С.Н. Савченко - Атаман Калмыков

20

С.Н. Савченко

Калмыков Иван Павлович: штрихи к портрету

Имя Войскового атамана Уссурийского казачьего войска И.П. Калмыкова известно всем исследователям истории Гражданской войны на Дальнем Востоке. Несмотря на более чем частые упоминания о его деятельности во время этих событий, его биография, во многом в силу разных причин, оставалась малоизученной.

Иван Павлович Калмыков родился 4 августа 1889 г. По своему происхождению из крестьян Харьковской губернии, православный. Окончил 4 класса Александровской миссионерной духовной семинарии. Как вспоминал в 1913 г. сам Калмыков, с малых лет он желал быть военным. Он признавался, что, «неуклонно преодолевая всякие препятствия, создаваемые нуждой и бедственным положением моего отца-старика, — стремился к поступлению в военное училище». Калмыков отмечал, что родился и вырос среди казачьего населения, поэтому сроднился с жизнью, бытом и духом казаков. Он заявлял, что по коренному происхождению своих предков является казаком, поэтому в своем стремлении «быть воином, как слугою царя и Отечества» желал служить в рядах казаков. Однако, не являясь казаком, он должен был поступить в пехотное училище.

С 8 сентября 1909 г. Калмыков — юнкер Тифлисского Великого князя Михаила Николаевича военного училища, рядовой. 7 ноября 1910 г. он унтер-офицер, а 6 августа 1912 г., после окончания военного училища по 1-му разряду, произведен в подпоручики. Окончив училище, Калмыков понял, что его мечта служить в казачьих войсках неосуществима. При выборе вакансий он избрал инженерные войска, надеясь, что служба в саперном батальоне даст ему возможность близко ознакомиться со специальным делом и в будущем «применить эти познания в конно-саперной команде, при условии перевода в ряды казаков».

Подпоручик Калмыков попал служить в Приморье, в с.Спасское, младшим офицером во 2-ю саперную роту 3-го Сибирского саперного батальона, с февраля по март 1913 г. он временно командир 1-й саперной роты. С 1 октября 1913 г. Калмыков являлся делопроизводителем батальонного суда. Проходившему службу на Дальнем Востоке подпоручику Калмыкову в год полагалось жалования 804 руб., 180 руб. добавочных по табелю, 108 руб. амурских суточных и 253 руб.92 коп. квартирных. Всего в год — 1345 руб.92 коп. В это время он был холост.

Прослужив год в саперном батальоне, и отбыв специально-инженерный лагерный сбор, Калмыков, благодаря участию в окружных маневрах, познакомился со службой офицера-сапера в условиях военного времени. Эта служба, по уверению Калмыкова, только укрепила в нем желание служить в казачьих войсках.

30 октября 1913 г. подпоручик Калмыков в рапорте командиру 2-й саперной роты просил перевести его «для пользы службы» в Уссурийский казачий дивизион, под «Штандартом которого я имею ревностное желание служить». В тот же день рапорт был препровожден командиру 3-го Сибирского саперного батальона. Командир роты доносил, что за полугодовую совместную с Калмыковым службу он вынес убеждение, что тот, при всех положительных как офицера качествах, «для службы в инженерных войсках… совсем не подготовлен и мало пригоден, так как не любит технической деятельности и не стремится изучить ее»¹.

Рапорт подпоручика Калмыкова пошел по инстанциям.

13 ноября 1913 г. вр.и.д. начальника штаба 5-го Сибирского армейского корпуса Генерального штаба подполковник Кривенко сообщал командиру Уссурийского казачьего дивизиона, что вр.командующий корпусом «на перевод подпоручика Калмыкова препятствий не имеет»².

Согласно существовавшей в то время в русской Императорской армии традиции, для того, чтобы тот или иной офицер мог служить в какой-либо части, согласие на это должны были дать ее офицеры.

19 ноября 1913 г. офицеры Уссурийского казачьего дивизиона, обсудив ходатайство Калмыкова о переводе, постановили, что препятствий для этого нет — более того, «офицер этот в дивизионе желателен». Свое решение офицеры представили на усмотрение командира дивизиона полковника Савицкого, который 20 ноября 1913 г., ходатайствуя перед начальником Уссурийской конной бригады о переводе Калмыкова, подтвердил мнение своих офицеров³.

14 декабря 1913 г. полковник Кривенко доносил рапортом в Главный штаб, что ввиду возбуждения подпоручиком Калмыковым непосредственного ходатайства «о переводе перед Государем Императором», командир корпуса эту просьбу оставил «без удовлетворения». Одновременно Калмыкову за ходатайство не в установленном законом порядке объявлен выговор. Вместе с тем через командира 3-го Сибирского саперного батальона Калмыкову было предложено вновь выйти с просьбой о переводе, что тот и сделал. Как сообщал Кривенко, вся переписка о переводе Калмыкова командиром Уссурийского казачьего полка направлена через бригаду по команде с ходатайством о переводе подпоручика в полк⁴.

2 января 1914 г. вр.и.д. Наказного атамана Уссурийского казачьего войска полковник Е.Б. Крузе сообщил в Главный штаб, что переводу Калмыкова в Уссурийский казачий полк с переименованием его в хорунжие «с моей стороны препятствий не встречается». И Высочайшим приказом от 20 января 1914 г. перевод Калмыкова в Уссурийский казачий полк был разрешен. 20 мая 1914 г. начальник штаба 5-го Сибирского армейского корпуса рапортом в Главный штаб донес, что, в соответствии с Высочайшим приказом от 20 января 1914 г., 3-го Сибирского саперного батальона подпоручик Калмыков переведен на службу в Уссурийский казачий полк⁵.

С февраля 1914 г. в районе станицы Гродеково в 1-м Нерчинском казачьем полку служил хорунжий Г.М. Семенов⁶. Мы можем предположить, что во время пребывания в Гродеково будущие атаманы могли познакомиться. Однако ни в воспоминаниях Семенова, ни в высказываниях Калмыкова об этом нет никаких сведений.

В августе 1914 г. началась Первая мировая война. В ноябре Уссурийский казачий полк уже участвовал в боевых действиях на фронте. В рядах полка сражался и хорунжий Калмыков, причем воевал храбро, о чем свидетельствуют многочисленные боевые реляции. Так, 14 марта 1915 г. в приказе № 73 по Уссурийскому казачьему полку, подведя итоги боя за дер. Нисковизны, командир полка вынес хорунжему Калмыкову «особенную благодарность за разведку и охранение нашего левого фланга и за работу в тылу противника». 21 мая 1915 г. в приложении к приказу № 475 по Уссурийскому казачьему войску объявлялось, что хорунжий Калмыков награжден орденом Св.Станислава 3-й степени с мечом и бантом⁷.

В описании боя под дер. Лелайцы 11 июня 1915 г. указывалось, что хорунжий Калмыков временно командовал 1-й сотней Уссурийского казачьего полка. В этом бою сотня находилась в авангарде полка и сумела, при поддержке других двух сотен, устроить засаду подразделениям немецкого полка карабинеров. В результате немецкий полк понес большие потери и был вынужден отступить. В списке офицеров и чиновников Уссурийского казачьего полка по состоянию на 1 декабря 1915 г. указывалось, что сотник И.П. Калмыков, начальник штатной пулеметной команды, имеет 4 награды, один раз ранен, вернулся в строй. Калмыков был ранен в бою 17 сентября 1915 г.⁸

12 декабря 1915 г. приказом № 1290 по Уссурийскому казачьему войску объявлялось, что Высочайшим приказом 21 ноября 1915 г. хорунжий Калмыков произведен в сотники за выслугу лет со старшинством с 6 августа 1915 г.⁹. На 24 ноября 1916 г. сотник Калмыков — командующий 4-й сотней Уссурийского казачьего полка¹⁰.

Вместе с тем, согласно некоторым воспоминаниям, Калмыков на фронте «был драчливый»¹¹.

Заклятым врагом атамана Калмыкова во время Гражданской войны на Дальнем Востоке стал Г.М. Шевченко. В годы Первой мировой войны он был вахмистром в 4-й сотне Уссурийского казачьего полка, которой командовал Калмыков. В это же время в 4-й сотне полка вахмистром был и Ф.Саломахин, который в годы Гражданской войны стал одним из приближенных атамана Калмыкова¹².

Февральскую революцию 1917 г. Калмыков встретил положительно, есть свидетельства, что он вступил в партию эсеров¹³. Как заявил Калмыков на 5-м Чрезвычайном Войсковом круге Уссурийского казачьего войска в октябре 1918 г., после свержения самодержавия он, воспитанный вне политики, «с помощью компетентных лиц» ознакомился «с началами истинного народовластия» и проникся его идеями¹⁴. После Февральской революции Калмыков активно включился в политическую жизнь, вошел в полковой комитет и исполнял обязанности секретаря.

11 мая 1917 г. начальник штаба Уссурийской казачьей дивизии объявил телеграмму командующего 4-й армией генерала Рагозы, в которой говорилось, что им, «по удостоению Думы… награжден Георгиевским Оружием сотник Уссурийского казачьего полка /Иван/ Калмыков».

Официально о награждении было объявлено 20 мая 1917 г. в приказе № 195 по Уссурийскому казачьему полку, где была опубликована выдержка из приказа войскам 4-й армии от 10 мая 1917 г. В нем говорилось, что Георгиевским оружием награжден сотник Калмыков «за то, что в бою 17 декабря 1916 года…, командуя 2 ½ сотнями и охраняя правый фланг 12-й Румынской пехотной дивизии, отходившей в долину р. Солчия, удержал свою позицию и тем обеспечил отход Румынской дивизии, несмотря на неоднократные и упорные атаки германцев, настойчиво стремившихся сбить казаков, чтобы выйти в тыл и окружить Румын"¹⁵.

Летом 1917 г. произошли события, круто изменившие судьбу Калмыкова. Он был, по ряду свидетельств, «изгнан из полка» и затем отправился в Приморье. Вся эта история имеет несколько версий. Согласно одной из них, Калмыков летом 1917 г. был предан суду офицеров за обман, т.к. заверил их, что является терским казаком. На запрос администрация Терского казачьего войска ответила, что Калмыков казаком войска никогда не был. Он был отчислен в резерв чинов Киевского округа как харьковский мещанин. По приезду на Дальний Восток Калмыков выдавал себя то за социалиста, то за государственника, то демонстрировал эсеровский билет¹⁶.

По свидетельству М.М. Михайлова (в конце 1918 г.– начале 1919 г. был начальником юридического отдела Особого казачьего отряда атамана Калмыкова), Калмыков был товарищем и единомышленником Ю.А. Савицкого, Н.И. Савельева и П.Н. Былкова, преданных генералом Крымовым суду за свою деятельность в Уссурийском казачьем полку и осужденных на 7 лет каторги. По заявлению Михайлова, они смогли избежать наказания благодаря революции, а также потому, что «перекрасились из густо черных в ярко-красный цвет». Сам же Калмыков за ту же деятельность распоряжением генерала Крымова был только изгнан из полка и дивизии¹⁷.

Барон А.П. Будберг, со слов бывшего командира Уссурийского казачьего полка полковника Пушкова, сообщал, что Калмыков — сын мелкого харьковского лавочника, затем подпоручик 1-го Сибирского саперного батальона. Он выпросил у командира 1-го Сибирского стрелкового корпуса прикомандирование к Уссурийскому казачьему полку, представив подложные бумаги, что является кубанским казаком. «После революции был уличен в том, что интриговал между казаками против офицеров; его хотели предать суду, но командир 3-го конного корпуса генерал Крымов не захотел марать этим делом имя уссурийского казака», поэтому Калмыкова было приказано выгнать из полка и как не казака отправить в резерв офицеров в Киев. Тогда Калмыков уехал в Приморье, «явился в войско, начал ораторствовать на митингах, сделался популярным и попал в заместители войскового атамана; сначала дружил с совдепами, произнес в Никольске приветственную совдепу речь…»¹⁸.

В документах же говорится, что 17 июня 1917 г. на общем собрании Уссурийского казачьего полка был одобрен наказ делегатам, отправлявшимся в войско «для участия в работах выборных войсковых организаций». Среди этих делегатов был и сотник Калмыков¹⁹. Видимо, затем и произошли те события, о которых речь шла выше.

Приехав в Приморье, по некоторым сведениям, Калмыков приписался к Уссурийскому казачьему войску в станицу Гродеково²⁰. С 3 по 14 октября 1917 г. в Никольске-Уссурийском проходил 3-й Войсковой круг Уссурийского казачьего войска. В его заседаниях принимал участие и подъесаул Калмыков, являясь председателем комиссии по разработке инструкции Малого круга. Делегаты избрали его заместителем Войскового атамана²¹.

25 октября 1917 г. в России произошла Октябрьская революция. Перемена в политических взглядах Калмыкова, видимо, стала происходить после начала сепаратных переговоров большевиков с Германией о мире в ноябре 1917 г. Он, как офицер-фронтовик, не смог их принять и стал ассоциировать большевиков с предателями Родины и пособниками германцев.

В начале января 1918 г. с фронта в Приморье стали прибывать эшелоны с уссурийскими казаками. Часть казаков и офицеров Уссурийского казачьего полка осталась в Маньчжурии в Особом Маньчжурском отряде (ОМО) атамана Г.М. Семенова²².

По свидетельству Михайлова, Калмыков, по возвращении полка с фронта, воспользовавшись ситуацией, вновь вошел в его состав. Благодаря агитации против офицеров полка, создав себе ореол потерпевшего при старом режиме, при помощи большевиков, вахмистра Шевченко и других, он был выбран временно командующим полком. Став вр.и.о. командира полка, при содействии Ю.А. Савицкого и П.Н. Былкова, начал агитацию среди казаков по вопросу о самоопределении казачества, который был в то время очень модным в казачьей среде²³.

В январе 1918 г. 4-й Войсковой круг Уссурийского казачьего войска передал власть в войске вновь избранному Войсковому правительству во главе с вр.и.о. Войскового атамана Калмыковым и, в знак непризнания Советской власти, объявил об автономии войска. Круг вновь констатировал тяжелое финансово-экономическое положение войска. Освещавшая работу круга пресса сообщала о единогласно избранном на пост атамана Калмыкове, что по происхождению он — терский казак. 31 января 1918 г. приказом по Уссурийскому казачьему войску, командующий Уссурийским казачьим полком подъесаул Калмыков был произведен в есаулы²⁴.

Видимо, в начале круга политическая физиономия Калмыкова для большевиков еще не стала очевидной, почему их представитель на круге П.Уткин писал с явной симпатией о есауле, которого прочили в атаманы войска²⁵. По утверждению Михайлова, на 4-м круге Калмыков стал Войсковым атаманом при помощи своих единомышленников. С этого момента, по его заявлению, «начинается перемена фронта и убеждений Калмыкова». Он, учитывая недовольство старого казачества деятельностью большевиков, из большевика «делается их врагом» и бежит с войсковой казной²⁶.

Следует отметить, что большинство ближайшего окружения атамана и членов Войскового правительства придерживалось правосоциалистических воззрений. Сам Калмыков заявлял, что в своей работе опирается на демократические завоевания Февральской революции 1917 г. и не признает деятельности большевиков. Он, не будучи казаком, как это часто бывает, всячески подчеркивал свою приверженность казачьим обычаям и традициям — даже больше, чем сами казаки. Круг показал, что большая часть станичников отрицательно относится к Советской власти. Большинство же фронтовиков, прибывших с фронта, было пробольшевистски настроено. Между руководящей структурой войска во главе с атаманом И.П. Калмыковым и активной частью фронтовиков во главе с Г.М. Шевченко развернулась дальнейшая борьба за власть в войске.

Еще до проведения 4-го круга Калмыков начал активно контактировать с представителями союзников на Дальнем Востоке. В январе 1918 г. он установил тесные отношения с английским майором Данлопом, затем с японцами — генералом Накашима и подполковником Сакабе, обещавшими уссурийцам помощь и поддержку в борьбе с Советами. Японцы приставили к атаману своего представителя. В середине февраля англичане и Калмыков разработали план по ликвидации Советской власти в Южном Приморье и образовании здесь сепаратного государства²⁷.

Проходивший 3–5 марта 1918 г. в Имане 5-й Войсковой круг Советскую власть не признал, но фронтовики отказались признавать Калмыкова атаманом. Здесь у Калмыкова вновь были многочисленные контакты с иностранными консулами, обещавшими ему свою помощь. Предупрежденный об аресте Советами Калмыков, похитив 30 тыс.руб. из Иманского казначейства Госбанка, бежал во Владивосток. Здесь 6 марта Калмыков провел переговоры с представителями англичан и японцев. План свержения Советской власти в Южном Приморье получил одобрение. Калмыков должен был увеличить свой отряд до 4 тыс.чел. и объединить все силы дальневосточного казачества. Атаману были обещаны деньги и оружие. Генерал Накашима вручил Калмыкову 1 млн.руб., дали деньги и англичане²⁸.

12 марта Калмыков с десятком сподвижников прибыл на ст. Пограничная (полоса отчуждения КВЖД), где объявил о мобилизации уссурийских казаков для борьбы с Советской властью и создании Особого Уссурийского казачьего отряда (ОКО). В формировании ОКО в Маньчжурии вместе с Калмыковым приняли участие хорунжие П.Н. Былков и А.П. Эпов. Своей целью они объявили «избавление от деспотизма большевиков, защиту Учредительного собрания и открытия австро-германского фронта»²⁹. Существовал ОКО за счет иностранных консульств и т.н. «реквизиций» в поездах.

Весной 1918 г. белогвардейские организации, находившиеся в полосе отчуждения КВЖД, подпадали под политическую и материальную зависимость от той или иной союзной державы. Калмыков, вначале получая помощь от Англии, Франции и Японии, сделал свой выбор в пользу последней. Помощь деньгами и снабжение оружием со стороны Японии были строго дозированными, что позволяло ей держать дальневосточных атаманов под своим контролем³⁰. В марте 1918 г. строевые части Уссурийского казачьего войска признали Советы, а в конце марта Войсковое правительство было отстранено от власти, вместо него избран Временный совет войска³¹.

23 апреля со ст.Пограничная Калмыков отправил свой первый циркуляр в адрес уссурийского казачества. В нем он объявил, что продолжает считать себя Войсковым атаманом и не признает отставки Войскового правительства как отстраненного силой. Учитывая тяжелое экономическое положение войска, атаман обещал снабжать станицы хлебом при условии предоставления ими резолюций о непризнании Советов³².

Антисоветская агитация Калмыкова плодов не принесла, проходивший в мае 1918 г. в Имане 5-й (ликвидационный) круг постановил Советскую власть признать, Уссурийское казачье войско ликвидировать. В мае начались набеги отряда Калмыкова на территорию Южного Приморья. К концу мая против ОКО был развернут Гродековский фронт.

29 июня 1918 г. во Владивостоке чехословаки и белогвардейцы свергли Советы, к власти пришло Временное правительство автономной Сибири (ВПАС) и Приморская областная земская управа (ПОЗУ). Против чехословацких отрядов, двинувшихся из Владивостока на Никольск-Уссурийский, был образован Уссурийский фронт. Части Гродековского фронта отступили к Никольску-Уссурийскому.

4 июля ОКО занял ст.Гродеково, где атаман выступил с рядом программных заявлений. В обращении к казакам Гродековского станичного округа он объявил свои цели: восстановить земские и городские самоуправления, изгнать из пределов края «немцев и большевиков», привести России к Учредительному собранию. Калмыков обещал, что после свержения Советской власти в регионе обязанности Войскового атамана, возложенные на него 4-м Войсковым кругом, он с себя снимет. В тот же день, в приказе № 1 по войску, Калмыков напомнил уссурийцам, что 4-й круг обязал его придерживаться следующих политических принципов: вся власть в центре — Учредительному собранию, на местах — городским и земским самоуправлениям. Пока же, до создания «твердой государственной власти» (т.е. антибольшевистской), власть в войске принадлежит самому войску в лице его Войскового правительства. Таким образом, Калмыков подтвердил свою приверженность объявленной на 4-м круге автономии и провозгласил себя Войсковым атаманом. Заявив, что не считает 5-й ликвидационный круг законным, он объявил о восстановлении Войскового правительства. Брестский мир, заключенный большевиками, Калмыков не признал и объявил мобилизацию казаков 1916,1917 и 1918 гг. сроков службы для восстановления германского фронта³³. До проведения Войскового круга Калмыков отказался признавать какое-либо правительство.

Не все казачьи поселки и станицы признали полномочия Калмыкова, чему способствовали агитация приморского земства, а также начавшиеся репрессии калмыковцев по отношению к местному населению.

1 августа 1918 г. ОКО, под общим командованием чехословаков, стал выдвигаться на Уссурийский фронт. 4 августа отряд прибыл в Свиягино, где произошел достаточно характерный случай. Два офицера-калмыковца приказали начальнику станции оставить здесь часть вагонов, тот приказание выполнил, однако оказалось, что распоряжение офицеров было самовольным. Калмыков приказал «всыпать по пятьдесят и офицерам и начальнику станции». Последний обратился к чехам, которые заявили атаману, что он, находясь в их подчинении, «не имеет право самовольничать»³⁴.

В ходе боев в середине августа отряд атамана Калмыкова потерпел ряд тяжелых поражений³⁵. После вступления в боевые действия войск интервентов (в начале августа англичан и французов, 23 августа японцев), Уссурийский фронт стал отступать в сторону Хабаровска. Город был занят японцами и ОКО 5 сентября, Калмыков объявил его своей резиденцией. Войсковое правительство расположилось во Владивостоке.

17 сентября Калмыков стал начальником гарнизона и учреждений военного ведомства в Хабаровске. С этим назначением его поздравил начальник 12-й японской дивизии генерал Оой, который выразил свое признание атаману в том, что он «как начальник строевой части русских войск, признанной союзниками», вступил в эту должность³⁶.

В середине сентября 1918 г. в Хабаровске прошло общее собрание фронтовиков, на котором выступил Калмыков, вновь озвучив свои цели и политическую программу. Атаман заявил, что он кадровый офицер, провел 3 года на фронте, что свой отряд на Дальнем Востоке стал формировать из-за того, что «не мог вынести того унижения, гнета, который видел вокруг себя, творимых Лениным», что он «не мог терпеть того безобразия и разорения родины и не признал ленинских декретов». По утверждению Калмыкова, его девиз таков: «Учредительное собрание, которому вся власть в центре, а на местах — городским и земским самоуправлениям». Калмыков заявил фронтовикам, что как кадровый офицер на 4-м Войсковом круге был избран атаманом Уссурийского казачьего войска. В настоящее время он созывает Войсковой круг, которому поручает «выяснить политическую платформу казаков», беря на себя обязанности начальника отряда, что имеет своей целью восстановить армию, в «которую вольется здравомыслящий элемент». Атаман заявил, что в нем «глубоко живет тот девиз, который начертан на наших красных революционных знаменах в первые дни революции: «Война до победного конца». По его утверждению, этим девизом он живет, и этот девиз дает ему уверенность «в победоносное шествие, которое совершаем мы со своим небольшим количественно отрядом, но сильным духом». В том, по уверению атамана, он чувствует залог успеха. В конце своей речи Калмыков призвал фронтовиков записываться в его отряд³⁷.

18 сентября ПОЗУ представила Временному правительству автономной Сибири «Доклад о беззакониях и насилиях, учиненных Особым казачьим отрядом атамана Калмыкова». В докладе указывалось, что ОКО находится под союзным командованием, а сам атаман «действует совершенно самостоятельно, рассматривая себя как главу казаческого правительства, которое союзниками не признано». Главной причиной беззаконий, творимых отрядом Калмыкова, объявлялась его не подчиненность командующему земскими войсками. Приморская областная земская управа обратилось к ВПАС с просьбой немедленно потребовать от союзников подчинить ОКО, а также другие белые отряды, действующие на Дальнем Востоке, командующему войсками земства, и тогда беззакония будут прекращены³⁸.

По утверждению Михайлова, после вступления Калмыкова в Хабаровск было расстреляно 16 австро-венгерских музыкантов и около «200 человек якобы красноармейцев»³⁹. Как вспоминал служивший у Калмыкова палачом чех Юлинек, «на хабаровской станции стояли два товарных вагона. В одном помещался конвой и иногда начальник военно-юридического отдела Кандауров, а в другом — приговоренные к расстрелу. Кто попадал в этот вагон — конец! Приходили ночью, несмотря ни на какую погоду: — «выходи на допрос!» Я часто приводил наряд, прика­зывали. Их вели за семафор, подальше в поле. Заставляли рыть яму, давали в руки лопаты, хоть не хочешь, а рой!…». По мнению Юлинека, «атаман — герой; конечно, ему не хватает образования, чтоб фронтами командовать, всем делом управлять. Но он порядок в полку наводит — держись! Геройский человек атаман Калмыков! Не пощадит ни одного мадьяра, немца или большевика. Много учи­тельниц и учителей большевистских выловил, чтобы крестьян глу­пых не обманывали». По словам Юлинека, роста Калмыков маленького, как ученик, редко был весе­лым. Офицеры все всегда спрашивали: «Ну, как атаман?» — Ну, а у атамана, привычка: если сердит, то козырек надвинут на нос, за­крыты глаза, а весел — фуражка на затылке. Приводят, бывало, че­ловек 50 большевиков, атаман подходит и кричит: «Мадьяры, три шага вперед! считай: раз, два, три»… Потом призывает офицера, приказывает: «через три минуты расстрелять эту сволочь!» Их отво­дят в сторону и тут же расстреливают. На первых порах много мадьяр и немцев порасстрелял»⁴⁰.

В середине октября 1918 г. Калмыков был вынужден расстрелять весь свой юридический отдел из-за вскрывшихся злоупотреблений. Был создан юридический отдел нового состава во главе с Михайловым, на который, по свидетельству последнего, Калмыков и его штаб смотрели, как на орган, который должен был создавать дела, оправдывавшие «все беззакония и убийства, совершенные под видом законности». Калмыков не постеснялся при представлении ему проинструктировать Михайлова словами: «Смотрите, мне нужен такой юрист, чтобы, когда я расстреляю, сумел бы отбрехаться». Атаман, как свидетельствовал Михайлов, прежде всего, сводил личные счеты со своими сослуживцами по старому Уссурийскому полку, которые хорошо его знали, разгадали его цели, и могли бы помешать их выполнению. Так погибли без суда и следствия есаул А.Шестаков, его сын сотник М.Шестаков, подъесаул Савинков, хорунжий князь Хованский, хорунжий Скажутин и др. За Шевченко Калмыков приказал расстрелять его братьев⁴¹.

По свидетельству японской стороны, «одно время Генштаб (Японии — С.С.) хотел видеть его главным лицом в Буферной республике, но он совершенно не был тем человеком, который оправдывал надежды. Где бы он не появлялся, всюду пахло кровью… Какая-то странная и невыносимая личность. Без всякой причины мог убивать людей». Японцы, под воздействием американцев, были вынуждены сделать Калмыкову ряд внушений по поводу репрессий. Атаман обещал следовать требованиям союзного командования⁴².

В октябре 1918 г. 5-й Чрезвычайный Войсковой круг Уссурийского казачьего войска, с подачи Калмыкова, вновь отказался признать какое-либо правительство, оставив всю полноту власти в войске в руках своего выборного Войскового правительства во главе с Войсковым атаманом Калмыковым. Проводить автономистскую политику Калмыкову позволяла всесторонняя помощь Японии. В выступлении на круге атаман подчеркнул, что в деле свержения Советской власти и восстановления «истинного народовластия на территории Уссурийского казачьего войска — доминирующее значение имела Япония», с чьей стороны он «получил моральную и материальную поддержку». После того, как круг закончил свою работу, Япония предоставила войску кредит в 2 млн.руб., фактически под имя Калмыкова. Кроме того, атаману было выделено оружие и военное снаряжение. Этим была подведена финансовая и материальная база под объявленную автономию Уссурийского казачьего войска.