GLAVA_II

ГЛАВА II

МИФ И ЕГО ОТНОШЕ-

НИЕ К ПОЗНАНИЮ,

РЕЛИГИИ И ХУДО-

ЖЕСТВЕННОМУ

ТВОРЧЕСТВУ

1. СУЩНОСТЬ МИФА

И ЕГО ОТНОШЕНИЕ

К ПОЗНАНИЮ

ифы не знают имен сво-

их творцов. Подобно ге-

роическому эпосу, легенде и сказкам они являются произведе-

нием народной фантазии, продуктом коллективного творчества

народа; с них начинается история народного миросозерцания.

<Миф> (mythos) в переводе с греческого означает <рассказ>,

<предание>, <слово>. Мифологией называется собрание мифов,

а также наука о мифах. Наука не сводит миф к вымыслу, кра-

сивой сказке и легенде, как это принято в обычном словоупот-

реблении. Мифология как собрание мифов-это специфическое

миросозерцание, возникшее в древнейшие времена. В ней отра-

жены взгляды первобытных людей на явления природы и жиз-

ни, зачатки научных знаний, религиозные и нравственные пред-

ставления, господствовавшие в родовой общине, и художествен-

но-эстетические чувства народа 'на заре его истории. В мифе

переплетаются вымысел, вера и знание, но сущность мифа не

сводится ни к одному из них.

В нашу задачу не входит разбор различных теорий мифа.

Отметим лишь, что многие ученые считают основным его при-

знаком объяснение фактов действительности и рассматривают

этиологическую (от греческого aitia - причина) функцию мифа

как важнейшую. Такого взгляда придерживаются представите-

ли натуралистической, анимистической, эволюционистской и не-

которых других мифологических школ. С этой точки зрения ми- '

фология представляет собой первобытную философию, религию, {

науку и древнейший вид народного художественного творчества.

В марксистской литературе также распространен взгляд, что

мифы это первобытные народные повествования или произведе-

ния народной фантазии, содержащие причинное объяснение яв-

лений природы и человеческой жизни с помощью наивного оли-

цетворения (см. 89, 348, 375; 79, 9).

Однако при таком взгляде на миф возникает вопрос: в ка-

кой степени мифологическое объяснение является причинным

(этиологическим) в строгом смысле слова? Можно ли считать

39

причинным объяснение грома и молнии как орудий <громо-

вержца> Зевса, которое дается, например, в греческой мифоло-

гии? Можно ли отнести к разряду причинного объяснения сме-

ны времен года миф об умирающем и воскресающем боге (Ози-

рисе) в древнеегипетской мифологии или миф о похищении Пер-

сефоны подземным богом (Аидом) в древнегреческой?

Разумеется, мифы об Озирисе или Коре-Персефоне содер-

жат попытку объяснения наблюдаемой смены времен года, но

объяснение это является фантастическим и произвольным:

сущность подобных мифов не в объяснении, а в объективирова-

нии субъективного (коллективно-бессознательного) пережива-

ния и впечатления, при котором порождения фантазии как ре-

зультат этого объективирования принимаются за подлинную

реальность внешнего мира. В мифологическом отождествлении

субъективного и объективного кроется источник наблюдаемого

в мифическом сознании единства субъективного образа и объ-

ективного явления.

Мифологические образы в отличие от поэтических, сказоч-

ных и тому подобных художественных образов не условны.

Когда, скажем, конь Ахиллеса, обретая дар речи, предвеща-

ет ему скорую гибель (Илиада, XIX, 419-424), то для мифо-

логической фантазии пророчество коня является подлинной ме-

таморфозой, которая не заключает в себе чего-либо условно-

поэтического, сказочного или иносказательного. Мир, создавае-

мый мифотворческой фантазией, не расчленен на субъективное

и объективное, он един и целостен.

В художественно о&работанных и затронутых рефлексией

мифах об Озирисе и Коре-Персефоне на первый план высту-

пает рациональное (причинное) объяснение и работа художе-

ственной фантазии, а первоначальное ядро мифа играет роль

заднего плана, оно <подспудно> и поэтому незаметно. Однако

мифологизация какого-либо явления по сути дела означает не

причинное объяснение этого явления, а, наоборот, принятие

его как реально данного и благоговейно чтимого. Попытки же

рационального объяснения мифологизированного явления сви-

детельствуют уже о начале его демифологизации.

Говоря о мифе как первоначальной форме причинного объ-

яснения, обычно ссылаются на любознательность как на осно-

ву мифологического, или, что то же, олицетворяющего, объяс-

нения окружающих первобытного человека явлений природы и

общества. Это соображение весьма спорно, так как мифотвор-

ческое возникает не просто из любознательности <первобытно-

го философа>, а из жизненной потребности преодолеть господ-

40

ствующие над ним силы и связанные с этим чувства, пережи-

вания (надежды, грезы, тоска и т. п.).

Если признать, что причинное объяснение мифов верно, то

есть познавательная функция-главное в мифе, то возника-

ет вопрос: почему первобытный человек избрал столь стран-

ный способ объяснения, с помощью которого <вдруг оказалось

понятным, что солнце есть бык, а луна-корова или что гром

и молния не есть просто гром и молния сами по себе, но-

орудия в руках Зевса или Юпитера?> (см. 52, 8). Очевидно,

мифологическое и причинное понимание явлений мира сущест- j

венно отличаются друг от друга, и это отличие носит не ко- ;

личественный, а качественный характер. Так, если мы гово- \

рим, что первый греческий философ и ученый Фалес наивно

объяснял происхождение вещей (<все из воды>), то это еще

понятно. Но когда говорят, что олицетворяющее (мифологиче-

ское) объяснение также относится к разряду <наивных> при-

чинных объяснений, то многое становится непонятным, так как

естественнонаучное объяснение при этом смешивается с мифо-

логическим объяснением, порожденным фантазией. А между

тем то, что понятно с мифологической, религиозной или худо-

жественной точек зрения, выглядит произвольным и часто не-

лепым с точки зрения причинного объяснения. То, что во мно-

гих мифах кажется наивным и примитивным объяснением, |

отнюдь не является таковым на деле, ибо миф не первона- j

чальная форма науки или философии, а особый вид мироощу- ;

щения, специфическое, образное, чувственное, синкретическое

представление о явлениях природы и общественной жизни, са- ^

мая древняя форма общественного сознания.

Будучи чувственным представлением, миф вместе с тем яв-

ляется особым видением явлений природы и общества. Так, Зевс

(<отец бого>в и людей>) управляет 'всеми небесными явлениями,

и прежде всего громом и молнией; он же ведает сменой времен

года. Зевс - олицетворение этих явлений, их видение и пережи-

вание; Зевс-это сами гром и молния. Афина-богиня неба,

покровительница ремесел, богиня плодородия (в древнейших

мифах). Она покровительница наук, богиня мудрости; Афина

городская (Полиада) стоит на страже порядка и законности,

она даровала людям законы и учредила Ареопаг. Согласно

мифу, богиня мудрости и покровительница Афин явилась на

свет чудесным образом-во всеоружии из головы Зевса. В

мифе чудесное рождение Афины-это реальное событие, а не

иносказание или художественный вымысел. Мифологический

образ Афины не <означает> просто мудрость, а есть сама эта

Мудрость, представляемая в качестве живого и реально дан-

ного существа.

Миф-чувственный образ и представление, олицетворение

и художественный образ, интуитивное восприятие и чувствен-

ное видение; миф является не только выражением, обозначе-

нием и олицетворением чего-то, но и тем, что он выражает,

обозначает и олицетворяет. Как уже отмечалось, рассудочные

моменты, характерные для познания, сопутствуют мифу, но не

составляют его сущности; олицетворение свидетельствует не

столько о сходстве, сколько об отличии научного познания от

мифологического восприятия мира. Мифологический образ-

это не просто <фантастическое>, <извращенное> отображение

или <превратное> моделирование (идеализирование) какого-

либо явления природы или исторического события: он пред-

ставляет собой творение в воображении и с помощью вообра-

жения иной действительности-субъективной и иллюзорной,

служащей не столько для объяснения (например, языческие

мифы об Афине или Дионисе, христианские мифы о сотворе-

нии мира или страданиях Христа) чего-то, сколько для оправ-

дания определенных (<священных>) установлении, для санк-

ционирования определенного сознания и поведения. Мифы на-

родов не могут служить главным источником первобытных

научных, философских или исторических представлений, хотя

в них и запечатлелись первоначальные наукообразные (донауч-

ные) знания, философские представления и исторические све-

дения. Поэтому когда говорят о возникновении науки и фило-

софии из мифа и религии, то вернее было бы сказать, что по-

нятийно-логическое мышление отделяется от мифологической

фантазии, а не возникает из нее (как следствие из причины).

Это отделение совершалось постепенно и в течение длитель-

ного времени. Миф, будучи специфически чувственным пред-

ставлением, своеобразным мироощущением, а не миропонима-

нием, входит или может входить (-в большей или меньшей сте-

пени) в сознание как основной его элемент. Хотя в целом

рационально-логическое мышление составляет противополож-

ность мифосознанию, тем не менее оно не лишено элементов

образного (в том числе мифологического) мышления. И нао-

борот, образное (в том числе мифологическое) мышление со-

держит в себе элементы рационального, но последние не сос-

тавляют <ядра> мифа, его сущности.

Мы не можем разделить уверенности Леви-Стросса в том, что <логика

мифического мышления> является столь же <взыскательной, как и логика,

на которой основывается позитивное мышление> (см. 49, 164). Согласно

42

Леви-Строссу, <мифическое мышление развивается из осознания некоторых

противоположностей и стремится к их последующему преодолению, медиа-

ции> (49, 161). Это значит, что мифологическое мышление совершает те же

логические операции, что и понятийное, с той лишь разницей, что первое

совершается с помощью чувственных образов, а второе-с помощью

абстракций. Иначе говоря, мифологическое мышление при всем своем

конкретно-образном (метафорическом) характере и тесной связи с чувствен-

ными восприятиями так же способно к обобщениям, классификации и ана-

лизу, как и понятийное мышление.

Верно, конечно, что мифологическое мышление отражает некоторые

противоположные свойства и качества окружающего человека мира вещей

и явлений. Но уже свойственное мифу стремление преодолеть противопо-

ложности с помощью медиации, прогрессирующего посредничества (когда,

например, противоположность жизни и смерти подменяется менее резкой

противоположностью растительного и животного мира, а она в свою оче-

редь - более узкой противоположностью травоядных и плотоядных и весь

этот процесс подмены венчается введением в повествование в качестве

<культурного героя> зооморфного существа, <преодолевающего> или <нейт-

рализирующего> противоположности) - это свойство мифа свидетельствует

о том, что мифологическое мышление и мышление понятийное-качествен-

но различные способы постижения действительности. И это отличие состоит

не столько в том, что миф направлен на осознание противоположностей,

свойственных вещам и явлениям внешнего мира, сколько в стремлении

(хотении, надежде, мечте, грезе) преодолеть противоположности, в частности

такой фундаментальной и непреодолимой противоположности, как противо-

положность жизни и смерти. Это <преодоление> совершается с помощью

медиации и действия сверхъестественных агентов, фантастических существ.

С известными оговорками можно сказать, что в мифологи- \

ческом мышлении роль общего логического понятия играет (но |

не является им) фантастический образ бога, демона или героя, s

Мифологический образ, как и всякий образ, конкретен и ин-

дивидуален. Поэтому и определенная область действительности

или род деятельности, которую представляет тот или иной ху-

дожественно обработанный мифологический образ, характери-

зуется конкретностью и индивидуальной выразительностью

своих черт. Таким образом, создается впечатление, что в ми-

фологическом мышлении есть не только обобщение, но и раз-

личение, не только синтез, но и анализ. Однако и анализ, и

синтез имеют здесь характер чувственных образов и представ-

лений, то есть в весьма слабой степени содержат в себе ра-

циональное. Иначе говоря, мифологическое мышление (точнее,

мифологическое сознание) нельзя рассматривать как разновид-

ность абстрактно-понятийного мышления. Те исследователи, ко-

торые рационализируют миф и видят в образном мышлении

разновидность понятийного, полагают, очевидно, что образ (а

также чувства, переживания и волевые импульсы) можно пол-

ностью разложить на рациональные элементы, и упускают из

43

виду, что разум .имеет <власть> над образом и представлением

и связанными с ними чувствами, переживаниями и волевыми

импульсами лишь в известных пределах.

Известный эллинист Бруно Снелль, возражая против рез-

кого противопоставления мифа и логики, тем не менее подчер-

кивает существенное отличие логического мышления от мифо-

логического мышления: <Истина в логической мысли,-пишет

Снелль,- есть нечто такое, что требует исследования, дозна-

ния; она является неизвестным элементом в проблеме, кото-

рая должна быть решена с учетом закона противоречия; ре-

зультат должен быть принят всеми. Мифические же образы

сами из себя раскрывают нам свое полное содержание и зна-

чение, а фигуры подобий говорят живым языком, который не

нуждается в интерпретации> (153, 224).

Отличительная черта мифа-это отождествление образа и

предмета, субъективного и объективного, внутреннего и внеш-

него, части и целого и представление, что <все во всем>. Ина-

че говоря, миф приписывает каждой вещи свойства всех дру-

гих вещей. Первобытный человек не видит и не осознает раз-

личия между явлениями природы и живыми существами

^ (животным или человеком); он их отождествляет. Лишь в по-

/ добном смысле (в смысле <вчувствования> (см. 19, 44) и свя-

занного с этим перенесения общественных отношений на приро-

ду) можно говорить, что первобытный человек привносит свои

переживания, эмоции и стремления в объекты природы, в ре-

зультате чего последние становятся живыми, чувствующими и

стремящимися существами. Миф все оживляет и одушевляет.

Он полон фантастического, чудесного, волшебного.

Видя во всем природном зооморфное или антропоморфное,

первобытный человек отождествляет себя с природными явле-

ниями, очеловечивает природу, олицетворяет ее; бессознатель-

ным образом он как бы устанавливает <онтологическое> един-

ство человека и природы. Диалектика мифа в том и состоит,

что в мифе человек <растворяет> себя в природе, сливается с

ней и овладевает силами природы лишь в воображении, но

вместе с тем это овладение силами природы (пусть в фанта-

зии) означает начало истории <духа> и конец чисто животно-

го бытия. Чувство единства с силами природы и овладение ими

в воображении, вселяя уверенность в осуществимость всего же-

лаемого,укрепляет волю и сплачивает первобытный коллектив,

активизирует его деятельность. Для мифологического созна-

ния, которое отождествляет желаемое с действительным, ничего

невозможного нет: в воображении возможно решительно все.

44

Начало истории <духа> в смысле овладения \силами приро-

ды в воображении, нахождения себя или своего '<присутствия>

в строе вещей и позволяет некоторым ученым говорить о ми-

фологии как о первобытном познании, науке и философии. Но

миф не первобытная мудрость, хотя и не первобытная глупость

и бессмыслица. Миф - порождение коллектива и представля-

ет собой выражение коллективного единства, всеобщности и

целостности. Коллектив-сила, творящая миф. И никакая кри-

тика не может поколебать могущество мифа, пока он остается

живым мифом-живым выражением коллективных представ-

лений, стремлений и мечтаний.

Миф объективизирует субъективные (коллективно-бессозна-

тельные) переживания и эмоционально-волевые стремления лю-

дей в образах фантазии, является непосредственным выраже-

нием чувств и переживаний человека, его чаяний и волевых

импульсов. В мифе чувства преобладают над интеллектом,

эмоции-над мыслью, волевые импульсы-над познанием.

Перефразируя Леви-Стросса можно сказать, что не <интеллек-

туальный импульс>, а <импульс воли> движет мифом. Миф

направлен на утверждение человеческих желаний и организа-

цию коллективных действий, на внушение как чувства единства

между членами коллектива, так и чувства гармонии (сопри-

частности) с мировым целым. В мифе коллективные представ-

ления, чувства и переживания преобладают над индивидуаль-

ными, господствуют над ними. Господство мифа означает без-

личность, растворение индивида в первобытном коллективе,

родовой общине. Это <растворение> индивида в коллективе яв-

ляется определяющим и непосредственным условием его (ин-

дивида) существования. Основная функция мифа не познава-

тельно-теоретическая, а социально-практическая, направленная

ка обеспечение единства и целостности коллектива. Миф спо-

собствует организации коллектива, содействует сохранению его

социальной и социально-психологической монолитности.

2. ОБЩЕСТВЕННО-

ИСТОРИЧЕСКАЯ ОСНОВА

МИФА.

Трудовая деятельность первобытного человека, его пережи-

вания и поступки органически связаны с практической деятель-

ностью, психологией и идеологией первобытного коллектива.

Первобытный человек весьма слабо отделяет себя от своего

45

коллектива, сшкак бы <слит> с ним, хотя, разумеется, не аб-

солютно (абсолютная <слитность> означала бы существование

не в коллективе, а в стаде). Это значит, что основные социаль-

ные формы деятельности индивидуума на протяжении всей его

жизни в первобытной общине регламентируются коллективом,

определяются господствующими верованиями и обычаями. Ин-

дивидуальные переживания и представления в первобытном

коллективе играют ничтожную роль; они возмещаются кол-

лективными представлениями, которые как бы заменяют пер-

вые и потому играют огромную роль в жизни и деятельности

отдельного человека. В этом и заключается специфика перво-

бытного сознания и его парадоксальный характер *.

Разумеется, <слитность> первобытного сознания нельзя тол-

ковать в том смысле, что первобытный человек якобы совер-

шенно не отличает себя от коллектива и одно явление от дру-

гого, что он лишен способности логически мыслить и дифферен-

цировать явления, что он игнорирует свидетельства опыта и

видит всюду многосущими одни 'и те же предметы. Если бы

первобытный человек был совершенно лишен способности вы-

делять себя из коллектива и логически мыслить, то были бы

невозможны какие-либо организованные, целенаправленные

коллективные действия людей. Но здесь речь идет не о пер-

вобытном мышлении вообще, а о мифологическом воображе-

нии как господствующей форме сознания первобытнообщинно-

го общества **. А миф так или иначе допускает многосущность

предметов, признает наличие в вещах таинственной силы. Ми-

* Впрочем, следует сказать, что замещение самосознания одного лица

самосознанием других не абсолютно чуждо и современному человеку. <Вопре-

ки представлениям здравого смысла,-пишет Шибутани,-люди не всегда

осознают себя как отличные друг от друга единицы; по крайней мере сте-

пень этого сознания может быть различной. Бывают моменты, когда само-

сознание очень остро... Тот, кто не привык к публичным выступлениям и

вынужден обратиться к большой группе, может вдруг забыть все, что он

хотел сказать. С другой стороны, бывают обстоятельства, когда самосоз-

нание почти полностью отсутствует. Если человек поглощен захватывающей

картиной или рассказом, он не сознает ничего, кроме развития сюжета.

Его замещающее участие настолько полно, что он осознает себя только

тогда, когда кончится драма или произойдет что-либо необычное. В боль-

шинстве случаев люди находятся где-то между этими двумя крайностями>

(103, 79-80).

** Вообще человек проявляет способность не только ориентироваться во

внешнем мире, то есть обладает не только здравым смыслом, но наряду с

этим и способностью к спекулятивному мышлению, которое может прини-

мать различные формы в процессе своего развития: мифологическое, рели-

гиозное, художественное, философское и научное мышление. Каждое из них не

исчезает, а сохраняет свое значение и после появления более высоких форм.

46

фическое представление о наличии в каждой ве^ци и в каждом

существе свойств и сил любой другой вещи и любого другого су-

щества делало первобытного человека приобщенным к мирово-

му целому и к своему коллективу, к силам природы и общества.

Не отделяя себя от мира вещей, первобытный человек Слабо раз-

личал одну вещь от другой, в каждой вещи он <узнавал> дру-

гую вещь. В этом смысле мышление первобытного человека оп-

рометчиво, невзыскательно, неразумно. Но эта <неразумность>,

представляя мир единым целым и устанавливая единство чело-

века (коллектива) с окружающим миром, укрепляла волю кол-

лектива перед внешними силами природы, вселяла уверенность

в успехе того или иного предприятия.

Основой приобщенности первобытного человека к силам при-

роды явилась его приобщенность к своему коллективу (роду).

Чувство слитности с коллективом и позволяло первобытному

человеку мыслить себя и каждого отдельного индивида носи-

телем сил, способностей и возможностей не только другого ин-

дивида, но и всего коллектива. Всеобщее <оборотничество> -

существенная черта мифосознания.

В мифосознании, по которому <все есть все> или <все во

всем>, нет ничего определенного, устойчивого, отграниченного и

оформленного-того, что служит основой логической мысли.

Миф основан не столько на логике, сколько на воображении и

фантазии.

Мифологическое воображение игнорирует реальные причин-

ные связи и связывает между собой самые разнообразные пред*

меты и явления, часто никак не связанные в реальной действи-

тельности. Мифологическое <мышление> не различает природное

и человеческое, естественное и сверхъестественное, чувственное

и сверхчувственное; оно смешивает фантастическое (сказоч-

ное, волшебное, магическое) с реально существующим, идеаль-

ное с реальным, невозможное с возможным, желаемое с дейст-

вительным.

Две формы отражения мира (образно-мифологическое и по-

нятийно-логическое) в сознании первобытного человека нераз-

рывно связаны. И хотя мифические и магические представления

у него преобладали над конкретными знаниями и понятийным

мышлением, тем не менее первобытный человек руководствовал-

ся в своей практике не только мифическими и магическими

представлениями, но и теми знаниями о свойствах вещей, кото-

рые он приобретал в процессе практической деятельности. Но

как было отмечено выше, эти знания, а также религиозные и

нравственные представления первобытного человека тесно пе-

47

реплетались с мифическими образами и как бы сливались с ни-

ми. Вот no4e>fy всякое определение мифологии неизбежно ока-

зывается весьма приблизительным: то слишком широким, то,

наоборот/слишком узким, то сведенным к одной из форм обще-

ственного сознания (религии, искусству, философии или науке),

то полностью <отключенным> от всех известных нам форм об-

щественного сознания. По этой причине мифология иногда по-

нимается как единый и цельный комплекс, в котором даны вме-

сте и одновременно <фантазия, познание и вера, позднее обосо-

бившиеся друг от друга> (92, 22).

По мере развития общества, развития мышления, художест-

венного воображения и овладения явлениями природы мифоло-

гические образы приобретают более разумный и художественно

оформленный характер: возникают представления о богах и ге-

роях в образах животных (зооморфизм в древнеегипетской ми-

фологии) или в образах людей (антропоморфизм в греческой

мифологии).

Мифология оказала огромное влияние на все стороны ду-

ховной и материальной жизни людей. Каждый народ создал

свои мифы, предания и легенды. В них сказалась <душа> наро-

да, его помыслы, надежды и стремления, его представления о

бытии, природе и самой жизни. Нередко говорят о мифе как о

вымысле. Но это такой вымысел, в котором отразились нравст-

венные принципы народа, его эстетические идеалы и творческие

замыслы.

Возбуждая творческую энергию, миф восполняет недостаток

реально данного желаемым как возможным. Многие мифы свя-

заны с мечтой людей о покорении сил природы. Таков, напри-

мер, миф о треножниках Гефеста; в нем труд людей был заме-

нен работой самостоятельно действовавшей (мы бы сказали,

кибернетической) машины.

Мифология явилась огромной культурной силой, но не все

мифы играли в равной мере положительную роль в истории на-

родов. К. Маркс говорил об известной враждебности древне-

восточных мифов искусству; в этих мифах божества были пред-

ставлены не в образе человека как властелина природы, а в об-

разах животных, которым люди поклонялись (см. 1, 9, 136).

Греческая мифология быстрее, нежели мифология других на-

родов, прошла стадию зооморфизма. В законченном и художе-

ственно оформленном виде она придала своим образам пласти-

чески выразительный человеческий облик и отношения между

ними уподобила человеческим. В греческой мифологии ярко вы-

ражен антропоморфизм (пережитки зооморфизма сохранились

48

лишь в виде смутных упоминаний в некоторых мифах о <ко-

ровьих глазах> Геры, <совиных глазах> Афины, о Зевсе в обра-

зе быка и т. д.).

Переосмысление и художественная обработка первоначаль-

ных, расплывчатых и неясных образов мифологии вели в своем

развитии к возникновению эпоса и поэзии, а затем к трагедии.

Через судьбу своего героя трагедия раскрывала смысл его <дея-

ния> и тем самым наставляла на путь самопознания. Эволюция