Shapovalov_V_F_Osnovy_filosofii_Ot_klassiki_k

тели», «Ничего слишком», «Мера — лучшая из вещей» и др. Идею меры венчает учение Аристотеля, которого С. Аверинцев прямо называет «философом середины»1, заботившимся о выборе наидостовернейшего блага и наименьшего зла. Особое место отведено мере Аристотелем в его этическом учении, где добродетель есть род умеренности, удерживающая нас от ошибок, к которым ведут страсти.

Но умеренность не есть посредственность, а есть ценность, свидетельствующая о силе разума. Импульсы, страсти, чувства всегда тяготеют к излишествам, всегда чрезмерны и поэтому опасны. Разум должен дозировать, ограничивать стихийно-импульсивные стремления. Однако ту же самую задачу разума встречаем и у Платона, например в знаменитом мифе о крылатой колеснице. Возница, управляющий колесницей, скорее всего символизирует разум. Он занят тем, что умеряет непослушные порывы коней, которые символизируют вожделеющую и гневную части души. Чтобы душа устремлялась ввысь, к миру идеальному, нужно научиться управлять страстями, ибо «плебейские кони» — наша вторая дурная натура — тянут без устали вниз. Платон не ставит цели абсолютной победы над страстью. Так же как Аристотель, он считает это невозможным. Но умение держать ее в границах, в рамках полагает обязательным для добродетельного человека.

Конечно, греки не всегда были умеренными как в жизни, так и в творчестве. Но они осознали меру как ценность. В таком осознании они увидели радикальное отличие цивилизованности от варварства. Они заложили основы понятия цивилизации, отличив того, кто стремится управлять страстями, от не знающего меры, — точно так же как они возвысили и оценили искусство мастера. Без понимания значения созидательности и мастерства труд, приносящий необходимые средства к жизни, ценился бы не выше, чем разбой. Ведь последний тоже неплохо справляется с задачей удовлетворения потребностей.

Античная Греция задала некоторую модель цивилизации вообще, цивилизации как таковой. Модель получилась, однако, сложной и во многом противоречивой. Но она остается и навсегда останется притягательной, особенно в тех случаях, когда цивилизация где-либо оказывается под угрозой или ищет новые импульсы для обретения свежего дыхания. Греческая модель статична — «статуарна», по выражению А.Ф. Лосева. Она ориентирована на самосохранение, а не на саморазвитие. В этом выразилась трагичность судьбы античности, поскольку она оказалась не в состоянии выжить в изменившихся условиях, что и предопределило ее гибель. Но качество «статуарности» позволяет ей служить моделью, которую удобно изучать. Самое же главное состоит в том, что в силу этого же качества ее можно встра-

12 См.: Аверинцев С.С. Христианский аристотелизм как внутренняя форма западной традиции и проблемы современной России//Христианство и культура в Европе. М., 1992. С. 18.

56

иватъ в состав иной цивилизации. Правда, при этом приходится решать сложнейшую проблему о путях и способах такого встраивания, т.е. проблему совместимости с тем, во что она встраивается. Последующее развитие цивилизации, основанной на ценностях христианства, демонстрировало различные варианты решения данной проблемы. Однако при всех вариантах (если, конечно, не происходил тотальный отказ от прошлого) признавалась ценность интеллектуально-техни- ческой стороны древнегреческой мысли. Достижением высочайшей техники мышления античность обязана главным образом творчеству Платона и Аристотеля, опиравшимся на предшествующие достижения греческой мысли. Эти достижения в своей совокупности соста-

вили феномен, называемый древнегреческой философией.

Древнегреческая философия есть то, что вырабатывает и закрепляет универсальные приемы мышления, не ограниченного ничем внешним, прежде всего верой и чувственным опытом. Философский подход — это подход ко всему с точки зрения неумолимой логичности рассуждения. Это мысленный анализ и синтез, постепенно, шаг за шагом открывающие причины вещей, которые, как правило, недоступны органам чувств. Одновременно это теория, создаваемая не для практических или иных нужд, а исключительно для поиска истины, не в смысле непосредственного ответа на вопрос «как жить?», а прежде всего ответа на вопрос, что и как, по каким законам может существовать. Это непрерывная и упорная работа мысли над смыслами слов и работа языка, стремящегося непротиворечиво и отчетливо выразить мысль.

Видимо, в отмеченном понимании философия есть действительно уникальное порождение эллинского гения. Во всяком случае современные данные из истории других народов не свидетельствуют о существовании чего-то подобного в других географических регионах ранее, чем философия возникает в Древней Греции. Восточная мудрость хотя и старше греческой, но совсем другого типа. Только после создания философии древними греками она стала доступной другим народам и стимулировала их самостоятельные поиски на той же ниве. Но такие поиски, конечно, оказывались проблематичными по самой своей природе, поскольку требовали возврата к философии античности, ее осмысления и переосмысления в составе иной культуры и иного времени. Они требовали в том числе отсечения того, что оказывалось заведомо неприемлемым. В последнем случае не могло не возникать соблазнов и искушений, вызванных неоспоримым очарованием древних.

Итак, греческая философия начинается, по-видимому, с несклад-

ного тезиса о том, будто вода есть материнское лоно всех вещей, при-

надлежащего Фалесу Милетскому. Однако справедливо суждение Ф. Ницше: «Слова Фалеса «все — вода» подымают человека выше червеобразного ощупывания и ползания кругом, свойственных отдельным наукам, он предчувствует конечную разгадку всех вещей и благодаря

57

этому предчувствию побеждает обычную тусклость более низких ступеней познания»'. Действительно, сказав, что «все из воды», Фалес сказал нечто большее, а именно то, что мир обладает целостнос - тью, единством. Одновременно он выразил убеждение, что дан - ные чувственного опыта, т.е. то, что мы видим, слышим, осязаем

ит.д., — это еще не все, и мы, следовательно, имеем право на мысленную гипотезу. Последняя не вытекает непосредственно из фактов наблюдения, но не должна противоречить им; она призвана их объединить и обобщить. Доказательством ее истинности может служить ее логическая непротиворечивость и возможность с ее помощью нечто объяснить, предвидеть, открыть. По пути, угаданному Фалесом, пошли другие древние философы, а вслед за ними

ипоследующая философия.

Однако «любовь к мудрости» никогда не сводилась лишь к поиску первоначала. Она была мудрой и острой мыслью, независимо от предмета размышлений. Тот же Фалес известен своими изречениями на разные темы. «Он сказал, что между жизнью и смертью нет разницы. — «Почему же ты не умрешь?» — спросили его. «Именно поэтому», — сказал Фалес. На вопрос, что возникло раньше, ночь или день, он ответил: «Ночь — раньше на один день». Кто-то его спросил, можно ли скрыть от богов дурное дело. «Ни даже дурное помышление!» — сказал Фалес.

Один прелюбодей сказал ему: «Разве я клялся не блудить?» Фалес ответил: «Прелюбодеяние не лучше клятвопреступления».

Его спросили, что на свете трудно? — «Познать себя». Что легко? — «Советовать другому». Что приятнее всего? — «Удача». Что божественно? — «То, что не имеет ни начала, ни конца». Что он видел небывалого? — «Тирана в старости». Когда легче всего сносить несчастье? — «Когда видишь, что врагам еще хуже». Какая жизнь самая лучшая? — «Когда мы не делаем сами того, что осуждаем в других». Кто счастлив? — «Тот, кто здоров телом, восприимчив душою и податлив на воспитание».

Он говорил, что о друзьях нужно памятовать очно и заочно, что надобно не с виду быть пригожим, а с норову хорошим. «Не богатей дурными средствами, — говорил он, — и пусть никакие толки не отвратят тебя от тех, кто тебе доверился».

Умер Фалес, глядя на гимнастические состязания, от жары, жажды и старческой слабости. На гробнице его написано: «Эта гробница мала, но слава над ней необъятна: В ней пред тобою сокрыт многоразумный Фалес»2.

1 Ницше Ф. Философия в трагическую эпоху Греции. М, 1994. С. 203.

2 Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях М, 1979. С. 74-75. знаменитых философов.

2. Античность в свете истории

Процесс встраивания античности в иную культуру манит открывающимися новыми возможностями. Но он же чреват опасностями и соблазнами. Жертвой таких соблазнов, видимо, стал Ф. Ницше. Во всяком случае, глубочайшее и многостороннее знание античной культуры, страстное увлечение древними не спасло его от склонности к построению утопий, от противопоставления красоты и силы нравственности и человеколюбию, что так характерно для ницшеанства. Напротив, античность оказалась для Ф. Ницше стимулом к «переоценке всех ценностей», к культурному нигилизму, хотя попутно им были получены привлекательные результаты на путях критики лицемерия и фальши общепринятой морали.

Утопический пафос Ф. Ницше — в самоутверждении индивида ценой преодоления всякой морали и интеллекта, отказа от них. Не случайно, он особенно высоко ценит не Платона и Аристотеля, а первых греческих философов. Он видит в них образцы цельности человеческой натуры, что, по Ф. Ницше, само по себе есть вызов дряблому и рыхлому образованному человеку, придавленному изучением наук и обязательной моралью.

Ф. Ницше представляется, что досократовские философы, в отличие от Платона и Аристотеля, более свободны, внутренне раскованны, непринужденны. Они решительно и смело отстаивают право личности на произвол. Так, Анаксагор ввел свой Нус (Ум), «обладающий свободной волей и зависящий только от себя. В нем он ценил именно возможность поступать согласно своим желаниям и действовать без всяких ограничений и определений — ни со стороны причин, ни со стороны целей»1. Демокрит же, по Ф. Ницше, оценивается положительно как благородный исследователь, скиталец, не имеющий родины и поэтому ничем не связанный2. Прогресс греческого духа мыслится Ф. Ницше в обратном порядке по сравнению с направленностью истории. Чем ближе к древним орфическим оргиям и мистериям, тем выше и свободнее дух и наоборот — чем ближе к теоретическим построениям Платона и Аристотеля, тем больше скованности и несвободы: подчинение жизни познанию лишает ее творчества. Однако насколько соответствует реальности оценка, например, Платона как сугубо идеального философа, зовущего выше всего и прежде всего к вершинам познания и совершенства?

Каждый, кто берется за чтение Платона, через некоторое время обнаруживает весьма странные вещи. Как только спадает пелена, связанная с расхожими представлениями о Платоне-мудреце, обнаруживается, что едва ли не в каждом диалоге Платон прямо или косвенно

1Ницше Ф. Указ. соч. С. 248.

2См.: Там же. С. 252.

возвышает однополую любовь — гомосексуализм. Знаменитая «платоновская любовь», воспетая поэтами и художниками, начиная с искусства Возрождения, оказывается на поверку не чем иным, как педерастией. Надо, конечно, учесть, что древние греки не считали однополую любовь чем -то неприличным. Она была широ ко распространена; о ней говорили не стесняясь. Романтизация любви между мужчиной и женщиной — явление более поздней христианской эпохи; ее возвышение стало возможным после перехода общества на новый уровень духовности, в сравнении с которым греческое язычество только одна из начальных ступеней. Тем не менее мы имеем право предъявить Платону претензии как к мыслителю, поскольку из распространенности практики гомосексуализма отнюдь не следует обязательность ее оправдания в философской теории и необходимость ее пропаганды. Но Платон занимается именно этим — он стремится обосновать и возвысить гомосексуализм и активно пропагандирует его. В знаменитом диалоге «Пир» Платон, например, пишет: «Эрот же Афродиты небесной восходит к богине, которая <...> причастна только к мужскому началу, ...недаром это любовь к юношам... Потому-то одержимые такой любовью обращаются к мужскому полу, отдавая предпочтение тому, что сильней от природы и наделено большим умом»1. Комментируя множество аналогичных высказываний Платона и учитывая общий контекст платоновской концепции, А.Ф. Лосев пишет: «Все самые вдохновенные, самые «чистые», самые «платонические» места о любви и любовном восхождении имеют в виду исключительно общение мужчины с мужчиной»2.

Сегодня отношение к Платону лишено того преклонения, которое было характерно для весьма длительного периода. Это объясняется не только отмеченными обстоятельствами. Крушение платоновского авторитета во многом связано с получившей широкую известность работой К. Поппера «Открытое общество и его враги» (1945), в которой ученый обнаруживает и развенчивает Платона в качестве одного из первых авторов тоталитарной утопии. Работа К. Поппера, написанная в 40-е гг. нашего столетия, оказалась чрезвычайно актуальной. К сожалению, человечеству потребовалось осуществить и пережить трагическую реальность тоталитаризма, чтобы повнимательнее вдуматься в платоновское наследие. Только трагический опыт помог сбросить с сознания «чары Платона» — именно так назван обстоятельный том работы К. Поппера3. Аналогия между платоновскими построениями и тоталитарными режимами XX в. является логической. Она не означает, что тоталитаризм строился по непосредственным проектам Платона. Напротив, в идеологии советского тоталитаризма Платон

1Платон. Собр. соч.: В 4т. М, 1993. Т. 2. С. 90.

-Лосев А. Ф. Указ. соч. С. 855.

3См.: Поппер К. Открытое общество и его враги. М., 1992. Т. 1.

60

третировался как идеалист, его философия отвергалась. Это, конечно, не случайно, поскольку свободное изучение платоновской концепции могло бы пролить свет на глубинные корни режима, высветить его тайну. Замалчивались и те работы, в которых задолго до К. Поппера были вскрыты опасности, заложенные в философии платонизма. Речь идет, например, об этюде Вл. Соловьева «Жизненная драма Платона»1, работе Е. Трубецкого2 и, конечно, об обстоятельных трудах А.Ф. Лосева.

Для нашей темы важно обратить внимание на характерный и примечательный факт. Платон, безуспешно пытавшийся реализовать утопию тоталитарного государства в течение почти всей своей жизни и, судя по всему, веривший в нее, парадоксальным образом помог в деле ее развенчания, когда она осуществилась через более чем две тысячи лет после его смерти. Это еще одно подтверждение неувядаемости и проблематической значимости античности.

Глава II

СОКРАТ

1. Личность и судьба

Сократ (470/469-399 гг. до н.э.) был старшим современником молодого Платона. Последний считал его своим учителем. Однако воззрения Сократа значительно отличались от тех, которые развивал впоследствии Платон. Вообще, фигура Сократа стоит особняком в истории греческой мысли, выделяясь как среди предшественников, так и среди философов более поздней поры. Сократ не оставил письменного наследия, полагая, что лишь живое слово может выразить и донести мысль без искажений. Он являл собой образ мирского проповедника, обладая талантом влияния на людей, хотя внешне не отличался красотой.

Из-за отсутствия принадлежащих Сократу трудов задача определения его воззрений может быть понята как задача реконструкции. Источниками, служащими для ее решения, являются: произведения Платона, сочинения Ксенофонта, сведения, собранные и записанные Аристотелем. Наконец, с Сократом связаны изменения в характере духовной жизни афинского общества, отразившиеся в различных областях творчества, в том числе не принадлежащих к сфере фи-

61

См.: Соловьев Вл. Соч.: В 2 т. М., 1990. Т. 2.

См.: Трубецкой Е. Социальная утопия Платона. М., 1908.

лософии. Образ Сократа, хотя и в сатирическом виде, выведен в комедии Аристофана «Облака». Изменения в духовном настрое афинян источники согласно приписывают влиянию Сократа.

История жизни Сократа существенна для понимания его творчества. Он был сыном каменотеса (скульптора) и повивальной бабки, получил обычное начальное образование, т.е. изучал музыку, словесность (чтение, письмо, заучивание классических текстов), арифметику, начала геометрии. В качестве воина участвовал в ряде сражений, показав себя храбрым и выносливым бойцом. Впоследствии Сократ занимал некоторые выборные должности в системе афинской демократии, был образцом бескорыстного и честного служения долгу и согражданам. Одновременно как частное лицо, он занимался проповедью своих воззрений, общаясь с широким кругом людей и устраивая в разных уголках Афин дискуссии с изложением своих воззрений. Эта деятельность привлекала все большее внимание афинян. Однако она вызвала недовольство со стороны некоторых, в том числе влиятельных граждан. В 399 г. до н.э. Сократ был обвинен «в том, что не чтит богов, которых чтит город, а вводит новые божества, и повинен в том, что развращает юношество; а наказание за то — смерть»1. Формулировка обвинения была явно надуманной, тем не менее большинство судей (по принятому порядку всего их было 500) проголосовали за смертную казнь.

Трагическая смерть Сократа вошла в историю как значительный факт, обнаруживший, что истина может утверждаться ценой жертвенности. Или, во всяком случае, что подлинность учения поверяется готовностью автора претерпеть страдания, порой — ценой собственной жизни. Применительно к Сократу это оказалось тем более справедливым, что после приговора суда у него была возможность для побега, который подготовили для него друзья. Однако он сознательно не воспользовался ею. Как полагают, уклонение от исполнения приговора означало бы для Сократа отречение от своих убеждений.

Черты облика Сократа можно восстановить по источникам. Сократ «занимался телесными упражнениями и отличался доб-

рым здоровьем». «Он держался настолько здорового образа жизни, что, когда Афины охватила чума, он один остался невредим».

«В противоположность большинству философов он не стремился в чужие края — разве что если нужно было идти в поход». «Все время он жил в Афинах и с увлечением спорил с кем попало не для того, чтобы переубедить их, а для того, чтобы доискаться до истины». «Так как в спорах он был сильнее, то нередко его колотили и таскали за волосы, а еще чаще того осмеивали и поносили; но он принимал все это, не противясь. Однажды, даже получив пинок, он и это стерпел,

1 Диоген Лаэртский. Указ. соч. С. 116.

а когда кто-то подивился, он ответил: «Если бы меня лягнул осел, разве стал бы я подавать на него в суд?»

«Он отличался твердостью убеждений и приверженностью к демократии... Он один голосовал за оправдание десяти стратегов; а имея возможность бежать из тюрьмы, он этого не сделал...»

«Он отличался также достоинством и независимостью. ...Часто он говаривал, глядя на множество рыночных товаров: «Сколько же есть вещей, без которых можно жить!» «Он умел не обращать внимания на насмешников».

По словам Аристотеля, женат он был дважды: первый раз — на Ксантиппе... и во второй раз — на Мирто, дочери Аристида Справедливого... Однажды Ксантиппа сперва разругала его, а потом окатила водой. «Так я и говорил, — промолвил он, — у Ксантиппы сперва гром, а потом дождь». Однажды среди рынка она стала рвать на нем плащ; друзья советовали ему защищаться кулаками, но он ответил: «Зачем? чтобы мы лупили друг друга, а вы покрикивали: «Так, ее, Сократ! так его, Ксантиппа!?» Он говорил, что сварливая жена для него то же, что норовистые кони для наездников: «Как они, одолев норовистых, легко справляются с остальными, так и я на Ксантиппе учусь обхождению с другими людьми».

За такие и иные подобные слова и поступки удостоился он похвалы от пифии, которая на вопрос Херефонта ответила знаменитым свидетельством: «Сократ превыше всех своею мудростью».

«Он говорил, что есть одно только благо — знание и одно только зло — невежество»1.

Как бы ни были недостоверны эти и иные подобные свидетельства, они дают возможность представить некоторые черты облика Сократа, отмечающие его незаурядность. В частности, признание пифии, т.е. дельфийского оракула, — наиболее авторитетное для греков, — весьма красноречиво. В другом варианте оно звучит так: «Софокл мудр, Еврипид мудрее, Сократ же — мудрейший из всех людей»2. Вспомним, что греки понимали под мудростью не только искусство слова и мысли, но и умения вообще. Следовательно, Сократ был искусен, умел. Но в чем состояло его умение? Помимо перечисленного, может быть, оно состояло в том, что уже стариком выучился играть на лире, заявляя при этом: разве неприлично узнавать то, чего не знал? Или в том, что он умел и охотно танцевал, или же еще в каком-либо мастерстве? Нет, заслуга Сократа более своеобразна. Он ie стремился овладеть наибольшим числом умений, а поставил вопрос о том, что есть мудрость вообще, мудрость как таковая. Иначе говоря, что есть общего во всех частных видах умений. Ответ на этот вопрос означал бы нахождение «мудрости всех мудростей», исходя из

1Диоген Лаэртский. Указ. соч. С. 110-115.

Платон. Собр. соч. Т. 1. С. 693 (примеч.).

которой можно было бы легче овладеть мудростью в отдельных сферах. Таков вообще был подход Сократа ко всем понятиям общего характера: добра и зла, прекрасного и безобразного, справедливого и законного и т.д. От отдельных проявлений данного качества он шел к формулировке общего понятия этого качества. «По-видимому, индук- тивно-дефиниторный метод, — пишет А.Ф. Лосев, — и был той философской новостью, которую провозглашал Сократ, был его открытием, хотя сознавал ли это обстоятельство сам Сократ остается неизвестным...»1 «Индуктивно» — значит логически заключить от частного (присущего отдельным вещам в особой форме) к общему. «Дефиниторный» — от слова «дефиниция», т.е. определение, формулировка понятия. Разработка данного метода позволяла Сократу сделать второе значительное открытие, закрепленное за ним последующей философской традицией, — создать своеобразное учение о человеке.

2. Учение о человеке

Ответ Сократа на вопрос о человеческой природе навсегда остался классическим. Его сутью является вывод, что «мы не можем исследовать природу человека тем же путем, каким мы раскрываем природу физических явлений. Физические вещи можно описать в терминах их объективных свойств, тогда как человека можно описать и определить только в терминах его сознания»2. Это значит, что человек есть существо, которое постоянно ищет самого себя, перепроверяет, испытывает себя и условия своего существования. Критическая, испытывающая установка по отношению к жизни и определяет ценность жизни: «А без испытания <...> жизнь не в жизнь для человека», — говорит Сократ3. Утверждая это, он одновременно открывает и утверждает наличие души, как важнейшего признака человеческой натуры.

Как это на первый взгляд ни странно, греческие мыслители до Сократа, видимо, не знали понятия души в собственном значении слова. Во всяком случае они не говорили о ней столь подробно и тем более не исследовали ее и не пытались определить. Общим для древнегреческой культуры было понимание человека как микрокосма - малого космоса, — в котором отражается в той или иной мере весь мир — большой космос. Это убеждение разделял и Сократ. Но он первый подчеркнул особость человека, его кардинальное отличие от остальных составных частей природы. Душа в его понимании — это способность к самоосознанию постольку, поскольку оно осуществляет-

1 Лосев А.Ф. Жизненный и творческий путь Платона: Вступ. ст.//Платон Собр.

соч. Т. 1.С. 15.

- Кассирер Э. Опыт о человеке: Введение в философию человеческой культуры//Проблема человека в западной философии. М, 1983. С. 3.

3 Платон. Апология Сократа//Собр. соч. Т. 1. С. 92.

64

действует. Человек потому испытывает сам себя, что все внешнее подвергается осмыслению, рассматривается как задача. Поиски ответов есть жизнь души и ее сущность. Внешнее же, взятое само по себе, без осмысления и без отношения к нему — положительного или отрицательного, — ничтожно и пусто. Поэтому сущность человека оказывается независящей от внешних обстоятельств даже тогда, когда человеку представляется обратное или он боится признаться себе, что выбор всегда зависит только от него самого. Вне отношения со стороны человека все внешнее: богатство, общественное положение, власть, даже собственные физические и интеллектуальные качества — просто перестает существовать для человека. Главное и единственное, через что пропускается все внешнее и что составляет сущность человека, — это внутренний принцип души, который не должен быть нарушен.

Сократ обосновывает наличие души еще и следующим рассуждением. Очевидно, что тело имеет аналогию с инструментом, ибо оно может совершать определенные действия. Но если это так, то должен быть тот, кто этим инструментом управляет. Следовательно, на вопрос: что есть человек? — невозможен ответ: это тело; скорее это то, чему служит тело. То, чему служит тело, невидимо, неощутимо, но неопровержимо свидетельствует о себе через разумность поведения тела.

В современном контексте сократовские идеи выглядят как откры-

тие собственно человеческого в человеке. Их звучание особенно акту-

ально в нашем обществе: упоминаний о собственно человеческом в человеке практически не существовало в заидеологизированной философской литературе долгие десятилетия. Оно было полностью вытеснено понятиями биологического и социального. Между последними исключался (даже не подозревался) «зазор» — а именно в нем и располагается собственно человеческое. Без признания человеческого в человеке никакими комбинациями биологического и социального человека не объяснить и не понять. Только человеческое в собственном смысле объединяет в себе и определяет собой биологическое, социальное, как и другие стороны существа человека — физическую, механическую, химическую и т.д. Акцентируя внимание на социальном или биологическом, мы можем в лучшем случае выделить тип человека, класс, группу с общими для ее представителей свойствами. Но при таком подходе неизбежно исчезнет индивид, отдельный человек, немыслимый без уникальности и непохожести. Последние и существуют как душа, суть которой у каждого индивидуальна — что, конечно, не исключает общих черт, но не они оказываются определяющими.

Социальное воздействие, прежде чем оно станет фактором поведения человека, подвергается экзамену, осмыслению. Конечно, человек может исполнять приказания, с которыми не согласен, и делать т°, что ему не нравится, — но это опять же доказывает тот же тезис, что внутренний мир является неуничтожимым и не зависит непосредственно от внешнего. Иное дело — момент рождения духовного мира,

65

непременно предполагающий некоторый скачок, усилия со стороны самого человека. Нравственно-интеллектуальные усилия требуются и для оберегания и охранения своего внутреннего мира, заботы о своей душе. Не случайно Сократ говорил: «Ведь я только и делаю, что хожу и убеждаю каждого из вас, молодого и старого, заботиться раньше и сильнее не о телах ваших или о деньгах, но о душе, чтобы она была как можно лучше, говоря вам: не от денег рождается доблесть, а от доблести бывают у людей и деньги и все прочие блага, как в частной жизни, так и в общественной»1.

Как видим, Сократ не отрицает значения богатства и успеха в жизни. Он далек от жесткого аскетизма. Но успех и богатство не могут достигаться любой ценой, что означало бы утрату души. Наоборот, доблесть, т.е. добродетель, и нравственно-разумное поведение являются залогом благополучия, поскольку тогда богатство доставляет удовлетворение. Но для этого разум должен ограничивать страсти; посредством разума человек должен добиваться власти над собой.

«Слово «душа» для нас, благодаря потокам, проникавшим сквозь толщу веков, звучит всегда с этическим и религиозным оттенком, как слова «раб Божий» или «попечение о душе». Но этот возвышенный смысл слово приобрело впервые в устах и проповедях Сократа». «Благодаря этому открытию, Сократ создал моральную и интеллектуальную традицию, которая питает Европу по настоящее время». Эти высказывания приводятся авторами «Истории западной философии»2 в подтверждение значения сократовских идей для западной цивилизации. Но это же можно сказать и относительно России, культура которой немыслима без понятия души. И в России, и в Европе идея души периодически и неоднократно подвергалась нападкам и отрицалась, но не исчезала. Сами авторы подобных нападок были обречены жить и мыслить внутри сложившейся традиции, будучи охраняемы и оберегаемы ею. То, что они пользовались безопасностью своего положения для разрушительных целей, не осознавая или не желая осознать естественность и значение понятия души для человеческой жизни и межчеловеческого общения, не может свидетельствовать против него. Конечно, в понятии души заложена некоторая неопределенность. Однако если внимательно присмотреться, то можно легко обнаружить, что большинство понятий, которыми нам приходится пользоваться, включая и научные, не обладают абсолютной строгостью и определяются по-разному в зависимости от контекста и иных факторов. В ряде случаев важна интуитивная глубина выражаемых понятием смыслов, ассоциаций, значений. Именно так обстоит дело в случае, о котором идет речь. Кроме того, понятие души, сохраняя некоторые

1 Платон. Указ. соч. С. 84.

' См.: Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Ч. 1: Античность. С. 65.

66

существенные черты того, как оно разработано Сократом, в дальнейшем развивалось и обогащалось.

Душа в понимании Сократа проста по своей структуре. Главная способность души — разум, которому противостоят страсти, аффекты, идущие от тела и провоцируемые внешним миром. Сократ совершенно ничего не говорит о других способностях как независимых, в частности, о воле, о вере как отдельной способности, о сердце как духовном центре личности и о многом другом. Впрочем, подход к душе с точки зрения по преимуществу разума и аффектов объединяет Сократа с последующей греческой мыслью, которая в целом не расширяла понимание души далеко за пределы разума и аффективной стороны. Разум есть способность логически мыслить, рассуждать. Аффекты или страсти — это вожделения или желания, влекущие человека в самых разнообразных направлениях. Они способствуют неумеренности, чрезмерности и тем самым постоянно грозят нарушить равновесие души. У разума в этом отношении несомненное преимущество перед страстями, поскольку он логичен, а значит, последователен. Именно поэтому он есть источник того, что Сократ называет «самообладанием». Через разум человек реализует самообладание, приходит к власти над собой. Самообладание — это власть разума над жизненностихийными порывами. Такая власть означает свободу.

По Сократу, свободен тот, кто умеет управлять страстями, кто умеет их ограничивать. «Не следует ли каждому, — говорит Сократ, — проникнуться убеждением, что воздержание есть основа добродетели, и его прежде всего запасти в душе? И действительно, кто может без него приобрести какие-нибудь полезные знания или достигнуть упражнением значительного навыка в них? Какой раб чувственных наслаждений не доведет до позорного состояния и тело и душу?»1 Раб чревоугодия (обжорства), сна, сладострастия, пьянства не может быть свободным. Сам в себе Сократ поборол «не только страсть к чувственным наслаждениям, но и любовь к деньгам, потому что держался мнения, что кто берет деньги от первого встречного, тот делает его своим господином и впадает в рабство...»2. Свобода, следовательно, это умение властвовать собой, которое обеспечивается тем, что разумная душа есть хозяйка тела. Сократ исходит из того, что разум всегда может установить меру чувственных удовольствий, полностью отказываться от которых отнюдь не обязательно. Но с учетом разумных соображений в каждом случае можно установить их меру или минимум. Мудрец, т.е. тот, кто научился разумно находить меру и следовать ей, приобретает свободу. Таким образом, Сократ производит переворот в существовавшей до него системе ценностей. В частности, особое значение приобретает в его учении внутренняя свобода человека. Кроме того, если традиционно счи-

1 Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. М., 1993. С. 31. - Там же. С. 31-32.

67

талось, что герой — это тот, кто побеждает врагов внешних, то теперь героем становится мудрец — победитель врагов внутренних.

Говоря о жизненных ценностях, мы фактически вступили в область этики — науки о морали и нравственности, основоположником которой по праву может считаться Сократ. Этика древних подразделялась на три части: 1) учение о благе, 2) учение о добродетелях, 3) учение об обязанностях.

Благо — понятие, определяющее цель человеческой жизни, ее ценность. Это то, к чему следует стремиться, чтобы стать счастливым. Добродетели — качества человека, оцениваемые положительно, в отличие от пороков.

Согласно известному знатоку античности С.И. Соболевскому, сократовское учение о благе, т.е. первая часть этического учения, выглядит следующим образом:

«Блага, сумма которых составляет высшее благо, т.е. счастье жизни, в изложении Сократа, следующие:

1)Хорошее здоровье и телесные силы, потому что они содей ствуют нравственной жизни. Надо заниматься гимнастическими уп ражнениями, потому что они укрепляют не только тело, но и душу.

2)Духовное здоровье, умственные способности и все способнос ти души.

3)Искусства и науки, потому что они очень полезны для хоро шей и счастливой жизни; однако заниматься ими надо лишь до того предела, пока они полезны для жизни, а занятия предметами, дале кими от жизни и скрытыми от глаз человека, бесполезны и отвлекают нас от изучения полезных вещей.

4)Дружба — тоже ценное и полезное благо. Но она может быть только между хорошими людьми. Она возникает в нас от восхищения добродетелью другого; это восхищение внушает нам благожелатель ность и старание привязать к себе друга благодеяниями разного рода. Основа дружбы — правдивость. Поэтому самый краткий и верный путь

кдружбе — стараться быть такими, какими мы хотим казаться другу.

5)Согласие между родителями, детьми и братьями, потому что они созданы божеством для взаимной помощи.

6)Гражданская община или государство, потому что, если оно благоустроено, обеспечивает всем гражданам великие выгоды»1.

Чтобы достигнуть блага, нужно обладать определенными качествами — добродетелями. Учение о добродетелях — вторая часть этики. Сократ принимал три основные добродетели: воздержанность (самообладание), храбрость и справедливость. Эти три добродетели, взятые вместе, — не что иное, как мудрость. Мудрость — это добродетель «вообще» и состоит в умении различать хорошее и дурное, полезное и

1Соболевский С.И. Комментарий к «Воспоминаниям о Сократе»//Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. С. 283—284.

вредное. Самообладание, как это вытекало из общего сократовского подхода к человеку, выступает основой всех других добродетелей. Без нее мы не можем жить и трудиться. Храбрость есть знание, как справляться с опасностями умно и неустрашимо. Справедливость есть знание, как соблюдать законы — как писаные, так и неписаные. Соблюдение писаных законов — основа благоденствия государства. Неписаные законы — это законы общечеловеческие, которые даны богами всему человеческому роду.

Третья часть этического учения — учение об обязанностях. Обязанность есть закон, которому разумный человек (согласно Сократу, люди все по природе разумны) должен следовать в жизни. Понимание закона означает понимание его в связи с благом (счастьем) и добродетелями. По Сократу, основной закон состоит в том, чтобы избегать дурного и стремиться к благу. Для этого нужно ограничивать потребности

ичувственные удовольствия. Обязанности следует выполнять еще и постольку, поскольку «из того, что есть на свете полезного и славного, боги ничего не дают людям без труда и заботы: хочешь, чтобы боги были к тебе милостивы, надо чтить богов; хочешь быть любимым друзьями, надо делать добро друзьям; желаешь пользоваться почетом в каком-нибудь городе, надо приносить пользу городу; хочешь возбуждать восторг всей Эллады своими достоинствами, надо стараться делать добро Элладе; хочешь, чтобы земля приносила тебе плоды в изобилии, надо ухаживать за землей; думаешь богатеть от скотоводства, надо заботиться о скоте; стремишься прославиться через войну

ихочешь иметь возможность освобождать друзей и покорять врагов, надо учиться у специалистов теории военного искусства и упражняться в применении ее на практике; хочешь обладать и телесной силой,

надо приучать тело повиноваться рассудку и развивать его упражнением с трудами и потом»1.

Всократовском учении о человеке и в его этике имеется коренная особенность, отличающая их от всей предшествующей греческой мысли. Сократ стремится построить целостное учение. Иначе говоря, он хочет вывести все тезисы из одного начала — принципа. Сократ понимает, что, не найдя такого начала или не умея провести его последовательно, душа неизбежно разрушается, распадается, ее одолевает хаос неуправляемых душевных состояний. Поэтому принцип души не должен быть нарушен. Когда же он найден, то следует последовательно логически отстаивать его. Поэтому Сократа нимало не волнуют те возражения против его теории, которые исходят из несовпадения его взглядов с мнением большинства или из некоторых практических соображений материального удобства жизни. Единственное, чем озабочен Сократ -- опровержением возражений с точки зрения логической последовательности. В своих беседах, отвечая на такие возражения, он

Ксенофонт. Указ. соч. С. 44.

перепроверяет и оттачивает свою теорию, стремясь к логической безупречности. Такая безупречность обеспечила бы, по Сократу, единство не только теории, но и душевной жизни. Неудивительно поэтому, что принципом души у него оказывается разум или, иначе, разумность.

Разумность — это последовательная, неумолимая логичность. С логичностью связывает Сократ и понятие знания, которое оказывается не только некоторой информацией о чем-то, но в первую очередь умением мыслить логически. Многие люди по тем или иным причинам не развили свою способность мыслить, поэтому не умеют правильно логически рассуждать. Если бы они умели это делать, то неизбежно пришли бы к тем же выводам, что и Сократ. Но, не мысля логически, они все время впадают в ошибки. Последние и являются причиной их заблуждений, в том числе и в нравственной сфере. Отсюда происходят дурные помыслы и дурные поступки. Следовательно, источник зла в незнании. И наоборот, незнание есть продукт душевного хаоса, неумения разума справиться со страстями. Таким образом, по Сократу, зло и незнание (неумение мыслить логически) тождественны. Этот тезис хорошо поясняется тем, что Сократ полагает, если человек знает (убедился), что нечто (например, чревоугодие или сладострастие) есть зло, т.е. приносит ему вред, то он не будет этого совершать. Следовательно, свою обязанность, как обязанность всякого, кто владеет мышлением, философ видит в том, чтобы помочь людям пройти логический путь понимания того, что есть благо, добродетель, обязанности: как только это будет осуществлено, люди не будут совершать зла (а это зло не только в отношении к окружающим, но и к самому себе — но не все это понимают), а устремятся к добродетельной жизни.

Концепцию прямой логической обусловленности нравственности знанием (разумом, интеллектом), которую разрабатывает и которой придерживается Сократ, принято называть сократовским интеллектуализмом в этике. Ее резюмирующие тезисы таковы: 1) добродетель всегда есть знание, порок — это всегда невежество; 2) никто не грешит сознательно, а совершает зло только по незнанию.

Интеллектуализм в этике в действительности ставит проблемы. Вопервых, легко убедиться, как на своем опыте, так и на опыте других, что знание недоброго, злого далеко не всегда уберегает от дурных поступков, даже если вред от них очевиден. Что, конечно, не опровергает важности разъяснения вреда дурных поступков и привычек. Во-вторых, если все дело только в разуме, а каждый человек по природе разумное существо, то почему уяснение добра и зла дается ему с таким трудом? В том, что объяснить людям пользу добра и вред зла, - задача крайне трудная, Сократ убедился на собственном опыте. Вопреки своей разумности люди видят и знают лучшее, а совершают худшее. Учесть данные трудности Сократ попытался в своей теории знания, где им разработано свое понимание метода.

70

3. Учение о методе

Все учение Сократа о человеке проникнуто идеей недопустимости насилия и безрезультативности его применения в целях воспитания души, поскольку, «кого заставляют силой, тот ненавидит, как будто у него что-то отняли, а на кого воздействуют убеждением, тот любит, как будто ему сделали одолжение. Поэтому несвойственно образованным людям действовать насилием: такие поступки свойственны людям, обладающим силой, но без разума»'. Тезис о недопустимости насилия свидетельствует не только о четком понимании Сократом специфики человека, но и о понимании им необходимости разработки особого подхода к человеку. Познание человека мыслится им как составная часть процесса человеческих взаимоотношений, общения людей: познание человека есть момент общения. В общении присутствует духовное воздействие людей друг на друга, характер которого обязательно надо учесть для того, чтобы не нарушить осуществляющийся при этом процесс познания. Неправильно построенное общение ведет к искажению познания и неверным выводам. И наоборот, непризнание познавательной стороны затрудняет процесс общения. Следовательно, взаимосвязанные процессы познания и общения должны быть особым образом организованы. Трудно ожидать, что это сложится само собой: необходимы специальные усилия по выработке метода, который обеспечивал бы необходимые условия общения и соответственно познания человека.

Прежде всего следует избегать в общении назидательности, которая есть прикрытая, но легко обнаруживаемая форма высокомерия, дающая при знакомстве с другим обратный эффект по сравнению с желаемым. Почувствовав высокомерие, собеседник замыкается в себе, познание и контакт становятся затрудненными. Судя по всему, Сократ хорошо понимал недопустимость навязчивой назидательности для того, кто хочет изучать людей. Не исключено, что он слышал и о мудрости Фалеса, заметившего, что «легче всего давать советы другому»; изречение же «познай самого себя» было для него одним из тех, которые он ценил особенно высоко. Примечательно, однако, то, что Сократ рассматривал и познание самого себя как осуществляемое в общении с Другими. В общении человек не только имеет возможность всматриваться в себя через других, которые выступают в качестве своеобразного зеркала, но и углублять и корректировать свои мысли, и вообще обнаруживать и формулировать их. Но для этого опять же нужны специальные приемы общения. Здесь подходим к знаменитому вопросо-ответ- ному методу, одной из составных частей сократовской диалектики.

Сократ говорит, что он никогда никого ничему не учил, он лишь не мешал другим, чтобы они задавали ему вопросы. Он не препят-

Ксенофонт. Указ. соч. С. П.

71

ствовал и себе задавать вопросы другим, и отвечать на их вопросы. Вопросы, задаваемые Сократом собеседнику, всегда были стержнем беседы, поэтому именно они являлись причиной всеобщего интереса к мыслителю: афиняне собирались слушать, как философ пытает тех, кто считает себя мудрыми1. Очевидно, метод, включавший в себя правило начинать беседу с вопросов к партнеру по беседе и лишь в определенном месте беседы переходить к изложению собственных взглядов, и был тем приемом, который философ для себя открыл, чтобы избегать опасностей неправильно построенного общения. Вопрос — это та форма, в которой беседующий избегает чрезмерного выпячивания своего «я», как и притворного самоуничижения. Изложить же собственное мнение следует лишь тогда, когда наступает соответствующий момент, т.е. когда все участники ожидают развернутого выступления. Такой момент есть момент некоторого замешательства, проблематичности, противоречия, обнаружившегося в ходе беседы. Но и здесь важно, чтобы высказывание явилось бы логическим развитием общего хода разговора, было воспринято в качестве некой общей тенденции, а не как частное мнение. Именно в соответствии с описанной схемой и поступал Сократ, о чем свидетельствуют композиции дошедших до нас диалогов. Свое открытие он оформил теоретически, введя понятия иронии и майэвтики. Ирония — это часть беседы, в которой вопросы призваны обнаружить проблематичность темы, поначалу представлявшейся ясной каждому по-своему. Майэвтика начинается тогда, когда вопросы служат позитивному разрешению обсуждаемой темы.

При помощи понятия майэвтики Сократ одновременно стремится разрешить вопрос, почему люди с трудом усваивают мысль о том, что добродетельная жизнь полезна для них самих. Ведь, обладая разумом, они должны открыть ее сразу и без труда, но в действительности этого не происходит. Дело в том, что эта мысль присуща каждому человеку, но лишь в возможности, в нерожденном, в «непроизведенном на свет» виде. Поэтому следует помочь людям родить истину, помочь становлению ума в их душе. Майэвтика есть искусство повивальной бабки, принимающей роды. В диалоге, где ведущую роль играет Сократ, и осуществляется майэвтика, т.е. рождается знание.

Следующим элементом сократовского метода выступает тезис, своеобразно формулируемый философом: «Я знаю, что ничего не знаю». Впрочем, тезис был известен и другим мыслителям, но только у Сократа он занял столь важное место. Этот тезис входил в искусство вести беседу уже потому, что выставление его производило эффект благотворного потрясения слушателя, стимулирующего диалог. Сократ в то же время утверждал с его помощью принцип интеллектуальной честности перед собой, поскольку «на самом деле это позор-

1 См.: Платон. Собр. соч. Т. 1. С. 87.

ное невежество — думать, что знаешь то, чего не знаешь»1. Сократ заметил, что нередко признание факта своего неведения, требует немалых умственных усилий: люди склонны думать, что они много или достаточно знают. Именно это мешает им продвигаться дальше по пути познания. Новизна же часто обнаруживается в том, что кажется хорошо известным и знакомым. Сам Сократ во всех отношениях ничем не отличается и не хочет отличаться от других людей. Единственное его отличие в том, что он «твердо знает, что ничего не знает». В этом собственно и заключается его мудрость — коль скоро жрица храма Аполлона в Дельфах признала его мудрым.

Все перечисленные элементы — вопросо-ответный метод, ирония и майэвтика, «знание о незнании» — составляют диалектику Сократа. Диалектика имеет несколько значений, даже только в рамках сократовской концепции, не говоря уже о том множестве их, которое она приобрела в последующей философии. Буквально слово «диалектика» означает «искусство разбирать»2. Более широкий смысл оно приобретает у Сократа — это искусство управлять познанием, т.е. организовывать процесс познания. Организация познания мыслится Сократом как построение и управление диалогом. Поэтому ближайший смысл диалектики — познание в форме диалога, беседы, где важно умение правильно задавать вопросы.

Определенным дополнением к диалектике в составе уже названных элементов является сократовская идея «демона» (даймона), или гения. Гений (даймон) — это внутренний голос. Сократ очень часто ссылается на свой внутренний голос, который он внезапно иногда слышит. Этот голос подсказывает ему, чего не нужно делать, предостерегает от необдуманных поступков. Это не вполне бог, но нечто божественное, в определенные моменты звучащее в душе человека. Видимо, через понятие даймона Сократ призывает прислушиваться к своей душе, в которой, кроме разума, есть нечто сверхразумное и сверхличное, т.е. некоторое интуитивное начало. Однако эта идея оказывается не вполне развитой Сократом. Разум остается важнейшим и самым могучим инструментом познания в сравнении с другими способностями человека. Однако и он, конечно, имеет свои пределы в каждый данный момент. Поэтому по мере развития познания, т.е. развития интеллекта, остаются рубежи, за которыми начинается незнание. Тогда следует довериться божественному провидению. Бог занимает существенное место в учении Сократа. Бог — упорядочивающий разум. Мир определенным образом упорядочен, не хаотичен. Именно поэтому возможно его познание человеческим разумом, который тоже есть божественное творение.

1См.: Платон. Собр. соч. Т. 1. С. 83.

2См.: Соболевский С.И. Примечания к «Воспоминаниям о Сократе»//Ксенофонт. Указ. соч. С. 334.

Влияние Сократа на последующую эволюцию философской мысли трудно переоценить. Его идеи в трансформированном или более развитом виде встречаются в дальнейшем не только в рамках античной традиции, но и далеко за ее пределами. Но важно также помнить о личности Сократа, которая своей неповторимостью навсегда украсила историю цивилизации. «Этот образ говоруна, — пишет А.Ф. Лосев, — спорщика, диалектика, ищущего истину с хитрым видом человека себе на уме, на все времена остался в сознании античного мира, вошел в историю вместе с софистами и Платоном как необходимая составная часть греческого духа, как порождение греческих народных глубин, как любимейший образ для греко-римского общества в последующие времена. Без философских препирательств софистов, Сократа и Платона, было бы скучно в истории античной философии, без этой задорной диалектики, вечного искательства правды и истины не сложились бы античная философия и античная литература в том виде, в каком они воздействовали на всю последующую культуру и в каком мы ощущаем их еще и в XX в.»1.

Глава III

ПЛАТОН

1. Вехи биографии

Платон (428/427—347 гг. до н.э.) происходил из знатного афинского рода, давшего Древней Греции немало известных политических деятелей, военачальников, мыслителей. Подлинное его имя — Аристокл, Платон — прозвище, которое он получил в молодые годы, то ли за физическую силу, то ли за широту духовных интересов, поскольку «платюс» по-гречески — «широкий». Платон воспитывался и обучался в традициях греческого «образования человеческого» — калокагатии, предполагавшей всестороннее «оформление» человека («калос» — прекрасный, «агатос» — хороший). Отсюда формирование человека понималось как придание некоторой изящной гармоничности первоначально неоформленному и необработанному материалу. Обучение включало изучение грамматики, музыки, гимнастики, живописи, классических текстов и приобретение умения на их основе сочинять собственные. Идеалом такого образования было нахождение правильной меры соотношения различных качеств в человеке и привитие ученику умения самостоятельно находить меру во всех проявлениях жизни.

1 Лосев А.Ф. Жизненный и творческий путь Платона//Платон. Собр. соч. Т. 1. С. 19.

74

Существенной вехой в жизни Платона явилось знакомство с Сократом, которое состоялось, когда Платону было около 20 лет. Он стал учеником Сократа на долгие годы (около 9 лет), вплоть до трагической смерти последнего. Смерть Сократа произвела сильное впечатление на Платона, вызвав у него нечто похожее на духовный кризис

— переоценку ценностей, и способствовала интенсификации философских поисков.

После казни Сократа Платон надолго покинул Афины. В течение ряда лет он побывал в Мегарах, Кирене, а также, возможно, в Египте, Персии и Вавилонии. Всюду Платон знакомился с известными мыслителями и учеными, интересовался особенностями духовно-ин- теллектуальной жизни и ее достижениями. Наконец в 389 г. до н.э. он оказался на острове Сицилия в городе Сиракузы, где в это время правил тиран Дионисий Старший. Тираном в Древней Греции (Сиракузы были греческим городом) называли незаконно захватившего власть. Однако тираническое правление могло быть непохожим на то, что мы сегодня называем тиранией: порой тираны оказывались более гуманными и либеральными, чем те правители, которые приходили к власти законным демократическим путем. Цель приезда Платона на Сицилию вполне прояснилась впоследствии, поскольку он еще дважды приплывал в Сиракузы, когда там правил сын тирана Дионисий Младший. Платон стремился побудить тиранов к преобразованию государства в соответствии с собственным проектом. Однако отношения Платона с правителями не складывались. В итоге первого посещения он был отправлен на общегреческий рынок рабов для продажи Б рабство. После приключений, угрожавших его жизни или, по меньшей мере, чреватых утратой свободы, Платону удается вернуться в Афины, где начинается новый период его жизни.

В Афинах им основывается школа, получившая название Академии — по месту нахождения в роще, посаженной в честь героя Академа. В Академии, с которой теперь неразрывно связана жизнь Платона, он разрабатывает свою философию, обучает и воспитывает учеников. Академия стала средоточием античной мысли в ее самых разнообразных проявлениях на долгие века, просуществовав до 529 г. н.э. Она была закрыта в совсем другую по сравнению с платоновской эпоху, когда закончила свое существование Западная Римская империя и когда в Восточной империи — Византии — господствующими стали идеи и представления, основанные на христианском мировоззрении. Платон связывал занятие философией с предварительной подготовкой в области математики, точнее, геометрии. По Платону, геометрия является школой правильного, логически последовательного мышления, без навыков которого философия не будет понята. Поэтому РИ входе в Академию была начертана надпись: «Не геометр да не ойдет!» В Академии мыслитель провел половину своей жизни, воспитав большое число учеников, самым известным и выдающимся из

75