Билет 13. Философия эпохи Возрождения: особенности. Философия Никколо Макиавелли и Пико делла Мирандолы.

ВОЗРОЖДЕНИЯ ФИЛОСОФИЯ — совокупность философских направлений и учений 14—16 вв., сложившихся первоначально в Италии, а затем и в других странах Европы (гл. о. Западной).

Родоначальником гуманистического движения считается поэт и философ 14 в. Петрарка, проявивший огромную активность в поисках (преимущественно в монастырских библиотеках) неизвестных его современникам произведений античной литературы и философии.

Итальянские гуманисты кон. 14—первой пол. 15 в. Π. С. Салюта™, Л. Бруни, П. Браччолини и др. осознают принципиальное отличие их эпохи от периода Средневековья, (medium aevum — сам этот термин введен ими). Переход от средневекового геоцентризма на позиции антропоцентризма происходил в течение всего 15 в. Он связан, в частности, с произведением Манетти, резко заостренным против средневекового церковного аскетизма, с антиклерикализмом и эпикуреизмом Л. Баллы.

Активным и влиятельным антисхоластическим направлением 15 в. стал платонизм, в значительной мере обязанный своим возникновением в Италии деятельности византийского платоника Шифона. В 1459 во Флоренции появляется Платоновская Академия — кружок гуманистов, филологов и философов, крупнейшими из которых стали М. Фичино и Дико делла Мирандола. Огромное влияние платонизма в 15—16 вв. объясняется принципиальной неприязнью гуманистов к схоластизированному аристотелизму Фомы Аквинского, ставшему официальной доктриной Католической церкви. Флорентийские платоники выдвинули идею универсальной религии (наиболее близкой ей все же признавалось христианство) и провозгласили принцип веротерпимости. В произведениях Николая Кубанского преломились многие идеи античной и средневековой философии — вяофдтическок теологии, неоплатонизма, пифагореизма, номинализма.

К кон. 15 — нач. 16 в. гуманистическое движение становится общеевропейским. Однако центр философии Возрождения по-прежнему находится в Италии. Идеи аристотелизма в сочетании с теорией двойственной истины отстаивал П. Помпонацци. Крупнейшим представителем социальной философии Возрождения в нач. 16 в. был Я. Макиавелли, сформулировавший свою индивидуалистическую концепцию человеческой природы.

В Лондоне в кон. 15 — нач. 16 в. вокруг теолога Дж, Колета (1467—1519) сложился оксфордский кружок христианских гуманистов. Активнейшими членами этого кружка были Эразм Роттердамский, критик схоластики (сатирическая “Похвала глупости”), и его близкий друг Г. Мор, автор знаменитой “Утопии”.

Кризисная ситуация в Католической церкви и воздействие идей Эразма и других гуманистов стимулировали движение Реформации в Германии, Швейцарии и др. странах, приведшее к появлению лютеранства, кальвинизма и других течений, получивших общее название протестантизма. Среди различных проявлений внеконфессионального христианства наиболее влиятельным стало т. н. антитринитарное движение, отвергавшее догмат триединства христианского Бога. В Польше, а затем в Нидерландах и других странах антитринитарии-унитарии именовались социанианами, применительно к которым был употреблен (1564) термин “деист”. Философское осмысление деизма как естественной религии было осуществлено французским социальным мыслителем Ж. Боденом; оно стало одним из главных направлений религиозного вольнодумства.

Успехи реформационных движений привели к перестройке католицизма, принявшей форму Контрреформации; важнейшим ее философским результатом стало появление т. н. второй схоластики — видоизмененного томизма, осуществленного гл. о. Ф. Суаресом.

Антисхоластическая и антидогматическая направленность гуманистической мысли усилилась к кон. 16 в. и нашла яркое выражение в “Опытах” М. Монтеня. Усиление идей скептицизма сочеталось в этом произведении с натуралистическим истолкованием природы человека, что отличает антропологию Монтеня от антропоцентристских воззрений итальянских гуманистов 15 в.

Первостепенным фактом стала гелиоцентрическая концепция Коперника, противостоящая прежнему геоцентрическому пониманию Вселенной.

Важнейшей составной частью философии Возрождения в 16 в. стала натурфилософия — (Парацельс, Б. Телезио, Дж. Кардано, Ф. Патрици, Дж. Бруно, Т. Кампанелла), в контексте которой возникло понятие естественной магии, сыгравшее большую эвристическую роль в становле

нии естественно-научного подхода. Органическая трактовка бытия сочеталась здесь уже с механистическим его истолкованием (отчасти у Николая Кузанского и особенно у Дж. Бруно), развитие естественно-научной мысли шло параллельно натурфилософии Возрождения и в тесном переплетении с ней (открытие Кеплером законов движения планет вокруг Солнца, эпохальные открытия Галилея в астрономии и механике и др.).

Аналитическая методология и идеи механицизма фиксировали уже новый этап развития научно-философского знания 17 в.

ПИКО ДЕЛЛА МИРАНДОЛА

(1463—1494) — ит. гуманист и философ. Учился в ун-тах Болоньи, Феррары и Падуи, где освоил схоластическую традицию аристотелизма и аверроизма, овладел множеством языков, в т.ч. др.-евр. и араб., что позволило ему изучать в оригинале Ветхий Завет и Коран. Будучи живым воплощением духовных крайностей и противоречий Ренессанса, увлекался Каббалой и «натуральной магией» — и в то же время выступал с критикой астрологии, отвергая «предопределение звезд» и противопоставляя ему свободу человеческой воли («Рассуждение против предсказательной астрологии», 1495). Издал в Риме «Философские, каббалистические и теологические заключения» (1486), в которых выдвинул «900 тезисов», отчасти почерпнутых из известных ему религиозно-философских систем, а отчасти сформулированных им самим, и призвал на открытый диспут ученых Европы, взявшись защищать свои положения. Вступлением к «тезисам» послужила «Речь о достоинстве человека», в которой развивалась мысль о том, что признаком человека является не столько его центральное положение в Космосе, сколько способность выходить за пределы царства форм, его власть над собственной природой как результат того, что он не имеет природы. Человек — «творение неопределенного образа», у которого нет «ничего собственного», никакого «точного места», словом, никакой «ограниченной природы», законы которой стесняли бы его поступки. Человек в силах «быть тем, чем хочет». Папская курия осудила сначала 13 тезисов, а после «защитительной речи» П.д.М. («Апология», 1487) — и все тезисы целиком. П.д.М. был обвинен в ереси, подвергся аресту и вынужден был бежать во Францию. По возвращении в Италию он обосновался во Флоренции, где примкнул к кружку неоплатоников, возглавляемому Марсилио Фичино. В это время создавались его трактаты «Семь аспектов творения» (1490) и «О бытии и едином» (1496), которые не были закончены. В конце жизни проникся проповедями Дж. Савонаролы, благодаря чему усилились его религиозно-мистические настроения. Современники именовали П.д.М. «Князем согласия», поскольку смысл своей деятельности он видел в «примирении философов», исходя из того, что все религиозно-философские учения являются частными примерами единой истины, содержащейся в универсально понимаемом христианстве.

Билет 14. Философия Нового времени: особенности. Философия Френсиса Бэкона. ФИЛОСОФИЯ НОВОГО И НОВЕЙШЕГО ВРЕМЕНИ — период в развитии философской мысли (17—19 вв ), давший созвездие выдающихся мыслителей различных стран и народов При всей уникальности творческого вклада каждого из них можно вьщелить главные идеи и типологические особенности философии этого периода

I Она “выражает в мыслях” масштабную историческую эпоху, цивилизационный смысл которой состоит в инициировании научно-технического развития на основе машинной техники, в последующей модернизации различных сторон человеческой жизнедеятельности, в постепенном освобождении индивидов от крепостной зависимости, сословных привилегий, в отстаивании и законодательном закреплении прав и свобод человека, защите достоинства личности, в развитии культуры на началах просвещения, в реформировании христианства и других вероучений Ответом на потребности и запросы эпохи явились социально-философские, философско-правовые и социально-политические учения и идеи философов Нового и Новейшего времени: 1) учение Ф. Бэкона о “великом восстановлении наук”, содержащее критику схоластики, высокую оценку “механических искусств”, призывы выработать дальновидную политику государства в отношении науки; бэконовский проект общества и государства, основанных на науке, и другие утопии (см. Утопии и антиутопии), воплощавшие мечты о справедливом и разумном общественном устройстве; 2) созданная философией концепция прав и свобод человека, которая легла затем в основу “Декларации прав и свобод человека и гражданина”, американской конституции, и в 19—20 вв. стала одним из краеугольных камней теории и практики демократии; формирование на уровне философской и политико-правовой теории антитезы либерализм—консерватизм, определившей развитие политической практики; 3) теория общественного договора, фундаментальная для многих концепций 17—18 вв. (ее кульминация в демократической теории Руссо), в конце 20 в. вновь обнаруживающая свой актуальный теоретический и практический потенциал; 4) теория разделения властей (законодательной, исполнительной, судебной), оказавшая глубокое воздействие на практику и теорию; начатки теории парламентарной демократии; концепция религиозной веротерпимости, противостоящая различным видам религиозного фундаментализма и фанатизма; 5) оформившаяся в 18 в. социальная философия, философия науки и философия человека Просвещения (идеи “духа законов”, суверенитета и просвещения народа, общественного договора, здравого смысла и др.); 6) “философия права” немецкой мысли 18—19 вв. как развернутая концепция свободы; теория гражданского общества, т. е. системы индивидуально-группового взаимодействия людей на негосударственном уровне, призванной формулировать и представлять конкретные интересы личностей и общественных объединений; теории правового государства; философия культуры и искусства; 7) широкомасштабная нравственная философия — этика как фундаментальная философская дисциплина (Спиноза); исследование морального чувства (английские моралисты 18 в.), изучение связи морали и экономики (А. Смит); новая этика как философия практического разума в учении Канта — с приматом нравственного долга, принципом категорического императива, связующего воедино свободу выбора, долг, моральную ответственность индивида; перевод проблематики морали из сферы индивидуального действия в плоскость “объективного духа” (Гегель) — с различением сферы “морали” (объединяющей умысел и вину, намерение и благо, добро и совесть) и “нравственности” (Sittlichkeit), объединяющей у Гегеля и гегельянцев проблематику семьи, гражданского общества, государства; 8) политэкономические и социально-философские концепции, направленные на оправдание, регулирование и гуманизацию отношений труда и капитала, соответствующих больших и малых групп, социальных институтов, конкуренции и т. д.; 9) марксизм как альтернативный, антибуржуазный вариант социальной философии и идеологии, с точки зрения которого господствующие идеи (в т. ч. философские, художественные и т. д.) Нового времени как эпохи капиталистической общественно-экономической формации суть идеи господствующего, т. е. буржуазного, класса и в силу этого должны быть подвергнуты решительной критике;

10) позитивизм, акцентирующий проблемы философии истории в свете научного и социального прогресса, выдвигающий на первый план принципы общества “индустриализма”, основанного на “позитивном”, т. е. проверяемом опытом и практикой, рациональном знании.

II. Философия Нового времени внесла значительный вклад в выработку фундаментальной картины мира, тесно связанной, с одной стороны, с математикой и естествознанием, а с другой стороны, с метафизикой. При этом в 17 в. Декарт, Паскаль или Лейбниц были одновременно математиками и естествоиспытателями, и созданная ими философская картина мира была естественно-научной. К сер. 19 в. философская и естественно-научная картина мира в известной степени обособляются друг от друга, тем не менее на протяжении всего Нового и Новейшего времени философия, понимающая себя чаще всего в качестве целостной системы, включала философию природы как свою системно-методологическую часть. Для философской картины мира Нового времени характерны следующие идеи и тенденции: 1) в 17 в., особенно для Декарта и картезианцев, типично такое объединение математики, физики и метафизики, при котором математика теснее, чем в античности, сближалась с физикой, благодаря чему обеспечивался логически плавный переход от субстанции к телу, а затем к “математическим”, т. е. так или иначе измеримым, единицам и облегчалась редукция одной-единственной материи, уподобляемой беспредельному телу, к протяжению. Декарт и картезианцы объясняли движение, не прибегая к допущению атомов и пустоты как философско-метафизических понятий (однако при допущении корпускул как частиц вещества) — одновременно с вытеснением понятия “сила” и с отрицанием постоянного места той или иной вещи (относительность движения, отрицание абсолютных точек отсчета); 2) мир представал как упорядоченный, подчиненный строгим законам движения и изменения, как однородный, единый, но одновременно поддающийся аналитическому расчленению и последующему синтезированию; 3) механицизм как подход, основанный на превращении механики в фундаментальную методологическую парадигму познания; взлет его приходится уже на 18 век (философия французского Просвещения). Естествоиспытатель (и философ) рассуждал как (подражающий Богу) механик-конструктор, изгоняющий из природы чудеса и сводящий ее явления к простым и очевидным началам (определение П. П. Гайденко). Этому способствовало сближение “естественного” и “искусственного”: мир тел природы представал как созданный Богом мир “машин”, а человеческое тело — как самая совершенная и изумительная из них; 4) вещи природы, Я как (мыслящая) вещь, “вещи” интеллекта уподоблялись друг другу в том отношении, что трактовались как фиксируемые, исчислимые, разложимые. На основании идеи о равноценности реального и мыслимого строится популярная в 17 в. и весьма перспективная идея “mathesis universalis”, т. е. универсального математико-логического метода; 5) с философией природы и метафизикой Нового времени в целом тесно связано учение о Боге как первоисточнике движения, “примысливаемого” даже к естественно-научным законам движения (спор картезианцев и лейбницеанцев о том, должен ли Бог ежемгновенно “заводить” “часы мира”, как полагал Декарт, или он “заводит” их единожды и затем они работают сами по себе, как утверждал Лейбниц), как источнике внутренней активности в материи, как гаранте метафизического единства мира, и т. д; 6) критика картезианского понимания мира, оказавшего глубокое влияние на науку и философию Нового времени: защита (со стороны Гюйгенса или Гассенди) атомизма через критику принципа беспредельной делимости и утверждение о необходимости допущения пустоты во имя различения “тела” и “пространства”; критика сведения тела и пространства к протяжению и утверждение о “непроницаемости” как более общем и “первичном” качестве материи и тел (Гюйгенс, Лейбниц); попытка Лейбница преодолеть односторонность механицизма и утвердить более динамичную, живую картину мира (монадология}, 7) сильнейшее влияние механики Ньютона (в т. ч., напр., в ранних работах Канта) в 18 и даже 19 в., особенно в трактовке таких понятий, как “материя”, “движение”, “пространство”, “время”, — с точки зрения всеобщего принципа действия и противодействия, закона всемирного тяготения; 8) наметившееся уже в 1-й по. 19 в. у Шопенгауэра и Кьеркегора и воплотившееся затем в учении Ницше, в философии жизни, прагматизме противопоставление “классических”, традиционных, и неклассических тенденций в философском мышлении (в философской антропологии, учении о ценностях, этике, философии религии и др.). В защиту философской классики выступили сторонники неотомизма, неокантианства, неогегельянства. Метафизические основания философской классики были подвергнуты критике представителями позитивизма и неопозитивизма. Одновременно ряд естествоиспытателей и философов выступил в поддержку метафизики, традиций систематической философии (Р. Г. Лотце, Ф. Тренделенбург и др.).

III. Учение о человеке, ставшее ключевым в философии Нового и Новейшего времени, пронизано характерным противоречием. С одной стороны, оно рассматривает человеческое тело как одно из тел природы в физическом и биологическом (физиологическом, антропологическом) аспектах, так что человек предстает здесь как часть природы, подчиненная ее законам. С другой стороны, в философии Нового времени было разработано специфическое учение о человеческой сущности, или человеческой природе (Спиноза, Гоббс, Локк, французские просветители): мощь природы понимается и как мощь всех индивидов, вместе взятых; утверждается “естественное” право индивида, отдельного человека на самосохранение и удовлетворение фундаментально-необходимых потребностей; постулируются как ценности врожденное равенство людей, “естественная свобода человека”, право частной собственности, “общественная сущность человека” (Д. Юм). При этом равенство понимается не как имущественное или сословное, не как равенство задатков и способностей, а как равное право индивидов на защиту жизни, собственности, на сопротивление насилию и подавлению. Важнейшим признаком человеческой сущности считается разумность, понимаемая широко (от рассудка как способности суждения, доказательства, аргументации до разума как мышления, интеллекта, научного познания). Человек наделен не только чувствами и разумом, но и страстями, аффектами, откуда проистекает проблема противоборства разума и страстей и возможностей их обуздания с помощью разума.

IV. Философия Нового времени в целом может быть охарактеризована как рационализм в широком смысле: уверенность в способности разума разгадать загадки природы, познать окружающий мир и самого человека и в конечном счете пре

образовать природу, переделать общество и человека на разумных началах. Высшей целью рационализма считалось рациональное же постижение Бога. В пределах рационализма боролись два подхода — эмпиризм и рационализм (в узком смысле). Не отрицая роли разума, сторонники эмпиризма подчеркивали исходное значение чувственного опыта, выдвигали на первый план наблюдающий и экспериментальный разум. В свою очередь сторонники рационализма, не отрицая значения чувственного познания и опыта, исходными и фундирующими считали идеи разума (напр., в качестве врожденных идей или разумных устремлений, изначально заключенных и в самой природе, и в чувственном познании). В 18 в. и особенно в 19 в. возник настоящий культ разума. Решающей (хотя и не единственной) тенденцией философии Нового времени была ориентация на науку и научное познание как самую высокую форму культуры. Философия стремилась консолидироваться в науку, разработать для себя и других наук “подлинно научный” метод. Это дало основание говорить о “классической” (нововременной) рациональности как о крайнем сциентшзме. Между тем в философии этого периода существовала и другая тенденция — критическое отношение к разуму, которое нашло яркое выражение в широкомасштабной критике разума (его неизбежных заблуждений и антиномий) Кантом и его последователями. V. Заслугой философии Нового и Новейшего времени является широкомасштабное исследование проблем познания и метода, включавшее, во-первых, учение об очищении разума, о “призраках” (идолах), о сомнении как начальном шаге на пути достижения ясного и отчетливого знания, и, во-вторых, собственно гносеологический и методологический анализ. На границе между общей метафизикой и теорией познания располагалось философское учение о субстанции, модусах, атрибутах, велись споры о том, следует ли принять одну субстанцию (монизм), илидве (дуализм), илиследует объявить субстанцию одновременно единой и множественной (“плюральность” субстанций в монадологии). Возникла инициированная Декартом тенденция к (относительному) обособлению “тела” и “души”, понятие которой наполнялось нетрадиционным содержанием и вылилось в дальнейшем (особенно в немецком идеализме 18—19 вв.) в многостороннее исследование понятий “дух”, “разум”, “рассудок”, “рассуждение”, “мышление”, “интеллект”, “интуиция” и т. д. Менее употребительным в 17—18 вв. было понятие “сознание”, хотя тематика его рассматривалась большей частью в рамках понятия “рефлексия”. Но со времени Канта, Фихте, Гегеля понятия сознания и самосознания оказались в центре философских исследований: как индивидуальное сознание и его всеобщие структуры; как тематика “Я”, или индивидуального субъекта (трансцендентализм); как вопрос о способных к объективированию и отчуждению от конкретных индивидов формах (“гештальтах”) сознания и самосознания, приобретающих трансисторическое значение (напр., в “Феноменологии духа” Гегеля); как перешедшее в экспериментальную психологию и физиологию изучение различных форм и структур сознания в их взаимосвязи с реакциями тела; как анализ “противочлена” сознания — бессознательного (Э. Гартман, ранний Фрейд).

Большую роль в гносеологии Нового и Новейшего времени играло учение о методе, тесно связанное с философией науки, логикой, концепциями языка. Начавшееся с устремлений Ф. Бэкона и Декарта разработать несколько простых и ясных правил метода, это учение затем все более усложнялось, превратившись у Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля и их последователей в концепцию диалектических категорий. Вместе с этим изменялись отношения между логикой и гносеологией. Если вначале логика выступает как интегральная, но относительно самостоятельная часть философского знания (напр., у Лейбница), а затем преобразуется в содержательную теорию познания (диалектика категорий), то в конце периода (формальная) логика вновь уходит из-под опеки философии, все более сближаясь с математикой (математическая логика) и лингвистикой. Философское осмысление логики, ее законов и форм (равно как и языка) — постоянный предмет исследования мыслителей Нового и Новейшего времени.

Споры о сущности и специфике философии Нового и Новейшего времени, или “эпохи модерна” (нем. die Moderne, англ. modernity), начались еще в самой этой философии. Ю. Хабермас считает, что наиболее зрелое ее самосознание можно встретить у Гегеля, который выделил такие ее черты, как беспокойство, внутреннее брожение, динамика, дифференциация и обособление, сочетающееся с устремлением к объединению и интеграции, утверждение принципа “субъективности”, расшифровываемого через свободу, индивидуализм, рациональность, автономию деятельности. Наряду с этим Гегель и другие мыслители 19 в. подчеркивают отчуждение индивидов от общества и от самих себя — моменты, ставшие главными у Маркса и в неомарксизме. Критически настроенные Кьеркегор и Ницше акцентируют такие негативные моменты “проекта модерна”, как инструментально-манипуляторская власть разума, науки, официальной религии, лицемерие морали, и т. д. Критика “классической” мысли была подхвачена в 20 в. Туссерлем, Хайдеггером, Расселом, Патером и др., наконец, “постмодернизмом”.

В отечественной мысли наиболее глубокое осмысление кризиса классической философии начинается в последние десятилетия 19 в., прежде всего в работах Вл. Соловьева, и продолжается в сочинениях других выдающихся русских философов серебряного века, ряд идей которых оказались предвосхищением тех новых тенденци я, которые в западной мысли обозначились позднее (онтологизм, персонализм, экзистенциальные акценты).

В нач. 70-х гг. 20 в. отечественные философы М. К. Мамардашвили, Э. Ю. Соловьев, В. С. Швырев усмотрели основополагающее различие между классическим (нововременным) и неклассическим философским мышлением в том, что если для классики характерна утопия абсолютной прозрачности (и принципиальной постижимости) бытия и сознания для рефлектирующего субъекта (лозунг классики: не “все в субъекте”, но “все через субъекта”), то для не-классической философии, напротив, типична идея о непроницаемости, плотности бытия и сознания, концепция бессубъектной философии. На исходе 20 в. поиски новых парадигм, отличающихся от философии Нового и Новейшего времени, а в известной степени и противопоставляемых ей, продолжаются.

Фрэ́нсис Бэ́кон (англ. Francis Bacon), (22 января 1561—9 апреля 1626) — английский философ, историк, политический деятель, основоположник эмпиризма. В 1584 был избран в парламент. С 1617 лорд-хранитель печати, затем — лорд-канцлер; барон Веруламский и виконт Сент-Олбанский. В 1621 привлечён к суду по обвинению во взяточничестве, осуждён и отстранён от всех должностей. В дальнейшем был помилован королём, но не вернулся на государственную службу и последние годы жизни посвятил научной и литературной работе.

Он начал свою профессиональную деятельность как юрист, но позже стал широко известен как адвокат-философ и защитник научной революции. Его работы являются основанием и популяризацией индуктивной методологии научного исследования, часто называемой методом Бэкона. Свой подход к проблемам науки Бэкон изложил в трактате «Новый органон», вышедшем в 1620 году. В этом трактате он провозгласил целью науки увеличение власти человека над природой. Индукция получает знание из окружающего мира через эксперимент, наблюдение и проверку гипотез. В контексте своего времени, такие методы использовались алхимиками.

Научное познание

В целом великое достоинство науки Бэкон считал почти самоочевидным и выразил это в своём знаменитом афоризме «Знание — сила».

Однако на науку делалось много нападок. Проанализировав их, Бэкон пришел к выводу о том, что Бог не запрещал познание природы, как, например, утверждают теологи. Наоборот, Он дал человеку ум, который жаждет познания Вселенной. Люди только должны понять, что существуют два рода познания: 1) познание добра и зла, 2) познание сотворенных Богом вещей.

Познание добра и зла людям запрещено. Его им дает Бог через Библию. А познавать сотворенные вещи человек, наоборот, должен с помощью своего ума. Значит, наука должна занимать достойное место в «царстве человека». Предназначение науки в том, чтобы умножать силу и могущество людей, обеспечивать им богатую и достойную жизнь.

Метод познания

Указывая на плачевное состояние науки, Бэкон говорил, что до сих пор открытия делались случайно, не методически. Их было бы гораздо больше, если бы исследователи были вооружены правильным методом. Метод — это путь, главное средство исследования. Даже хромой, идущий по дороге, обгонит нормального человека, бегущего по бездорожью.

Исследовательский метод, разработанный Фрэнсисом Бэконом — ранний предшественник научного метода. Метод был предложен в сочинении Бэкона «Novum Organum» («Новый Органон») и был предназначен для замены методов, которые были предложены в сочинении «Organum» («Органон») Аристотеля почти 2 тысячелетия назад.

В основе научного познания, согласно Бэкону, должны лежать индукция и эксперимент.

Индукция может быть полной (совершенной) и неполной. Полная индукция означает регулярную повторяемость и исчерпаемость какого-либо свойства предмета в рассматриваемом опыте. Индуктивные обобщения исходят из предположения, что именно так будет обстоять дело во всех сходных случаях. В этом саду вся сирень белая — вывод из ежегодных наблюдений в период ее цветения.

Неполная индукция включает обобщения, сделанные на основе исследования не всех случаев, а только некоторых (заключение по аналогии), потому что, как правило, число всех случаев практически необозримо, а теоретически доказать их бесконечное число невозможно: все лебеди белы для нас достоверно, пока не увидим черную особь. Это заключение всегда носит вероятный характер.

Пытаясь создать «истинную индукцию», Бэкон искал не только факты, подтверждающие определенный вывод, но и факты, опровергающие его. Он, таким образом, вооружил естествознание двумя средствами исследования: перечислением и исключением. Причем главное значение имеют именно исключения. С помощью своего метода он, например, установил, что «формой» теплоты является движение мельчайших частиц тела.

Итак, в своей теории познания Бэкон неукоснительно проводил мысль о том, что истинное знание вытекает из опыта. Такая философская позиция называется эмпиризмом. Бэкон и был не только его основоположником, но и самым последовательным эмпириком.

Билет 15. Философия Нового времени: особенности. Философия Дж. Локка. Философия Нового времени. (см. Билет 14.). Джон Локк

(англ. John Locke; 29 августа 1632, Рингтон, Сомерсет, Англия — 28 октября 1704, Эссекс, Англия) — британский педагог и философ, представитель эмпиризма и либерализма. Способствовал распространению сенсуализма. Его идеи оказали огромное влияние на развитие эпистемологии и политической философии. Он широко признан как один из самых влиятельных мыслителей Просвещения и теоретиков либерализма. Письма Локка произвели воздействие на Вольтера и Руссо, многих шотландских мыслителей Просвещения и американских революционеров. Его влияние также отражено в американской Декларации независимости.

Теоретические построения Локка отметили и более поздние философы, такие как Давид Юм и Иммануил Кант. Локк первым из мыслителей раскрыл личность через непрерывность сознания. Он также постулировал, что ум является «чистой доской», то есть, вопреки декартовской философии, Локк утверждал, что люди рождаются без врожденных идей, и что знание вместо этого определено только опытом, полученным чувственным восприятием.

Локк пламенно проповедует идею терпимости. Он полагает, что сущность христианства заключается в вере в Мессию, которую апостолы ставят на первый план, с одинаковою ревностью требуя её от христиан из иудеев и из язычников. Отсюда Локк делает вывод, что не следует давать исключительное преимущество какой-нибудь одной церкви, потому что в вере в Мессию сходятся все христианские исповедания. Мусульмане, иудеи, язычники могут быть безукоризненно нравственными людьми, хотя эта нравственность и должна стоить им большего труда, чем верующим христианам. Самым решительным образом Локк настаивает на отделении церкви от государства. Государство, по мнению Локка, только тогда имеет право суда над совестью и верой своих подданных, когда религиозная община ведет к безнравственным и преступным деяниям.

В проекте, написанном в 1688 году, Локк представил свой идеал истинной христианской общины, не смущаемой никакими мирскими отношениями и спорами об исповеданиях. И здесь он также принимает за основание религии откровение, но ставит непременной обязанностью терпимость ко всякому отступающему мнению. Способ богослужения предоставляется на выбор каждого. Исключение из изложенных взглядов Локк делает для католиков и атеистов. Католиков он не терпел за то, что они имеют своего главу в Риме и потому, как государство в государстве, опасны для общественного спокойствия и свободы. С атеистами он не мог примириться потому, что твердо держался понятия об откровении, отрицаемого теми, кто отрицает Бога.

Билет 16. Философия Нового времени: особенности. Философия Рене Декарта. Философия Нового времени. (см. Билет 14.).

ДЕКАРТ

(Descartes) Рене (латинизир. имя — Картезий; Renatus Cartesius) (1596—1650) — фр. философ и ученый, один из основателей философии и науки Нового времени. Основные философско-методологические соч.: «Рассуждение о методе» (1637), «Размышления о первой философии» (1641), «Начала философии» (1644). Д. учился в иезуитском коллеже Ля Флеш, одном из лучших учебных заведений тогдашней Европы. Однако науки, которые он там штудировал (а Д. был не последним учеником), не удовлетворили его. По выходе из коллежа Д. предпочел обратиться к «книге мира», т.е. к наблюдению за реальной жизнью и, далее, к физическим и медицинским опытам. Позиция «наблюдателя» в наибольшей мере отвечала темпераменту Д. Ни школьная философия, ни школьная логика не отвечали его потребности в твердом и безусловном знании. Низкая (и не всегда справедливая) оценка схоластической философии и силлогистической логики сохранялась у него всю жизнь. Основной упрек, который он адресует философии, весьма характерен — она спорна. Но если она вызывает споры, значит, она не достигает истины. Вся жизнь Д. прошлапод знаком поиска истины, основным инструментом для достижения которой призвана была стать новая наука. В молодом возрасте Д. выдвигает баснословный проект создания такой единой науки — mathesis universalis, которая охватывала бы все области человеческого знания и руководствовалась математическим познанием как образцом для всякой частной дисциплины, всякого научного поиска. Эта наука представлялась ему в виде дерева, корнями которого была метафизика, стволом — физика, а ветвями — частные науки. Однако условием создания подобной науки должна была стать методология. Требование разработки методологии радикально отличало позицию Д. от того, как строилась ренессансная наука. Последняя не устраивала Д. прежде всего потому, что в ней важное не было отделено от неважного, случайное от необходимого. Она представлялась собранием утверждений, в котором преобладали комплементарность и простое сложение (М. Фуко). Связи между фактами выстраивались на основании аналогии, подобия, симпатий и антипатий. Такая форма систематизации не обеспечивала всему корпусу фактов ни достоверности, ни необходимости, ни всеобщности. В ней отсутствовала иерархия. Чтобы создать таковую, необходимо было выделить ее основание. Им должны были стать утверждения (типа постулатов Евклида), очевидность и неоспоримость которых с необходимостью удостоверялась бы их предельной простотой. Цель картезианской методологии и заключалась в подведении сознания к восприятию чего-то максимально простого, чья ясность и очевидность не могла быть поставлена под сомнение именно в силу отсутствия к.-л. затемняющих и искажающих его предпосылок. Доступность этой простоты должна была разделяться всеми мыслящими существами. Собственно способность ее удостоверять, которую Д. называет интеллектуальной интуицией, и составляет, с его т.зр., универсальное свойство всякого человека, обусловливающее возможность существования особого феномена — науки. Методология Д. концентрируется вокруг этой способности, фиксируя ее всеобщность, описывая условия, при которых она может быть задействована, и редуцируя к ней все остальные познавательные процедуры.

Однако применение методологии требовало, согласно Д., основополагающей метафизической операции — обоснования правомерности признания достоверности самого акта интеллектуальной интуиции. Д. поставил под сомнение не только основание всех эмпирических фактов — существование внешнего сознанию мира, но и истинность интуитивных актов. Из того, напр., что все мы с необходимостью, т.е. ясно и отчетливо, признаем, что параллельные прямые не пересекаются, еще не следует, предположил Д., что данное утверждение является истиной. Методологическая убедительность должна быть удостоверена методологическим сомнением. Последнее приводит к констатации безусловной реальности только одного — акта самого сомнения. Поскольку, согласно Д., сомнение является одной из форм мышления, то несомненно только оно. В свою очередь, несомненность мышления предполагает несомненность существования носителя мышления — субъекта (res cogitans). Признание абсолютной достоверности последнего, не вполне корректное с логической т.зр., имеет тем не менее исключительно важное значение, ибо обусловливает достоверность перехода от мышления к бытию, от идеи, действительность которой как духовного образования собственно не ставится под сомнение, к некоему реальному существованию, присутствующему иначе, чем просто в акте мысли, но столь же бесспорному, сколь и существование идеальной реальности. Д. формулирует знаменитый тезис: мыслю, следовательно, существую (cogito, ergo sum). Принцип cogito стал основанием всей новой философии, ориентированной на обоснование возможности научного знания. В то же время он обусловил и определенную трактовку человека — как автономного разумного субъекта, который для своего сущностного определения не нуждается ни в чем, кроме мышления.

В той мере, в какой констатация наличия процесса мышления не требует выведения последнего из ч.-л. иного, чем оно само, мышление у Д. играет роль субстанции. Субстанция понимается им, с одной стороны, как носитель качеств, а с другой — как то, что не требует для своего существования ничего, кроме самой себя. Субстанциальность мысли, духа обнаруживается в непосредственной открытости самому себе. В этом смысле субъект мышления субстанциально един с актом мышления. Res cogitans (мыслительная субстанция) непротяженна и неделима. Существование др. субстанции — протяженной, т.е. имеющей объем, — не обладает статусом самодостоверности, поскольку требует опосредования. Однако останавливаться на одной лишь духовной субстанции (так поступит позже Дж. Беркли) Д. не может, т.к. в этом случае естествознание лишается своего предмета. Перед Д. встает вопрос об обеспечении столь же достоверного перехода от мысли к протяженности. Это центральный вопрос метафизики Д., который ставит перед ним проблему Бога. Д. отмечает, что настоящий естествоиспытатель не может быть атеистом. Ведь его объект — природа, а ее реальность невозможно обосновать, иначе как обращаясь к существованию Бога и отталкиваясь от его существования. Но бытие Бога требует доказательства. Д. апеллирует к идее совершенного, которая присутствует в сознании с самого начала. Ведь если бы этой идеи там не было, невозможен был бы и акт сомнения, обусловленный предваряющим осознанием несовершенства того, что ставишь под сомнение. В то же время сама возможность сомнения говорит и о том, что сознание актуально совершенством не обладает. Несовершенное сознание, однако, обладает идеей совершенства, которая имеет иной источник, чем само сознание. Этот источник идеи совершенства должен и сам быть совершенным, а совершенное бытие называется Богом. Тем самым сознание, практикующее методологическое сомнение и достигающее на этом пути несомненности cogito, может это делать лишь в силу открытости Богу. Совершенство Бога гарантирует и то, что Он нас не обманывает и, следовательно, человек обладает истиной. Ее признаками являются ясность и отчетливость тех заложенных в нашем разуме идей, которые обнаруживаются нами в акте интеллектуальной интуиции.

Существование протяженной субстанции столь же очевидно, сколь и существование идей, открытых для «естественного света разума». Протяженная субстанция телесна. Д. отождествляет материю и протяженность и тем самым отрицает идущее от Аристотеля различение «места» и «тела». Из этого отождествления вытекает применимость математики (геометрии) к телесному миру. Кроме того, признание протяженности субстанциальным атрибутом делает невозможной пустоту. Материя у Д. делима до бесконечности. Движение макрообъектов, напр. планет, объясняется наличием вихрей. Источник последних, как и всякого движения, имеет трансцендентный характер. Постоянство законов природы обусловлено постоянством Бога. В первую очередь оно обнаруживается в законе инерции, который впервые сформулировал именно Д. Наряду с протяженностью и обусловленными ею" качествами, такими как величина, фигура, движение, и т.п. («первичными качествами»), Д. признает существование «вторичных качеств» — цвета, запаха, вкуса и т.п., которые, в отличие от первых, представляют собой смутные идеи, имеющие своим непосредственным источником не внешний мир, но аппарат чувственного восприятия.

Признание существования двух субстанций в рамках метафизики Д. не вполне последовательно. И дух, и протяженность не вполне автономны и, значит, не вполне субстанциальны. Обе они сотворены Богом и зависят от Него. Тем более что Д. — сторонник идеи постоянного творения мира Богом. По существу, единственной подлинной субстанцией, являющейся причиной самой себя, у Д. является Бог, что сам философ и признает в «Размышлениях о первой философии». Тем не менее на уровне тварного бытия разделение на res cogitans и res extensa имеет фундаментальный характер. Оно означает, что тело и дух вполне независимы друг от друга. Такого рода дуализм ставит перед Д. существенную проблему: если тело и дух субстанциально разведены, взаимно непроницаемы, то как они взаимодействуют? А то, что такое взаимодействие — эмпирический факт, этого Д. не отрицает. Самый очевидный пример такого рода — человек, сочетающий в себе два этих начала. То, что он мыслящее существо, это удостоверяет принцип cogito — предпосылка всякой истинности. Но этот же принцип удостоверяет и то, что человек также и телесен. Предпосылкой cogito является сомнение. Оно оправданно лишь в той мере, в какой познавательные возможности человека несовершенны. Это несовершенство обнаруживается на уровне восприятия смутных идей, а также поспешных суждений. Д. вообще исходит из того, что заблуждения появляются на уровне суждений, не выверенных в соответствии с правилами метода. Смутность же идей обусловлена их зависимостью от телесной организации человека. Ясные и отчетливые истинные идеи возможны на уровне чистого разума, когда он, вполне отстраняясь от тела, созерцает свое собственное содержание.

У Д. можно обнаружить несколько подходов к решению проблемы взаимодействия духа и тела. Самый известный — из «Страстей души», где философ описывает орган-посредник между ними — шишковидную железу. Однако это решение неудовлетворительно уже потому, что сама эта железа целиком телесна и, следовательно, в свою очередь, требует др. посредника. У Д. встречаются предпосылки и др. решения проблемы — не механистического, а окказионалистского.

Дуализм духа и природы у Д. определил радикальную метафору последней. Природа — это механизм. Все, что не является мышлением, а оно в тварном мире обнаруживается только в человеческом сознании, есть более или менее искусная конструкция. С этой т.зр. животное или растение ничем принципиально не отличаются от минерала. И наоборот, различие между человеком и животным субстанциально. Впрочем, метафора механизма объясняет не столько реальное устройство мира, сколько то, как описывает его наука. Между тем и другой существует зазор. Знания о природе имеют вероятностный характер. Наука познает природу, создавая ее модели. Мир сотворен и устроен Богом, и знать это устройство человеку не дано в силу бесконечного божественного могущества, бесконечно превышающего человеческую меру, — таков вывод «позднего» Д. Но мы можем говорить о том, как он мог бы быть устроен. Физика конструирует гипотетический мир, и методология Д. предлагает правила для такого рода конструирования.

Этические правила, сформулированные Д. в «Рассуждении о методе» и представленные там как временные, действующие до тех пор, пока метафизика не создаст условия для определения точных и однозначных законов человеческого поведения, по существу, так никогда и не были дополнены обстоятельной теорией морали. Эти правила рекомендовали читателям автономную линию поведения, согласно которой решительность в следовании раз избранному пути предпочиталась бездействию, а изменение себя — стремлению изменить мир. С др. стороны, Д. видел источник зла в недостаточной проясненности происхождения наших идей. В этом смысле он следовал принципу omnis peccans est ignorans.

Влияние учения Д. на последующую европейскую философию трудно переоценить. Вся метафизика 17 в. строится, исходя из решения проблем, поставленных Д. Монизм Б. Спинозы, окказионализм Я. Мальбранша, логика янсенистского Пор-Рояля возникли, следуя Д. и в споре с ним. Картезианский принцип cogito лежит в основании классической европейской филос. парадигмы, о чем уже в 20 в. напомнил Э. Гуссерль.

Билет 17. Философия Нового времени: особенности. Философия Томаса Гоббса. Философия нового времени. (См. Билет 14.).

ГОББС

(Hobbes) Томас (1588—1679) — англ. философ. Род. в семье сельского священника. После окончания Оксфорда отказался от ученой карьеры и предпочел стать воспитателем сына барона Кавендиша, с семьей которого он будет так или иначе связан всю жизнь. Это занятие позволило Г. совершить ряд длительных путешествий на континент, что сыграло благотворную роль в его становлении как мыслителя. В Европе он познакомился с «Началами» Евклида, которые направили его интересы в сторону рационалистической методологии. Во время своих поездок Г. познакомился с выдающимися европейскими мыслителями той эпохи Р. Декартом, Г. Галилеем, П. Гассенди. Самое долгое пребывание Г. за границей (1640—1651) было связано с его эмиграцией, обусловленной обострением политической борьбы в Англии, приведшей к гражданской войне, а также опасениями быть обвиненным в приверженности монархии. В годы эмиграции Г. активно участвует в интеллектуальной жизни Европы, выдвигает возражения против «Размышлений о первой философии» Декарта, участвует в полемике с епископом Бремхоллом по вопросу о свободе воли, пишет основные свои труды. Тогда же он становится учителем математики будущего короля Карла II. После реставрации Стюартов Г. оказывается в достаточно трудном положении, т.к. роялисты упрекают его в симпатиях к Кромвелю, а клерикалы — в атеизме. Заступничество короля сохраняет ему свободу, но ограничивает возможности для публикаций. Последние годы Г. посвящает филологическим исследованиям, занимаясь переводом «Илиады» и «Одиссеи».

Основные работы Г. — филос. трилогия «Основы философии»: «О гражданине» (De cive. 1642), «Левиафан» (1651), «О теле» (De corpore. 1655), «О человеке» (De homine. 1658).

Философия Г. ориентируется на две образцовые научные дисциплины — механику и геометрию. Основываясь на первой, Г. строит теорию тел, подразделяющихся на природные (источником существования которых является реальность вне сознания, в конечном счете — Бог) и на политические (которые образуются благодаря воле и разуму человека). Онтологический номинализм философа допускает существование только отдельных тел (в связи с чем им отвергается понятие субстанции, если только последнюю не отождествлять с самими телами). Их всех роднит протяженность, а разделяет величина, фигура, положение по отношению друг к другу и движение, которое Г. сводит (вслед за Декартом) к простому перемещению, обусловленному соприкосновениями и соударениями тел. Механистическая модель Вселенной, развиваемая Г., приводит философа к отрицанию (в противоположность Декарту) свободы воли. Мир, выстраиваемый на основе этой модели, сугубо детерминистичен. В полемике с Бремхоллом Г. находил свободу воли внутренне противоречивым понятием, ибо оно предполагает признание возможности разрывов в цепи причин и следствий. По Г., свобода вовсе не противоречит необходимости, т.к. действовать свободно не означает действовать беспричинно. Более того, признание свободы воли поставило бы под вопрос и Божественное всемогущество.

Опираясь на геометрию, Г. строит свою концепцию научного знания, которое возникает из операций над данными чувственного опыта, опосредованными языковой практикой. Познавательная модель Г. равно включает элементы как эмпиризма, так и рационализма. Отказываясь от картезианских врожденных идей, Г. признает в качестве единственного источника фактов ощущение. Однако это обстоятельство не позволяет объяснить феномен научного знания. Чтобы преодолеть ограниченность сенсуалистической т.зр., не позволяющей сознанию идти дальше простой констатации единичного и закрывающей перед ним перспективу достижения суждений, имеющих всеобщий и необходимый характер, Г. обращает внимание на область языка, который у него по существу тождествен мышлению. Язык, согласно Г., имеет знаковый характер. То, что слова играют роль знаков, обусловлено многообразными соглашениями между индивидами по поводу их употребления. Без взаимного общения людей слова не были бы знаками, существуя лишь на уровне меток, создаваемых памятью для «внутреннего» и, следовательно, индивидуального употребления. Наука возникает из языковой коммуникации и делает ее строгой, вынуждая употреблять «вразумительные слова... очищенные от всякой двусмысленности точными дефинициями». Примером таковых и являются суждения геометров. Точность определений обусловливает универсальность общих имен, которые Г. отказывается относить к реальности вне сознания. Отсюда и истина представляется ему не выражением свойств самих тел, но определенной формой связи слов, подчиняющейся конвенционально выработанным правилам высказываний. Истина — феномен языка, а язык имеет условный характер. К числу условных понятий, в частности, следует отнести пространство и время. Что касается идеи Бога, то она, согласно Г., имеет сугубо негативный характер, поскольку человек не в состоянии создавать позитивных идей по поводу бесконечных объектов. По существу, Г. является сторонником теории двух истин, исключая теологию из научного обихода. Она возможна как сверхрациональная, боговдохновенная дисциплина. В целом Г. близок к деизму (он, в частности, много почерпнул у основателя англ. деизма — Г. Чербери). Деизм вытекает из принятия Г. механистической модели мира. Признание того, что идея Бога превышает возможности науки, не исключает, однако, весьма положительной оценки философом той роли, которую играет в общественной жизни религия.

Наибольший резонанс в истории мысли получило социальное учение Г. Он признает равенство между людьми «в отношении физических и умственных способностей», что по-своему воспроизводит тезис Декарта о тождестве ratio у всех людей. В естественном состоянии (при господстве естественного права) люди, в соответствии со своей природой, стремятся поддерживать свое существование любыми доступными для них способами, в чем проявляется универсальное стремление человека к самосохранению. В догосударственном состоянии нет морали. Господствует принцип: «Человек человеку волк». Безграничная алчность человека наталкивается на соответствующую необузданность других, что приводит к состоянию войны всех против всех. Обильные примеры подобного состояния предоставляли Г. события, свидетелем которых он был — тридцатилетняя война на континенте и гражданская война в Англии. Однако человек — не только чувственное существо, идущее на поводу у своих желаний; он по природе своей также и разумное существо. Именно осознание гибельности естественного состояния, способного довести людей до самоистребления, т.е. сделать невозможным основанное на чувственности стремление к самосохранению, заставляет человеческий разум искать выход. Он находится в учреждении государства как гаранта выживания индивида. В результате общественного договора на государственные органы (сам Г. оптимальным воплощением государственности признавал монархию) возлагается обязанность по поддержанию гражданского мира. Это главная функция носителя власти, идущая навстречу основным чаяниям человеческой природы, и ради осуществления ее подданные отчуждают от себя, по существу, почти все свои естественные права, сохраняя за собой право на жизнь. Власть гос-ва, по Г., абсолютна. Все, что обеспечивает мир и благоденствие оказывается юридически законным и морально оправданным. Граждане гос-ва, как оно описано у Г., лишены всех тех гражданских прав (свободы совести, собраний и т.п.), которые будут признаны основополагающими позднейшими идеологами правового гос-ва. Г. отвергает также принцип разделения властей. Практически под вопрос поставлены и имущественные права граждан — собственность индивида всегда может быть конфискована ради обеспечения общественного спокойствия. Однако абсолютная власть дана властителю не ради исполнения им своих прихотей. Не все, что делает суверен, легитимно само по себе. Можно сказать, что суверен у Г. менее абсолютен, чем всеобщая воля у Ж.Ж. Руссо. Безусловность подчинения может быть оправдана только верностью суверена взятым на себя обязательствам. Властитель не в состоянии господствовать (хотя и пытается) над разумом своих подданных, т.е. той составляющей их природы, которую они не могут отчуждать в пользу гос-ва, даже если бы и хотели. Незыблемая суверенность индивидуального разума — важный элемент баланса прав в социальном учении Г.

Судьбы учения Г. достаточно противоречивы. Оно встретило резкую критику у современников философа как в Англии (в особенности со стороны кембриджских платоников), так и на континенте. Намного более позитивно оценивалась его теория в «Энциклопедии» Д. Дидро. В дальнейшем серьезный интерес к Г. проявили крупнейший нем. социолог нач. 20 в. Ф. Тённис, который издавал в Германии его труды, а также В. Дильтей, признавший существенной роль Г. в становлении европейской культуры Нового времени.

Билет 18. Французское просвещение: особенности. Шарля Луи де Монтескье. Французское просвещение - широкое культурное движение в Европе и Сев. Америке кон. 17 — 18 в., ставившее своей целью распространение идеалов научного знания, политических свобод, общественного прогресса и разоблачение соответствующих предрассудков и суеверий. Центрами философии П. были Франция, Англия и Германия. Свое концентрированное выражение идеология П. получила во Франции в период с 1715 по 1789, названный веком П. (siecle des lumieres). Кантовское определение П. как «мужества пользоваться своим собственным умом» говорит о принципиальной установке П. на наделение разума статусом высшего авторитета и следующей из этого этической ответственности его носителей — просвещенных граждан.

При всех национальных особенностях филос. П. имело несколько общих принципов и тем, которые и составляют его суть. 1. Существует единый порядок природы, на познании которого основаны не только успехи наук и благополучие общества, но и морально-религиозное совершенство; верное воспроизведение законов природы позволяет построить естественную нравственность, естественную религию и естественное право. 2. Разум, освобожденный от предрассудков, является естественным источником знания; факты суть единственный материал для разума. 3. Рациональное знание должно освободить человечество от социального и природного рабства; общество и гос-во должны быть гармонизированы с внешней природой и натурой человека. 4. Теоретическое познание неотделимо от практического действия, обеспечивающего прогресс как высшую цель общественного бытия.

Конкретные пути реализации этой программы могли в рамках П. расходиться достаточно существенно. Особенно значителен был разброс в мнениях о религии: практический атеизм Ж.О. де Ламетри, П. А. Гольбаха, К. А. Гельвеция и Д. Дидро — рационалистический антиклерикальный деизм Вольтера — умеренный деизм Д'Аламбера — благочестивый деизм Э.Б. де Кондилъяка — эмоциональный «деизм сердца» Ж.Ж. Руссо. Объединяющим моментом была ненависть к традиционной церкви. (Характерно, что деизм П. не исключал таких организационных форм, как масонская квазицерковь с ее ритуалами.) Гносеологические различия были менее разнообразны: в основном просветители придерживались эмпиризма локковского толка с подчеркнуто сенсуалистским толкованием происхождения знаний. Сенсуализм мог носить механико-материалистический характер (Гельвеций, Гольбах, Дидро), но не исключался скептический и даже спиритуалистический вариант (Кондильяк). Онтология интересовала просветителей в меньшей степени: они предоставляли решение этих проблем конкретным наукам (в этом отношении философия П. может считаться первым вариантом позитивизма), фиксируя лишь очевидность существования субъекта, природы и бога-первопричины. Только в «Системе природы» Гольбаха дана догматически-определенная картина атомистически-материального бытия. В социальной сфере просветители старались обосновать теорию прогресса и связать ее со стадиями хозяйственного и политического развития общества (Тюрго, Ж.А. Кондорсе). Экономические (Тюрго), политические (Ш.Л. Монтескье), правозащитные (Вольтер) идеи П., несомненно, сыграли значительную роль в становлении либеральной цивилизации современного Запада.

Следует отметить особенности национальных школ П. Философия фр. П. отличается своей радикальной социальной и антиклерикальной направленностью. Для нее характерна блестящая литературная форма, в ряде случаев дающая литературные и публицистические шедевры (Дидро, Вольтер, Руссо). При всем своем остром интересе к социальной и исторической проблематике фр. просветители (в отличие от нем.) не создают общей философии истории, растворяя специфику исторического в природе с ее властью случайности и в произволе человеческой воли. Цвет фр. П. объединило издание «Энциклопедии» (1751 — 1780), возглавленное Дидро и Д'Аламбером. «Энциклопедия» стала своего рода эмблематическим деянием просветителей, поскольку объединяла в себе функции пропаганды науки, воспитания граждан, воспевания созидательного труда, объединения авторов в «партию» просветителей, эффективного практического предприятия и «полезной» эстетики, воплощенной в великолепных гравюрах. В программных статьях («Вступительное рассуждение», «Энциклопедия») перед «добротной» философией была поставлена задача «объять единым взглядом объекты умозрений и операции, которые можно выполнить над этими объектами» и строить заключения «исходя из фактов или общепринятых истин».

Англ. П. сосредоточено на проблемах утилитарной морали (А.Э.К. Шефтсбери, Ф. Хатчесон, Гартли, Б. де Мандевилъ) и сенсуалистической эстетики (Г. Хом, Э. Бёрк, Шефтсбери, Хатчесон). В гносеологии оригинальна шотл. школа «здравого смысла». Англ. деизм более увлечен проблемой веротерпимости и свободомыслия, чем богословскими проблемами (Дж. Толанд, С. Кларк, Дж. Коллинз).

Нем. П. более метафизично и плавно вырастает из традиций классического рационализма 17 в. (Э.В. фон Чирнхауз, С. Пуфендорф, X. Томазий, X. Вольф, Х.А. Крузиус, И.Н. Тетенс). Позднее нем. П. увлечено религиозными спорами (под влиянием пиетистского фермента) о веротерпимости, пантеизме, соотношении прав гос-ва и церкви (Г.С. Реймарус, М. Мендельсон, Г.Э. Лессинг, И.Г. Гердер), А.Г. Баумгартен и Лессинг вносят заметный вклад в эстетику. Гердер — один из первых создателей принципа историзма — создает обширную картину эволюции природы от неорганической материи до высших форм человеческой культуры.

Кризис европейского П. становится заметен в таких предромантических явлениях, как апология эмоциональной и народной стихии у позднего Ж.Ж. Руссо, нем. литературно-филос. течение «Буря и Натиск» с его агрессивным волюнтаризмом, интуиционизм зрелого И.В. Гёте, антипросвещенческие выпады И.Г. Гамана и Ф.Г. Якоби, визионерская мистика Э. Сведенборга.

Очевидной исторической границей философии европейского П. становятся 1780—1790-е гг.: эпоха англ. промышленной революции, призвавшей в культуру инженеров и предпринимателей на смену публицистам и идеологам; фр. политической революции, разрушившей исторический оптимизм П.; нем. литературно-филос. революции, пересмотревшей статус разума.

Интеллектуальное наследие П. было скорее идеологией, чем философией, и поэтому оно быстро вытесняется романтизмом и нем. классической философией, получив от них эпитет «плоского рационализма». Однако П. находит союзников в лице позитивистов тор. пол. 19 в. и обретает «второе дыхание» в 20 в., воспринимаясь иногда как альтернатива и противоядие в борьбе с тоталитаризмом и его предпосылками. Так, просвещенческие мотивы звучат, напр., в работах Э. Гуссерля, М. Вебера, Б. Рассела, Л. Витгенштейна.

МОНТЕСКЬЕ (Шарль Луи де Секонда, барон де ля Бред и де М.)

французский писатель и философ (замок де ля Бред, близ Бордо, 1689 — Париж, 1755). В 1708 г. становится адвокатом, в 1714 г. советником парламента города Бордо, в 1727 г. избран во Французскую академию. Считается основателем политической науки, защищавшим ее от какого бы то ни было вмешательства теологии или морали, с одной стороны, и метафизики человеческой «природы», с другой стороны. Его главный труд, над которым он работал 14 лет (1734-1748), называется «О духе законов». Он впервые позитивно определил законы как «простые отношения» между социальными реальностями. Что же касается «духа», то он рождается из пересечения «религиозного климата, правительственных максим, примеров из прошлого, нравов, манер...». Его теория рассматривает три основных типа правления: республику, монархию и деспотизм. Разумом он был республиканец, а душою — монархист. Кроме того, им написаны: «Рассуждение о политике римлян в сфере религии»(1716), «Персидские письма» (1721), «Замечание о причинах величия и упадка Рима» (1734), «В защиту "Духа законов"» (1750).

Билет 19. Французское просвещение: особенности. Философия Ф. Вольтера. Французское просвещение. (См. Билет 18.)

ВОЛЬТЕР

(Voltaire, настоящее имя Франсуа Мари Аруэ — Arouet) (1694—1778) — фр. философ, писатель, публицист, один из виднейших представителей фр. Просвещения 18 в. Испытал влияние идей Дж. Локка, естественно-научных взглядов И. Ньютона. Близок к материализму, его идее вечности и несотворенности материи, объективного существования и вечного движения. Исключал религиозное объяснение конкретных явлений природы, вместе с тем разделял позиции деизма, считая божественной конечную причину движения материи и др. явлений; исключал непосредственное вмешательство Бога в человеческие дела: согласно В., каждый человек, обладая собственной ценностью, занимает свое особое место в универсуме.

Одним из первых употребил термин «философия истории», обозначив им изучение сущности исторического процесса. Представлял историю как творчество самих людей, человечества, идущего от бессознательного существования к просвещенной цивилизации; отсюда отрицание объективных закономерностей истории («хаос»): миром правят мнения, и чтобы избавить людей от предрассудков и невежества, необходимо просвещение; культура человечества, т.е. его нравы, науки, искусства, в целом определена прогрессом разума. В равной мере критиковал христианский пессимизм и исторический оптимизм; наилучшей формой правления считал просвещенную монархию. Идеи В. сыграли значительную роль в формировании нового поколения фр. просветителей (Ж.О. Ламетри, Д. Дидро, П.А. Гольбах, К.А, Гельвеции).

Билет 20. Немецкая классическая философия: особенности. Философия Иммануила Канта. НЕМЕЦКАЯ КЛАССИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ - определенный период в развитии немецкой философской мысли - с середины 18 до середины 19 в., представленный учениями Канта, Фихте, Шеллинга и Гегеля. Одновременно Н.К.Ф. - это особая линия, высшее, завершающее звено в развитии новоевропейского философского рационализма и т.н. философской классики (с присущими ей претензиями на систематическую целостность и завершенность; убежденностью в естественной упорядоченности мироустройства, наличии в нем гармонии и порядков, доступных рациональному постижению). При всем разнообразии идей и концепций, Н.К.Ф. представляет собой преемственный ряд систем философского идеализма, органически связанных между собой: каждый из мыслителей этого направления, начиная выработку собственной концепции, целиком опирался на идеи своего предшественника. Более того, приверженность Н.К.Ф. на протяжении всего этапа собственного развития ряду существенных принципов позволяет говорить о ней как об относительно целостном, едином духовном образовании. К числу такого рода принципов следует отнести: 1) сходное понимание всеми немецкими мыслителями роли самой философии в истории человеческого общества: «философия, - писал Гегель, - есть... современная ей эпоха, постигнутая в мышлении»; 2) формирование качественно нового облика этой философии осуществлялось ее авторами в виде более дифференцированой, тщательно отработанной в категориально-понятийном плане, специальной системы дисциплин, характеризующейся высокой степенью обобщенности и абстрагированности; 3) ориентация на создание (впервые в истории философской мысли) целостной диалектической концепции развития; 4) наличие ряда общих подходов к трактовке социально-исторической проблематики - обоснование исторической закономерности, принципов свободы и гуманизма. Н.К.Ф. обогатила духовную мысль новым способом философствования, взяв в качестве особого, исходного его пункта сосредоточение всех интеллектуальных интересов гл. о. на гносеологической проблематике. В отличие от предшествующей философской метафизики Н.К.Ф., стремилась дать именно познавательную оценку всему существующему, отправляясь в своих рассуждениях от рассмотрения познавательного процесса и установления границ его компетенции. Поэтому Н.К.Ф. - это еще и критическая философия, четко осознающая диапазон познавательных сил и подвергающая все и вся суду разума. Развитие этой тенденции привело, однако, к своеобразной гипертрофированной оценке рассудочности и абстрактного рационализма и обернулось впоследствии радикальной внутрифилософской переориентацией, выразившейся в протесте против рационалистической гармонизации мира и его панлогического усечения (см. ИРРАЦИОНАЛИЗМ). Н.К.Ф. явилась значительным этапом в истории мировой философской мысли, оказав чрезвычайно важное и глубокое воздействие на духовную историю человечества. Общечеловеческое значение Н.К.Ф. определяется ее стремлением дать ответы на вечные вопросы философии, а, следовательно, и человеческого бы тия. И хотя ответы, данные виднейшими немецкими мыслителями, во многом обусловлены современной им эпохой, они шли далеко за пределы 18-19 столетий.

КАНТ

(Kant) Иммануил (1724—1804) — нем. философ, крупнейший представитель нем. идеализма. Доцент (1755—1770), проф. Кёнигсбергского ун-та (1770— 1796). В философии К. традиционно выделяется два периода: «докритический» (до 1770) и «критический». Ранние работы К. («Мысли об истинной оценке живых сил» (1747), «Всеобщая естественная история и теория неба» (1755) посвящены естественно-научной проблематике. В этот период К. высказывает космогоническую гипотезу об образовании из первоначальной «туманности» планетарной системы. В 1760-е гг. наметился переход К. от естественно-научных проблем к филос. В «Единственно возможном основании для доказательства бытия Бога» (1762) К. отвергает онтологическое и физико-телеологическое доказательства бытия Бога. В работе «Опыт введения в философию отрицательных величин» (1763) К. приходит к выводу о необходимости проводить различие между логическим основанием и реальным основанием, причиной. «Наблюдения над чувством возвышенного и прекрасного» (1764) были первой работой К. по эстетике; введенные в ней понятия будут положены в основу будущей «Критики способности суждения». В «Грезах духовидца, поясненных грезами метафизики» (1766) К. подверг критике утверждения Э. Сведенборга о его способности общаться с душами умерших людей и получать от них всевозможные знания; в работе присутствует и критика рациональной спекулятивной метафизики. Однако К. выступает не против метафизики как таковой, а против вполне определенного ее вида; в его собственном понимании метафизика является «наукой о границах человеческого разума».

В диссертации «О форме и принципах чувственно воспринимаемого и умопостигаемого мира» (1770) К. приходит к принципиальному для критического периода утверждению о пространстве как субъективной схеме, которая не является ни отношением между вещами, ни субстанцией, в которой вещи существуют. Последние годы «докритического» периода в целом можно охарактеризовать как годы возрастающего интереса к метафизике: в это время К. все больше дистанцируется от старой, догматической философии, претендующей на познание вещей самих в себе, и пытается найти новое обоснование метафизики на др. основаниях.

Наметившийся в диссертации переход к «критической» философии, о котором К. говорил как о «пробуждении от догматического сна», был осуществлен в «Критике чистого разума», на написание которой ушло около десяти лет. В «Критике чистого разума» (1781, второе изд. — 1787) — «трактате о методе», содержащем «полную идею» будущей трансцендентальной философии, — К. изложил свои взгляды на природу познания и определил свое отношение к предшествующей философии, прежде всего к догматической спекулятивной метафизике. Вся критическая философия К. стоит под знаком трансцендентальной философии — рефлексивной философии, выясняющей условия возможности априорного знания, возможности и границ познания. Тем самым К. совершает в философии «коперниканский переворот», утверждая, что не «знания должны сообразоваться с предметами», а «предметы должны сообразоваться с нашим познанием». Основополагающим для кантовской философии является также различие априорного как безусловно независимого от всякого опыта, всеобщего и необходимого, и апостериорного, опытного в узком смысле. Сам опыт оказывается у К. состоящим из двух частей: приходящего извне апостериорного материала и добавляемой самим субъектом априорной формы. В «Критике чистого разума» К. задает вопрос о возможности математики, естествознания и метафизики; возможность наук он объясняет наличием априорно-синтетических суждений — суждений, независимых от опыта и расширяющих наше знание, — и механизмов, обеспечивающих возможность подобных суждений. Ответ на вопрос о возможности указанных наук К. получает соответственно в разделах, которые трактуют различные познавательные способности человека: чувственность (трансцендентальная эстетика), рассудок (трансцендентальная аналитика) и разум (трансцендентальная диалектика).

В качестве априорных у К. выступают пространство и время как априорные формы чувственности, которые упорядочивают приходящее извне многообразное. Чувственность аффицируется вещами самими по себе, которые для нас как таковые непознаваемы; они нам известны только как явления в пространстве, времени и через категории. Априорностью пространства и времени К. объясняет существование математики как достоверной науки. Возможность чистого естествознания объясняется им априорностью категорий как чистых понятий и в то же время основоположений рассудка. Объективное значение чистых рассудочных понятий К. показывает в трансцендентальной дедукции категорий, в ходе которой он приходит к трансцендентальному и синтетическому единству как «высшему пункту» трансцендентальной философии. Свое учение о категориях и основоположениях К. противопоставляет учению Д. Юма, пытаясь на путях априоризма обосновать критикуемую Юмом теорию причинности. Разъясняя процесс образования необходимых и всеобщих суждений в чистом естествознании, К. вводит в «Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей проявиться как наука» (1783) различение между суждениями восприятия и суждениями опыта; природа оказывается у К. совокупностью суждений опыта.

Ответ на вопрос о возможности метафизики как науки приносит больше негативных, чем позитивных результатов. Три основные темы предшествующей метафизики — душа, мир и Бог — оказываются в трансцендентальной философии К. идеями, которым в созерцании не может быть дан адекватный объект, они имеют не конститутивное, а регулятивное применение, т.е. направляют рассудок к определенной точке, объединяющей весь опыт в одно целое. Указанное различие у К. выступает также как противопоставление трансцендентального и трансцендентного: первое обосновывает опыт и делает его возможным, второе выходит за границы возможного опыта. Особый резонанс в последующей философии имела критика К. различных доказательств бытия Бога и учение об антиномиях чистого разума.

Одним из основных итогов «Критики чистого разума» явилось крушение традиционной метафизики и замена трансцендентной метафизики трансцендентальной философией. В этой книге К. высказывает идею о системе трансцендентальной философии, состоящей из двух частей: метафизики природы и метафизики нравов. Этот замысел К. в целом реализовал, однако полученные им результаты оказались таковы, что не удовлетворили большинство последователей трансцендентальной философии; это привело к попыткам нового построения «системы» трансцендентальной философии его сторонниками.

Если в «Критике чистого разума» К. отвечал по преимуществу на вопрос: «Что я могу знать?», то на др. вопросы он искал ответ в своих сочинениях по этической проблематике: «Основоположении к метафизике нравов» (1785) и «Критике практического разума» (1788). В этике К. утверждает автономию воли, в связи с чем выступает против утилитаристских, гедонистических и эвдемонистических концепций, являющихся «гетерономными». Человек, по К., есть существо, находящееся в двух мирах: мире явлений и мире вещей самих по себе, феноменальном и интеллигибельном. Как «вещь сама по себе» человек свободен от природной необходимости, свобода человека состоит в самозаконодательстве и подчинении своему закону. Свобода является необходимым условием этики, без нее человеку нельзя было бы вменить в ответственность его поступки. Мораль относится, по К., только к намерению, максиме поведения, а не к результатам поступка. Действие ради достижения к.-л. цели называется К. гипотетическим императивом; действие же на основе одного закона и уважения к нему является категорическим императивом. К. считает категорический императив априорной формой всякого поступка, его определение гласит: «Поступай так, чтобы максима твоей воли во всякое время могла бы иметь также и силу принципа всеобщего законодательства». Моральным К. называет действие в соответствии с долгом, из уважения к моральному закону; действие же по склонности, внешне сообразное с законом, называется К. легальным. Т.о., ответ на вопрос о том, что человек должен делать, звучит так: следовать долгу, поступать так, чтобы быть достойным счастья. В этике К. вводит в качестве постулатов практического разума свободу, бессмертие души и бытие Бога, расширяя сферу практического разума, однако оставляя неизменной границу того, что доступно лишь для чистого разума. К. утверждает примат практического над теоретическим («Критика практического разума», «Спор факультетов» (1798), а также независимость морали от религии; более того, последняя оказывается зависимой от морали. Единственно истинная религия состоит, по К., из нравственных законов, устанавливаемых практическим разумом («Религия в пределах только разума» (1793). Истолковывая Бога как постулат практического разума и видя его роль в приведении в состояние соразмерности достойности быть счастливым и обладанием счастьем, К. отвечает на вопрос о том, на что человек может надеяться. Однако главный вопрос, к которому сводятся все филос. вопросы, звучит у К. так: «Что такое человек?»

В «Критике способности суждения» (1790) К. перебросил мост от принципов природы к принципам морали, поскольку мы должны нравственно вести себя в эмпирическом мире. Посредничество между двумя мирами усматривается К. в понятии целесообразности; «Критике способности суждения» речь идет о целесообразности в искусстве и природе. В искусстве К. придает первостепенное значение суждению вкуса, а также понятиям возвышенного и прекрасного. Им разрабатывается также учение о гении и классификация прекрасных искусств. Говоря о целесообразности в природе, К. истолковывает вещи как цели природы и как организмы, пытаясь дополнить механическое описание телеологическим.

Историю человечества («Идеи всеобщей истории во всемирно-гражданском плане» (1784) и др. работы) К. рассматривал как «осуществление тайного плана природы», который направлен на приведение государственного устройства в такое совершенное состояние, при котором могли бы полностью развиться все задатки, вложенные природой в человечество. Средством, которым природа принуждает человечество к его цели — достижению «всеобщего правового гражданского общества», — является антагонизм, «необщительная общительность людей». В исторической науке К. ставил задачу найти «априорную нить», которая позволила бы добиться в истории знания, сопоставимого по достоверности с математическим и естественно-научным знанием. Выступая с пацифистских позиций, К. в соч. «К вечному миру» (1795) дал набросок оснований будущего интернационального мирового порядка.

Последние годы жизни К. работал над завершающим произведением (Opus postum), которое не было закончено. Основными темами в нем были — переход от метафизики к физике, еще ранее намеченный в «Математических началах естествознания», и идея трансцендентальной философии как метафизики, как завершенной системы.

Билет 21. Немецкая классическая философия: особенности. Философия Г. В. Ф. Гегеля. Немецкая классическая философия. (См. Билет 20.) Гегель Георг Вильгельм Фридрих (род. 27 авг. 1770, Штуттгарт – ум. 14 нояб. 1831, Берлин, во время холеры) – выдающийся нем. философ; в 1788-1793 изучал в Тюбингенском ин-те философию и теологию, в 1800 – 1807 был профессором в Йене, в 1815-1818 – в Гейдельберге и с 1818 – в Берлине; наряду с этим с 1807 он был сотрудником газеты в Бамберге, а в 1808 – 1815 – ректором привилегированной гимназии в Нюрнберге. Свою весьма своеобразную философию Гегель считает завершением всей западной истории философии. Его систему можно в известном смысле охарактеризовать как синтез греч. философии и христ. субъективизма (Кронер). Абсолют, по Гегелю, должен мыслиться не только как субстанция (Спиноза), но и как субъект (Фихте, Шеллинг). Гегелевскую систему можно считать. завершением философии Нового времени. По Гегелю, философия имеет тот же предмет, что и религия, – абсолют. Абсолют – Бог – есть все во всем, но лишь в чистом мышлении он выступает в своей адекватной форме. «Абсолютное знание», т.е. философия, нашедшая свое завершение в системе Гегеля, является поэтому «самосознанием Бога» в человеке; но сущность Бога – т. к. он является духом – есть не что иное, как именно такое самосознание, мышление мышления. Система Гегеля состоит из. трех частей: логики (онтологии), рассматривающей бытие Бога до сотворения мира; натурфилософии, имеющей содержанием отчуждение Бога в материальном мире, и философии духа, изображающей возвращение Бога из своего творения к самому себе (к мышлению самого себя) в человеческом духе. В конце снова оказывается логика – на этот раз, однако, совершаемая Богом в человеке, но не отличающаяся тем не менее по содержанию от первой. Развитие (чисто идеальное по своей природе) совершается благодаря тому, что чисто внутреннее содержание божественного мышления облекается в совершенно неадекватную ему форму материальной природы и, т. о., создает чудовищное противоречие. Принцип диалектического развития (см. Диалектика) – это движение, являющееся результатом противоречия. Уже в природе имеет место постепенное «погружение-в-себя» внешнего, но подлинное «возвращение» духа из его «инобытия» (т.е. природы) совершается только в человеке. Человек, существующий сначала только в сфере природно-душевного (антропология), на ступени «являющегося сознания» (феноменология) отрывается от своего непосредственного наличного бытия и становится в противоположность к нему, пока он как духовная сущность (субъективный дух) не познает свою собственную духовную субстанцию как идентичную со своим осознанным (мыслящим и водящим) содержанием. Такую же эволюцию совершают образования «объективного духа», т.е. формы, созданные человеческим обществом (право, мораль, нравственность). Здесь, так же как и везде, третья ступень является синтезом обеих первых, относящихся друг к другу как антитезы. В конкретной нравственности (семье, обществе и государстве) решающим моментом является единство правового содержания и морального убеждения. Это единство достигает в государстве своей высшей формы, нею Бог есть единство субъективности и объективности (субъекта и субстанции). Над образованиями объективного духа стоят три формы «абсолютного духа», т.е. созерцания, представления и знания абсолютного тождества субстанции и субъекта. В искусстве это единство только «созерцается», идеальное (идейное) просвечивает сквозь материю, в религии это единство «представляется» в лице потусторонней личности, которая есть одновременно Бог (т.е. мышление мышления) и человек (т.е. чувственное наличное бытие); только в абсолютном знании это единство познается как полное тождество субъективного (божественного) духа, только здесь достигается цель – возвышение конечной сущности человека к бесконечному. Это единение с божественным нусом есть мистическая цель гегелевской философии. Но наибольшее влияние Гегель оказал в области философии государства и философии истории. Общая мировая история рассматривается им как процесс самосознания мирового духа и вместе с тем как «прогресс в сознании свободы». Свобода, однако, состоит в том, что человек познает свое тождество в сущности с абсолютом и отождествляет себя с образованиями объективного духа и его волением (государством и правом), созданными в конечном счете тем же абсолютом. Свободный гражданин познает свое существенное тождество с volonte generale (Руссо), он сам знает, что закон только кажется внешним повелением. Результатом гегелевской системы явилось учение Карла Маркса, стоявшего, как Кьёркегор, в оппозиции к крайнему спиритуализму Гегеля. Диалектическое мышление Гегеля Маркс применил к политической экономии и эсхатологически истолковал философию истории. Значительным было также влияние Гегеля на историографию, даже на тех историков, которые внешне возражали против философов-систематиков.

Билет 22. Марксизм и философия Карла Маркса. МАРКСИЗМ - идейное течение второй половины 19-20 вв., традиционно связываемое с концепцией общество- и человековедения, сформулированной в работах Маркса. В своей эволюции М. преодолел ряд разнокачественных этапов и состояний. 1) М. ортодоксального толка, адаптируемый различными мыслителями к региональным особенностям и условиям (Плеханов, Лабриола и др.); 2) М. «ревизионистского» толка, сохраняющий понятийный строй учения Маркса и, одновременно, отвергающий его революционистско-насиль-ственный пафос (Каутский, Бернштейн и др.); 3) М. ленинского типа, доводящий до крайне радикальных форм те аспекты учения М., которые были посвящены проблеме активного субъекта и исторического процесса (класс, трудящиеся массы, образованное меньшинство и т.п.). Пролетарский мессианизм марксовой парадигмы представители этого направления замещали идеей об организации профессиональных революционеров, о революционной партии, способной возглавить и направить процессы радикального революционного общественного переустройства (Ленин, Троцкий, Сталин, Мао Цзедун и др.); 4) М., стремящийся совместить категориально-понятийные комплексы Маркса с парадигмой деятельностного, практического подхода в его философском измерении (Лукач, Грамши и др). 5) Версии М., связанные со стремлением их представителей, сохраняя марксову парадигму в ее классическом издании (материалистическая субординация системных элементов социальной жизни в их статике и динамике и т.п.), выйти за пределы проблемного поля, задаваемого ортодоксальной марксовой трактовкой сущности человека, которая якобы «в своей действительности» есть «совокупность всех общественных отношений» (фрейдо-М. и др.). Выступая философией индустриализма, философией техногенной цивилизации, философией преобразующей человеческой практики, М. продемонстрировал уникальный потенциал самообновления в 20 в. (Гароди, Альтюссер и др.).

МАРКСИЗМ - ЛЕНИНИЗМ - самообозначение правящих идеологий в странах социализма в 20 в. Первоначально характеризуемые в персонифицирующей стилистике (учение «Маркса - Энгельса - Ленина - Сталина» и т.п.), эти конгломераты идей под воздействием процессов «преодоления культа личности и его последствий» начали описываться как продукт коллективного руководства правящих партий с акцентированным дистанцированием от любых признаков харизматической окрашенности. В структуру М. - Л. традиционно входили ортодоксальный марксизм, ленинизм и сопряженные учения региональных идеологических апостолов, постоянно трансформируемые в интересах властвующей в тот или иной момент элиты.

Философия Карла Маркса. Сложность и особый интерес к философии К. Маркса определены тем обстоятельством, что существовал и существует марксизм — массовая идеология, сыгравшая огромную роль в XIX-XX вв. Как и всякая другая, эта идеология вобрала в себя значительные идейные фрагменты философско-мировоззренческого порядка, причем их авторство с известной долей справедливости обычно приписывали Марксу. Найти в этом переплетении чисто философское содержание, различить Маркса-философа и Маркса-идеолога было и остается непростой задачей. Философское творчество Маркса, независимо ни от каких обстоятельств, обладает историко-философской ценностью и тем самым требует изучения в русле истории немецкой философской мысли XIX в. В последние годы в нашей стране от официально неумеренного восхищения творчеством Маркса перешли к резко негативным оценкам, что объясняется, конечно, общей политико-идеологической ситуацией. Историку философии, однако, не пристало разделять и пафос былых восторгов, и энтузиазм продолжающихся проклятий. Авторитет Маркса-философа основан на несомненности оригинального вклада в гегелевское движение, В области философии Маркс сам всегда считал себя учеником и последователем Гегеля, претендуя лишь на относительную самостоятельность, и это тот именно случай, когда нужно прислушаться к авторской самооценке. Принадлежность Маркса-философа к гегелевской школе не вызывает сомнений. С университетских лет Маркс близко контактировал с наиболее видными гегельянцами — Б. Бауэром, Ф. Кеппеном, затем с А. Руге, М. Гессом, Ф. Энгельсом, состоял в переписке с Л. Фейербахом. Маркс участвовал в гегельянских периодических изданиях, был в 1842-1843 гг. редактором «Новой Рейнской газеты», преимущественно младогегельянского органа. Вместе с другими членами школы Маркс постепенно перешел от увлечения "философией самосознания" Б. Бауэра к гуманистической антропологии Л. Фейербаха, когда в школе шла "смена лидера". Некоторые тексты молодого Маркса написаны в сотрудничестве с Б. Бауэром, А. Руге, Ф. Энгельсом, М. Гессом. В то же время Маркс-гегельянец проявил высокую степень самостоятельности, что в итоге только обогатило достижения школы. Вступив в движение позже других, Маркс смог более критически подойти к гегелевской традиции. Он по-своему оригинально реализовал некоторые потенции антропологии Л. Фейербаха. Так, Маркс принял фейербаховское толкование принципа тождества бытия и мышления, но конкретизировал абстрактный философский принцип первичности бытия, обратив внимание на социальное бытие, на историю человечества. Своеобразным развитием фейербаховской концепции религии как иллюзорного самосознания стало у Маркса истолкование идеологии как ложного, превращенного сознания, выражающего реальность в "перевернутом" виде. Маркс, сочетая гегельянский критицизм с его гегелевским прообразом, сформировал оригинальный метод интерпретации социальной истории. Называя этот метод диалектическим, Маркс отдавал пальму первенства Гегелю, оставляя за собой приоритет лишь в приспособлении метода для своих, по преимуществу социально-философских и социально-экономических исследовательских задач. Наиболее оригинальны, влиятельны и интересны идеи Маркса, развитые в сфере философии истории и философской антропологии.