

который по численности почти «все», в абсолютное политическое «ничто». Реагируя на столь вопиющую несправедливость, Бакунин и ставил задачу полного освобождения русского гражданского общества от излишне тотальной опеки со стороны отечественной государственной власти.

В этом прогнозе гипотетически возможного развертывания общероссийского политического процесса были предусмотрены три главные альтернативы. Во-первых, не исключалась добровольная трансформация абсолютистского монархического режима

«сверху» с обратным перерождением императора в русского «земского царя» по образцу первых Романовых и с последующим восстановлением системы традиционного для России земско-гражданского правопорядка – «самодержавия народа». Во-вторых,

достаточной для разрешения основных противоречий системного общенационального кризиса М.А. Бакунин считал и так называемую дворянско-буржуазную революцию

«образованных классов», которая бы могла возобновить и осуществить модернизованную декабристскую программу. Наконец, в-третьих, на данном этапе как резервный вариант не исключалась совсем и бунтовская альтернатива – «революция снизу».

Итак, главный политический смысл программы «Народного Дела» состоит, на наш взгляд, в органичном синтезе трех базовых категорий: во-первых, «свободы» как ценности пан-европейского уровня; во-вторых, традиционно русской «самобытности»; и, наконец, «справедливости», интерпретируемой в современном постбуржуазном

(социалистическом) смысле. Специфика результатов идеологической трансформации М.А. Бакунина в переломный момент отечественной истории, к сожалению, остается до сих пор в тени. Доминирующие в литературе западнические интерпретации ко всему прочему склонны оглуплять противоречивый и феноменально сложный процесс его творческих идейных исканий. Качественный уровень теоретических достижений русского мыслителя занижается, по-моему, специально, чтобы нейтрализовать пресловутый

«анархизм», под оболочкой которого, в действительности, скрыт демократический и достаточно радикальный антитоталитаризм. В реальном своем виде аутентичное народничество – это политическая идеология современного типа. Вместе с тем исключительно важное место занимает в ней традиционалистская идея возвращения

России «на путь истинный», к так называемому органическому типу модернизации.

Согласно представлениям народников, общество и государство должны при этом опираться на базовые традиционные ценности русской национальной культуры, но с учетом драматичного опыта развития капитализма, накопленного в сопредельных странах Европы посредством «проб и ошибок». Поэтому среди ключевых парадигм народнической социальной философии отчетливо выделяется антибуржуазная тенденция.

Русские мыслители этого направления, которые представляли вроде бы «отсталую» страну, на самом деле феноменальным образом в своих идеалах опережали современную им западноевропейскую реальность.

3.5.Политико-правовые взгляды А.И. Герцена

1.Краткие биографические сведения.

Великий русский мыслитель, публицист и писатель Александр Иванович Герцен родился в 1812 г. в Москве в семье состоятельного помещика И.А. Яковлева. Брак его отца с матерью немкой Г. Гааг не был официально оформлен. Будущий властитель дум Ваня получил фамилию, придуманную его отцом, Герцен – «сын сердца» (от нем. Herz). Рано осознанное положение горячо любимого, но внебрачного сына, повлияло на дальнейшее развитие Герцена.

Им с детских лет овладела жажда независимости и признания. Его гувернеры Бушо и Протопопов воспитали его на идеалах Просвещения и французской революции 1789 г.

Большое влияние на него также оказала сентиментально-романтическая литература, в

особенности Ф. Шиллер. Уже в детстве Герцен подружился со своим будущим соратником по издательской деятельности Н.П. Огарёвым. На юных друзей произвело неизгладимое впечатление восстание декабристов. Во время прогулки на Воробьевых горах они поклялись

«пожертвовать жизнью на избранную борьбу».

В 1833 г. А.И. Герцен окончил физико-математическое отделение Московского университета, где вместе с Н. П. Огаревым возглавлял философский кружок. В 1834 г. был арестован за то, что в компании друзей якобы распевал песни, порочащие царскую фамилию.

Затем 6 лет провел в первой ссылке (Пермь, Вятка, Владимир). С 1836 г. начал печататься под псевдонимом Искандер. В мае того же года переезжает в Петербург. Там поступает на службу в канцелярию министерства внутренних дел. В июле 1841 г. за сообщение в частной переписке о серийном убийце-полицейском («…будочник у Синего моста зарезал и ограбил какого-то купца и, пойманный, повинился, что это уже шестое душегубство в этой будке»), выслан в

славянофил – те и другие идолопоклонники: одни верят в Парижскую, другие – в Иверскую. Я

ни в ту, ни в другую. Но довольно дурачиться и поклоняться Европе»510.

В 1853 г. в Лондоне он основывает Вольную русскую типографию, главной целью которой провозглашает освобождение крестьян от крепостной зависимости. С 1855 г. А.И.

Герцен издает альманах «Полярная звезда». С 1857 г. совместно с Огаревым начинает издавать газету «Колокол». В 1863-1864 гг. Герцен в целом поддерживал Польское восстание, однако настаивал на том, чтобы поляки включили в свою программу не только не политические, но и социальные требования. Поддержка им польского восстания оттолкнула от А.И. Герцен как либералов, так и славянофилов. Тираж «Колокола» сократился в несколько раз. В 1867 г.

издание «Колокола» было прекращено. Скончался он от воспаления легких в 1870 г. Париже.

Впоследствии его прах был перевезен в Ниццу.

2.Проблема идеологической идентификации А.И. Герцена.

Важно отметить, что после физической смерти А. И. Герцена его духовное наследие, в том числе и политико-правовое, будоражило и продолжает будоражить исследователей. Как 100-

летний, так и 200-летний юбилей А.И. Герцена показал, что не существует, и, наверное, не будет существовать единой точки зрения по поводу идеологического облика великого русского мыслителя. Этому есть ряд причин: сложность, многоплановость, диалогичность идеологии А. И. Герцена; отсутствие единого понимания у исследователей таких терминов как

«либерализм», «социализм», «народничество», «радикализм» и т.д.; оценка идеологической идентичности А. И. Герцена исследователями, принадлежащими к различным парадигмам (от консерватизма до марксизма) и др.

Современные исследователи социально-политической мысли по большей части, как и век назад, принадлежат условно к четырем основным направлениям: либеральному,

консервативному, марксистскому, народническому.

Либеральному направлению свойственно подчеркивать и положительно оценивать наличие либеральных ценностей в творчестве А. И. Герцена или осуждать его радикализм. Так философ А. А. Кара-Мурза считает, что А. И. Герцен на протяжении всей своей жизни был либералом, так как индивидуальная свобода была для него главной ценностью511.

Для консервативного (охранительного, хранительного) направления базовым является описание идеологии А. И. Герцена в терминах радикализма, революционаризма, нигилизма.

510Герцен А.И. Собрание сочинений в 30 тт. М., 1962. Т.26. С.311

511Кара-Мурза А. А. Свобода и порядок. Из истории русской политической мысли ХIХ–ХХ вв. М., 2009.

С.9.

А. А. Ширинянц полагает, что А. И. Герцен является, прежде всего, «Одним из пророков русского нигилизма и в целом революционаризма…»512.

Для марксистского направления свойственно рассматривать А. И. Герцена в качестве революционного демократа, реже народника, а также как предшественника и одновременно носителя более «отсталой» идеологии, чем русский марксизм (М.И. Воейков, Д.В. Джохадзе и др.). М.И. Воейков считает, что А. И. Герцен не был сторонником насильственной крестьянской революции513.

Вполне обосновано можно выделить и народническое направление – В.Ф. Антонов, В.А.

Должиков, Е.В. Поликарпова, А.В. Шубин и др. Для этого направления типично рассматривать А. И. Герцена в той или иной степени как народника. Причем само народничество рассматривается в позитивном ключе и зачастую противопоставляется марксизму и либерализму. Самым авторитетным представителем этого направления является историк В. Ф. Антонов, который первым среди современных исследователей стал рассматривать А.И.

Герцена как анархиста. Также базовыми элементами его идеологии он считает федерализм и реформизм514.

Есть еще две точки зрения на проблему идеологической идентификации А.И. Герцена. По мнению философа М.Н. Громова человек такого масштаба не может быть однозначно определен как западник, прогрессист, либерал, революционер, славянофил и т.д.: «Подобные узкие партикулярные оценки не могут быть применимы к Герцену, как не применимы они к Пушкину, Достоевскому, Толстому и другим великим и не столь великим сынам России,

искренне служившим не отдельным партиям, направлениям, кругам, но всему народу, всей стране, всей культуре»515.

Другой философ В.Н. Шевченко считает, что А.И. Герцен пытался создать некую интегративную идеологию, «…способную объединить разные политические силы и стремился

512 Ширинянц А. Русская социально-политическая мысль середины XIX в (библиографический очерк). //

Вестник Российской нации. 2013. № 1–2. С. 86.

513 Воейков М. А. И. Герцен – наш современник (к 200-летию со дня рождения) // Альтернативы. 2012. №4. [Электронный ресурс] Журнал «ИНТЕЛРОС –

Интеллектуальная Россия»: [сайт]. [2012]. URL: http://www.intelros.ru/readroom/alternativi/a4-2012/18231-a-i- gercen-nash-sovremennik-k-200-letiyu-so-dnya-rozhdeniya.html/ (дата обращения: 30.07.2013).

514См.: Антонов В. Ф. А. И. Герцен. Общественный идеал анархиста. М.: Эдиториал УРСС, 2000.

515Громов М.Н. Колокол русской мысли // Александр Иванович Герцен и исторические судьбы России. Материалы Международной научной конференции к 200-летию А.И. Герцена (Институт философии РАН, 20-21 июня 2012 г.). М.., 2013. С.263.

высказать свое понимание фундаментальных, общих для всех слоев российского населения ценностей»516.

3. Взгляды Герцена на власть, государство и право.

Власть А.И. Герцен интерпретировал в основном как принуждение и насилие. Как сам он признается в одном из писем: «С 13 до 38 лет я служил одной идее, был под одним знаменем:

война против всякой власти, против всякой неволи, во имя безусловной независимости лица. Я

буду продолжать эту маленькую партизанскую войну как настоящий казак...»517.

Взгляды А.И.Герцена, в особенности к концу жизни, можно расценивать как своеобразный мирный анархизм, более близкий в определенной степени к взглядам Л.Н.

Толстого, чем М.А. Бакунина.

Герцен А.И. никогда не отрицал исторической необходимости государства. Но государство для него не высшая, а переходная форма «несовершеннолетнего» общества: «государство, как рабство, «идет к самоуничтожению», хотя его и «нельзя сбросить с себя, как грязное рубище, до известного возраста»; «оно постоянно изменяется с обстоятельствами и прилаживается к потребностям» 518.

Для А.И.Герцена характерен инструментальный подход к государству: оно «не имеет собственного определенного содержания… служит одинаково реакции и революции – тому, с

чьей стороны сила; это – сочетание колес около общей оси, их удобно направлять туда или сюда...»519

Так для А.И. Герцена в период западничества характерно рассмотрение государства

(правительства) как главного субъекта общественного развития России. Вполне отчетливо эта позиция выражена им в следующем высказывании: «Правительство есть формула движения…,

выражение идеи общества, форма его историческая, факт непреложный. Нигде правительство не становилось настолько перед народом, как в России; может, от этого оно не всегда было исторически справедливо, не всегда последовательно»520. Поэтому раннего А.И. Герцена можно рассматривать как предшественника «юридической школы».

516Шевченко В.Н. Был ли А.И. Герцен либералом-западником? // Либерализм и социализм: Запад и Россия (к 200-летию со дня рождения А.И. Герцена). М., 2013. С.207.

517Цит. по: Антонов В. Ф. А. И. Герцен. Общественный идеал анархиста. – М.: Эдиториал УРСС, 2000. С.86.

518Герцен А.И. К старому товарищу // Собрание сочинений в 30 тт. М., 1960.Т.20. Ч.2. С.590.

519Там же. С.590-591.

520Герцен А.И. Отдельные замечания о русском законодательстве. // Собрание сочинений в 30 тт. М., 1954.

Т.1. С.320