глава 10

утрата легитимности

В современном обществе и культуре — постиндустри­ альном обществе и постмодернистской культуре121 — вопросолегитимации знания ставится в иныхвыраже­ ниях. Великий рассказутратил своеправдоподобие, вне зависимости от способа унификации, который ему предназначался: спекулятивный рассказ или рассказ об освобождении.

Вупадке рассказов можно видеть результатбыстро­ го технического и технологического подъема после Второй мировой войны, перенесшего акцент с цели действия на средства ее достижения, а может быть — результат активизации внешнеэкономических связей либерального капитализма, развившегося после пери-

121 См. примечание I. Некоторые научные аспекты постмодернизма обозреваются в работе: Hassan I. Culture, Inde­ terminacy, and Immanence: Margins of the (Postmodern) Age // Hu­ manities in Society.—Vol. 1.—1978. —P. 51-85.

химическое свойство, физическое явление и т. п.)г сам по-настоящему не знает того, что считает известным для себя. Позитивная наука — это не знание. А спекуля­ ция питается его устранением. Так и гегелевский спе­ кулятивный рассказ, по признанию самого Гегеля123, со­ держит в себе скептицизм в отношении позитивного познания.

Не обретшая своей легитимности наука — не на­ стоящая наука, она опускается в более низкий разряд, т. е. идеологию или средство власти, еслидискурс, кото­ рый должен был ее легитимировать, сам оказывается скрывающим донаучное знание (точно также, как в «вульгарном» рассказе). Что и случается, когда правила игры науки, которую он объявляетэмпирической,обо­ рачиваются против нее самой.

Предположим,дано спекулятивное высказывание: «научное высказывание является знанием, если итоль­ ко если оно само находится во всеобщем процессе по­ рождения». Вопрос, который ставится в отношении его сюжета, следующий: являетсяли это высказывание зна­ нием в смысле определяемым им самим? Оно являет­ ся им, только если может относиться ко всеобщему процессупорождения.Допустим, может.Для этого ему достаточно предположить, что такой процесс суще­ ствует (Жизнь духа) и что оно само есть его выраже­ ние. Такое предположение даже необходимо в спеку­ лятивной языковой игре. Если его не сделать, то язык легитимации сам не будет легитимным, а будет вмес-

123 «Дорога сомнения..., дорога разочарования..., скепти­ цизм», — писал Гегель в Предисловии к «Феноменологии духа» при описании эффекта спекулятивного порыва к естественно­ му познанию.

легитимация сразу становится проблематичной: раз­ личие междуденотативнымвысказыванием, имеющим когнитивноезначение, ипрескриптивным высказыва­ нием, имеющим практическое значение, состоит в ре­ левантности, а следовательно, — в компетенции. Нич­ то не доказываеттого, что, если высказывание, описы­ вающее действительность, верно, то прескриптивное высказывание, имеющее неизбежным следствием из­ менение этой действительности, будеттакже справед­ ливо.

Предположим, дана закрытая дверь. Между «Дверь закрыта» и «Откройте дверь» нет следствия в смысле пропозициональнойлогики. Этидва высказывания от­ носятся кдвум совокупностям автономных правил, оп­ ределяющим различную релевантность, а следователь­ но, иразличную компетенцию. Результатэтогоделения разума на когнитивный или теоретический, с одной стороны, и практический — сдругой, имеет здесь след­ ствием атаку на легитимность научного дискурса, не прямо,а косвенно раскрывая нам,что онявляетсяязыко­ вой игрой, имеющей собственныеправила(априорные условияпознаниякоторыхявтшютсяуКантапервымсуж­ дением), но без всякого предназначения регламентиро­ вать практическую игру (как, впрочем, и эстетическую). Онаоказывается,таким образом, наравныхсдругими.

«Делегитимация» —если кнейхотябы немногостре­ мятся и придаютей определеннуюважность,что насвой манер делает Витгенштейн и что,также по-своему, де­ лают Мартин Бубер и ЭмманюэльЛевинас127 — откры-

127Buber M. Je et Tu. Paris: Auber, 1938 (GM. пер. на рус. Бубер М.

Яи Ты. М.: Высш. шк, 1993); id. Dialogisches Leben. Zürich: Müller,

ваетдорогунабирающемусилутечению постмодерниз­ ма: наука играет собственную игру, она не можетлеги­ тимироватьдругиеязыковыеигры.Например, прескриптивная игра ускользает от нее. Но, прежде всего, она не может больше сама себя легитимировать, как то предполагаегспекуляция.

При таком рассеянии языковых игр социальный субъект тоже кажется растворенным. Социальная связь — связь языковая, но она состоит не из одной нити. В этой ткани пересекаются по меньшей мере две, а вдействительности *— неопределенное количе­ ство языковых игр, ПОДЧИН51ЮЩИХСЯ различным пра­ вилам. Витгенштейн пишет: «Наш язык можно рас­ сматривать как старинный город: лабиринт малень­ ких улочек и площадей,старыхи новых домов, домов с пристройками разных эпох; и все это окружено мно­ жеством новых районов с прямыми улицами регуляр­ ной планировки и стандартными домами»128. А чтобы лучше показать, что принцип единства или синтез под началом научного метадискурса неприменим, нуж­ но подвергнуть «город» языка старинному парадоксу о транзитивности равенства (sôritê), спросив: «А с ка­

кого числа домов или улиц город начинает быть го­ родом?»129.

Новые языки присоединяются к старым, образуя пригороды старинного города: «химическая символи-

1947. LevinasE. Totalité et infini. La Haye: Nijhorr, 1961; id. Martin Buber und die Erkenntnistheorie (1958) // Divers. Philosophen des

20. Jahrhunderts. Stuttgart: Kohlhammer, 1963.

I2K Витгенштейн Л. Философские исследования// Витген­

штейн Л. Философские работы. Часть I. М.: Гнозис, 1994. С. 86. 129 Там же.

ка», «обозначениядля исчисления бесконечно малых»1,0. Спустя тридцать пять лет, к ним можно еще добавить машинные языки, матрицы теории игр, новые музы­ кальные нотныеобозначения,логические неденотатив­ ные обозначения (логики времени, деонтические ло­ гики, модальныелогики),языкгенстнческого кода, гра­ фы фонологических структур и т. д.

Этотраскол может повлечь пессимистическое впе­ чатление: никто не говорит на всех этих языках, нет универсального метаязыка, проект «система-субъект» провалился, а проект освобождения ничего не может поделать с наукой; мы погрузились в позитивизм той или иной частой области познания, ученые стали на­ учными сотрудниками, размножившиеся задачи ис­ следования стали задачами, решающимися по частям, и никто не владеет целым131, а спекулятивная или гу­ манистическая философия, со своей стороны, вынуж­ дена аннулировать свои функции по легитимации132, чем, собственно, и объясняется кризис, испытываемый ею там, где она все еще стремится их исполнить, или

130Там -же.

131См., например: La taylorisation de la recherche'// (Auto) critique de la science. Op.cit., P. 291-293. A особенно, работу Solla Price DJ., de. Little Science, Big Science. N.Y.: Columbia U.P., 1963, где подчеркивается расхождение между небольшим числом высокопродуктивных исследователей (оцениваемых количе­ ством публикаций) и большой массой малопродуктивных. Число этих последних растет в арифметической прогрессии по отношению к первым, несмотря на то, что число высоко­ продуктивных реально увеличивается только примерно каж­ дые двадцать лет. Прайс заключает, что наука, рассматривае­ мая как социальная целостность, является undemocratic (59), и что the eminent scientist на сто лет старше, чем the minimal one

132DesantiJ.T. Sur le rapport traditionnel des sciences et de la

ее редукция к исследованию логик или историиидей, там, где из реализма от нее отказались133.

Этот пессимизм питал поколение начала века в Вене: художники, Музиль, Краус, Гофмансталь, Шен­ берг, Брох, нотакже и философы Мах и Витгенштейн134. Несомненно, они передвинули такдалеко, насколько это было возможно, осознание и теоретическую и ху­ дожественную ответственность за делегитимацию. Сегодня можно сказать, что этот похоронный труд вы­ полнен. Не стоитего начинать заново. Сильной сторо­ ной Витгенштейна было то, что он не стал искать вы­ хода в позитивизме, развиваемом Венским кружком135, а прокладывал в своем исследовании языковых игр перспективудругого родалегитимации — перформативиость. Именно с перформативностыо и имеетдело постмодернисгский'-мир. Ностальгия по утраченному рассказу и та была утрачена большинством людей. Отсюда ни в коей мере не вытекает, что они были об-

philosophie // La philosophie silencieuse, ou critique des philosophies de la science. Paris: Seuil, 1975.

133 Перераспределение университетской философии в структуре гуманитарных наук, с этой точки зрения, имеет зна­ чение, намного превосходящее усилия профессии. Мы не счи­ таем, что философия как труд по легитимации обречена, но, возможно, она сможет исполнить или, по крайней мере, начать этот труд, только пересмотрев свои связи с университетской институцией. См. по этому вопросу предисловие к «Projet d'un institut polytechnique de philosophie». Departement de philosophie,

Université de Paris VIII (Vincennes), 1979.

134 См.: JanikA, ToulminSt. Wittgensteins Vienna. Ν.Y.: Simon&Schuster, 1973; PielJ. Vienne début d'un siècle // Critique.

Aoûtseptembre 1975,

135 HabermasJ. Dogmatisme, raison et décision: théorie et pratique

dans une civilisation scientifïsée (1963) // Théorie et pratique. Т.П. — Op.cit. —P. 95.