7. Археология и этногенез

Возможности археологического исследования в этом направлении практически безграничны, так как история человечества началась с изготовления орудий труда, а древнейшие образцы их дошли, как известно, до настоящего времени и подвергнуты обстоятельному изучению. Таким образом, в материалах археологии как раз и представлены те древнейшие эпохи истории человечества, в которые с трудом проникают этнография и языкознание. Одно это обстоятельство само по себе обусловливает их непреходящую этногенетическую ценность.  Полнота находящихся в распоряжении исследователей археологических данных и возможность их использования в этногенетических целях зависят, помимо количества раскопанных памятников, от широты их хронологического диапазона. Чем больший хронологический отрезок охватывает наличный материал, тем проще уловить преемственность между отдельными этапами, тем легче, следовательно, ставить и разрешать вопросы о местном или пришлом происхождении отдельных комплексов и их относительной хронологии. Разумеется, и широкий территориальный охват повышает достоверность и плодотворность сопоставлений. Кроме того, он дает возможность картографировать отдельные типологические особенности инвентаря и осуществить переход от типологического изучения данных комплексов к анализу их распространения в пространстве.     Гораздо более бесперспективна выборочность археологических данных, проистекающая из специфики раскапываемых памятников. В результате трагической гибели Помпеи и Геркуланума, консервирующего действия пепла и лавы, донесшего до нас в целости древние постройки, одежду, утварь, даже пищу - одним словом, всю полноту материальной культуры населения древнего города, в распоряжение археологов поступил уникальный материал. Обычно древние поселения прекращают свое существование внезапно вследствие завоевания врагом и разграбления, а чаще всего пожара. Ясно, что при этом большинство жилых и хозяйственных построек вместе с содержащимися в них предметами быта гибнет, а то, что остается, представляет собой случайную выборку. В том же случае, если поселение функционирует достаточно долго, последующие поколения уничтожают следы жизни предыдущих, что также не способствует сохранению археологического инвентаря более древних эпох. Правда, иногда и раскопки многослойных поселений дают прекрасные результаты. Стоит вспомнить интересную попытку определения этнической принадлежности древнего населения Москвы па основании анализа археологического материала, полученного при раскопках Кремля (Рабинович, 1962). Но в целом такие удачи немногочисленны.           Еще более выборочпы археологические материалы, представляющие собой результат курганных раскопок.            Начать с того, что обычай трупосожжения был широко распространен в эпоху железа во многих областях. Правда, в настоящее время делаются попытки использовать для археологического анализа и погребения с трупосожжением, но они пока не выходят за рамки интересных в методическом отношении, но спорных предположений (Алексеева, 1975). Совершенно очевидно, что получающаяся при этом анализе информация всегда будет очень ограниченной. Далее, погребения могут быть лишены полностью погребального инвентаря. Пример тому - могильники такого типа в Туве, которые именно по этой причине долго не могли быть датированы (Грач, Нечаева, 1960). Сам по себе этот факт свидетельствует о том, что стремление обеспечить покойника в загробной жизни всем необходимым не являлось всеобщим и иногда заменялось иными идеологическими представлениями. По инвентарю, который попадал в погребение, можно, следовательно, судить лишь о некоторых категориях вещей. Это не значит, что им нельзя пользоваться в этнографических целях. Многочисленные и успешные попытки установления связи различных групп курганных могильников с летописными восточнославянскими племенами, начатые А.А. Спицыным и продолженные советскими археологами, опровергают любой нигилизм по отношению к курганным древностям (Спицын, 1899). В конце концов, многие громадные разделы археологии построены на изучении курганных памятников. Но данные, на которых основаны эти исследования, остаются неполными.           Другой важный факт - не разработанность критериев для выделения этнических общностей на археологическом материале (см.: Каменецкий, 1970; Клейн, 1970). Обычно единственным критериев использования какой-либо типологической особенности археологического инвентаря в качестве этнического определителя является ее закономерное географическое распределение. Но это обстоятельство при всей своей важности не является решающим. Ведь хозяйственно-культурные типы, как мы знаем по этнографическому материалу, также характеризуются закономерным географическим распределением, но они не совпадают с этническими общностями. Так и на археологическом материале: прежде чем класть какой-то признак в основу генетической классификации, следует доказать саму возможность выделения этнических единиц с помощью этого признака, что делается не всегда. В целом проблема далека от своего окончательного решения.           Не спасает положения, хотя во многих случаях и исправляет его, широкое сопоставление археологических и этнографических данных, которое сейчас прочно вошло в практику советских археологических исследований. Происходило это потому, что значение тех или иных особенностей в культуре в качестве этнических определителей меняется от эпохи к эпохе и в разных конкретно-исторических условиях. Поэтому результаты этнографических штудий, если даже они были бы более обнадеживающими, нельзя безоговорочно распространять на археологические материалы.  Не приходится сомневаться в тесной связи археологии и этнографии. Определенно можно сказать, что археология - это этнография, опрокинутая в прошлое. Но она напоминает этнографию, из которой полностью исключены любые представления о народе, этнографию, в которой нет людей, а остались только предметы быта, хозяйственные орудия, постройки - одним словом, материальная культура в широком смысле слова. Сила археологии в том, что она одна из всех перечисленных дисциплин непосредственно проникает в прошлое, слабость - в том, что она находит там лишь искаженные и неполные отражения этнических процессов древности.