Семёнов, Ю. И. Философия истории

ю. 111. СЕМЁНОВ

cDIIIAОСОcDIIIЯ IIICTOPIIIIII

Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции

от древности до наших дней

«СОВРЕМЕННЫЕ ТЕТРАДИ» МОСКВА 2003

ПРЕДИСЛОВИЕ

Можно по-разному понимать и толковать историю, но вряд ли существуют со­ мнения в том, что она действительно существует. Исследованием ее давно уже зани­ мается наука, которую называют тем же именем, что и изучаемый ею объект, а именно историей. Употребление одного и того же термина для обозначения как реального исторического процесса, так и науки, изучающей этот процесс, создает известные не­ удобства. Чтобы избежать их, я буду в дальнейшем изложении называть историей только сам исторический процесс. Для обозначения же специальной науки об истории я буду использовать термины 4,историческая наука», и 4,историолоzuя», (от греч. ло­ гос - слово. понятие, учение) .

Но историология - не единственная наука, изучающая историю. Существует по крайней мере еще одна дисциплина, занимающаяся историческим процессом. Она стре­ мится выявить его общую природу, его основные закономерности и движущие силы. Иначе говоря, она является самой общей, предельно общей теорией исторического про­ цесса. Значение этой предельной теории исторического процесса заключается в том, что она представляет собой самый общий метод проникновения в сущность историче­ ских явлений. Эту самую общую теорию исторического процесса давно уже именуют

философией истории.

Термин 4,философия истории несколько позднее стал примепяться для обозна­ чения и еще одной дисциплины. Последняя исследует не историю саму по себе, а

процесс ее познания. В ее задачу входит ВЫЯВЛСII;:С сг;сцпф;-:КИ историческorо ПGзна

ния. Это теория исторического познания, историческая гносеология, или, следуя новей­

шей моде, историческая эпистемология.

Настоящая работа посвящена лишь общей теории исторического процесса, кото­ рую помимо философии истории нередко именуют также историософией (от греч.

софия - мудрость) . Соотношение историософии и историологии носит довольно слож­

ный характер.

Историология, по крайней мере цивилизовашюго общества, всегда запималась и сейчас занимается описанием исторических событий. Эту составляющую исторической науки можно назвать повествовательной, или нарраmивной, историолоzuеЙ. Когда-то

вся историческая наука полностью или почти полностыо сводилась к нарративной исто­

риологии. Это выражалась и в том, что кроме нарративной историологии никакой дру­ гой не существовало, и в том, ЧТО историологи даже в лучшем случаем ограничивались лишь выявлением причин исторических событий, но не объяснением исторического про­ цесса. В те времена различие между историологией и историософией было крайне резким и отчетливым. Между ними не было посредствующих звеньев. В поисках

общей концепции истории историологи могли обращаться только к историософии.

Но положения историософии по необходимости посили самый общий характер.

Для мыслящих историков они были нужны, но этого им было недостаточно. Результа­

том было постепенное возникновение концепций того типа, которые применительно к общественным наукам, в частности к социологии, часто именуют теориями среднего уровня. Так началось становление нового раздела исторической науки, который мож­ но назвать теоретической историолоzuеЙ.

Отношение парративной и теоретической историологии в какой-то степени ана­ логично ОТПОШСШПО между экспериментальной и теоретической физикой. Но ссли в физической науке значение физической теории общепризнано и никто не сомневается в необходимости специальности физика-теоретика, то в историологии дело обстоит совершенно по другому. Существование теоретической историологии не признается. Курсы теоретической историологии нигде не читаются, нет по этой дисциплине ни учебников, ни пособий. Если и появляются работы по теоретической историологии, то они либо определяются по ведомству социологии, где они числятся под названиями исторической социологиии, макросоциологии, социологии социальных изменений и т.п., либо относятся к философии истории.

Основание для последнего имеются: грань между теоретической историологией и философией истории весьма и весьма относительна. Историософия в самом узком смысле, т.е. система самых общих идей об историческом процессе одновремешю вхо­ дит, с одной стороны, в философию в качестве ее необходимой составной части, с дру­

гой, в теоретическую историолоГIПО в качестве ее ядра. Любой исследователь, создав­ ший ту или иную концепцию историософии, никогда не ограничивается лишь общими

положениями. Он всегда стремится их конкретизировать и тем самым углубляется в область уже собствешю теоретической историологии. Философия истории никогда не может обойтись без каких-то элементов теоретической историологии. С другой сторо­ ны, историк, разрабатывающий проблемы теорстнческой историологии, нуждается в

самых общих идеях о природе исторического процесса, т.е. в философии истории в

первом значении этого слова, в историософии.

Сама теоретическая историология Заключает в себе несколько уровней исследо­ вания, от самого общего, прямо смыкающегося с историософией, - общей теоретиче­ ской исторuолоzии, до более конкретного, включающего концепции, которые относятся не к историческому процессу в целом, а отражают развитие обществ только одного

типа и Т.П. - часnmой теоретической историолоzuи.

Историософия и общая теоретическая историология настолько тестю связаны и взаимно проникают друг в друга, что когда говорят о философии истории, то чаще всего практически имеют в виду не столько собственно историософию в самом узком смысле слова, сколько ее - взятую вместе с общей теоретической историологиеЙ. Вот

еще одно, уже третье значение термина <iфилософия ИСТОРИИi> И второе, более широкое, значение слова <iИСТОРИОСОфИЯi>. Именно философии истории в самом широком смысле слова посвящена настоящая работа. В ней в неразрывном единстве излагается и соб­ ствепrю философия истории, и общая теоретическая историология.

Причин невнимания историков к теоретической историологии существует несколь­ ко. Одна из них состоит в том, что нарративная историология столь долго была един­ ственно существующим разделом исторической науки, что для многих историков по­ нятие нарративной историологии было равнозначно понятию историологии вообще.

Другая причина, характерная для отечественных историков, - наше недавнес прош­ лое, когда всем историкам в принудителыюм порядке в качестве единственно верной общей теории общества и истории навязьrвался исторический материализм. Материали­ стическое понимание истории практически рассматривалось в качестве не просто наибо­ лее общей, а единствешю возможной и единственно правильной теории исторического поцесса. Поэтому всякая попытка разработки теоретической историологии встречалась нашим идеологическим руководством в штыки и объявлялась ревизионизмом. Все это отбивало охоту заниматься теоретическими изысканиями в области истории.

к этому нужно добавить, что марксизм, став господствующей идеологией и сред­ ством оправдания существующих в нашей стране социалистических» (в действитель­ ности же ничего общего с социализмом не имеющих) порядков, переродился: из строй­ ной системы научных взглядов превратился в набор штампованных фраз, используе­ мых в качестве заклинаний и лозунгов. Настоящий марксизм был замещен видимостыо марксизма - псевдомарксизмом.1 Это затронуло все составные части марксизма, не исключая философии, а тем самым и материалистического понимания истории.

Произошло то, чего больше всего боялся Ф. Энгельс. ...МатериалистическиЙ метод, - писал он, - превращается в свою противоположность, когда им пользуются не как руководящей нитью при историческом исследовании, а как готовым шаблоном, по которому кроят и перекраива:ют исторические факты».2 При этом не только пре­ вращались в мертвые схемы действительные положения материалистического ПОНИ­ мания истории, но и выдавались за непреложные марксистские истины такие тезисы, которые не только не входили в систему идей материалистического понимания исто­ рии, но и вообще никак не вытекали из исторического материализма.

Все это порождало у наших историков сомнения в пользе материалистического понимания истории или даже резко отрицательную оценку всех его положений, а у некоторых из них все это перерастало в скептическое отношение к любым теоретиче­ ским построениям в этой области. Поэтому начавшаяся еще в годы перестройки кри­ тика материалистического понимание истории была встречена многими историками с сочувствием. Некоторые из них даже активно включились в борьбу. И далеко не все историки, отбросив исторический материализм, бросились искать иную философию истории. Часть их вообще стала отказываться от всякой теории.

Еще одна причина скептического отношения к теории связана с тем, что по пово­ ду истории и в связи с историей всегда создавалось и сейчас создается огромное множество самых различных схем, находящих'ся в разительном противоречии с исто­

рической реальностью. Самой обширной областью паранауки, лженауки всегда была и сейчас является квазиисториология, лжеисториология.

Лжеисторические работы выходят из-под пера не только прямых невежд или, в лучшем случае, откровенных дилетантов, но и людей, имеющих ученые степени и зва­ ния, в том числе и в области истории. Если не углубляться слишком глубоко в прош­ лое, то можно указать на многочисленные сочинения доктора исторических наук, про­ фессора Льва Николаевича Гумилева. Сейчас книжные прилавки буквально затопле­ ны потоком совершенно бредовых произведений, изготовляемых действительным чле­ ном РАН, доктором физико-математических наук Анатолием Тимофеевичем Фомен­

ко и его многочисленными сподвижниками и последователями. 3 Имя же всем осталь­

ным - легиоп.4

1 Подробнее см.: Семенов Ю.И. Россия: Что с ней случилось в двадцатом веке / / Российский этнограф. Бып. 20. М . , 1 993.

2 Энгельс Ф. Письмо п. Эрнсту, 5 июня 1890 г. / / к. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Изд. 2-е. Т. 37.

С.351.

зФоменко А.Т. Методы статистического анализа нарративных тестов и приложения к хронологии.

М. , 1990, Носовский Г. Б . , Фоменко А.Т. Новая хронология и концепция древней истории Руси, Англии и

Рима. Факты, статистика, гипотезы. Т. 1 -2. М . , 1 995; Они же. Империя. Русь, Турция, Китай, Египет. Новая математическая хронология древности. М . , 1 996; Они же. Библейская Русь: Русско-ордынская империя и Библия. Т. 1 -2. М . , 1 998 и др.

4 Не перечисляя все эти сочинения, обращу лишь внимание иа появившиеся иакоиец работы, в которых разоблачаются писания как А.Т. Фоменко , так и других бредоисториков: Болодихин Д . , Елисес-

И если не все, то многие из них выступают в роли не столько повестователей, сколь­ ко теоретиков. Имеются работы, претендующие почти исключительно на теорию. Не все из них носят откровенно бредовый характер, но всех их отличает совершенно бесцере­ монное обращение с историческими фактами. Факты подбираются, кроятся и подгоняют­ ся под заранее заготовленные схемы. В случае отсутствия подходящих фактов, они не­ редко создаются, как это можно видеть на примере сочинений Л. Н. Гумилева.

В результате всей этой вакханалии наши историки-профессионалы с крайним

подозрением относятся к любым попыткам теоретизирования в области истории. Им везде мерещится гумилевщина или фоменковщина.

Но вообще' без теории обойтись невозможно. В результате историки, даже те, которые на словах решительно порицают любое теоретизирование, на деле с неизбеж­ ностью обращаются к тем или иным концепциям историософии и теоретической исто­ риологии. И так как в большинстве своем они не обладают навыками самостоятельно­ го теоретического мышления, то не могут должным образом оценить существующие концептуальные построения и нередко берут на веру далеко не лучшие из них.

После начала перестройки и особенно после ее конца некоторые наши историки с пылом неофитов стали принимать на веру различного рода философско-историчес­ кие концепции, включая самые нелепые, лишь бы они были иными, чем исторический материализм, а еще лучше - прямо противоположными ему. Еще хуже обстояло дело, когда они сами занимаются теоретизированием. Крайности сходятся: люди, пренебре­ гающие теорией, оказываются нередко в плену самых нелепых концепций: чужих или собственных.

Одна из причин печального положения, сложившегося сейчас с историософией и

теоретической историологией, заключается в том, что мало кто даже из числа историков знаком с историей основных проблем, которые ставились и решались этими дисципли­ нами. С этим связано бесконечное изобретение велосипедов. Заново создаются концеп­ ции, которые давно уже известны и отброшены в силу полной их несостоятельности.

Как уже указывалось, в данной работе не рассматривается историческая гносео­ логия (эпистемология). В центре внимания автора проблемы не специфики историче­ ского познания, а самой истории, исторического процесса, причем, разумеется, наиболее общие. Ответы на вопросы, отпосящиеся к истории в целом, имеют важнейшее значе­ ние не только для историков, но и для всех, стремящихся не просто знать исторические факты, но и понять историю. И дать их может лишь исключительно историософия,

выступающая в тесной связи с теоретической историологиеЙ.

История есть процесс. С этим сейчас согласно большинство историков и истори­ ософов. Но понимают они этот процесс по-разному. Для одних история - поступа­ тельное, восходящее развитие, Т.е. прогресс. Для других - просто развитие. Есть люди еще более осторожные: для них история - только изменение. Последние не всегда понимают историю как процесс. Для некоторых из них она - беспорядочное нагромождение различного рода не связанных друг с другом случайностей.

Но если мы трактуем историю как прогресс или даже как просто развитие - перед нами неизбежно встает вопрос: что же при этом развивается, что же является

ва 0 , Олейников Д. История Росии в мелкий горошек. М . , 1998; История и антиистория. Кри­ тика «новой хронологии академика А.Т. Фоменко. М . , 2000; «Антифоменко / / Сборник Русско­ го исторического общества Т 3 ( 1 5 1 ) М . , 2000. «Так оно и оказалось . Критика «новой хронологии А.Т. Фоменко. (Ответ по существу). М., 2001; Мифы «новой хронологии. Материалы конференции на историческом факультете МГУ имени М.В. Ломоносова 21 декабря 1999 года. М. , 2001 и др.

субстратом исторического процесса, его су6оекmом. Без решения этой проблемы не­ возможно понимание сущности исторического процесса. Нельзя понять историю, не выявив ее субъекта. Помимо всего прочего, важность этого вопроса заключается в том, что он одновременно является и вопросом об 06оеюnе исторического исследования. Именно субъект исторического процесса и представляет собой тот самый объект, кото­ рый изучают историки.

Но как ии странно, никто из историков и историософов В сколько-нибудь четкой форме данный вопрос перед собой не ставил. Это, отнюдь, не означает, что названная проблема никем никогда не решалась. Наоборот, почти все и почти всегда давали на этот вопрос какой-то ответ. Без этого не мог обойтись ни один историк.

Но люди решали эту проблему практически, часто совершенно не отдавая себе отчета в том, что они решают именно эту, а не иную проблему. По этому поводу можно вспомнить известного мольеровского героя, который говорил прозой, совершенно не подозревая об этом. Именно потому, что историки в большинстве случаев решали эту проблему совершенно неосознашю, предлагаемые ответы на этот вопрос зачастую были далеко пе лучшими.

Решение этой проблемы с неизбежностью предполагает ответ на вопросы о содер­ жании понятий общества, человечества, государства, страны, народа, этпоса, нации, куль­ туры, цивилизации, расы, а также выявление отношения между всеми этими понятия­ ми. Именно этому посвящена вся первая часть настоящей работы.

Выявление субъекта исторического процесса открывает путь к пониманию само­ го этого процесса. Здесь проблем еще больше. Из их числа подробно рассматривают­

ся в работе лишь две, но, пожалуй, самые важные.

Одна - проблема понимания и интерпретации исторического процесса. Ей по­ священа вся вторая часть работы. В центре внимания находится прежде всего вопрос о том, существует ли реально человечество и всемирная история.

Семьдесят с лишним лет у нас без конца повторяли слова ",общественно-эконо­ мическая формация!> и ",формационный ПОДХОД!>, чаще всего даже толком не понимая, что они означают. Но умение без запинки произносить эти словосочетания было как для человека, который их твердил, так для лиц, его окружающих, свидетельством того, что оп приобщен к самой передовой в мире исторической науке.

Теперь столь же истово повторяют слова цивилизация!>, ",цивилизационный под­ ход!>, тоже не давая себе труда вдуматься в их смысл. Для многих не имеет никакого значения, что именно эти слова означают. Им просто нужно показать, что и они пе лыком шиты, что они поднялись на уровень самой передовой в мире западной истори­ ческой науки. Многим даже в голову не приходит, что суть цивилизационного подхо­ да!> состоит в отрицании существования человечества как единого целого, а тем самым

ив отрицании мирового исторического процесса.

Ипарадокс состоит в том, что на Западе ",цивилизационный подход!> и раньше многими историками отвергался, а к настоящему времени давно уже вышел из моды. Там в почете другие концепции, в верности которым у нас будут клясться через 2030 лет, когда на Западе их давно уже забудут.

Другая важнейшая проблема - вопрос об основе общества и движущих силах истории. На него, как известно, даются самые различные ответы, которые подробно рассматриваются в третьей части работы. С вопросом о движущих силах историче­ ского процесса тесно связаны проблемы ПРИЧИШIOСТИ, детерминизма, предопределешю­ сти и неопределенности, случайности и необходимости, возможности и действительно-

сти, альтернативности, свободы и необходимости в истории. Все они в той или иной

степени с неизбежностью затрагиваются в книге, но специально не расматриваются.

Для этого потребовалось бы слишком много места.

Втрудах по философии истории нередко рассматривается еще сюжет, который

обычно находит свое выражение и в их названиях. Сошлюсь в качестве примера на сочинения русского религиозного философа Николая Александровича БердяеваСмысл истории (Берлин, 1923; М., 1990 и др.) и немецкого мыслителя Карла Яс­ перса Истоки истории и ее цель (1949; русск перевод: Ясперс К. Смысл и назначе­ ние истории. М., 1991). Достаточно полный обзор такого рода сочинений можно най­ ти в книге Бориса Львовича Губмана Смысл истории. Очерк современных западных концепций (М., 1991).

Но вопреки мнению названных выше и ряда других мыслителей, мы сталкиваем­

ся здесь не с проблемой, а с псевдопроблемоЙ. В действительности в истории общества, как и в истории природы, нет ни смысла, ни назначения, ни цели, а раз так, то и заниматься их поисками - дело совершенно пустое, бессмысленное.

Вкниге рассматриваются только реальные проблемы. Все три вопроса, которым посвящена книга, встали перед наукой не сейчас. Историки и историософы искали ответы на них на протяжении многих веков. И без знания истории проблемы невоз­ можно прийти к верному ее решению. Поэтому в работе много внимания уделяется рассмотрению того, как, когда и в какой форме вставала перед наукой та или иная проблема и кто, когда и какие решения ее предлагал. В случае необходимости и спе­ циально прослеживается эволюция самых важных философско-исторических идей. Автор не ограничивается рассмотрением взглядов и учений исключительно лишь ис­ ториков и историософов. Привлекаются труды социологов, экономистов и представи­ телей других общественных наук, в которых ставились и решались проблемы, так или иначе связанные с пониманием исторического процесса в целом.

Достаточно объективную картину развития историософской мысли можно дать лишь при условии четкого различения, с одной стороны, одиночных идей, с другой, кон­ цепций как сознательно разработанных систем идей. Концепция может выступать в форме учения, обязательно включающегося в себя определенную программу поведения,

вформе теории, а также может представлять собой одновременно учение и теорию. 5 Если обратиться к истории человеческой мысли, т о первuе известное нам учение

было создано фараоном Аменхотепом IV, или Эхнатоном, жившим в XIV вв. до н.э. В Египте в эпоху Нового царства. Оно было религиозным. Это учение было обоснова­ нием и оправданием крутого переворота, совершенного названным правителем в жиз­ ни египетского общества, который в частности выразился и в принятии фараоном

нового имени, и в создании новой столицы - Ахетатона.6 Место Эхнатона в духовном развитии человечества обычно недооценивается. А

ведь по сути дела он был первым свободомыслящим, который не просто усомнился в верности старых традиционный положений, но попытался разработать целую систему новых идей. Недаром после смерти Эхнатон был объявлен еретиком из AxeTaTOHa . Эхнатон намного опередил свое время. Первые после него учения были созданы лишь 600-700 лет спустя - в VH-VI вв. до н.э.

5 См.· Семенов ю.и. Эволюция религии: смена 06щественно-эконрмических формаций и культур­ ная преемствснность / / Этнографические исследования развития культуры. М . , 1985. С. 220-22 1 .

6 См.: Перепелкин юя. Переворот Амен-Хотпа IV. Ч. 1 . М . 1967; ч. 2. 1984; Жак К. Нефертити и Эхнатон. Солнечная чета. М . , 1 999.

В истории человеческой мысли вообще, историософской в частности возникнове­ ние одиночных идей нередко намного опрежало разработку концепций. Но именно концепции, а не одиночные идеи должны быть главным объектом внимания. Так как развитие каждой проблемы, а также самых главных идей и концепций рассматривает­ ся в книге по отдельности, то это обусловило неоднократное обращение к одним и тем же эпохам и одним и тем же лицам. Однако в случае чисто исторического, строго хронологического подхода оказалось бы в тени самое главное - объективная логика развития философско-исторической мысли, все глубже проникающей в сущность ми­ ровой истории

После рассмотрения теоретических проблем всемирно-исторического процесса неизбежным является обращение к самой реальной всемирной истории. Поэтому в четвертой части дается краткий очерк действительной истории человеческого общест­ ва в целом Но этот базирующийся на эмпирии оч рк носит теоретический характер.

В нем всемирная история предстает как единый процесс развития человечества во времени и пространстве. В нем сделана попытка проследить объективную логику развития человечества.

И, наконец, в пятой части рассматривается современная эпоха, выявляется струк­ тура современного глобального человеческого общества и основные тенденции и Qep­

спективы его развития. Большое внимание в этой части уделяется месту России в современном мире

Предлагаемая вниманию читателя книга была задумана как учебное пособие по философии истории и теоретической историологии, хотя и своеобразное В учебном пособии принято излагать общепринятые истины. Но таковых в этой области практи­ чески нет Отсюда - упор на историю философско-исторической мысли Однако задуманная как обыкновенное учебное пособие, пусть с обилием далеко не общепри­ нятых положений, работа превратилась в научное исследование Но при всем при Этом она сохранила все важнейшие особенности учебного пособия.

Книга предназначена для философов, социологов, историков, этнографов, архео­ логов, (,тудентов и аспирантов гуманитарных институтов и факультетов, для учителей истории средних учебных заведений, а также для всех тех, кто хочет не только знать и<.,Торические факты, но и понимать историю Работа написана предельно ясно и по­ нятно, имеет четкую структуру, способствующую усвоению материала Поэтому она доступна для студентов и учащихся старших классов и вполне может служить в качестве учебного пособия Развернутое оглавление, предметный и именной указате­ ли помогают легко ориентироваться в матералах книги, а библиографический указа­ тель - в литературе по всем затронутым вопросам

1.ПРОБЛЕМА СУБЪЕКТА ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА

(человечество, общество, общества, государства, страны, народы, этносы, нации, цивилизации, культуры, расы)

1.1.ВВОДНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Вся история складывается из действий людей. Вряд ли кто станет с этим спо­ рить. Исходя из этого, некоторые историки пришли к выводу, что предметом их науки является человек. Такова точка зрения, по крайне мере, значительного числа предста­

вителей школы Анналов!>. B самом деле, - писал один из ее основателей - Марк Блок (1886-1944) в книге Апология истории или ремесло историка (1949; русск. перевод: М. , 1973), - великие наши наставники, такие как Мишле или Фюстель де Куланж, уже давно научили нас это понимать: предметом истории является человек!>.' Эта идея была с восторгом подхвачена рядом наших ученых. Предмет исследо­ вания историков , - пишет, например, претендующий на роль теоретика исторической науки медиевист Арон Яковлевич Гуревич, - люди, мыслящие и эмоциональные су­ щества!>.2 Ему вторит член-корреспондент РАН Ахмед Ахмедович Искендеров, ут­ верждающий, что B центре исторических исследований!> должна находиться челове­

ческая личность!>.3 Таким образом, у всех у них получается, что именно отдельный человек есть

субъект исторического процесса. Но естественно, что никто из них не мог выдержать эту точку зрения последовательно до конца. После такого рода заявлений обычпо сразу же следовали оговорки, что, собственно, нужно иметь в виду не человека, а людей, связанных друг с другом, образующих реальные коллективы и Т.П.

И понять эту непоследователыюсть можпо . К чему можно прийти , если последо­ вательно придерживаться подобного рода взглядов, можно видеть на примере русско­ го философа Владимира Францевича Эрна (1882 - 1917). Поставив в статье Методы исторического исследования и книга Гарнака Сущность христианства!>!> (1907) во­ прос о том, что должно быть познанным в истории?!>, оп отвечал: . . . Необходимо. . .

каждую отдельную индивидуальную жизнь познать во всем объеме и ее внутреннем содержании и ее внешнего воздействия на окружающее. Но что это значит? Это зна-' чит, что нами должен быть познан безусловно всякий из тех миллиардов людей, кото­ рые жили па земле и которые ведь все безусловно вошли в исторический процесс. Только когда мы будем знать о каждом человеке все, Т.е. когда мы узнаем во всей полноте всю бесконечную массу его всех мыслей, всех чувств , всех переживаний, а также всю совокупность воздействий, полученных им от других, а также произведен­ ных им от себя на других, только тогда заполнятся действительно фактическим содер­ жанием те грубые, часто возмутительно грубые, и пустые схемы, которыми историки