Zarubezhka_KhVII-XVIII
.pdfоднако это верно лишь от части: вряд ли он стал бы помогать Бартоло, если бы тот даже предложил ему больше выгод: справедливость на стороне влюбленных, и потому Фигаро им сочувствует.
Он весь – активность и энергия. Фигаро вызывает к себе самые искренние симпатии, его ум и энергия, подвижность нас покоряют.
Таким предстал перед зрителем предреволюционной Франции представитель третьего сословия. Фигаро, его характер, его смелость и оптимизм – все знак времени. Он человек предреволюционной поры. Фигаро не один, за ним тысячи других, которые перестали «трепетать». До революции оставалось 14 лет.
В комедии нет ни одного слова, брошенного на ветер. Все весело и вместе с тем серьезно, остроумно и глубокомысленно. В притязательной словесной пикировке – важные политические, философские или эстетические темы дня.
Через 9 лет после «Севильского цирюльника» состоялась премьера комедии «Женитьба Фигаро» (27 апреля 1784 г.). За это время франц. общество сделало гигантский шаг вперед и стояло уже на пороге революции.
Успех комедии был необычайный. Зрители разбились на два лагеря: блюстители старого порядка приходили в негодование, обвиняли автора в безнравственности, утверждали, что он ниспровергает устои; демократический зритель с восторгом рукоплескал, полит выпадам Фигаро.
«Женитьба Фигаро» значительнее, серьезнее, смелее ставит соц. Проблемы.
Плебей и аристократ – враги. Между ними ожесточенная война. В их противопоставлении, в их борьбе – сценический нерв пьесы. Фигаро гневен, Фигаро готовится к бою. Но это не будет открытый бой: ведь силы не равны. Фигаро прошел суровую школу жизни и рано познал нравственные законы общества, разделенного на господ и рабов.
Перед нами не просто весельчак, неунывающий мастер хитрой интриги, но человек, наделенный огромными силами ума и характера. Жизнь Фигаро – постоянная, незатихающая, напряженная и ожесточенная борьба простолюдина за свое существование. Он перепробовал все профессии: был парикмахером и драматургом, занимался медициной и политической экономией, сталкивался с судебными властями. За критические выступления в печати подвергался правительственным репрессиям, сидел в тюрьме. И этот тернистый путь Фигаро проходит, не теряя ни своей жизнерадостности, ни оптимизма.
Фигаро и Сюзанна утверждают себя в жизни сами, ни от кого не ждут помощи, ни на кого не опираются. Ум, воля, сознание своей правоты – вот их оружие! И они верят в его силу. Они относятся к своим господам с некоторой долей снисходительного презрения: на стороне господ богатство и знатность, но очевидная несправедливость, сами же господа – существа слабые, неспособные постоять за себя. Фигаро и Сюзанна – люди с сильной волей. Они не станут унывать и умеют добиваться своего. Отсюда проистекает их покоряющая веселость, их неиссякаемый оптимизм. Автор их любит, любуется ими, постоянно, всегда, и своею любовью к ним заражает зрителя.
Фигаро выступает обвинителем всей общественной системы. Его критика поднимается до самых верхов госаппарата.
Бомарше хорошо знал придворную жизнь. И то, что знал драматург, иносказательно, с веселой шуткой поведал народу его герой.
Фигаро срывает маски. Разоблачает полите милосердие.
Просветительский характер пьесы подчеркивается заключительными водевильными куплетами. Здесь имя Вольтера, здесь славица уму, талантам, здесь снова, как лейтмотив всей пьесы, - мысль о ничтожестве сословных привилегий.
Однако если политическая тема – гл тема комедии, то она не единственная. Вторая, органически сливающая с первой, придающая всей пьесе особый колорит, - это тема любви. У всех героев комедии на устах слова любви. Любят Фигаро и Сюзанна, любят граф и его юная супруга, влюблен даже Базиль, любовь как что-то прекрасное. Жизнерадостный Бомарше изобразил чувство любви с изяществом и оптимизмом. Все искрится радостью. По принципу антитезы построены все диалоги. Язык Бомарше энергичен и выразителен,
В комедиях все бьет в одну цель. Соц. конфликты раскрываются через конфликты сценические, через систему художественных средств и образов. Напряженный, контрастный диалог с характерной для Бомарше речевой антитезой наполнен духом борьбы, волнений, страстей предреволюционных лет. И даже праздничный, ярко расцвеченный, нарядный колорит их – и тот свидетельствует о вере в победу приближающейся революции.
Эволюция образа Фигаро в «трилогии» П. Бомарше.
«Севильский цирюльник» (1775) сначала имел форму «парада», затем — оперы, и лишь затем комедия обрела форму, в которой стала известной многим поколениям зрителей. Много нового привнес Бомарше и в характер ловкого слуги - Фигаро. В его монологах, не имеющих прямого отношения к интриге комедии, звучит авторское «я». Это слуга, который протестует сознательно и всерьез, он открыто осуждает своего господина (в отличие, скажем, от мольеровского Сганареля, суждения которого о Дон Жуане, язвительные и справедливые, никогда не были обращены прямо к хозяину, а выражались в репликах «в сторону»). Слова Фигаро становятся обвинительным актом
ипротив всего общества, посягая на его устои. По традиции Фигаро именует графа «Ваше сиятельство», «Монсеньор», но по существу он не питает к нему никакого уважения. В уста Фигаро Бомарше вкладывает и слова-размышления о «республике литераторов», изобличая своих противников, ничтожных «насекомых», мешавших ему творить. Даже современный зритель, уже не понимающий прямых намеков, с увлечением и негодованием слушает этот монолог, потому что он вызывает сочувствие к Бомарше. Острообличительный характер носит образ Базиля. Знаменитая его тирада о клевете словно воссоздает портрет бесчестного советника парламента Гезмана. Это наглый плут, который служит лишь тем, кто больше заплатит. Рисуя образ неправедного судьи, Бомарше не ограничивается критикой одного порочного человека, он ставит под сомнение справедливость общественной системы, при которой процветают подобные типы.
В «Женитьбе Фигаро» герой становится доверенным лицом графа Альмавивы. Он собирается жениться на горничной графини Розины — Сюзанне. Но граф, увлекшись Сюзанной, хочет сделать ее своей возлюбленной, воспользовавшись старинным феодальным правом первой ночи. По ходу пьесы Фигаро ведет с графом упорную борьбу за свое право влюбленного и человеческое достоинство. В конфликте «хозяин — слуга» проигрывает граф. Ум, хитрость, мужество простолюдина Фигаро оказываются сильнее сословных привилегий графа. Комедия Бомарше стала сознательным политическим актом: в ней отрицались произвол, законы, принятые в несправедливо организованном обществе. Благодаря большому политическому опыту, Бомарше сумел правильно оценить силу, но главное — слабость абсолютной монархии. Фигаро служил графу, когда считал, что его дело справедливо (помогая браку с Розиной), но он активно и упорно борется с ним, когда тот проявляет жестокость. Фигаро из тех, кто разрушает установленный, но неразумный порядок, меняет сложившиеся несправедливые отношения.
«Женитьба Фигаро» — блестящая комедия интриги; это музыкальная пьеса (вспомним вокальные номера в сцене суда в третьем акте): в ней воссоздана точная и детальная картина нравов Франции (то, что действие происходит в Испании, не обмануло зрителя); история любви, изображенная в пьесе, почти трагична; социальная сатира не знает себе равных на французской сцене. Но главным в пьесе остается характер Фигаро, который наделен многими автобиографическими чертами. Это проявляется в репликах Фигаро, взятых вне контекста пьесы.
Фигаро сразу догадывается о намерениях графа и отказывается отправиться с его поручением за пределы замка: он не намерен трудиться для Альмавивы, задумавшего соблазнить его возлюбленную. Фигаро ведет несколько интриг сразу, считая себя прирожденным царедворцем; он сразу постигает смысл этого трудного ремесла, которое состоит в том, чтобы «получать, брать
ипросить». Однако он ни за что не допустит, чтобы его оскорбляли, он умеет постоять за себя. Он заявляет графу, что с умом и талантом продвинуться по службе невозможно, что всего добивается лишь раболепная посредственность. Законы же снисходительны к сильным и неумолимы к слабым. Особое значение имеет монолог Фигаро в пятом действии; этот монолог нарушал все существовавшие дотоле законы драматургии — на протяжении длительного времени на сцене говорит слуга, и не о ходе интриги, а об обществе, о себе, о том, что сильные мира сего не всегда сильны разумом, что они дали себе труд лишь родиться, но не приложили никаких усилий, чтобы достичь своего благополучия.
Так кто же такой Фигаро? Он — молодой человек, жаждущий удовольствий, ради куска хлеба не брезгующий никаким ремеслом, сегодня — господин, завтра — слуга, в зависимости от прихоти судьбы, оратор в минуту опасности, поэт в минуту отдыха, при случае — музыкант, порой — безумно влюбленный; он все видел, всем занимался, все испытал. Таким был и сам Бомарше. Своеобразным завершением «Женитьбы Фигаро» стала последняя часть трилогии о Фигаро — «Преступная мать» (1792), появление которой было связано со стремлением к эстетическому обновлению жанров на французской сцене в годы революции. Бомарше делает попытку создать нечто наподобие мелодрамы, откликаясь, как всегда, на требование времени. «Второй Тартюф», как он назван в предисловии, подлый Бежарс вносит смятение и горе в семейство Альмавивы, но с помощью Фигаро все конфликты к общему благополучию улаживаются. Однако подлинных противоречий в этой пьесе нет, а значит, отсутствуют и живые характеры, и динамичное действие. Персонажи, знакомые нам по «Женитьбе Фигаро», предстают здесь умиротворенными, умудренными жизнью, готовыми пойти на компромисс, признать свои заблуждения и простить их другим. Прежнее искрометное остроумие сменяется преувеличенной чувствительностью и риторикой. Хотя действие пьесы, согласно авторской ремарке, происходит в 1790 г. в Париже, напряженная атмосфера первых лет революции почти не получила в пьесе отражения — она сводится к беглым упоминаниям о разрешении разводов, о собраниях в революционных клубах и к требованию Альмавивы не употреблять при обращении к нему его графского титула.
30. Сентиментализм в Англии. Томсон. Юнг. Грей.
Родиной сентиментализма была Англия. В конце 20-х годов XVIII в. Джеймс Томсон своими поэмами «Зима» (1726), «Лето» (1727) и т. п., впоследствии соединёнными в одно целое и изданными (1730) под названием «Времена года», содействовал развитию в английской читающей
публике любви к природе, рисуя простые, непритязательные сельские ландшафты, следя шаг за шагом за различными моментами жизни и работ земледельца и, видимо, стремясь поставить мирную, идиллическую деревенскую обстановку выше суетной и испорченной городской.
В 40-х годах того же столетия Томас Грей, автор элегии «Сельское кладбище, оды «К весне» и др.,
подобно Томсону, старался заинтересовать читателей деревенскою жизнью и природою,
пробудить в них сочувствие к простым, незаметным людям с их нуждами, горестями и верованиями, придавая вместе с тем своему творчеству задумчиво-меланхолический характер. Другой характер носят знаменитые романы Ричардсона — «Памела» (1740), «Кларисса Гарло» (1748), «Сэр Чарльз Грандисон» (1754) — также являющиеся ярким и типичным продуктом англ сентиментализма. Ричардсон был совершенно нечувствителен к красотам природы и не любил её описывать, — но он выдвинул на первое место психологический анализ и заставил англ, а затем и всю евр публику живо интересоваться судьбою героев и особенно героинь его романов.
Лоренс Стерн, автор «Тристрама Шенди» (1759—1766) и «Сентиментального путешествия» (1768; по имени этого произведения и самое направление было названо «сентиментальным») соединял чувствительность Ричардсона с любовью к природе и своеобразным юмором. «Сентиментальное путешествие» сам Стерн называл «мирным странствием сердца в поисках за природою и за всеми душевными влечениями, способными внушить нам больше любви к ближним и ко всему миру, чем мы обыкновенно чувствуем».
Кладбищенская поэзия — условное обозначение поэтического направления в сентиментализме. Кладбищенская поэзия является наиболее резким тематическим выражением общего настроения меланхолии и отречения, хар-го в эту эпоху англ. поэзию природы. Развитие темы экзотизма сельской жизни и ландшафта в силу распада соц. базы дворянства как класса приводит к меланхолическим пейзажам, к поэтическим мотивам ночи или вечера, тумана, зловещего пейзажа. Нейтральный ландшафт сменяется таинственным и страшным: лес — пожарищем, руинами, наконец, кладбищем. В то же время заимствованный у буржуазии рационалистический протестантизм становится мистическим. Возникает англ предромантизм: мистическое возрождение готики, меланхолическое, примиренное любование природой, оссианизм, сентиментализм и, как высшая его точка, кладбищенская поэзия, мысли которой о тщете мира,
грусть, зловещий поэтический пейзаж, кладбище (или символ его — руины) как непременное место наблюдения, примиренно-безнадежный тон авторского монолога.
Типичными предшественниками направления можно считать Р. Блэйра (1699—1746) и Э. Юнга («Жалоба, или ночные думы о жизни, смерти и бессмертии»).
Одно из самых известных произведений кладбищенской поэзии — «Элегия на сельском кладбище Томаса Грея, дважды переведенная Жуковским.
Самые известные кладбищенские поэты — Томас Парнелл, Томас Уортон, Томас Перси, Томас Грей, Джеймс МакФерсон, Уильям Коллинз, Марк Акенсайд, Джозеф Уортон, Генри-Кирк Уайт. «Сентиментальное путешествие по Франции и Италии».
Книга вышла в 1768. Книга осталась неоконченной. «Путешествия по Италии» так и не появились. Автор скончался, не завершив своего труда.
Жанр путешествий был модным. Открытие новых земель, уже достаточно интенсивная мировая торговля, завоевание колоний и, наконец, образовательные путешествия знатных молодых людей, совершаемые обычно в Италию, родину искусств, - всё это обусловило и появление жанра путешествий, и его расцвет. Однако «Путешествие …» Стерна было особого рода, на что указывало словечко «сентиментальное».
Есть путешественники праздные, пытливые, тщеславные, он же , Стерн (или пастор Йорик, так именовал себя писатель), - путешественник чувствительный ,т.е. искатель чувств.Писатель не идеализирует чел и показывает, как добрые побуждения борются в нем с себялюбием, эгоизмом, корыстью, самолюбием и тщеславием.
Мир чувств, который прославляет Стерн, имеет особое значение в его философии жизни.
Природа и чел мир несовершенны. Они постоянно являют взору душераздирающие картины. Куда уйти от них, куда скрыться от страданий и печалей мира? Только в мир чувств.В сущности, Стерн при всем жизнелюбии очень трагичен. Все его герои уходят от борьбы, от страшных реальностей в какой-то изобретенный ими тихий уголок маленьких радостей.
31. Новаторство «парадоксальных» романов Л.Стерна. Стерн как представитель
сентиментализма.
Обострение общественных противоречий во второй половине XVIII в. вызвало появление в английском Просвещении нового литературного направления — сентиментализма. Его характерной чертой является обращение к чувству, как высшему началу жизни. В сентиментализме отразились первые сомнения в разумности нового строя жизни. Политически еще не осознанное, смутное ощущение противоречий буржуазной цивилизации находит себе выражение в сентиментальной меланхолии и обращении к природе. Ранним проявлением этих настроений в английской литературе была так называемая кладбищенская поэзия Томсона, Грея, Юнга, Крабба и др. Более значительным является творчество Оливера Голдсмита (1728—1774). В его поэме «Покинутая деревня» и романе «Векфильдский священник» идиллические картины патриархального мира и элегия по поводу его неизбежной гибели сочетаются с трезвой критикой буржуазных порядков.
Самым крупным представителем сентиментализма был Лоренс Стерн (1713— 1768). Его роман «Сентиментальное путешествие» дал название всему литературному направлению. В «Тристраме Шенди» Стерн пародирует весь идейно-художественный строй просветительского романа: он издевается над здравым смыслом буржуа — героя литературы XVIII в. и находит крупицы поэзии только в эксцентрических причудах и добром сердце своих милых чудаков из Шенди Холла — этого последнего осколка старой патриархальной Англии.
Произведение Стерна глубоко уходило своими корнями в почву реалистическихтрадиций английской и мировой литературы. И вместо с тем оно представляло собойакт открытого неповиновения традициям. Роман Стерна был и похож, и демонстративнонепохож на все романы, которые под разными наименованиями - "Жизни и удивительныхприключении...", "Похождений..." или "Истории..." такого-то героя или героинипредлагали читателям Дефо, Ричардсон, Фильдинг и Смоллет. Недаром и озаглавленон был по-новому - "Жизнь и мнения
Тристрама Шенди, джентльмена": это неожиданноесловечко "мнения" уже возвещало новый оборот, который Стерн придал повествовательномужанру.
Казалось бы, здесь было все, что обычно присутствовало в английском просветительскомромане. Читатели привыкли к тому, что им рассказывалось о происхождении и воспитаниигероя. И Стерн с готовностью делает то же самое, - но как?! С обезоруживающейсловоохотливостью он сообщает все относящиеся и не относящиеся к делу подробности,начинает свой рассказ даже не с рождения, а с зачатия героя, тратит сотни страницна то, чтобы описать его появление на свет и на протяжении девяти томов едва-едваможет довести историю воспитания злополучного Тристрама до того времени, когдаему исполнилось пять лет.
Читатель рассчитывал найти в романе любовную интригу, Стерн неукоснительноследует и этому обычаю, - но, вместо того чтобы изобразить пылкую страсть юногогероя, повествует о комических злоключениях его пожилого чудака-дяди, атакованногонекоей предприимчивой вдовой.
Читатель ждал, что автор выкажет и некоторую ученость. Стерн оправдывает этинадежды с лихвой, обрушивая на бедного читателя целую лавину греческих, латинскихи прочих цитат из древних и новых философов, богословов, схоластов, писателей.С напускной важностью он вводит в роман целые страницы латинского текста (икакого текста!), сопровождая их параллельным переводом, который, при ближайшемрассмотрении, оказывается не слишком-то точным. Какая пища для будущих комментаторов,- или "корка для критиков", как более непочтительно определит это сам Стерн.
Наконец, в романе полагалось быть и морали: прямо или косвенно автор старалсявнушить читателю здравые понятия о велениях разума и законах человеческой природы,"Мораль", посвоему, есть и у Стерна. Но сколько коварного лукавства в "мнениях"Тристрама Шенди; как охотно противоречит автор самому себе, никогда не забываяоб относительности всех людских представлений; и как легко ошибиться, принявза чистую монету его иронию!
Нельзя не согласиться с замечанием американского литературоведа Дилуорта,по словам которого "ропот пародии" слышится во всей оркестровке романа Стерна.В процессе бурного и блистательного развития английского романа XVIII века пародиявообще играла огромную роль. В свифтовских "Путешествиях Гулливера" ощущаетсяпародия на "Робинзона Крузо" Дефо; Фильдинг пародировал "Памелу" Ричардсонав "Приключениях Джозефа Эндруса". В "Тристраме Шенди" видят иногда пародию на"Историю Толи" Джонса, найденыша" Фильдинга. Но вернее было бы сказать, чтоСтерн пародирует все просветительские романы, пописанные его предшественниками.
Вся книга Стерна в этом смысле может быть воспринята как грандиозная шуткав девяти томах, как блестящая литературная мистификация, автор которой, но выразительной английской метафоре, "опрокидывает тележку с яблоками" и оставляет изумленных читателей на развалинах, казалось, столь прочного здания нравоописательного и нравоучительного романа.
Но это - только одна сторона удивительно многогранного "Тристрама Шенди".
Как бы ни подшучивал Стерн над своими предшественниками и современниками, писателями Просвещения, как бы ни пародировал их, - он и сам принадлежал к этому могучему демократическому течению, оставившему столь глубокий след в общественной мысли и искусстве XVIII столетия. Когда Тристрам Шенди, в начале второго тома своего жизнеописания, восклицает: "ведь пишу я с просветительными целями", этоне просто шутка.
Правда, во всем, что касается политики, Стерн подчеркнуто осторожен. Он сам признавался, что ему далеко до свифтовского "яростного негодования": "Свифт сказал сотню вещей, какие мне возбраняется говорить - раз я не являюсь деканом собора св. Патрика".
И все же и в "Тристраме Шенди" прорываются иногда ядовитейшие сентенции о правителях и монархах, - вроде пророческой фразы: "Худые, значит, пришли времена для королей, коли их топчут такие маленькие люди, как я", или саркастического обращения ко всем "гонящим... а также и гонимым, как индюки на рынок, хворостиной с пунцовой тряпкой". И когда один из друзей Стерна, боясь, как бы автор "Тристрама Шенди" не скомпрометировал себя слитком вольным сочинением, напомнил ему о необходимой осторожности, писатель ответил ему твердо; "Я буду осторожен, как требует благоразумие, по осторожен при этом также и в том, чтобы не испортить
мою книгу". Это было написано еще в 1759 году, когда рукопись начальных томов "Тристрама" могла быть известна только небольшому кругу единомышленников Стерна.
И он с жадным любопытством вглядывается во все мелочи бытия - для него как художника нет жеста, нет интонации, которые не имели бы своего скрытого значения: ведь в каждом из них проступает какая-то особая, неповторимая сторона человеческой природы.
За словами он умеет слышать и молчание, которое иногда говорит больше слов. И своеобразный синтаксис, и даже сама пунктуация его повествования - эти то громоздящиеся друг на друга как торосы, то внезапно обрывающиеся фразы, эти тире, обозначающие многозначительные паузы, - служат графическим выражением его художественного новаторства
32. Предромантизм в англ.лит-ре 18в. Р.Бернс, тематика и поэтические приемы лирики.
Предромантизм (англ. просветит. лит-ра) выразил разочарование в просветит. идеях, но возник в рамках просветит. литры. Возрождается интерес к нац.прошлому, идеализируется и
поэтизируется средневековье.
Интересн.пример: «Песни Оссиана» Дж.Макферсона (1760)-одна из самых знаменитых мистификаций. Книга вышла в свет как переводы с кельтского старинных нар.баллад. В действительности - это было сочинение самого Макферсона. Он воспользовался ирландскими сказаниями, перенес их действие в Шотландию, дал героям кельтские имена. В этой книге старый оссиан, переживший всех своих соплеменников, бродит среди разв.замка и вспоминает подвиги своего отца – война Пингала.
Главноеособое меланхолическое настроение, поразившее и захватившее всю Европу.
В противоположность рассудочности просв.литры предром-зм сосредоточил своё внимание на таинственном, непознаваемом, необычайном. Именно эти св-ва отличают готический роман, или роман ужасов.
Гораций Уолпол «Замок Отранто», Анна Радклиф «Удольсфские тайны», Мак Льюис «Монах». Уолпол – внешние ужасы, Радклифвнутр.ужасы, в головах героях, реалистично.
Роберт Бернс. Его стихи отличают органич.связь с нац.фольклором. Нар.баллады и предания под его пером превратились в шедевры мир.поэзии. Многие стизи музыкальные, стали песнями. Напр., «В полях под снегом и дождем». Главное –простота, искренность, естественность, человечность, добрый и в то же вр.лукавый юмор.
От поэзии Бернса исходит здоровый дух чувственности. Его любовная лирика прекрасна. Вней нет ничего от утонченной равращенности поэтов эпохи Реставрации, но она чужда и чопорному целомудрию пуританской лирики. Б.воспевает здоровую любовь, естественное взаимное влечение полов. Из всех песен,сочиненный поэтами о любви, песни Б. в ряду самых чистых и поэтичных. Бернс весел, жизнерадостен, задорен, часто дерзок, насмешлив. Ему нравится жизн.сила во всем, он любуется природой, но без умиленности, свойственной сентим.поэзии его дней. Он поет гимн природе, ячменному зерну (символ вечной жизни) Она неистребима, в ней вечная тяга к воспроизведению, воля к созиданию нов.жизни. «Джон-Ячменное зерно»-так назыв этафилософ.баллада.
Поэт написал немало насмешливых эпиграмм. Достанется от него и кичливому лорду, и корыстной богачке, и попам. Ненавистен он ханжескую физиономию служителя христианского культа. Его веселая поэма «Тэм оШентер» полна народного юмора. Шабаш ведьм, кот привиделся подвыпившему Тэму, праздничен и шутлив, и конечно лишен мистического ужаса, излюбленного поэтами сентимен-ми , а позднее поэтами-романтиками в подобных сюжетах. В конце 18в.Бернс внес в англ.литру ту струю бодрости, нравственного здоровья и оптимизма, в кот она так тогда нуждалась. Даже соц.тема обретает жизнерад.звучание. «Был честный фермер-мой отец», «Горной маргаритке», «Честная бедность», «Веселые нищие»
33. Готический роман Примечание: не забываем рассказать и о предромантизме.
Предромантизм ранее всего заявляет о себе именно в английской литературе XVIII в. Здесь, в стране, уже пережившей в XVII в. буржуазную революцию, а во второй половине XVIII в. вступившей в полосу новой социальной ломки, связанной с аграрным и промышленным переворотом, ранее, чем в других государствах Европы, обнаружились противоречия буржуазного общества, поставившие под сомнение иллюзии Просвещения.
Английская предромантическая литература 60-90-х годов XVIII в. неоднородна по своим социальным и идейным предпосылкам. В одном и том же жанре готического романа, например, выступает, с одной стороны, аристократ Уолпол, презиравший демократическое творчество Филдинга и Голдсмита и противопоставивший их реализму культ романтически стилизованной феодальной старины. А с другой стороны, Радклиф, разделяющая с руссоистами их демократические идеалы простой, естественной жизни, которой, однако, в ее романах постоянно угрожают темные силы феодального деспотизма, анархии и суеверия. Многообразно протекает в эту пору и пересмотр просветительской эстетики. Возрождается интерес к давно забытым Спенсеру и Чосеру; у Шекспира и Мильтона выделяются как самое значительное их фантастические, грандиозные или меланхолические образы. Берк отстаивает в противоположность просветительской триаде Истины, Добра и Красоты эстетическую ценность
Возвышенного: ужасные, таинственные, отталкивающие картины могут потрясать воображение, даже если в них нет ни Добра, ни Истины, ни Красоты. Если для Шефтсбери понятия рыцарство и
Средневековье звучат как синонимы варварства и неразумия, то Херд объявляет рыцарское Средневековье драгоценным источником вдохновения для поэтов.
Одним из самых популярных жанров предромантической литературы в Англии был готический роман, или, как его называли иногда, роман ужасов. В нем особенно наглядно проявилась переоценка ценностей Просвещения, возвещенная теоретическими трудами Берка, Херда и др. Жизнь предстает здесь не разумно постижимой, а таинственной, полной роковых загадок; в судьбу людей вмешиваются неведомые, зачастую сверхъестественные силы. Смутные предчувствия, зловещие предзнаменования, ужасающие происшествия становятся главными двигателями повествования.
Автор первого готического романа, Замок Отранто 1764, Хорэс Уолпол 1717-1797 объяснял возникновение своего замысла логикой сновидения: ему приснилась гигантская рука в железной перчатке, лежащая на перилах лестницы древнего замка. Из этого сна вырос якобы и весь роман, полный таких же фантастических и наивных чудес. Уолпол оказался родоначальником нового жанра романа, воздействие которого испытали на себе в XIX в. даже столь самобытные художники, как Скотт, молодой Бальзак и молодой Гюго.
Анна Радклиф 1764-1823, автор прославленных в свое время Удольфских тайн 1794, Итальянца 1797 и др., придала готическому роману большую поэтичность, внесла в него более тонко разработанную игру светотеней. Душевные бури, переживаемые ее персонажами, часто соотнесены с эмоционально переданными пейзажами, играющими значительную роль в ее книгах. Ее романы полны неотразимого и опасного очарования; они способны пробудить своеобразное меланхолическое безумие в отдающейся им душе… шпили ее башен всегда посеребрены лунным светом, а чащи ее лесов озаряются только бледными вспышками молнии; сумеречная тень лежит на ее изображении нравственного, так же как и физического мира. Радклиф, однако, еще старалась соблюсти в своих романах компромисс с просветительской эстетикой. Непостижимые тайны и ужасы, поражающие воображение ее героев и особенно героинь, в конце концов неизменно получают рациональное, даже прозаическое объяснение.
Иной характер приобретает готический роман в творчестве Мэтью Грегори Льюиса 1775-1818, автора Монаха 1795-1796. В этом сочинении, отмеченном уже явными признаками эпигонства, Льюис стремится прежде всего к сенсационному нагромождению сверхъестественных ужасов, отталкивающих преступлений от кровосмешения до матереубийства, проявлений патологической, садистской, извращенной эротики. Мир Льюиса — смятенный, хаотический мир, где люди одержимы роковыми, необузданными страстями; сатанинское наваждение — главный двигатель
зловещей истории монаха Амбросио, который, поддавшись дьявольскому искушению, отпадает от церкви, поклоняется Сатане, совершает с его помощью чудовищные злодейства.
Из лекции:
-с сентиментализмом сближает интерес к природе, но у сентименталистов природа знакомая автору и читателю, а у предромантистов – экзотические, чуждые пейзажи;
-сентименталисты и предромантисты предпочитали чувство, а не разум;
1909 год, Морне: «Предромантизм (из литературной статьи) – одна из форм перехода от Просвещения к Романтизму». Его питает Просветительская культура, вступившая в фазу кризиса. Готовит почву для романтизма.
- в готическом романе основа картины мира – воображение и фантазия; Готическая архитектура = варварская (название идёт от племён готов, т.е. варваров).
Уолпол:
-увлекался средневековой культурой, даже выстроил себе виллу, которая была уменьшенной копией готического дворца. Постоянно шастали посетители, что сперва очень нравилось автору, а после порядком надоело.
Просто знать: Novel – просветительский роман (правдоподобие в изображении жизни) romance – готический роман (фантазия, воображение)
В «Замке» интересна инверсия Эдипова комплекса: отец встаёт на место сына (хочет жениться на невесте погибшего сына).
Характеры героев просты и примитивны, четко делятся на положительных и отрицательных. Только в Манфреде есть глубина, но она иллюзорна. Есть версия, что главный герой романа – сам замок (из тенденции выводить имя главного героя в название). Композиция: дробит повествование на отдельные фрагменты, в каждом из которых напряжение доведено до кульминации.
Анна Радклиф:
-действие всегда не в Англии, либо в Италии, либо на Юге Франции ( потому что это католические страны, там нет здравомыслия протестантов, они верят в мистическое) + точно нельзя определить век, нет узнаваемых реалий. Главная героиня – молодая девушка, сирота. В финале всегда брак с любимым человеком. Обстановка: старые замки, аббатства, леса, горные массивы;
-создать эффект кошмара через чувства истерической девушки;
-очень живописные пейзажи.
1790г. – «Сицилийский роман»
1791г. – «Роман в лесу»
1794г. – «Удольфские тайны»
1797г. – «Итальянец»
Мэтью Льюис:
-Написал «Монаха» в 19 лет, первый и последний роман;
-место действия – Испания (Мадрид);
-критик Колридж: «Родители бледнели, увидев книгу в руках своих детей…».
34 Преодоление сентиментализма в творчестве Р. Бернса Необычайнейшим из людей и самым гениальным поэтом Шотландии назвал Вальтер Скотт
Роберта Бернса Robert Burns, 1759 — 1796, бедного крестьянина, ставшего выдающимся художником слова.
Как человек и как поэт Бернс формировался под перекрестным влиянием двух национальных культур, шотландской и английской. Их взаимодействие сложилось издавна, но после унии общегосударственным языком стал английский, а шотландский был низведен до уровня диалекта. Господствующие классы Англии пытались насадить свою культуру, что не могло не породить в побежденном, но не сломленном народе упорного желания сохранить национальные традиции, сберечь родной язык. Творивший в этих условиях Роберт Бернс сумел подняться и над рабским преклонением перед английской культурой, и над национальной ограниченностью, сумел вобрать
всвою поэзию все лучшее из обеих литературных традиций, по-своему осмыслив и синтезировав их.
Образование его ограничилось уроками отца, знавшего грамоту и счет, чтением скудной, но бережно хранимой домашней библиотечки. Страсть юноши к знаниям заметил и развил скромный сельский учитель, друг его отца. Богатый духовный мир поэта, его великолепное мастерство — все это обретено в непрерывном и упорном самообразовании.
Бернс не был поэтом какого-либо литературного направления. В эпоху, когда сентиментализм и предромантизм уступали место романтизму, он был поэтом-реалистом, и корни его творчества были в жизни и поэзии его народа. Гений Бернса поднял все то, чем дышала народная песня, на высоту великого искусства. Труд и нужда, любовь и борьба рядового шотландского фермера обрели у Бернса значение огромных поэтических фактов. Его поэтическое чувство природы — это чувство человека труда, повседневно покоряющего ее и в то же время связанного с ней всем существом. Его отношение к людям и обществу определяется том, что он бедняк и собственность
внем не убила человечности. Поэтому лирический герой Бернса — это свободный человек. Правда, он все время чувствует гнет нужды, гнет богатых. Но так как свободу он ценит выше всего, то он предпочитает свою честную бедность всем почестям и материальным благам.
В интенсивном становлении социального опыта Бернса и его революционно-плебейского мировоззрения открывались все новые возможности и грани. Новаторское направление своего времени — сентиментализм — Бернс подверг критической оценке, отбросив в нем то, что он назвал жеманством слезливую чувствительность, пассивность, религиозные иллюзии авторов и их героев. В предромантизме он не принял поэтизацию отчаяния и ужаса перед жизнью. Центральная тема предромантиков — всесилие дьявола, зла в мире — решена Бернсом без мистики, в материалистическом плане, содержит политическую оценку реальных сил эпохи. Острый здравый смысл, соленый народный юмор поэта разрушали предромантическую поэтизацию встреч с нечистой силой. Блестящая пародия на предромантические дьяволиады — комическая поэма Бернса Тэм ОШэнтер.
Преувеличенной чувствительности и эстетизированным ужасам Бернс противопоставлял свое представление о назначении искусства, в котором сенсуалистические и материалистические идеи просветительской эстетики слиты с лучшими традициями фольклора. Поэзия, утверждал он, должна быть гуманной и естественной, воспевать историю народа и его героев, звать честных тружеников к свободе и защищать их достоинство.
Очищая стих от напыщенности и штампов, Бернс стремился к максимальной выразительности поэтического слова. В стихах Бернса звучит шотландский диалект; многие из них написаны на мотивы народных песен и сами стали песнями, которые и сегодня поет Шотландия. Обновление и демократизация тематики, языка, художественных средств шли у него в единстве с перестройкой традиционной системы лирических жанров, ее обогащением. Удивительная энергия, острота и богатство суждений, находчивость в полемике и сила аргументов, богатство ритмов и интонаций, удивительная гибкость и красочность народной речи — эти характерные особенности лучших стихотворений Бернса завоевали ему всемирную известность.
С именем Бёрнса связывают особую форму строфы: шестистишие по схеме AAABAB с укороченными четвёртой и шестой строками. Подобная схема известна в средневековой лирике, в частности, в провансальской поэзии (с XI века), однако с XVI века популярность её угасла. Она сохранилась в Шотландии, где широко использовалась и до Бёрнса, но связывается с его именем и известна как «Бёрнсова строфа», хотя официальное её название — стандартный габби, оно идёт от первого произведения, прославившего эту строфу в Шотландии, — «Элегия на смерть Габби Симпсона, волынщика из Килбархана» (ок. 1640 года) Роберта Семпилла из Белтриза; «габби» — не имя собственное, а прозвище уроженцев городка Килбархан в Западной Шотландии. Данная форма применялась и в русской поэзии, например, в стихотворениях Пушкина «Эхо» и «Обвал».
35. Художественное своеобразии драматургии Лессинга
В 50е годы ведущий теоретик в немецкой литературе и театральной жизни. Его эстетические воззрения повлияли на развитие литературы в это время. Поскольку он сотрудничает в разных
журналах, то в одном была опубликована серия его “Литературных писем”, где отражались его взгляды на задачи искусства, что такое поэзия и художественные средства поэзии. В этих письмах он критикует современных немецких авторов за ориентировку на французский классицизм, который был чужд немецкой литературе и противопоставляет фр. Классицизму театр Шекспира. Считает, что следовать нужно ему (ориентировка на природу). Лессинг выступает против нормативных ***
“Лаокоон” – 1768г. В нем он поднимает вопрос о своеобразии разных видов искусства и в частности он выступает против мнения о тоджественности принципов живописи и поэзии. Для поэзии свойственна не только описательность, такой подход сужает ее возможности. Основной материал поэзии - это слово, поэтому поэзия может изображать движение, то есть показывать явление в их движении (движение во времени), то есть поэзия может показывать длящееся действие. В отличии от поэзии живопись изображает предмет в пространстве, но в статике (в определенный временной момент, скульптура точно так же). Выступает против классицизма, поскольку через слово изображаются переживания героев, по мнению Лессинга те против, ***
“Гамубргская драматургия” – труд по теории драмы и театральной критики. Критика -
(Произведением, в котором Л. разрабатывает свою эстетическую систему, является всем нам известный «Лаокоон» (1766), поэтому мы сейчас все дружно напряжемся и будем его вспоминать. А я буду подсказывать (по учебнику и тексту).
В«Л» Лессинг поднимает вопрос о своеобразии различных видов искусства, в определенной мере отталкиваясь от «Критических размышлений о поэзии и живописи» некоего теоретика искусств аббата Дюбо. Одновременно он полемизирует с новейшими критиками, которые, соглашаясь с тем, что поэзия – это «говорящая картина», а живопись – «немая поэзия», забывают о том, что они «весьма различны как по предметам, так и по роду их подражания <природе>».К слову, эта мысль на счет говорящего и немого пришла в голову Симониду – древнегреческому поэту. Эти дураки критики сбили с толку самих поэтов и художников, что «породило в поэзии стремление к описаниям, а в живописи – увлечение аллегориями, ибо первую старались превратить в говорящую картину, не зная в сущности, что же поэзия могла и должна была изображать, а вторую – в немую поэзию, забывая подумать о том, в какой мере живопись может выражать общие понятия, не удаляясь от своей природы и не делаясь лишь некоторым произвольным родом письмен». С голой описательностью Л. борется на протяжении всего трактата. В учебнике сказано, что пассивная описательность резко ограничивает способность поэзии правдиво отражать окружающий мир, лишает ее активного, действенного начала. Что Л. предлагает взамен? Правильно, соблюдать различие между живописью и поэзией. А как? А не забывая, что живопись – искусство пространственное и ее предмет – тела с их видимыми свойствами. Поэзия же искусство временно’е, посему ее предмет – действия (которые происходят во времени одно за другим). Изображать действия живопись может только при помощи тел, поэзия тела – при помощи действий. Помните, у нас в хрестоматиях был отрывок, кажется, про то, как изготовляют скипетр Агамемнона? Главное – Гомер именно показывает скипетр в процессе изготовления, а не просто его описывает. Вот так и всем надо делать.
Из всего вышесказанного получается как бы полемика с классицизмом (говорю «как бы», потому что так написано в учебнике, а у самого Л. я про классицизм не слова не нашла. Может, невнимательно читала?). Поэзия классицизма сосредоточивает свой интерес на внутренней жизни героев, изображаемой главным образом через словесную характеристику психологических переживаний. Лессинг отвергает статический принцип изображения человека в поэзии. Главное – действие, причем в соответствии со своей человеческой природой! Классицистические герои – «гладиаторы», которые свою волю употребляют на подавление своей природы. А все стоическое несценично. Так возникает иной подход к проблеме художественного воздействия на читателя и зрителя. Главная задача поэта – не только быть понятным, создавать ясные и отчетливые образы. Поэзия воздействует на чувства, стремится породить иллюзию подлинности, достоверности изображаемого.
Различия между живописью и поэзией Л. устанавливает, сравнивая скульптурную группу, изображающую гибель троянского жреца Лаокоона и двух его сыновей, с описанием этого эпизода в «Энеиде» Вергилия, а еще разных сцен из «Илиады» и каких-то картин.
В1767-68 гг. Л. издавал журнал « Гамбургская драматургия», где критиковал театр фр. классицизма с позиций теоретика буржуазной драмы. Ему не нравятся: искусственное величие классиц. героев,