10. Советская Россия.

«Русский коммунизм, если взглянуть на него в свете исторической судьбы, есть деформация русского мессианства и универсализма, русского искания царства правды».

Н. Бердяев.

В феврале 1917г. в ходе Великой Русской революции было свергнуто самодержавие, как атрибут феодального строя, символ традиционного, преимущественно, аграрного российского общества. Этим событием было положено начало величайшему в истории человечества социальному эксперименту. На ее первом, февральском этапе, когда «хмель бескровной революции» залил обе столицы, практически, мгновенно (за неделю с небольшим) были решены важнейшие социально-политические проблемы российского общества, поставившие в одночасье в данном отношении Россию впереди всего западного мира. Но отсутствие прочной буржуазной экономической основы и демократических традиций, преобладающе крестьянский состав населения — все это привело к тому, что Россия захлебнулась в своих достижениях в общественной сфере.

Нерешаемость проблем социально-экономического характера, двоевластие, общенациональный кризис, кризис западного типа развития, выразившийся в первой мировой войне, благодатная российская почва для социальных идей, точная стратегия и тактика большевиков, их лидера В.И. Ульянова (Ленина) определили дальнейший цивилизационный выбор русского общества, в среде которого элементы западного типа развития не имели преобладающего влияния. Вопрос о природе октябрьского этапа Великой Русской революции и причины победы большевиков обсуждается по сей день. Вероятно, ближе всего к истине те исследователи, которые считают его по глубинной сущности последним актом вековой борьбы почвенного уклада в лице его носителя - крестьянства за землю и волю, крестьянским взрывом с элементами остановившейся в своем развитии буржуазной революции и элементами преждевременной пролетарской революции, обладавшей меньшим потенциалом движущих сил и потому не определявшей

общее социально-историчекое содержание Октября, хотя и облеченного в социалистические пролетарские одежды. Н.А. Бердяев писал, что русская революция была возможна только как аграрная революция, отражаясь на недовольстве крестьян и воспроизводя старую ненависть их к дворянам — помещикам и чиновникам. Мир господствующих привилегированных классов (их нравы, внешний облик, даже их язык были совершенно чужды народу) воспринимался как мир другой расы, иностранцев. (Вот он цивилизационный раскол!) Только аграрная революция, которая есть не только революция социально-экономическая, но, может быть, прежде всего, революция моральная и бытовая, сделала в России возможной диктатуру пролетариата, вернее, диктатуру идеи пролетариата, так как диктатуры пролетариата, вообще диктатуры класса быть не может. Кстати говоря, В.И. Ленин неоднократно подчеркивал буржуазно-демократическое содержание революции в период ее свершения в Октябре 1917. Он понимал, что для социализма в России в тот период не было достаточных экономических и культурных предпосылок.

Таким образом, можно вполне уверенно говорить, что во всех русских революциях, закончившихся октябрьским этапом 1917 г., есть глубокий исторический смысл и обусловленность всей предыдущей историей России, начиная с цивилизационного раскола, усугубленного петровскими реформами. Великая Русская революция 1917 г., несомненно, была глубокой социальной революцией. В ней участвовали и ее поддерживали широкие слои народа, что подтверждают и результаты гражданской войны. Революция изменила, политический и экономический строй страны, ее социальную структуру, национально-государственное устройство и т.д. Без понимания революционного характера перемен, начавшихся в октябре 1917 г., нельзя понять специфику последующего развития страны, его противоречий, достижений и традиций и, соответственно, трудно определить целесообразные варианты преобразований в настоящее время и в перспективе. И главное здесь заключается в том, что она, по сути дела, отвергла капиталистический путь.

Особенно важно подчеркнуть тот исторический феномен России, о котором мы уже говорили: в ней изменение политической составляющей общественной системы произошло раньше, чем были созданы предпосылки смены характера других сторон общественных отношений. Поэтому дальнейшее направление общественных перемен оказалось в зависимости от развития и трансформации социально-политических отношений и институтов. Все это означает, что реально октябрьский этап Великой Русской революции был не социалистическим, а антикапиталистическим по своему содержанию, в котором даже решение буражуазно-демократических задач совмещалось с действиями, направленными на ниспровержение капитализма как такового.

В России появился «Пугачев с университетским образованием» — Ленин; революция, которую он готовил всю свою жизнь, вдохновленная им, уже не представляла в значительной мере «русский бунт, бессмысленный и беспощадный», а открыла новую страницу мировой истории. Французский социолог Берт и российский ученый - Кара-Мурза убедительно доказывают, что Россия в том виде, в каком ее пытались преобразовать большевики, являла собой тип цивилизации, который не только с материальной и индустриальной, но и с моральной и духовной точки зрения создает для современного мира подлинно живой источник обновления. Большевики очень умело воспользовались данным источником, проистекающем между Западом и Востоком, орошая их своим революционным влиянием.

Большевизм оказался той социальной идеологией, которая более всего соответствовала ситуации в России 1917 г. и исконным русским традициям, включающим и русское искание правды, и русские методы управления и властвования. Секрет приемлемости большевистской идеи для масс, по Бердяеву, состоял в том, что она соединила традиционный русский мессианизм с новым социальным мессианизмом марксистского учения. В этом симбиозе произошло отождествление веры в особое предназначение русского народа с идеей особой исторической миссии пролетариата. Более того, Советская Россия с момента своего возникновения оказалась во враждебном окружении. И это обстоятельство отождествлялось в народном восприятии с образом государства справедливости, а Россия - страной, идущей к этой справедливости впереди остального капиталистического мира, «прелести» которого российский народ уже успел почувствовать на себе. В том числе и развязанной им первой мировой бойни.

Провозгласив курс на новый тип общественного развития социализм, большевики сосредоточили в начале государственное внимание на классовых издержках модернизации, свергая, с одной стороны, нарождающиеся буржуазные отношения в России, нарушая тем самым естественное движение модернизационного перехода, а с другой стороны, уничтожив феодальные пережитки, которые тормозили этот переход. Однако, спасая страну от гибели, а тем самым, свою власть в этой стране, они в 20-е гг. пришли к пониманию необходимости использования достижений западной цивилизации. Здесь необходимо сказать о том, что кто бы как ни относился к Ленину и большевикам, нужно все же признать, что именно они помешали антирусским мировым силам реализовать план раздробленности России и ликвидации ее как великой державы. Чтобы нас не упрекнули в преувеличении негативной роли «мировой закулисы», приведем слова известного в те годы общественного деятеля П.Н.Милюкова, долгие годы беззаветно превозносившего Запад и его благородную помощь демократизирующейся России. В 1920г. он писал из Лондона о том, что там выдвигается идея эксплуатации России как колонии ради ее богатств и необходимости для Европы сырых материалов. К концу 1918 г. советская власть существовала лишь на территории, примерно равной по своим размерам феодальной Московии до завоевательных походов Ивана Грозного. Спустя четыре года Россия стала государством, которое по своему сплочению и подчинению центральному руководству не уступало старой самодержавной империи.

Так вот, благодаря нэпу большевикам удалось ценой невероятных усилий не только поднять, но и поставить на ноги агонизирующую Россию, создав тем самым материальный фундамент для дальнейшей своеобразной «социалистической» модернизации. В данном отношении важнейшую роль сыграл факт смены доктрины правящей большевистской верхушки. Она, расставшись с грезами мировой революции, вынуждена была «национализировать» октябрьский этап Великой Русской революции и приступить к строительству социализма в «одной, отдельно взятой стране в условиях враждебного капиталистического окружения». Яростная борьба за власть, развернувшаяся между различными группировками в большевистской партии, находила свое конкретное выражение в стратегическом плане социалистического строительства России.

Как известно, ядром нового Советского государства стала большевистская партия, которую создал и привел к власти Ленин. Именно он стал родоначальником особой политической организации «партии революционеров», созданной им для захвата власти. Вспомним его знаменитые слова «есть такая партия», в ответ на горестные сетования меньшевистских лидеров о том, что в России не найдется такой политической силы, такой политической партии, которая, исходя из политического момента, могла бы взять власть в свои руки и стабилизировать ситуацию. После взятия власти в октябре 1917года, и особенно после смерти своего непоколебимого авторитета - лидера, «партия революционеров», став правящей партией, должна была решать принципиально новые цели и задачи. Но как? Ведь промышленность, финансы, социальная система, все государственные институты, сельское хозяйство, наконец, были разрушены. О перспективах создания нового общества, государства можно было говорить только предположительно. Марксизм стройно и четко объяснял содержание и суть капиталистического общества, предлагая самую общую схему будущего социалистического строительства. Не случайно Ф. Энгельс писал в письме к Вейдемейру о том, «что в одно прекрасное утро наша партия, вследствие беспомощности и вялости остальных партий вынуждена будет стать у власти..., мы вынуждены будем проводить коммунистические опыты и делать скачки, о которых мы сами отлично знаем, насколько они не своевременны».

Советский период и особенно сталинский этап многие считают порождением интриг большевистской элиты, свергнувшей Россию с цивилизационного пути развития, а не сложным и противоречивым процессом развития российской государственности. Сложность анализа государственной структуры этого времени заключается в том, что формально провозглашенный строй и фактически сложившаяся структура резко отличались друг от друга. Идеологическая потерянность была характерна не только для тех, кто создавал данное общество, но и тех, кто его критиковал и критикует поныне, привязывая к догмам марксизма-ленинизма. Между тем эта государственная структура (во многом впитавшая в себя черты исторического прошлого), содержала в себе не только пороки, но и позитивные контуры будущей государственности.

Вспомним, как при определении темпов индустриализации Россию снова, в который раз «заряжали» на бешенные догоняющие скорости. Сталин особо подчеркивал, что если мы за 10-15 лет не пройдем тот путь индустриализации, на который Западу потребовалось более столетия, нас «сомнут к черту». Видимо только Россия и могла выдерживать такое чрезмерное напряжение всех своих сил, имея особую генетическую закваску — вечную штурмовщину. Но и она, в конце концов, надорвалась.

Идеи индустриализации стали стержнем планов модернизации страны. По указанию В.Ленина был разработан план электрификации — знаменитый ГОЭЛРО.

Электрификация в первой половине XX в. была важнейшей составляющей модернизационного процесса, и СССР в результате его выполнения и развития на его базе индустриального производства не только ликвидировал «дремучую отсталость» России в области электроэнергетики, но и добился выдающихся достижений, что признано мировым сообществом. Электрификация легла в основу технической реконструкции народного хозяйства страны и позволила приблизиться к уровню экономически развитых стран. В результате первых двух пятилеток (1928-1937 гг.) СССР существенно продвинулся по пути индустриализации в 9,2 раза перекрыв уровень промышленного производства 1913 г., выйдя по объему валовой продукции на первое место в Европе и второе в мире. Индустриализация кардинально изменила соотношение городского и сельского населения, подхлестнув процесс урбанизации. Все это свидетельствовало о крупных шагах на пути модернизации России, переходе от традиционного аграрного к индустриальному обществу.

Однако данный процесс перехода решительно отличался от путей западной модернизации. Из нее брались только организационно-технологические элементы, а в общественно-политическую систему сугубо формально вносились некоторые элементы западного общества. Конституция 1936 г., была прогрессивной по содержанию, но вписанной в тоталитарную систему, что определяло ее, по сути дела, как декларативную. Было создано государство, трансформировавшее формы бывшей российской государственности, соединенные сталинской трактовкой марксистско-ленинской доктрины. Н.Бердяев по этому поводу писал: «Произошло удивительное превращение. Марксизм столь не русского происхождения и не русского характера приобретает русский стиль, стиль восточный, почти приближающийся к славянофильству, даже старая славянофильская мечта о перенесении столицы из Петербурга в Москву, в Кремль осуществлена красными коммунистами. Большевизм был за сильное, централизованное государство. Большевизм вошел в русскую жизнь как в высшей степени милитаризованная сила... Они создали полицейское государство, по способам управления очень похожее на старорусское государство». Подчеркнем, Н.Бердяев при всем своем негативном отношении к советской власти признавал ее единственной реальной силой, обеспечивающей защиту России от грозящих ей внешних опасностей. На первых порах шло формирование и горизонтальных социально-экономических структур в виде советов и коммун, совнархозов, самодеятельных организаций рабочих и других демократических элементов самоуправления, между которыми возникали соответствующие связи. Да и колхозы и совхозы (с общественной собственностью на землю, хотя, по сути, она была государственной) тоже имели свой аналог в крестьянской общине как основном типе земледельческой организации в России, который не сумели разрушить и столыпинские реформы. Более того, русская община, стремительно ожившая и окрепшая после декрета о земле, по-прежнему выступала как социальный институт, хранитель и транслятор производственного и социального опыта, всех ценностей крестьянства. Это подтверждают данные, которые говорят о том, что в 1927 году на территории РСФСР безусловным стало преобладание общинного землепользования (91,1% крестьянских земель).

Сосредосточив в своих руках всю полноту власти, И.Сталин перешел к решительным практическим действиям в области дальнейшего государственного строительства. При этом он не только строил аппарат управления, но и лично контролировал все важнейшие процессы, происходившие в стране. По сути дела, в 30-е гг. Сталиным была создана та кадровая структура, которая верой и правдой служила ему, выдвигая из своих рядов его верных последователей. Неограниченная власть вождистской верхушки - это далеко от марксового понимания диктатуры пролетариата. А корни данного явления следует искать в 20-х гг., когда громили «рабочую оппозицию», выступившую против диктата партии. Отсюда и особенность советской модернизации, насаждавшейся сверху железной диктатурой, носившей, как уже говорилось, догоняющий и очевидный военно-политический характер. Заданные в эти годы темпы модернизации подстегивались угрозой Второй мировой войны,

Советский Союз готовился к этой войне, но даже тех темпов экономического роста, о которых говорилось выше, не хватило для его вступления в данную войну в полной готовности. Запад предпринял все усилия для направления фашистской агрессии на восток, против СССР. Европа не хотела воевать с гитлеровской Германией и для умиротворения Гитлера последовательно сдала ему Австрию, Чехословакию и, по сути дела, Польшу. Это через два десятилетия после Второй мировой войны признал тогдашний премьер-министр Франции Г.Даладье, который в 1963 г. сказал французскому историку, полковнику Пьеру Ле Гуайэ: « Я пытался вести международную политику, но мне не удалось подняться выше уровня избирательного округа». Плюс к этому гитлеровская доктрина приобретения «жизненного пространства» для третьего Рейха прямо указывала на Восток. Сегодня много говорят о Советстком Союзе как об « империи зла », ставят его на одну доску с фашистской Германией, забывая при этом, что «демократический Запад » в годы Второй мировой войны пошел почему то на союз именно с СССР, а не Германией. Прагматичный Запад тех лет в отличие от сегодняшних злопыхателей всех мастей, прекрасно осознавал главную опасность, грозившую его существованию.

Советская система проявила высокие способности к функционированию в мобилизационных условиях и решению задач модернизации преимущественно в области индустриализации. Ее социально-экономические и геополитические успехи были ошеломляющими, особенно в 20-60-е гг. Несмотря на потери в Великой Отечественной войне (более трети национального богатства и 30 млн. человеческих жизней), промышленный потенциал страны возрос в десятки раз и составил в 60-е гг. половину от потенциала США - страны, которая за время Второй мировой войны утроила свой промышленный базис и учетверила золотой запас. Темпы советского экономического развития были в два раза выше, чем показатели ведущих стран мира. Советское государство ввело 8-часовой рабочий день, бесплатное образование, здравоохранение, ликвидировало безработицу. Общество было консолидировано победой в войне, гордостью за страну, обладающую атомным оружием, ракетными, космическими технологиями.

Однако цена, заплаченная обществом за строительство социализма, была чрезмерно высока. Посредством коллективизации и массовых репрессий создавались условия для скоростной индустриализации. Мобилизационные ответы на вызовы истории имеют свои пределы эффективности. Они истощают человеческий потенциал и делают движение вперед "рваным", действуя относительно короткое время. Они не годились, да их и не хватало для российского сельского хозяйства: оно перестает удовлетворять потребности общества в продовольствии, индустриальное производство - в сырье. Мобилизационный режим воспроизводства советской системы постепенно начинает исчерпывать свои возможности. Грядущие постиндустриальные вызовы требовали отхода от прежних схем. Власть пыталась реагировать на это, проводя реформы и преобразования в годы нахождения у руля государства Н. Хрущева, Л. Брежнева, А. Косыгина и Ю. Андропова, который объявил во всеуслышание о том, что мы не знаем того общества, в котором живем.

Однако инертность партократического реагирования служила главным препятствием адаптации советской модели к новым условиям. Убаюканная своим положением, партократия отгородилась от своего же народа, спуская ему мертворожденные лозунги и призывы, даже не маскируя в них расхождение слова и дела. Подобное стало атрибутивным качеством советской элиты, ее отчуждение от народа возрастало. Как тут не вспомнить слова В. Ленина, сказанные им в период введения новой экономической политики, что «Если мы и погибнем как партия, то погибнем от коммунистического чванства».

Советское общество теряло импульс развития, переходило к малопродуктивному и запоздалому реагированию на стремительно меняющиеся глобальные и внутренние условия жизнедеятельности, что свидетельствовало о кризисном характере его воспроизводства.

Процесс модернизации требовал по своим классическим (западным) канонам не только изменения и развития материальной базы и системы хозяйственного управления. Он требовал сущностных изменений и в общественной оболочке страны в целом. Следовало стремиться к тому, чтобы большинство членов советского общества были объективно заинтересованы в результатах модернизации, требовалось значительное расширение свободы и инициативы личности. Формально эта свобода гарантировалась конституцией, а на деле ее не было, особенно в экономической сфере, что вело к расширяющейся пропасти между интересами личности и общества, придавало односторонность процессу модернизации.

В результате издержек советской модернизации она оказалась недостаточной по сравнению с западной. Ликвидировав стадиальное отставание России от передовых индустриально развитых стран, она, тем не менее, оказалась менее государственной, чем в странах западного мира, не принесла процветания стране и благоденствия народу. Иначе, по всей видимости, и быть не могло. В историческом рывке, штурме невозможно охватить все сферы человеческого бытия, нужно было чем-то жертвовать. При военно-индустриальной направленности модернизации (вспомним слова сталинские: «сомнут к черту») всегда жертвуют человеком, его интересами. Для России это всегда было традиционным независимо от характера власти. Все три волны модернизации: петровская, пореформенная и советская захлестывали, в первую очередь, простого россиянина, главную фигуру Российского государства - крестьянина, жертвам которого обязан в целом российский модернизационный процесс.

Начатая в середине 80-х гг. перестройка и ускорение научно-технического прогресса не дали положительных результатов. Противоречия, свойственные советской социальной системе, получали видимость решения в многочисленных директивных документах, оседавших на местах. Экономические проблемы негативно отразились на уровне жизни советского народа. Официально декларируемый принцип развития общества - все во имя человека, все для блага человека, воспринимался как издевательски пустой звук. Революционная пассионарность коммунистического движения, его мессианские намерения, пользовавшиеся широкой социальной поддержкой, а с ним и энтузиазм масс постепенно были утрачены. Скепсис по поводу неосуществленных ожиданий, восприятие правящей партии как корыстно-карьеристской организации доминировали в обществе. Поражение марксистско-ленинской идеологии в сталинском оформлении в общественном мнении имело самые деструктивные последствия для советской системы. Кризис советской системы был налицо. Однако ситуация в стране была далека от катастрофической (сравните со «Смутными временами» или 1917-1921 гг.), у реформаторов были хорошие возможности для маневра. Страна теряла конкурентоспособность и отставала от ^{мировых лидеров, но при этом имела отличную сырьевую базу, научные, кадровые ресурсы. Россия занимала ведущее место в мире, несмотря на затухающие темпы развития. Сохранение относительно мощного социально-экономического потенциала и политической стабильности облегчало начало реформ и делало выбор их курса многовариантным.}

Вопросы для самоконтроля:

1. Каков характер русских революций ХХ в.?

2. Каковы особенности советского периода развития российской цивилизации?

3. В чем «плюсы» и «минусы» советского реагирования на цивилизационный вызов Запада?