Триада сталинских реформ: коллективизация, индустриализация и культурная революция.

  

   К 1927 году советскому руководству стало окончательно очевидно, что никаких надежд на скорую мировую революцию уже не осталось. А разрыв дипломатических отношений с Англией и связанное с этим резкое обострение международной обстановки поставило руководство страны перед необходимостью считаться с возможностью развязывания агрессии против Советской республики со стороны Польши, Финляндии и Прибалтийских государств, при участии белогвардейцев, а также финансовой и военно-политической поддержки со стороны Великобритании.

   Ведь численность РККА на 1 января 1926 составляла 610 тысяч человек, что лишь немного превосходило численность польской армии. В Красной армии было всего 60 танков, 100 бронеавтомобилей и около 1000 устаревших в основном деревянных самолетов. Но если при царе Россия могла закупать оружие и боеприпасы за рубежом, то Советам никто продавать оружие в больших объемах не собирался. С другой стороны только одна Польша располагала приблизительно 200 танками, 60 бронеавтомобилями и 500 самолетами. При этом в памяти у многих еще были живы воспоминания о тяжелейшем поражении, которое Польша нанесла Красной армии в 1921 году.

   Здесь уместно вспомнить, что во время ПМВ, имея полутора - двукратное численное превосходство над Германией и ее союзниками, Россия была вынуждена отдать немцам значительную часть своих западных территорий. Это произошло потому, что в то время военная промышленность России не могла обеспечить армию необходимым количеством винтовок, снарядов, патронов... А после разрухи, вызванной Мировой войной, революцией, гражданской войной, экспериментами военного коммунизма даже слабая и уже отсталая дореволюционная база военного производства практически перестала существовать.

   Все это заставило руководство страны осознать необходимость форсированного строительства мощного военно-промышленного комплекса, способного обеспечить Красную армию современным вооружением. Однако для создания тяжелой и, в частности, военной промышленности требовались десятки миллионов грамотных рабочих и инженерно-технических кадров, а эту кадровую проблему можно было решить только за счет раскрестьянивания деревни. В более развитых странах раскрестьянивание осуществлялось в течение многих десятилетий и даже столетий, но в силу определенных исторических причин в царской России основная масса населения продолжала жить в деревнях. Доля городского населения России к 1913 году составляла всего 15%. Для сравнения в Англии уже к началу 20 века 70% населения жило в городах, во Франции - 40%, в Германии - 30%.

  

   Весь громадный комплекс проблем, связанных преобразованием отсталой аграрной страны в мощную аграрно-промышленную державу, был блестяще решен в ходе проведения триады сталинских реформ. Коллективизация высвободила миллионы крестьян от непроизводительного ручного труда, индустриализация дала рабочие места для хлынувших в города масс вчерашних крестьян и обеспечила механизацию сельского хозяйства, а культурная революция позволила резко повысить образовательный и профессиональный уровень населения. И вчерашние безграмотные крестьяне после обучения в школах фабрично-заводского ученичества, готовивших рабочих массовых профессий, встали у современных станков, а часть из них, закончив техникумы, институты и академии возглавили тысячи построенных по всей стране заводов, НИИ и КБ, стали офицерами и генералами Красной армии.

   Все это было создано за каких-то десять - пятнадцать лет. Результат был достигнут поистине фантастический. Однако чудес на свете не бывает. Мастерство рабочего, инженера, ученого, военного шлифуется и передается от поколения к поколению. Именно так создаются профессиональные школы ученых, конструкторов, военных... В России же связь поколений во время революции разорвалось. Страна после 1917 года во многом строилась с чистого листа. И ошибки в этих условиях были просто неизбежны.

   Причем ошибки эти были неизбежны практически на любом уровне. Взятые от сохи рабочие из-за недостатка культуры производства выпускали низкосортную продукцию, а порой и приводили в негодность современные станки и оборудование, на которых они трудились. Инженеры и конструкторы, по крайней мере, на первых порах слепо копировали далеко не лучшие западные образцы. Руководство страны задавало нереальные планы для промышленности и строительства, создавая искусственные экономические диспропорции. Эти ошибки были ошибками чрезмерно интенсивного роста и они, естественно, затронули и оборонные производства, и военную науку, и деятельность Генштаба. Именно эти ошибки и стали основной причиной возникновения голода 1933 года и катастрофы начального периода Великой Отечественной войны.

  

   Правда здесь возникает резонный вопрос, а как же Сталину вообще удалось провести индустриализацию советской экономики, если на первых порах у него не было ни квалифицированных кадров, ни новейших технологий, ни современных заводов? Прежде всего, следует отметить, что советская индустрия вовсе не была, да в то время и не могла быть построена в столь краткие сроки исключительно за счет опоры на собственные силы. Ведь практически вся основа советской индустрии, созданной во время первой пятилетки, была закуплена нами за рубежом. В этот период СССР покупал там целые заводы, новейшие технологии, станки, машины, оборудование, материалы, нанимал большое количество иностранных специалистов для монтажа, настройки и пуска в эксплуатацию всего приобретенного производственного комплекса, а также для обучения наших рабочих и инженерно-технических кадров. Достаточно сказать, что в начале 30-х годов на до­лю СССР при­хо­ди­лось от трети, до половины все­го ми­ро­во­го им­пор­та ма­шин и обо­ру­до­ва­ния!

   Причем все это капиталисты продавали стране Советов, тем самым собственными руками усиливая своего же потенциального противника, только потому, что на Западе в это время свирепствовал жесточайший экономический кризис. Что­бы спа­сти свою про­мыш­лен­ность от разорения США, Англия и Гер­ма­ния бы­ли вы­ну­ж­де­ны по­ста­влять Со­вет­ской Рос­сии свои но­вей­шие тех­но­ло­гии и про­из­вод­ст­ва. Других покупателей им было сыскать чрезвычайно сложно.

   В результате Ста­лин сде­лал то, что позд­нее не уда­лось ни Гор­ба­че­ву, ни Ель­ци­ну, ни Путину - он умудрился с помощью За­пада построить в России мощнейшую экономическую базу, основанную на последних достижениях тогдашней мировой науки и техники. Сейчас же, например, США заблокировала продажу заводов "Опель" России только на том основании, что эта продажа позволила бы российской экономике получить доступ к новейшим западным технологиям.

     

   При всем при том свободных денег для покупки на Западе заводов и технологий у разоренного мировой и гражданской войнами и бесчисленными экспериментами военного коммунизма советского государства не было, именно поэтому Кремль был вынужден самыми жестокими способами выбивать деньги там, где только мог. И, прежде всего, эти деньги забирались у крестьян. Вот, например, что по этому поводу 24 августа 1930 года Сталин писал В.М. Молотову:

   "Надо бы поднять (теперь же) норму ежедневного вывоза до 3-4 мил[лионов] пудов минимум. Иначе рискуем остаться без наших новых металлургических и машиностроительных (Автозавод, Челябзавод и пр.) заводов. Найдутся мудрецы, которые предложат подождать с вывозом, пока цены на хлеб на междун[ародном] рынке не подымутся до "высшей точки". Таких мудрецов немало в Наркомторге. Этих мудрецов надо гнать в шею, ибо они тянут нас в капкан. Чтобы ждать, надо иметь валютн[ые] резервы. А у нас их нет. Чтобы ждать, надо иметь обеспеченные позиции на междун[ародном] хлебн[ом] рынке. А у нас нет уже там давно никаких позиций, - мы их только завоевываем теперь, пользуясь специфически благоприятными для нас условиями, создавшимися в данный момент. Словом, нужно бешено форсировать вывоз хлеба".

  

   Здесь нужно дать некоторое пояснение. Дело в том, что более 70% изымаемого у крестьян зерна шло на нужды продовольственного обеспечения армии, городов, строек пятилетки... без чего никакая индустриализация страны была бы невозможна. Однако, скажем в 1930 году, когда имел место максимум импорта промышленного оборудования в СССР, за счет экспорта зерна покрывалось только 19,4% стоимости всего импорта. При этом на экспорт шло лишь 6,2% от валового сбора зерна или 30,4% от объема зерна, изъятого государством у крестьян. Для сравнения: в 1909-13 годах в Российской империи доля зерна в общем объеме экспорта была в два раза выше и составляла 40,2%, или 13,9% от валового сбора зерна.

  

  

   Именно с целью получения денег, необходимых для индустриализации страны, с середины 1920-х годов и стали использоваться неналоговые способы пополнения казны, такие как заниженные цены на зерно при одновременном завышении цен на промышленные товары. Как следствие, промышленные товары, если исчислять их стоимость в пудах пшеницы, оказались заметно дороже, чем до войны. Крестьяне же в ответ на это сократили и без того малую долю зерна, шедшего на продажу.

  

   В результате, если в 1913 году при валовом сборе в 76,5 миллионов тонн зерновых из России было экспортировано 9,7 миллиона тонн, то в 1926 году при даже несколько более высоком валовом сборе в 76,8 миллиона тонн, экспорт зерна оказался в четыре с половиной раза меньше и составил всего 2,2, а в 1929 году экспорт упал до минимального уровня в 0,3 миллиона тонн.

  

  

   Таблица 1. Сбор и экспорт зерна в СССР в1928-37 годах (млн. т)

год	валовый сбор зерна в СССР млн. тонн	получено государством млн. тонн	экспорт зерна из СССР млн. тонн	остаток зерна у крестьян млн. тонн
1928	71,6	11,1	0,4	60,5
1929	70,1	10,8	0,3	59,3
1930	78,8	16,1	4,9	62,7
1931	66,6	22,2	5,2	44,4
1932	66,1	22,8	1,8	43,3
1933	69,3	19,3	1,8	50,0
1934	69,7	26,1	0,8	43,6
1935	74,3	28,4	1,5	45,9
1936	61,1	25,7	0,3	35,4
1937	96,3	31,9	1,3	64,4

  

  

   Однако сокращение товарного зерна было обусловлено отнюдь не только эффектом ценовых "ножниц", но и в гораздо большей степени, произошедшими изменениями в структуре сельхозпроизводителей. Ведь в Российской империи основное товарное зерно на рынок поставляли крупные землевладельцы, производившие такое количество зерна, которое было явно избыточным для их семейного потребления и оплаты труда наемных рабочих. Причем продать это зерно в нужных количествах на внутреннем рынке они не могли, поскольку численность городского населения была слишком мала, а у массы недоедавших бедняков для покупки хлеба, просто не было денег.

   После революции вся помещичья земля была национализирована и поделена между крестьянами, благодаря чему их наделы несколько увеличились. Тем не менее, при существовавшем в то время уровне агротехники даже этих наделов едва хватало только для семейного потребления и прокорма скота

   В этих условиях товарное зерно мог производить в основном только кулак, и зажиточный середняк. Причем прятать им зерно особого смысла не было даже при существовавшим тогда диспаритете цен, поскольку зерно, которое не могло быть использовано для семейного потребления или же оплаты труда наемных работников, девать было просто некуда. Этот избыток зерна можно было, либо продать государству по заниженным ценам, либо сгноить его, ничего не получив взамен. Другое дело, что такая политика была тупиковой, поскольку вела к сокращению посевных площадей и натурализации крестьянского хозяйства.

  

   Однако даже при отказе от политики искусственного диспаритета цен трудно было ожидать, что мелкие крестьянские хозяйства, в принципе, могли бы существенно увеличить производство товарного зерна. Для этой цели были нужны крупные зернопроизводящие хозяйства, в которых можно было бы эффективно использовать трактора и другие сельскохозяйственные механизмы и применять передовые методы агротехники, что, в свою очередь, позволило бы высвободить часть сельского населения для работы на стройках народного хозяйства страны. Но такие хозяйства могли быть созданы либо на основе воссоздания крупных частных латифундий, что было бы равносильно возврату к капитализму и потому являлось неприемлемым, в том числе и для абсолютного большинства крестьян, либо на основе объединения множества единоличных участков, и перевода их на коллективную форму землепользования.

   При этом проводимый Сталиным процесс коллективизации села по своей сути был многоцелевым и ставил своей задачей решение трех основных проблем:

   Во-первых, коллективизация была направлена на создание эффективной социалистической системы сельского хозяйства страны на основе механизации и внедрение передовой агротехники. В какой степени удалось достичь этой цели, и почему результаты в этой части были сравнительно скромными, это отдельный вопрос, требующий особого рассмотрения.

   Во-вторых, создаваемые коллективные хозяйства должны были обеспечить львиную долю финансирования промышленного экспорта и снабжения продуктами питания рабочих многочисленных гигантских строек народного хозяйства. Для этого нарождающиеся колхозы должны были значительно увеличить товарность зерна, причем сделать это было необходимо в условиях вынужденного неэквивалентного обмена между городом и деревней.

   И, наконец, в-третьих, за счет механизации сельскохозяйственных работ и повышения уровня агротехники коллективизация должна была высвободить значительную часть крестьян и обеспечить их миграцию в города. Кроме того, часть крестьян должна была быть переселена в малонаселенные районы Сибири и Северного Казахстана для освоения целинных и залежных земель.

  

   Для достижения всех поставленных целей необходима была кооперация, предусматривающая объединение земель и средств ее обработки всех вошедших в нее единоличных хозяйств, а для этого более всего подходили колхозы, которые тогда назывались сельскохозяйственными артелями. С другой стороны разнообразные формы кооперации единоличных хозяйств, за которые активно ратовал Чаянов, в создавшихся условиях были контрпродуктивны. Ведь кооперация по чаяновски лишь облегчала бы труд мелкого единоличника при неизменной структуре землепользования, тем самым еще надолго закрепляла мелкие единоличные хозяйства, тем самым препятствуя коллективизации сельского хозяйства. Именно поэтому в 1929 году Сталин крайне резко выступил против концепции Чаянова, заявив: