Раскольники

Уже в июне подняли головы раскольники. Среди стрельцов их было немало. Князь И. А. Хованский заигрывал с ними, часто вспоминая свою родословную, которая велась якобы от самого Гедимина. Софья, побаиваясь воинов, не смогла решительно пресечь попытки раскольников вернуть в церкви старые порядки и обряды.

Дело дошло до того, что Никита Пустосвят (единомышленник протопопа Аввакума) навязал ей идею короновать Ивана и Петра по старым обрядам. Трудолюбивый Никита напек просфоры и 25 июня понес их к Успенскому собору, куда со всей Москвы и ближних ее окрестностей спешили люди. «Наша взяла!» — было написано в счастливых глазах раскольника. Но вдруг он оказался в плотном заторе перед Красной площадью и пробиться к Успенскому собору не смог.

Обидная осечка лишь раздразнила староверов. Но ничего страшного, можно будет и перекороновать царей.

Диспут о вере и религии

В Москве собирались раскольники. И. А. Хованский играл с ними в ту же игру, в какую совсем недавно царевна Софья играла со стрельцами. Потомков Гедимина уважали в Европе. Старообрядцы могли сослужить И. А. Хованскому хорошую службу. Софья, нуждаясь в военной силе, разрешила раскольникам, за которых тот просил, устроить в Грановитой палате диспут о вере и религии. Но потребовала, видимо, из чисто женских соображений, чтобы эта важная акция проходила в ее присутствии.5 июня в Грановитой палате состоялся диспут. Хотя, строго говоря, никакого диспута не было и быть не могло.

Раскольники и сторонники патриарха Никона договориться между собой не смогут никогда. Софья это не понимала, да ее и не интересовали проблемы раскольников. Ее интересовала проблема власти. Она попыталась навязать свою волю собравшимся, но Никита Пустосвят ловко увернулся от ее вопроса: «Зачем они (раскольники) так дерзко и нагло пришли во дворец?».

И стал спорить с патриархом и архиепископом Холмогорским Афанасием, с которым в конце чуть не подрался. Стрельцы были на месте. Затем Никита, не обращая внимания на резкие внушения Софьи, грубо отозвался о Симеоне Полоцком. Правительница осадила его. Пустосвят, упорно продолжая свое дело, сказал, что еретик Никон поколебал душою царя Алексея Михайловича.

Тут уж Софья (она твердо стояла на позициях официальной Православной церкви) совсем разгорячилась, всплакнула и ляпнула: «Нам нужно оставить царство и отправиться к христианским королям!». И тут же из толпы раскольников раздался довольный голос: «Вам, государыня, давно пора в монастырь. Полно царство мутить. Для нас двух царей достаточно, были бы они здоровы да крепки умом. А без вас в государстве пусто не будет!»

Бояре и выборные стрельцы горой встали на защиту Софьи, окружили ее, успокоили, уговорили занять свое место. Диспут не получился. В последующие дни Софья — надо отдать ей должное! — обласкала выборных стрельцов, угостила их медом да винами из царских погребов, обещала награды и увеличение жалованья. Стрельцы поняли ее с полуслова и твердо сказали: «Мы против старой веры. Это дело церковное, нас не касаемое. Государыню в обиду не дадим». И начались казни раскольников. Удар по ним нанесли страшный. Раскольники убегали на север, в Сибирь, на запад или вообще покидали Россию.