6. Вторжение в Россию

Захват Балкан и Крита, наступление Роммеля в Ливии, немецкие интриги в Ираке, Сирии и Иране, наконец, договор о взаимопомощи, подписанный между Германией и Турцией в Анкаре 18 июня 1941 г., указывали в то время, что Средний Восток становился следующим театром наступательных военных действий. Однако указанные действия были только средством, при помощи которого Гитлер стремился обеспечить свой тыл и правый фланг перед окончательным изменением оперативно—стратегического направления.[146] Возможно, что указанные события отсрочили вторжение в Россию. Однако, вероятнее всего, германское верховное командование решило вновь прибегнуть к стратегии сокрушения, а для этого было важно начать наступление в условиях самой благоприятной погоды в России — около середины июня. По данным шведского журналиста Арвида Фредборга, находившегося в то время в Берлине, первоначальной датой начала наступления было 12 июня. Поскольку венгры отказывались начинать войну с Россией и ввиду других второстепенных подготовительных мероприятий, была назначена другая дата — 22 июня. Едва ли германское вторжение было политической неожиданностью для Кремля,[147] но тактически вторжение почти наверное было внезапным. Что представлял собой германский план?

Хотя до сего времени у нас нет письменного документа, дающего ответ на этот вопрос,[148] однако во многом на него отвечают сами германские операции. Цель их не заключалась в том, чтобы оккупировать весь Советский Союз, занимающий 1/6 часть всей суши. Сделать это, очевидно, невозможно. Германские войска не должны были также оккупировать всю европейскую часть России, которая составляет немногим меньше ¼ всей территории СССР. Перед ними ставилась задача лишить Россию основных стратегических районов на западе, чтобы резко снизить ее экономический потенциал. Тогда в военном отношении СССР был бы бессилен перед Германией, присоединившей к себе эти районы. Следовательно, в отношении территории немцы хотели отодвинуть восточную границу Германии минимум до линии Ленинград, Москва, Сталинград, Астрахань или максимально до линии Ленинград, Волга. При осуществлении любого из этих двух вариантов Россия лишилась бы следующих ключевых районов:

1. Ленинграда — крупного промышленного центра и важнейшего порта на Балтийском море, связанного железной дорогой с Мурманском и через Беломорско—Балтийский канал им. Сталина с Архангельском.

2. Москвы — центра района с наиболее развитой промышленностью в России,[149] важнейшего железнодорожного узла, связанного железной дорогой с Архангельском, а по системе каналов и рек — с Каспийским и Черным морями; конечного пункта Транссибирской железной дороги.

3. Украины и Донецкого бассейна[150] — обширного сельскохозяйственного промышленного и горнодобывающего района. Поскольку Украина и Крым прилегают к Черному морю, их порты господствуют над прямым путем от Констанцы в Румынии до Батуми в Грузии.

4. Кубани и Кавказа. Первая — ценный сельскохозяйственный район, второй — основной нефтедобывающий район России, поставлявший 90 % нефти, из которых 70 % давало одно Баку.

Оккупировать три первых района и оставить нетронутым четвертый было недостаточно; Россия не лишилась бы своих главных нефтяных ресурсов и поэтому оставалась бы могучей военной державой. Кроме того, и это самое важное, Германии самой не хватало нефти. Следовательно, Кавказ — главный русский стратегический район — был стратегической целью Германии. Однако, чтобы занять Кавказ, нужно было предварительно сломить сопротивление русской армии, это и была тактическая цель Германии. Перед Германией стояла проблема, каким образом добиться совпадения этих целей.

Рассмотрение этой проблемы начнем с воображаемого решения, прежде чем обратиться к тому, как немцы в действительности пытались разрешить ее. Таким путем мы создадим фон, на котором будут лучше видны события. Коротко говоря, проблему можно было бы разрешить следующим образом:

1) Оккупировать Средний Восток и захватить Турцию.

2) Вести подвижные оборонительные действия на линии Рига — Пинск.

3) Начать наступление между Пинском и средним течением Днестра в направлении Киев, Харьков, Сталинград.

4) Начать наступление из района между Эрзерумом и Тавризом в направлении Тбилиси, Сталинград.

5) Как только войска, выполняющие третью и четвертую задачи, встретятся в районе Дона, снабжение войск, наступающих от Эрзерума и Тавриза, переносится на черноморские порты. Затем встретившиеся армии начинают наступление на Москву с юга, в то время как войска, выполняющие вторую задачу, продвигаются с запада.

Очевидно, две такие огромные операции по охвату (типа Канн) нельзя было выполнить в течение одной кампании. Они, следовательно, не могли основываться на стратегии, оказавшейся столь успешной в Польше и Франции, — на стратегии сокрушения. Вместо этого следовало прибегнуть к стратегии истощения и спланировать войну на несколько кампаний, проведение которых заняло бы два или, возможно, три лета. Больше того, указанные операции требовали самого экономного расходования боевой мощи Германии в каждой кампании с таким расчетом, чтобы дать возможность провести последнюю кампанию на основе стратегии сокрушения. При нашем воображаемом решении проблемы во всех кампаниях, за исключением последней, задача Должна была сводиться к тому, чтобы не уничтожать, а сделать неподвижными русские армии, лишив их горючего.

Нанести удар по нефти, а не по войскам противника (как обычно советовал Наполеон) — вот к чему сводилась проблема, так как в этом случае тактическая и стратегическая цели совпадали.

План, похожий на воображаемый нами план по форме, но весьма отличный по идее, потому что в нем не принималась в расчет нефть, был предложен германским генералом Марксом, служившим раньше в штабе генерала Шлейхера, убитого во время чистки 30 июня 1934 г. По плану Маркса следовало держать оборону от Риги до верхнего течения Днестра и повести одно большое наступление от Днестра в направлении Ростова. От Ростова он предлагал повернуть на север, на Москву, и в конце концов ударить в тыл русских армий, наступающих на германские армии в районе Риги и верхнего течения Днестра или держащих оборону против них.

Гитлер не желал рассматривать этот план, очевидно, потому, что хотел покончить с Россией в течение одной кампании, прежде чем американцы появятся на сцене. Он считал, что сумеет достичь этого одним могучим, молниеносным ударом. В высшей степени вероятно, что неудачи русских в Финляндии, а также ненависть к большевизму настолько ослепили Гитлера и увеличили презрение к противнику, что он считал силу своего удара достаточной как для разгрома большевистских армий, так и для сокрушения большевистского режима. Если дело обстояло так, тогда психолог подвел тактика.

В результате его план оказался половинчатым, скорее даже смесью различных мероприятий. Он заключался в следующем:

1) Наступать на Ленинград и Москву и, заставив русских оборонять эти города, разгромить русские армии в открытом бою.

2) Наступать на Киев, Харьков, Ростов, Сталинград и занять нефтяные районы Кавказа.

3) Дополнительно к этим главным операциям предпринять наступление к северу от Ленинграда вместе с финнами и наступление из района верхнего течения Прута вместе с румынами.

Операции против Москвы и Киева можно сравнить с поочередными ударами боксера. Москву предполагалось занять до зимы, а если русские не согласятся на германские условия мира, на следующий год у них можно было отнять Кавказ. Таким образом, если сравнить план Гитлера с воображаемым планом, то видно, что он предполагал действовать шиворот—навыворот. Вместо того, чтобы закончить войну сокрушением, он начинал ее с сокрушения, и, как мы увидим, это привело к истощению германских армий прежде, чем мог быть нанесен удар, рассчитанный на сокрушение.

Для нанесения первого удара была сосредоточена 121 дивизия,[151] в том числе 17 танковых и 12 моторизованных, 3 воздушных флота, насчитывавших около 3 тыс. самолетов. Эти силы были объединены в три группы армий, которые должны были действовать соответственно в направлении на Ленинград, Смоленск и Киев. Этими группами являлись:

группа армий «Север» под командованием фельдмаршала фон Лееба, в которую входили 2 армии генералов Буша и Кюхлера и танковая группа генерала Хепнера в составе 4 дивизий;

группа армий «Центр» под командованием фельдмаршала фон Бока состояла из 3 полевых армий (фельдмаршала фон Клюге, генералов Штрауса и Вейхса), 2 танковых групп (генералов Гудериана и Тодта) из 10 дивизий;

группа армий «Юг» под командованием фельдмаршала фон Рундштедта состояла из 2 полевых армий (генерала Штюльпнагеля и фельдмаршала фон Рейхенау) и германо—румынской армии генерала Шоберта, а также танковой группы генерала фон Клейста в составе 4 дивизий.

Против этих групп армий стояли (считая с севера на юг) группы армий маршалов Ворошилова, Тимошенко и 'Будённого, численность которых до сих пор не известна.

Не следует думать, что противостоявшие друг другу силы образовывали непрерывный фронт. Напротив, каждый фронт состоял из ряда сильных групп, связанных друг с другом своими военно—воздушными силами, которые в обоих случаях тесно взаимодействовали с наземными силами и редко занимались стратегическими бомбардировками, подобными тем, которые осуществляли англичане.

Основная сила русских заключалась в резервах, основная слабость — в командовании, которое сыграло на руку врагу, расположив слишком много войск вблизи границы. Заняв оборону, русские стремились остановить немцев, между тем им бы следовало перейти в контрнаступление, как только наступательный порыв врага начал иссякать. Немцы, будучи наступающей стороной, имели преимущество выбора места для ударов. Германская тактика заключалась в том, чтобы уничтожать русский фронт по частям двойным охватом.

Утром в воскресенье 22 июня, в тот же самый день, когда Наполеон пересек Неман в 1812 г. и отрекся от престола в 1815 г., Гитлер бросил свои механизированные армии через Неман.

Наступлению, которое началось на рассвете, предшествовал сильнейший удар с воздуха по русским аэродромам. В течение первой недели вторжения армейские группы фон Лееба и фон Бока продвигались вперед с удивительной быстротой. 26 июня было объявлено, что восточнее Белостока две русские армии попали в окружение, 30 июня пала Рига, затем Гродно, Брест—Литовск и Минск, а 16 июля, на двадцать пятый день наступления, фон Бок, пройдя две трети расстояния от Варшавы до Москвы, завязал бои на подступах к Смоленску, расположенному в 500 милях к востоку от Варшавы.

Тем не менее события в России развивались не так, как в Польше и Франции. Внешне «молниеносная война» была успешна сверх всяких ожиданий, однако, как ни странно, на русском фронте и за ним не было или почти не было паники. Уже 29 июня в «Фелькишер беобахтер» появилась статья, в которой указывалось:

«Русский солдат превосходит нашего противника на Западе своим презрением к смерти. Выдержка и фатализм заставляют его держаться до тех пор, пока он не убит в окопе или не падет мертвым в рукопашной схватке».