С.Ф. Платонов (1860—1933)

Создание Избранной рады Платонов связывает с тем, что в результате «народного бунта» 1547 г. Иван IV лишился «опеки Глинских»; «духовным сиротством злострастного царя» воспользовались «случайные люди», не входившие в состав правящей знати — Сильвестр и Адашев.

Избранную раду историк считает «частным кружком», в котором «временщики» собрали «доброхотствующих» друзей. Этот кружок связал царя полной зависимостью перед своей программой действий. Историк отмечает наличие в составе Избранной рады преобладающего «княжеского элемента». Иван IV постепенно вышел из-под влияния Избранной рады, которая — вольно или невольно — превратила царя из «неопытного и распущенного юноши» в искушенного политика.

«Завоевание татарских ханств» было, по мнению Платонова, проявлением «достоинств московского правительства во внешней политике». Историк считает Казань «оплотом против русских» для черемисов (марийцев) и мордвы, противостоявших «колониализационному натиску русского племени».

Главный результат присоединения Казани — то, что уже через два-три десятилетия и сама Казань, и всё Поволжье до Астрахани стали «русской страной», а выход к Каспийскому морю и на азиатские рынки целиком оказался в распоряжении Москвы.

Обострение отношений России с Крымом, Турцией и с «мусульманским миром» в целом Платонов напрямую связывает с «блестящим успехом Москвы на Востоке».

Планы Избранной рады по завоеванию Крыма историк называет «воздушными замками», так как переброска русских войск в Причерноморье была чрезвычайно затруднена из-за больших расстояний и отсутствия стратегических баз на юге. Прорыв крымцев к Москве и ее сожжение было результатом того, что изменники указали крымскому хану обходной путь к Москве. Историк никак не комментирует разгром крымцев при Молодях в 1572 г.

Говоря о «смысле опричнины», Платонов отмечает, что меры, предпринятые при ее учреждении, представлялись современникам «очень странными». «Аграрно-классовый» характер опричнины Платонов видит в том, что Иван IV для ослабления боярской оппозиции вывел потомков владетельных князей с их удельных наследственных земель и тем лишил оппозицию естественной базы. Историк называет борьбу с изменой целью опричнины, а опричников — средством.

Платонов ассоциирует опричнину с «особым двором» и отмечает, что это ведомство, образованное в 1565 г., непрерывно росло до самого конца царствования Ивана IV. В опричнине и терроре, восстановивших всё население против жестокой власти и в то же время внесших в общество межсословную рознь, Платонов видит истоки Смуты.

В Ливонскую войну, по мнению Платонова, Россия была втянута. Историк полагает, что Россия не могла уклониться от того, что «происходило на ее западных границах», что «эксплуатировало ее и угнетало (невыгодными условиями торговли)».

Поражение войск Ивана IV на последнем этапе Ливонской войны объясняется тем, что тогда наблюдались «признаки явного истощения средств для борьбы». Историк отмечает также, упоминая экономический кризис, постигший Русское государство, что Стефан Баторий «бил уже лежачего врага, не им поверженного, но до борьбы с ним утратившего свои силы».

Между опричниной и послеопричным временем Платонов не видит границы — и называет время с 1560 по 1577 г. «одной сплошною эпохою душегубства». Историк полагает, что в 1575—1576 гг., когда Иван IV сделал «великим князем всея Руси» Симеона Бекбулатовича, опричнина именовалась «двором» московского князя, а земщина стала «великим княжением всея Руси».

Главной заботой Ивана IV в последние годы его жизни было укрепление Поволжья и «южной московской окраины».

Одним из «чрезвычайных проявлений» того, что Иван IV постоянно испытывал страх и подозрительность и был склонен к маниакальному садизму, историк считает убийство царем «в припадке гнева» своего сына — наследника царевича Ивана. Тем не менее историк полагает, что Иван IV был всё же «государственным деятелем и политиком крупной величины».

Период правления Ивана IV Платонов характеризует как эпоху, когда «торжество государственного объединения и прикрепления было ... злобою дня, очередным вопросом, занимавшим умы и возбуждавшим чувства». Историк отмечает также, что другими особенностями этого периода стали апология абсолютизма и национального единства, сознание вселенской роли Москвы и — в связи с этим — стремление к общению с другими народностями.